Два брата – две судьбы
Панченко Ион Калинович родился в 1890 году на Украине. Когда ему было десять лет от роду, его родители переселились в Сибирь, на «вольные земли», как тогда выражались, и основались в селе Барвеновка Полтавского района Омской области, которое к тому времени считалось крупным, имело не менее ста подворий.
Семья сравнительно быстро обжилась, привычным крестьянским трудом обеспечила себе достаток. В 1903 году у Иона родилась сестренка, нареченная Настенькой.
Но беда случилась на пятом году после переселения. У Иона неожиданно умер отец, и пятнадцатилетнему подростку пришлось вместе с мамой выполнять всю крестьянскую хозяйственную работу.
Провдовствовав два года, его мама вышла замуж за овдовевшего жителя деревни Бежевка этого же района по фамилии Хмара, и семья переселилась в Бежевку. А через год у Иона появился брат Трофим.
Ион рос крепким парнем: высокий ростом, довольно широк в плечах, развит физически. Он неплохо закончил четырехклассную церковно-приходскую школу, любил читать книги и даже проявлял интерес к искусству. По исполнении двадцати одного года он был призван на военную службу и зачислен в кавалерийские войска. Спустя два года, в 1913 году, за хорошее исполнение службы он получил месячный отпуск и во всей кавалерийской красе – при шашке, с лычками на погонах, при шпорах на сапогах появился дома и, конечно, произвел впечатление, особенно на девушек.
К началу всеобщей мобилизации в стране, за три дня до нападения Германии на Россию, он был в полку и почти два года непрерывно участвовал в военных действиях. Имел награды. Вернулся домой по ранению в ногу и больше ни в каких военных действиях участия не принимал. Женился, занимался крестьянским трудом. Появились дети: в 1919 году – дочь, в 1921 – сын Алеша, в 1923 – снова дочь. Хозяйство имел небольшое, но позволяющее обеспечить семью. По большевистским меркам его можно было отнести к середнякам.
За время службы в кавалерии у него появилась страсть – любовь к лошадям. И к двум рабочим лошадям к середине двадцатых годов он через областную племенную конюшню приобрел чистокровного племенного жеребца орловской породы – красавца светло-серой масти, за которого была уплачена сумма, равная стоимости трех-четырех рабочих лошадей.
Каждое утро и вечер Ион делал ему проминку: садился верхом или запрягал летом в ходок, а зимой – в кошеву с колокольчиком под дугой и в течение часа гонял на нем, часто пролетая по деревне рысью для удивления односельчан. Мужчины завидовали, но, в основном, по-здоровому, с мечтами иметь подобного коня.
С первой же весны крестьяне не только Бежевки, но и соседних деревень стремились получить приплод от своих конематок от этого жеребца. Иона стали звать в деревне уже Ионом Калиновичем. Через три года уже почти половина жеребят в деревне было светло-серой масти, рослых и крепкого телосложения. Орлик – так звал хозяин своего жеребца – хорошо передавал свои наследственные качества, и к началу тридцатых годов в зимнее время по праздничным дням проводились бега рысистых лошадей, что очень здорово украшало праздники, особенно масленицу.
Чтобы получить жеребенка от Орлика, владелец конематки должен был уплатить Иону Калиновичу один рубль или пуд овса, что, конечно, не останавливало мужиков от желания иметь в своем дворе наследство от чистопородного орловца, тем более что вряд ли можно было найти двор, чтобы не было овса, да и рубля денег. Лошадь в то время являлась главным украшением двора и предметом крестьянской гордости.
После коллективизации Орлик стал выполнять свои племенные обязанности уже в колхозе «Новая Бежевка», а Ион Калинович возглавил бухгалтерское дело, за которое он взялся с энтузиазмом и был авторитетным человеком у населения, избирался в члены правления колхоза, с его мнением считались, к его советам прислушивались.
Младший брат Хмара Трофим Демьянович был также способным учеником, активным парнем, руководил комсомолом со школьных лет, не боялся никакой работы и довольно быстро продвигался по карьерной лестнице: в двадцатидевятилетнем возрасте он уже оказался в кресле председателя Полтавского райисполкома.
Когда нагрянули 1937-38 годы и партия занялась поисками недокулаченных и врагов народа, местные партийные и карательные органы также включились в эту работу, ибо надо было выполнять вновь поступившую разнарядку. Таким образом, Ион Калинович попал в список врагов народа и подлежал репрессированию. Вопрос об этих людях уже был решен в райкоме ВКП(б) и карательных органах, а исполкому Райсовета оставалось только затвердить. Эти люди вызывались на заседание райисполкома и с ними проводилось короткое собеседование.
Подошла очередь и Иона Калиновича зайти на «исповедь» и предстать перед комиссией, которую возглавлял его младший брат.
Войдя в кабинет, он со всеми поздоровался. Трофим Демьянович поднялся и сказал:
– Это мой брат. Я выхожу. Решайте без меня, чтобы не было обиды. Не знаю, как по вашему, а по-моему, он кулак, – и вышел из кабинета.
Комиссия, на минуту замешкавшись, пришла в себя, и заместитель председателя спросил Иона Калиновича:
– Вы знаете, в чем Вы обвиняетесь?
– Нет, не знаю. Никакой вины за собой не чувствую и к кулачеству не отношусь – честно восемь лет работаю в колхозе.
– Тогда мы Вам поясним: в былые годы Вы эксплуатировали крестьянство – драли с народа деньги и овес за то, что покрывали кобыл своим жеребцом. Это ли не преступление?
– Это не преступление, а благое, хорошее дело. Это инициатива, направленная на улучшение качества рабочих лошадей. Вы посмотрите, какие лошади в Бежевке, да и в других соседних деревнях, они здорово послужат и социализму. А что касается платы в один рубль или пуда овса, то как иначе? Я заплатил за Орлика большую цену и, чтобы купить, залез в долги, расплачивался по долгам два года. А что касается овса, то вы же знаете, что если его не кормить по-настоящему, то какой же из него производитель, он и ног не будет таскать, не то что на кобыл прыгать. Заседающие слегка хохотнули.
– Понятно, гражданин Панченко. Так на суде и скажете. Возможно, Вас там и поймут, ну, а мы считаем, что за прошлые деяния надо отвечать. Вы свободны, – сказал ведущий заседание заместитель председателя райисполкома.
Областная судебная тройка вопрос решила за пять минут, и бывший кавалерист был признан врагом народа и приговорен к десяти годам лишения свободы с последующим этапированием в Магаданскую область на золотодобывающий рудник, тот самый, где пребывал будущий автор «Колымских рассказов» Шаламов.
По неизвестным причинам Иону Калиновичу здесь здорово повезло. Поистине, «судьба играет человеком». Он был определен в поварскую группу, причем, в столовую для офицеров, охраняющих врагов народа. Квалифицированные повара были из гражданского вольнонаемного населения, а бывший кавалерист был определен на должность специалиста по выпечке блинов и как-то быстро освоился и расправлялся с ними, как настоящий повар. Повезло ему еще и тем, что при работе он стоял спиной к залу, где сидела охрана, ожидая подачи блюд, поэтому блин, который получался комом, он откладывал на тарелочку и по мере остывания ловким броском забрасывал его себе в рот. Старшая поварской группы, женщина лет тридцати пяти, на это не обращала внимания.
В годы Великой Отечественной войны, со слов Иона Калиновича, все продукты в офицерской столовой были американские.
Отбывал наказание Ион Калинович, как говорят, от звонка до звонка и к концу 1948 года вернулся домой в свою Бежевку уже вдовцом, поскольку жена умерла. Дочери жили своими семьями, работали в местном колхозе и в своих небольших хозяйствах, а сын служил в армии и, что удивительно, в войсках НКВД, в звании капитана.
В Бежевке Ион Калинович долго не задержался и в 1949 году летом появился в Улендыкуле, где и женился на овдовевшей Одарочке, которую звали Круженчихой по первому мужу, потом Курбацчихой – по второму. Так они прожили тихо-мирно лет двадцать, а когда Одарочка и Ион Калинович оба стали немощными, после 85 лет, их забрали дети: Одарочку дочь увезла в Исилькуль, а Иона Калиновича дочь забрала к себе в Бежевку, где он и скончался на девяносто втором году жизни.
Интересно и то, что в 1952 году, будучи в отпуске, к нему приезжал сын Алексей, получивший назначение по службе в Магаданскую область, и консультировался по каким-то вопросам с отцом о жизни в этом золотоносном краю.
Мне остается познакомить вас с судьбой меньшего брата Иона Калиновича – Хмары Трофима Демьяновича, который причислил его если не к врагам народа, то к кулакам, дабы не испортить свою карьеру или, еще вероятней, не попасть в его же положение. Тогда все защитники попадали либо в подкулачники, либо в пособники, и им доставалась та же участь.
Трофим Демьянович был мобилизован в действующую армию с начала Великой Отечественной войны и находился на комиссарской работе. Дослужился до звания майора и после окончания войны демобилизовался. Поскольку демобилизованным разрешалось какое-то количество трофеев, в зависимости от их звания и положения, то и Трофим от этого не отказался. Но помимо мелочей, таких, как часы, отрезы материи или даже небольшой мотоцикл, что можно было привезти и рядовому солдату, ему приглянулась племенная немецкая корова черно-пестрой породы, дающая в сутки до трех ведер молока, естественно, при полноценном кормлении. Ведь у нас в то время в сельской местности, включая райцентры, почти все руководители держали коров, поскольку торговли государственной молочной продукцией не было.
На вывоз коровы он получил разрешение и место в вагоне для перевозки живности. Чтобы доставить корову к составу, ее погрузили на обычный грузовик. Трофим Демьянович привязал ее налыгой1 за середину переднего борта и сел сам в кузов с правой стороны для подстраховки и чтобы животное чувствовало рядом живую душу, не беспокоилось. Беда в том, что шоферы военного времени не привыкли тихо ездить, а может, и спешили на погрузку, и на крутом повороте корова резко завалилась на правый борт, всей своей тушей прямо на Трофима Демьяновича. Да так неудачно, что задавила насмерть своего нового хозяина.
Это произошло на второй день после демобилизации, в августе 1945 года. Поистине «судьба играет человеком». Пройти такую войну, остаться живым и так нелепо погибнуть. Думал ли Трофим Демьянович, что его участь решит племенная корова, так же, как раньше судьбу старшего брата поломал племенной жеребец.
Налыга – кожаный ремень с петлей, надеваемой на рога животного.