— Какие чудеса — лес, медведи… океан, дюны с дикими пони… — Никки была потрясена. — И ты всё это видел, счастливчик!
В ответ Джерри почему-то помрачнел.
Никки захотела ещё раз поцеловать Джерри в мягкую щёку, но не решилась. Кажется, она начала приобщаться к цивилизации.
На следующее утро Никки открыла дверь на стук Джерри очень серьёзная.
— Звонил полицейский Горбин, — сказала она. — Громилу Джонса нашли мёртвым в камере. Причины пока неизвестны. Уже возникла нелепая, но многозначительная версия о самоубийстве…
— Ничего себе! — побледнел Джерри.
— Да… ОНИ не останавливаются ни перед чем. Мне совсем не хочется завтракать, поехали в парк.
Они устроились в тени большой акации с нежно-розовыми пушистыми цветами.
Никки спустила босые ноги на землю и ласково поерошила ими мягкую зелень. К траве девочка испытывала самые тёплые чувства — они долгие годы жили вместе, спасая друг друга от удушья.
— Офицер Горбин успокаивает меня: говорит, что за госпиталем установлено наблюдение полиции. Но если ОНИ достали Джонса даже в тюрьме, то, как только я выйду из госпиталя, ОНИ сразу меня прикончат…
С этого времени Никки часто говорила так: «ОНИ»… Джерри не нашёл что возразить.
— Робби, нужно найти безопасное место для жизни… Что ты посоветуешь? — спросила Никки. — Как насчёт этих детских приютов?
— По официальным данным, в приютах находятся дети, которым нужен медицинский уход или социальный контроль, — немедленно откликнулся Робби. — Это скорее детские колонии. Там охрана направлена на то, чтобы оттуда не убегали, а не на предотвращение угрозы снаружи… Более подходящий для вас вариант — хорошо охраняемая частная школа, где студенты и учатся, и живут. Это и юридически легальная альтернатива приюту, и одновременно возможность получить приличное образование. Многие родители, улетая в космос на годы, оставляют детей не у родственников, а в таких школах-колледжах. Большинство таких школ расположено на Земле, самые старые — в Англии. Но самый знаменитый колледж — школа Эйнштейна на Луне.
— Да, точно — Лунный колледж! Это супер-школа! — радостно воскликнул Джерри, но сразу приуныл: — Туда невозможно попасть: сумасшедший конкурс и совсем уж безумные цены…
— Сначала давай решим, стоит ли туда попадать! — рассудительно сказала Никки. — Что ты думаешь о безопасности Школы Эйнштейна?
— Сильнее охраняется только форт Нокс, — уверенно заявил Джерри. — В Колледже учатся сотни детей из самых элитных семей. Да их берегут как зеницу ока! Я смотрел тивипередачу про Лунный колледж — он расположен совершенно изолированно, рядом находится лишь маленький посёлок Шрёдингер для обслуживающего персонала. Там каждый человек проверен, и новые люди появляются крайне редко. Но главная защита заключается в самом уровне родителей учеников. Любая мафия или преступная группировка, поднявшая руку на детей Лунного колледжа, будет неминуемо отслежена и уничтожена. Думаю, что часть студентов сама из мафиозных семей, и это охраняет школу сильнее, чем любые стальные запоры.
— Что ж, звучит очень хорошо… но, Джерри, ты сам понимаешь, — сказала Никки, пристально смотря на него, — что я — мишень для каких-то могучих врагов. Рядом со мной находиться опасно. Свидетельство этого грустного факта — у тебя на физиономии…
Она кивнула на лицо друга, всё ещё не пришедшее в норму после схватки с Джонсом.
— Ты действительно хочешь и дальше… держаться вместе?
— У меня нет другого выхода, — театрально-тяжело вздохнул Джерри. — Я всё понимаю, но ты без меня просто пропадёшь — дикий Маугли беспомощен в современном мире. Его нужно учить пользоваться лифтом, телефоном, шнурками… Это мой долг цивилизованного человека! Ну и вообще — с тобой интересно… гулять, разговаривать…
— Короче, я настолько интересный собеседник, что ты готов рискнуть своей жизнью? — улыбнулась Никки.
— Да! — с вызовом сказал Джерри.
— У-у… ты — настоящий лев…
Никки задумчиво уставилась на покрасневшего Джерри и, не отрывая от него взгляда, спросила в пространство:
— Робби, что ты знаешь про Школу Эйнштейна?
— Посмотрите видеоролик о Лунном колледже, не забывая, однако, что он рекламный… — посоветовал Робби.
Передняя стенка Робби-чемоданчика засветилась и превратилась в экран, на котором появилось изображение Луны. Камера стремительно приблизилась к кратеру с крупным зелёным пятном посередине. Пятно оказалось куполом, укрывающим старинный замок на берегу озера и обширный парк размером в квадратную милю.
…На экране замелькали картины аудиторий с арочными потолками, прекрасно оборудованных лабораторий, впечатляющей библиотеки старинных бумажных фолиантов и стадиона диаметром в полкилометра, над которым летали десятки огромных плавных птиц.
Когда одна из птиц подлетела ближе, Никки вскрикнула от неожиданности. Это была не птица, а человек с крыльями и очень счастливым лицом.
После этого видеоряда Робби выдал на экран следующие строки:
Школа Эйнштейна.
Срок обучения — пять лет.
Число студентов — 500 человек.
Количество принимаемых каждый год — 100 человек.
Количество пытавшихся поступить в прошлом году — 109 060 человек.
Стоимость обучения — 1,5 миллиона золотых долларов в год.
— Ну вот — тысяча сто человек на каждое место… — Джерри присвистнул, — да ещё полтора миллиона золотых в год…
Он повернулся к Никки, но та ничего не слышала. Она тяжело дышала, широко распахнув глаза, где плавало отражение крылатых людей. Наконец Никки очнулась и посмотрела на Джерри.
— Мы туда поступим! — громко сказала она.
— А ты знаешь, какие у меня школьные баллы? — скептически хмыкнул Джерри.
— Ну и что, я вообще никогда не училась в этих ваших школах!
Джерри с тяжёлым вздохом посмотрел на наивную Никки, совершенно не представляющую реалий новой для неё жизни, в том числе — размера суммы в полтора миллиона золотых долларов. Умножать на пять это фантастическое число Джерри даже не видел смысла.
Они пошли обедать, а потом Никки заявила, что каникулы закончились, и уехала в свою комнату.
С тех пор Джерри видел Никки только в кафетерии, но даже за столом она была задумчива, неразговорчива и смеялась заметно реже обычного, несмотря на все забавные истории, изо всех сил вспоминаемые Джерри.
Так длилось целую неделю. За эти дни Джерри остро осознал, как ему не хватает совместных с Никки прогулок и длинных обо всём разговоров. Со всей силой своего беспросветного одиночества он привязался к этой девчонке, у которой тоже никого в этом мире не было. Она за короткое время стала ему самым близким другом. Когда Джерри смотрел на Никки, у него в груди загорался тёплый радостный огонёк.
«Что будет, если она куда-нибудь уедет?» — Мальчик боялся даже думать об этом.
Однажды утром Никки приехала в кафе оживлённая и бодрая — совсем как раньше! — и сразу предложила поехать в парк после завтрака. Джерри так обрадовался, что проглотил еду в два раза быстрее обычного. Они захватили термос с кофе и кучу пирожных и отправились на любимую лужайку. По дороге Никки обняла свою обожаемую Тамми, поцеловала её в чёрный нос и тайком скормила оленихе кекс.
Они устроились на береговой траве, стараясь не раздавить жужжавших в ней крупных перламутрово-зелёных жуков.
— Итак, ты не имеешь определённых планов на будущее и не возражаешь против обучения в Лунном колледже? — спросила Никки.
— Ха! Конечно, не возражаю, как и каждый школьник Луны, Земли и всего космоса! Но что толку не возражать, если нет ни денег, ни соответствующей подготовки? — скептически сказал Джерри, впрочем, довольный уже тем, что они гуляют в парке, как раньше. — А вступительные экзамены — этим летом, через три месяца.
— Я всю неделю думала: как нам поступить в Лунный колледж? Хочешь послушать правила поступления?
— Давай… — без особого энтузиазма откликнулся Джерри.
— Сначала надо подтвердить, что у каждого из нас есть полтора миллиона золотых на первый год обучения или кредит на данную сумму…
— Ну вот, я же говорил… — уныло сказал Джерри.
— …и только после этого нас допустят к экзаменам. Они идут в прямой трансляции и привлекают кучу зрителей…
— Да знаю я, сколько раз сам смотрел…
— Если школьник набрал нужные очки, то он должен внести плату вперёд — за весь первый курс колледжа. Деньги за обучение большие, но семья среднего класса обычно решает эту проблему. Многие банки охотно дают кредит для учёбы в Школе Эйнштейна, правда, некоторые выпускники выплачивают эти деньги всю жизнь…
— Никки, — вздохнул Джерри, — а знаешь ли ты, что масса золотой монеты в сто лунных долларов — пять граммов? В год нам нужно — каждому! — по мешку в семьдесят пять килограммов золотых монет. Больше, чем мы весим сами, да ещё, наверное, вместе взятые…
— Главная проблема — у нас нет семей и так называемой кредитной истории, — невозмутимо продолжала Никки. — Банки руководствуются в вопросах кредитов очень строгим алгоритмом и не дадут нам денег, даже если мы выдержим экзамены… Финансовые правила беспощадны и не предполагают исключений. Самый благорасположенный к нам банковский менеджер или даже сам директор банка не сможет нарушить эти инструкции: его или самого уволят, или понизят статус его банка — об этом позаботится межбанковская контрольная киберсистема.
— Откуда ты всё это знаешь? — удивился Джерри.
— А чем я и Робби занимались всю неделю? Только на изучение банковского дела мы потратили целых три дня!
— Три дня? Да я бы за год не узнал столько!
— Не перебивай! — нетерпеливо сказала Никки. — Итак, перед нами в первую очередь стоит проблема денег. Я залезла в твой личный файл социального страхования…
— ЧТО?! Зачем? Как ты смогла?!
— Ну… — Никки озадаченно посмотрела на него, — как-то в середине ночи мне понадобилось узнать состояние твоих финансовых дел, вот и я попросила Робби забраться в твоё досье… Это оказалось, правда, не просто, там спрашивали какие-то сисиэны и пароли, но Робби…
— Это нарушение закона, нарушение приватности, права на личную жизнь… не знаю… даже непорядочно — в этом файле, очевидно, много личного… — Джерри в волнении отвернулся от Никки и сердито стал смотреть на озеро.
Никки подъехала на кресле совсем близко к мальчику.
— Джерри, извини, я не знала… — Она дотронулась до его плеча. — Я ещё очень много не понимаю в этой вашей жизни. Прости меня, пожалуйста. Я ничего не смотрела личного в твоём файле, Робби извлёк по моей просьбе только информацию о финансовом состоянии. Мне, конечно, надо было заручиться твоим согласием, но я столько лет жила одна и совсем не привыкла спрашивать разрешения, вот и наломала дров, идиотка…
Джерри повернулся и посмотрел на виноватую Никки.
— Ладно, забыли, — улыбнулся он. — На самом деле, я тебе доверяю, но, конечно, ты должна в будущем спрашивать о таких вещах. Ну, и какие золотые россыпи ты нашла в моих закромах?
— К сожалению, ты не владелец копей царя Соломона, — Никки повеселела и продолжила: — Но у тебя есть недвижимость — дом с большим участком на Земле, в Вирджинии. Сейчас он стоит около семисот тысяч золотых. Это в нём ты жил?
— Да, — после паузы сказал Джерри, — вместе с родителями…
— Робби, — попросила Никки, — покажи Джерри всё, что ты извлёк из его файла, — и на экране Джерри увидел справку о состоянии своих финансов.
Джеральд Уолкер:
Ассеты на Земле: наследный дом в Вирджинии, участок десять акров. Оценка — 700 тыс.
Ассеты на Луне: семейный банковский счёт — 52 тыс.; страховой полис отца — 200 тыс.
Итого: наличных — 252 тыс.; возможный кредит под недвижимость — 600–650 тыс.
— На первый год тебе не хватает шестисот тысяч, — сказала Никки. — У меня ситуация лучше…
На экране Робби появилась информация о Никки.
Николь Гринвич:
Ассеты на Марсе: банковский счёт родителей — 9 тысяч.
Ассеты на Луне: служебные страховые полисы родителей — 2 миллиона.
Итого: наличных — 2 миллиона 9 тысяч; кредита нет.
— Видишь, — бодро заявила Никки, — мне не только хватает на первый год, но я и тебе могу одолжить с полмиллиона, так что твой дефицит будет всего около ста тысяч.
— ВСЕГО сто тысяч? — саркастически хмыкнул Джерри. — Да это папина годовая зарплата! И с чего ты решила, что я возьму твои последние деньги? Как я буду их отдавать? Пойми — Лунный колледж для нас недостижим, Никки! Даже если мы туда поступим — что совершенно невероятно, то нас обоих выпрут на второй год за неуплату — что просто элементарно.
Никки только досадливо махнула на маловера рукой.
— Теперь об экзаменах, — энергично двинулась она дальше.
— Да-да, — мрачновато усмехнулся Джерри, — и это, кстати, самое сложное…
— Из анализа экзаменов последних лет видно, что наилучшая стратегия… — и Никки погрузилась в нюансы технологии успешного преодоления экзамена, разработанной за прошедшую неделю. Девочка с энтузиазмом излагала свою методу, но Джерри особенно не вслушивался.
— Никки, к чему эти пустые мечтания? — спросил он. — Денег у нас не хватает даже на первый год. На экзамен собираются самые умные и тренированные студенты со всей Солнечной системы. У меня нет шансов их победить. А ты вообще почти ничего не знаешь из школьной программы!
И Никки подавленно замолчала.
На очередной завтрак девочка приехала с расстроенным лицом и лихорадочно блестящими глазами.
— Чиновники ООН прислали письмо. Они глубоко сожалеют о моей потере и сообщают, что смерть родителей случилась из-за незапланированного исследования астероида. Отклонившись от официального маршрута, родители нарушили какой-то пункт служебной инструкции и лишились права на страховку. Я ничего не получу из страховых двух миллионов.
— Твои мама и папа погибли на космическом корабле МарсоИнститута ООН, а эти чинуши не дают тебе компенсацию?! — поражённо воскликнул Джерри. — Тарантул их задери! Разве они не знают, что на корабль было совершено нападение? И именно потеря управляемости корабля послужила причиной гибели твоих родителей?
— Знают, — вздохнула Никки, — но платить им явно не хочется. Вот они и ухватились за то, что непосредственной причиной разрушения рубки стало столкновение с астероидом, сближение с которым не было разрешено.
— И этого им достаточно, чтобы оставить тебя нищей? Твои родители поступили так ради науки, понимая, что на специальную экспедицию к тройному астероиду потребуется несравнимо больше средств. Фактически они старались сэкономить деньги научного фонда ООН. Пусть у той чиновной сволочи, так поступившей с тобой, вырастет копыто на носу! — бушевал Джерри. — Ты хоть понимаешь, что оставшихся у тебя денег хватит всего на несколько месяцев жизни в Чайна-тауне, в мини-блоке размером с большой гроб?
— Да, Робби сообщил мне, что по статистике я нахожусь в категории нищих и бездомных. Надо пошевелить мозгами и что-нибудь придумать… — бодрясь, заявила Никки. — Эти ооновские бюрократы не должны разрушить наши планы на колледж… я не собираюсь сдаваться!
Джерри печально подумал, что Маугли-с-астероида абсолютно наивна и мечтает о несбыточном. Они оба — всего лишь пациенты госпиталя, и у них ничего нет: ни семьи, ни денег или какой-либо работы. И как они, подростки, смогут стать миллионерами за три месяца? Да ещё поступить в самую элитную школу Солнечной системы? Жизнь — не сиропный голливудским сериал, и в ней не бывает ни фей, ни Санта-Клаусов. Хоть тресни — никто не пришлёт на день рождения даже простейшей волшебной палочки.
Пациенты госпиталя разволновались настолько, что потребление успокоительных резко возросло.
Цирк! Приехал цирк! Он был единственным на Луне и базировался в Луна-Сити, часто гастролируя по более мелким лунным городкам.
С разрешения администрации госпиталя на самой большой парковой лужайке вырос палаточный городок цирковых и прочих аттракционов. Теперь всю неделю пациенты смогут посещать карусели, палатки сладостей, тиры и — в самом большом балагане — цирковое представление.
Цирковые учёные лошади! Не менее цирковые и ещё более учёные морские львы!
Цирковая ярмарка открывалась Благотворительным Карнавалом Защитников Животных. Каждому посетителю лужайки на входе предлагалось купить и надеть весьма дорогую пластиковую шкуру какого-нибудь зверя, спасая своей сотней долларов шкуру натуральной особи, которую где-то далеко донимали голод, холод и бессердечие тех, кто не хотел жертвовать на животные нужды.
Никки и Джерри вместе с толпой пациентов тоже подошли к входу. И тут случилась заминка: у них не было денег. То есть теоретически на банковских счетах у них лежали какие-то суммы, но, чтобы пользоваться этими деньгами, нужно было оформить личные кредитные карточки, чего ни Никки, ни Джерри сделать ещё не успели — ни на астероиде, ни в удалённой обсерватории деньги тратить было некуда, а редкие Джеррины инетные покупки оплачивались раньше через банковский счёт отца.
— Купите шкуру зебры или рыси! — потребовал от них какой-то человечек в воротах, сам одетый в шкуру и маску смеющегося ослика. — Спасите вымирающих животных.
— У нас нет денег, — извиняясь, сказал Джерри.
— Возьмите хотя бы маску попугая или питона! — нахмурился ослик, не переставая радоваться. — Всего десятку! Звери тоже хотят есть!
— Правда, правда, совсем нет денег! — поддержала Джерри Никки.
— Зачем тогда пришли сюда — без денег? — мрачно сказал весёлый ослик и пропустил их на территорию ярмарки.
Друзья уныло побрели между палатками, всё больше понимая, что осёл был не дурак — бесплатных аттракционов вокруг не наблюдалось: и сласти, и зрелища стоили немалых денег — карнавал-то благотворительный, а значит, дорогой.
Карусели катались, мигая фонариками и рассыпая во все стороны детский смех.
Тир щёлкал выстрелами, звенел победными колокольчиками, взрывался криками одобрения или разочарования.
Лавки сладостей распространяли обольстительные зрелища и ароматы карамельных ажурных замков; конфет, внезапно распускающихся в шоколадные цветы с кремовой серединкой; печений, летающих, как настоящие инопланетные тарелки; странных фруктов, улыбающихся детям щелястым ртом, где поблёскивали не то кристаллы сахара, не то остренькие зубы. Холодное мороженое кипело в вазочках, горячий шоколад завивался сосульками и сам просился в рот. Съедобные соблазны, веками отточенные против неокрепшей детской психики, подействовали и на наших друзей, хотя они завтракали совсем недавно.
Особенно была поражена Никки, никогда не видевшая в своей жизни такого желудочного изобилия.
— Чёрт побери, — жалобно сказала она, глядя на сверкающую и благоухающую витрину, которая даже на расстоянии оглушающе действовала на все органы чувств. — Хоть что-нибудь попробовать…
Тут из лавки вывалилась толпа зверей — крокодилов и гиен, павианов и жирафов.
— А вы почему без костюмов и масок?! — крикнул слон. — Вам что — зверей не жалко?
— Жалко, — сказала Никки, — но у нас нет денег.
— Вы просто жмоты! — сказал павиан. — Я вот купил две шкуры — и себе, и сестре. Спас двух ценных обезьянов!
— Денег нет, а сами стоят возле конфетной лавки! — крикнул большой суслик. — Сладости выбирают!
— Чего пристали?! — огрызнулся Джерри. — Сказано — нет денег!
Звери стали рычать, свистеть и ругаться на Никки и Джерри. Хотя под масками скрывались пациенты госпиталя — обычно тихие и незлобивые болезные существа, — но сейчас они были сами на себя не похожи.
— Почему они такие агрессивные? — спросила Никки у Джерри, еле слышная сквозь шум.
— Маски делают их неузнаваемыми и безнаказанными, — угрюмо ответил Джерри. — Анонимность крепко ударяет в слабые головы.
Зверская толпа насвистелась и пошла дальше. Самая добрая вилорогая антилопа с массивным крупом обернулась и крикнула:
— Это вам от наших щедрот, раз вы такие бедные! — и бросила на колени Никки простенький леденец — ядовито-розовую рыбку на палочке.
Джерри метнул яростный взгляд в ускакавшую брыластую антилопу.
Никки рассматривала снисходительный подарок:
— Кажется, бедным быть очень плохо…
Джерри только вздохнул.
Девочка аккуратно развернула хрустящую прозрачную бумажку леденца. Мальчик нахмурился.
Зазвенел колокол к началу циркового представления, и раздался странный фыркающе-гогочущий голос, приглашающий в балаган на совершенно незабываемое представление. Когда голос в конце заржал, то стало понятно, что это говорила лошадь. Неужели цирк привёз говорящих лошадей! Вот бы посмотреть!
— Буратино продал свою азбуку, чтобы попасть на представление… — пробормотала Никки, лизнув рыбку, — а у нас даже азбуки нет…
На лужайке возникло мощное течение: госпитальные звери неудержимо потянулись к цирковому балагану, словно жители жаркой африканской саванны — на единственный в округе водопой. Друзья же стояли неподвижно и чувствовали, как между ними и остальными посетителями Благотворительного Карнавала разверзается глубокая пропасть.
— А леденец-то кислый… — сказала необычно грустная Никки.
Цирковая ярмарка по-прежнему гремела и сверкала вокруг них, но уже не так громко, как раньше, — словно ярмарочные раструбы, висящие на столбах и извергающие фонтаны музыки и завлекательных объявлений, отвернулись своими воронками от бесперспективных, нищих клиентов.
А может, действительно отвернулись.
Через несколько дней Никки пришла на завтрак очень поздно. Кафе уже опустело, лишь Джерри за их обычным столиком терпеливо ждал Никкиного появления.
— Мы с Робби раскопали, — с сияющим видом сообщила девочка, — закон о космической колонизации. Он гласит, что если человек или группа людей образовали поселение в космосе на никем ещё не занятой территории и прожили там год, то он или они автоматически становятся владельцем квадратной мили вокруг поселения — если никто не предъявляет обоснованных претензий на эту территорию. Если же человек прожил десять лет, то его территория постепенно распространяется до десяти квадратных миль. Как законы Дикого Запада в период освоения земель! Так как я прожила на астероиде нужное время, то фактически я могу — да что — могу! — должна! — считаться космическим колонистом, и весь астероид принадлежит мне по закону. Гип-гип-ура! Я очень рада, что мой астероид может быть по-настоящему МОИМ, — и Никки энергично приступила к завтраку.
— Ого! — воскликнул Джерри. — У тебя, как у Маленького Принца из книги Сент-Экзюпери, будет своя планета!
— Сент-Экзюпери? — переспросила Никки. — Не читала, но это имя мне нравится — французское и красивое… Самое важное то, что стоимость такого астероида равна примерно пяти миллионам на марсианском риэлтерском рынке. Обычно банки не дают в кредит сумм, превышающих пятидесяти процентов от стоимости космических территорий или недвижимости. Тем не менее я смогу получить в долг два с половиной миллиона. С учётом кредита за твой дом нам хватит на первый год! — воскликнула радостно Никки.
— Здорово! — поневоле восхитился Джерри. — Слушай, неужели ты всё это изучила за несколько дней?
— Да, но с Робби это несложно — он у меня опытный информационный диггер. — Никки похлопала по корпусу Робби. — Я сегодня же свяжусь с адвокатом Дименсом и спрошу, поможет ли он с официальным оформлением прав на астероид — это нетривиально из-за моего возраста… Полагаю также, сударь, что готовиться к экзаменам можно начинать всерьёз!
— Никки… — замялся Джерри. — Извини, но я не могу взять у тебя эти деньги. Это почти половина твоего состояния… Как я смогу отдать такую огромную сумму?
— Я никогда и не попрошу их назад, — удивилась Никки.
— Тем более, — нахмурился Джерри. — Я не могу с этим согласиться…
Никки посмотрела на его расстроенное худощавое лицо с печальными голубыми глазами. «Чёрт! — подумала она. — Вот ведь удивительный мальчишка… Он никогда не возьмёт этих денег, если его не заставить…»
— Джерри, — сказала с чувством Никки, подъехав вплотную и положив руку на его плечо, — в этой коляске я — инвалид, и меня легко обидеть, а враги мои жестоки! Мне нужен сильный и смелый защитник. Ты — единственный человек, которому я могу доверять. Я очень хочу, чтобы ты учился со мной в Колледже! Это для меня гораздо важнее, чем миллион золотых монет… Деньги — прах, друзья — бесценны!
Она провела рукой по его волосам и так особенно взъерошила их, что лицо Джерри вспыхнуло. Потом Никки придвинулась к Джерри близко-близко, так что её губы почти касались его уха.
— Пожалуйста, Джерри, соглашайся, — ласково и настойчиво шепнула она. — Мне нужна твоя помощь, ты не можешь бросить меня одну!
Её горячее дыхание обжигало ухо, щёку и сердце.
— Конечно, Никки… — хрипло сказал Джерри. — Когда ты так говоришь… отказаться совершенно невозможно…
— Отлично! — обрадовалась Никки и выпрямилась. — А насчёт второго года мы потом что-нибудь обязательно придумаем. Будем решать проблемы по мере их возникновения.
— Тебе столько же лет, сколько и мне, но ты уже такая самостоятельная и независимая, сама всё планируешь и не боишься никаких трудностей… — удивлённо произнёс Джерри, незаметно переводя дух.
— Ну, как ты понимаешь, это вынужденное — ведь обо мне никто не заботился последние десять лет, — как всегда весело, сказала Никки. — Первые годы я жила на старых корабельных запасах, а когда консервы и кислород стали кончаться, мне и десяти лет не было, но пришлось размораживать семена и икру, расширять и засеивать оранжерею, заводить пруд, рассчитывать и обеспечивать водный, тепловой и воздушный баланс корабля и теплицы. Да ещё всё время приходилось подбадривать реактор, который постоянно норовил заглохнуть, как и полагается порядочному реактору в аварийном состоянии… К этому времени аккумуляторы корабельного робота уже перестали держать заряд, и я лишилась своего единственного помощника.
— А как же я? — возмутился Робби.
— Ты — не помощник, ты — советчик, — отмахнулась Никки. — Так что грустить и жалеть себя оказалось совершенно некогда! Разве что во время солнечных бурь, когда по несколько дней приходилось прятаться в мрачном складе — в самом защищённом от радиации месте… вот где была скукотища! А кроме хозяйственных дел, железный Робби заставлял тренироваться меня по многу часов в день на тренажёре с перегрузками… и ходить в силовом скафандре, специально жёстком, чтобы кости и мышцы могли сформироваться. Маленькой я часто ревела… или тихо скулила от изнеможения в этом проклятом негнущемся скафандре, а потом привыкла и плакать как-то разучилась… Родители помогли мне всё преодолеть, я просто не могла расстраивать их своими соплями…
— Зато ты не боялась расстраивать меня! — заявил нахальный Робби.
— Тебя расстроить легче лёгкого — как из кремня слезу выжать… — хмыкнула Никки. — Тяжелее всего было, когда метеорный поток разбил теплицу, растения погибли, и мне пришлось начинать всё заново. Хорошо хоть часть рыбы удалось спасти… правда, когда я бежала спасать мальков из-под метеоритного дождя, меня чуть не пришибло камнями. Кислорода не хватало, я стала падать в обмороки… пришлось забраться на месяц в скафандр с последними баллонами. Потом самая быстрорастущая трава зазеленела, и с кислородом стало полегче. Вот только эту траву нельзя было есть, и мне пришлось ещё месяц ждать первого урожая томатов и подроста мальков форели. Жрала одни шампиньоны, похудела килограммов на пять, но дотянула, не сдохла…
Никки совершенно развеселилась от этих кошмарных воспоминаний.
— Правда, на грибы с тех пор совершенно не могу смотреть — пришлось их грядку засеять морковкой. Зато в последние три года всё моё хозяйство наладилось и у меня появилось свободное время — на учёбу, книги, на вкусную еду…
Джерри с круглыми глазами слушал Никки. Когда она замолчала, задумчиво сказал:
— Кажется, я начинаю верить в эту авантюру со Школой Эйнштейна… если уж ты ребёнком справилась с атомным реактором!
— И чего я разнылась? Что было, то прошло, — улыбнулась Никки. — Сейчас у нас есть робот-официант — он принесёт всё, что надо!
Они дружно засмеялись.
— Слушай, я всё забываю спросить — почему робот таскает тебе вино, хотя любое спиртное запрещено всем «тинам» — ребятам до двадцати лет? И вообще, зачем ты его пьёшь? — спросил заинтересованно Джерри.
— В своё время Робби сломал электронную голову, — Никки погладила по корпусу старого товарища, — пытаясь составить наилучший рацион питания для меня. На корабле оказался контейнер с марсианским кьянти, и оно пришлось весьма кстати для пополнения в моём организме редких микроэлементов. Робби прописал мне его как лекарство. Он сказал, что может легко нейтрализовать вредное действие алкоголя, но ему нечем заменить тот букет высокомолекулярной всячины, плавающей в красном сухом вине.
Так как я оказалась первым в истории космической медицины… э-э… почти нормальным ребёнком, выросшим на астероиде, то лунные врачи согласились с этой диетой и разрешили кухонному чипу не менять моё привычное меню. Нейтрализатор Робби я продолжаю принимать, поэтому сам алкоголь на меня не действует.
— Здорово! В жизни не встречал такой… удивительной девчонки. Ну, давай рассказывай — как мне можно побить тех лузеров, которые будут соревноваться со мной! За тебя я как-то перестал волноваться…
За следующий месяц Джерри раз сто пожалел, что ввязался в эту авантюру со Школой Эйнштейна. Он сидел возле экрана по шестнадцать часов в сутки, следуя программе, составленной для него Робби и Никки, часто там же ел и даже спал под шепоток обучающей программы. Но не мог же он спасовать перед Никки, работающей в том же режиме!