Игорь Журавихин
В молчании
Оба сидят на подоконнике. Тата открывает глаза. Видит, что рядом сидит Он.
Тата – Ты давно здесь?
Он – Как и ты.
Тата – А я давно?
Он пожимает плечами.
Я не заметила, как ты пришел.
Он – Я всегда был здесь.
Тата – Ты здесь живешь?
Он – И да, и нет.
Тата – Снимаешь угол?
Он – Почти.
Тата – Ты странный.
Он – Как и ты.
Тата – Да, мне часто говорят, что я странная. А тебе?
Он – Мне? Пожалуй…
Тата – Однажды, я подстриглась наголо. Все смеялись. А мне нравилось.
Он – Тебе нравилось, что над тобой смеялись?
Тата – Конечно, нет. Мне нравилась моя прическа. Кому понравится, когда над ним смеются?
Он – Клоуну.
Тата – Верно. Ты любишь клоунов?
Он пожимает плечами.
Ты не знаешь? Почему? Это же так просто: любишь ты клоунов или нет?
Он – Я об этом не думал.
Тата – Вот я очень люблю.
Он – За что?
Тата – Просто так.
Он – Просто так никто не любит.
Тата – А я люблю! (Подумав). Потому что они грустные. Они дарят людям радость, а сами плачут.
Он – Они не выглядят печальными.
Тата – На арене конечно нет. А после представления, смывая грим, плачут.
Он – У них что-то случилось?
Тата – А ты как думаешь? Все вокруг веселятся, а им обидно.
Он – Быть может, им тоже весело?
Тата – Молчи. Ты даже не задумывался, почему клоуны плачут. Как ты можешь об этом рассуждать!
Он пожимает плечами.
Тата – Перестань!
Он – Я молчу.
Тата – Нет, не молчишь.
Он – Молчу.
Тата – Ты говоришь «молчу» и тем самым не молчишь.
Он – Но ты сказала «перестань», когда я молчал.
Тата – Тогда ты тоже не молчал.
Он – Я ничего не произносил, стало быть, молчал.
Тата – Можно говорить молча.
Он – А ты пробовала?
Тата – Тысячу раз.
Он – Тогда поговори со мной.
Тата – С тобой не хочу.
Он – Почему?
Тата – Не хочу и все.
Он – Значит, не умеешь.
Тата – Умею.
Он – Докажи.
Тата – Сам напросился!
Тата выпучивает глаза, краснеет – пытается молча сказать какую-то грубость в Его адрес. Он улыбается.
Хватит улыбаться! Я говорила не смешное.
Он – А что ты говорила?
Тата – Ты не понял? Значит, не умеешь понимать, когда с тобой молча разговаривают. (Подумав). Значит, не умеешь говорить!
Он – Я плохо понимаю твой язык.
Тата – В молчании нет языка.
Тата показала Ему язык и отвернулась; закрыла глаза, сделала глубокий вдох и выдох.
Он – Эй!
Тата не обращает внимание.
Эй!
Тата что-то пробурчала.
Что?
Тата – Я сказала, не мешай. Я медитирую.
Он – Научи меня.
Тата открыла глаза, иронически посмотрела на Него.
Тата – У тебя вряд ли получится.
Он – Я постараюсь.
Тата – Ну, хорошо. Сядь ровно. Расслабься. Закрой глаза. Сделай глубокий вход. Выдох.
Он повторяет все, что говорит ему Тата.
Теперь представь самый счастливый момент своей жизни.
Он (открывает глаза) – У меня его нет.
Тата – Как это? У всех есть счастливые моменты.
Он – А у меня нет.
У Таты на глазах слезы.
Тата – Ты всю жизнь был не счастлив?
Он пожимает плечами.
Я не верю тебе!
Он – Придется.
Тата – Каждый хотя бы раз испытывал счастье. Может не огромное, не большое, а вот такое малюсенькое, микроскопическое счастье.
Он – А я нет.
Тата – Может, ты его испытал, но только не понял, что это оно. А теперь сидишь и думаешь, что никогда его не испытывал.
Он – А как понять: счастье это или нет?
Тата – Становится волнительно-тепло. Ты растворяешься в пространстве и времени. Твоя душа начинает, как будто расти, вырастает из тела, становится все больше и больше... Кажется, что ты паришь над землей. Хочется бежать, кричать, хочется поделиться этим переполняющим чувством с другими… Потом все успокаивается. И ты становишься центром Вселенной. Уже никуда не хочется бежать, а остановить мгновенье, прочувствовать его, удержать как можно дольше. Но оно ускользает, и все возвращается на прежние места. Но ты еще долго вспоминаешь о том счастье и надеешься, что оно вновь тебя посетит.
Он – У меня было нечто похожее, однажды. Но я не уверен, что это счастье.
Тата – Расскажи.
Он - Я залез на яблоню. На самую макушку. Сорвал яблоко и съел его. Оно было кислым и вкусным. Потом я начал смотреть по сторонам. С дерева открывался чудесный вид, до самого горизонта. Ветер обдувал мое лицо. Я прищурился и посмотрел на солнце. Его лучи так сильно ударили меня, и попали прямо в живот. Он заурчал, а потом заболел. Может быть, так проявилось во мне счастье?
Тата – Какое же это счастье! Это расстройство желудка от неспелого яблока.
Он – Больше ничего такого не было.
Тата – А детство? Самое яркое впечатление в детстве?
Он пожимает плечами.
Вот я даже помню, как находилась у мамы в животике.
Он – И как там?
Тата – Темно. Хотелось, чтобы мама почаще держала рот открытым, чтобы внутрь проникал свет.
Он – А я не помню.
Тата – Ничего?
Он – Практически.
Тата – У тебя болезнь.
Он – Не знаю.
Тата – Ты помнишь, что я говорила пять минут назад?
Он – А ты сама помнишь?
.
Тата вспоминает.
Тата – Хорошо. Что я сказала, когда открыла глаза?
Он – Ты спросила: «Ты давно здесь?».
Тата – Правильно. Значит, кратковременная память у тебя работает. А что было до это?
Он пожимает плечами.
Совсем-совсем? Как же так! Припомни, как ты сюда попал? Ты приехал на метро? На автобусе? У тебя своя машина?
Он – Я не помню.
Тата – Посмотри в окно, может, узнаешь ее марку.
Он – Нет. Машины у меня точно нет.
Тата – Уже хорошо. Пойдем дальше. Когда ты сюда въехал?
Он – Не знаю. Дня три назад?
Тата – Три дня назад сюда переехала я. Вещи перевозили с самого утра. Я весь день проторчала у подъезда, но тебя не видела. Позже въехать ты не мог – я бы знала. Значит, ты въехал сюда раньше! Ты из какой квартиры?
Он пожимает плечами.
Тата – Хватит пожимать плечами! Постарайся вспомнить. Напряги свою память!
Он – Зачем мне это?
Тата – Как? Ты не хочешь помнить, что с тобой происходит?
Он – Все что было, то прошло. Раз прошло, значит, перестало быть необходимым.
Тата – Первый раз вижу человека без прошлого.
Он – Человек без прошлого – интересно.
Тата – Ни черта это не интересно! Прошлое дает тебе возможность жить в настоящем и основу для будущего. Прошлое – это наш опыт.
Он – Опыт никуда не исчезает, просто я не помню, как приобрел его.
Оба задумались.
Тата – А я бы так не смогла. Забыть лицо мамы…
Он – Ты сейчас помнишь его?
Тата – Конечно. (Задумалась, начинает осознавать). Я не помню! Перед глазами лишь смутные очертания лица. Ни цвета глаз. Ни формы губ. Как я могла! Как я могла забыть лицо родной матери!
Он – Не плачь. Я уверен, что такие подробности мало кто вспомнит.
Тата – Это же самое важное!
Молчание. Тата потихоньку перестает всхлипывать и успокаивается.
Когда я была маленькая, мы с мамой очень часто ходили в цирк. Особенно мне нравились воздушные гимнасты. Когда они выполняли без страховки свои трюки под самым куполом, я крепко сжимала мамину руку и молилась, чтобы никто из них не сорвался вниз. А когда номер заканчивался, я начинала плакать. А мама вытирала мне слезы и спрашивала: «Разве тебе не понравилось?». А я-то плакала от счастья. (В этот момент она посмотрела на Него). У тебя никогда не было счастья!
Он – Когда я смотрю на тебя, то мне даже чуть-чуть хочется его испытать. Я вспомнил!
Тата – Что?
Он – Да. Точно. Я вспомнил. Скорее почувствовал – мне тоже нравились воздушные гимнасты. Но почему?
Тата – Еще не все потеряно! Ты можешь вспомнить! Если, конечно, захочешь…
Он – Самое удивительное, что я хочу.
Тата – Правда?
Он – У меня в груди будто что-то шевелится и хочет вырваться наружу.
Тата – Это твое счастье! Долгие годы оно было заперто внутри, а теперь ищет освобождения. Ты должен позволить ему выбраться, иначе ты умрешь совершенно несчастным человеком, а хуже этого ничего на свете нет.
Он – Но как?
Тата – Я помогу тебе. Но ты должен обещать, что пойдешь со мной до конца, и не передумаешь, и не отступишься.
Он – Как я могу быть в чем-то уверен заранее?
Тата резко отворачивается от Него.
Ну, прости. Я обещаю тебе, что пойду до конца, потому что очень хочу быть счастливым.
Тата – Точно?
Он кивает головой.
Тогда расскажи мне о себе все, что помнишь.
Он – Как это поможет моему счастью?
Тата – Не спрашивай! Ты обещал довериться мне.
Он – Хорошо. Я ходил в детский сад, потом в школу, потом в институт, потом устроился на работу.
Тата – Это все?
Он – Моя жизнь не толь интересна.
Тата – Чушь! Любая жизнь любого человека наполнена самыми интересными моментами.
Он – Я наверно исключение, потому что у меня таких нет.
Тата – Просто ты ждешь чего-то огромного, особенного, сверхъестественного. А все счастье в мелочах. Но чтобы найти эти мелочи, нам необходимо соорудить каркас, основу, отчего ты сможем оттолкнуться. Начнем с настоящего, и будем углубляться в недра твоей памяти, все дальше в прошлое. Итак, где ты работаешь?
Он – Не помню.
Тата – Вспоминай.
Он – Я пытаюсь. Не получается.
Тата – Пытайся лучше! Начинай с деталей. С цвета, с запаха. Вспоминай не всю картину сразу, а выкладывай ее как пазл по кусочкам. Итак, твоя работа. Закрой глаза. Что ты видишь?
Он – Темноту.
Тата – Сделай в своем воображении шаг вперед. Еще. Так. Еще.
Он – Темнота из черной превращается в серую.
Тата – Туман забвения рассеивается. Теперь вытяни руку. Но продолжай идти. Не спеша. Иди. Иди.
Он – Я во что-то уперся.
Тата – Что это?
Он – Кажется, стена. Я не вижу ее, все еще перед глазами серая пелена.
Тата – Стена. Значит, твердая. Пощупай ее. Она гладкая?
Он – Нет. Она в небольших пупырышках.
Тата – Прижмись к ней щекой.
Он – Кожу немного стянуло, как будто ее чем-то помазали.
Тата – Это побелка. Стена белая.
Он – Вижу. Проясняется. Это белая стена. Точно. Белая. Я отчетливо ее вижу.
Тата – Теперь посмотри наверх. Не спеши. Плавно скользи взглядом по стене.
Он – Вижу свет.
Тата – Солнечный?
Он – Нет. Белый такой. Холодный. Он концентрируется прямо над моей головой.
Тата – Что вокруг?
Он – Не вижу. Слепит глаза.
Тата – Может потолок?
Он – Да, точно. Потолок. А свет – это лампа. Потолок тоже белый, выложен плиткой.
Тата – Что это, офис?
Он – Конечно, офис! Вижу большой деревянный стол. Монитор компьютера. Черную ручку. Разноцветные бумажки приклеенные к стене.
Тата – Это твой кабинет?
Он – Не знаю.
Тата – Как ты себя чувствуешь, находясь в этом помещении.
Он – По телу бегают мурашки.
Тата – Там холодно?
Он – Нет, но меня почему-то всего трясет. Мне неловко. Такое ощущение, что что-то должно произойти.
Тата – Ты кого-то ждешь?
Он – Нет. Но я кого-то вижу.
Тата – Где?
Он – Его только что не было, и вот он начинает проявляться. Он сидит в черном кожаном кресле за тем самым деревянным столом с компьютером.
Тата – Как он выглядит.
Он – Не разобрать. Одет во что-то темное. Но лицо все размыто.
Тата – Подойди к нему.
Он – Я почему-то его боюсь.
Тата – Ничего. Смелей. Иди к нему.
Он – Так. Начинает прорисовываться рот. Он что-то говорит, но я не понимаю. Нет звука.
Тата – Спроси его сам.
Он – О чем?
Тата – Скажи: «Что, простите?»
Он – Что, простите? Слышу! Слышу неразборчивую речь, как будто заживала магнитофонную пленку.
Тата – Вслушивайся внимательно.
Он – Услышал слово «было». Еще одно «расться», «растася». Расстаться? Нет, «расставаться», точно. Он очень быстро говорит. Понимаю лишь отдельные слова: «жаль», опять «было», «свиданье». Он исчез! Только что был здесь и исчез!
Тата – Мне кажется, тебя уволили.
Он – Но я совершенно не расстроен. Наверно, я не любил свою работу.
Тата – Что видишь дальше?
Он – Я выхожу на улицу. Дождь. Вижу белый кроссовок, оступившийся в грязь. Ветер. Листья срываются с веток. Проехала машина, синяя, нет, темно-зеленая. Обрызгала женщину впереди меня. Я обхожу лужу. Плачу, но мне не грустно. Неужели, я все-таки расстроен по поводу работы? Понял, это начинается дождь. Холодная капелька стекает по моей щеке и становится теплой – я согрел ее. Вижу дом. Он стоит в поле. Вдруг из земли вырастают еще дома и еще. Я знаю, это мой дом, я здесь живу. Снова ветер подул, так сильно, что мне пришлось зажмуриться. Открываю глаза, вижу – дверь, желтую. Рука сама тянется в карман. Звякают ключи. Они точно подходят к этой двери. Открываю. Вижу комнату. Справа большое окно. На подоконнике сидит Она, отвернувшись от меня. Подхожу близко-близко. От нее исходит тепло. Наклоняюсь к самому уху. Ее волосы пахнут жасмином. А ушко такое маленькое аккуратное. Я хочу что-то сказать, но не знаю что. Нет, знаю. «Как тебя зовут?». Она не оборачивается. Я слышу ее дыхание. Пытаюсь дышать в такт. «Как тебя зовут?». Молчание. Но в этом молчании, я отчетливо услышал промелькнувший в мой голове звук. Это было ее имя. Она назвала себя. (Он замолчал).
Тата – Как? Какое имя?
Он открыл глаза, очень внимательно посмотрел на Тату.
Он – Тата. Ее зовут Тата.
Тата – Это невозможно!
Он – Тата.
Тата – Нет!
Он – Тебя тоже зовут Тата.
Тата – Этого не может быть!
Он – Это ты! Ты та самая Тата. Ты моя Тата!
Тата (кричит) – Это не возможно! Так не бывает! Я все видела. Я была там. Я сама собирала свою жизнь по осколкам воспоминаний. Но тебя там не было! Нет! Этого не может быть!
Он – Успокойся. Ты же знаешь, кто я на самом деле!
Тата – Не знаю!
Он – Тата, ты знаешь, ты все знаешь! Тата, посмотри на меня! Посмотри же, Тата!
Тата – Прекрати произносить мое имя! Тебя здесь нет, и никогда не было! Ты это не ты! Ты кто-то другой.
Он – Это я!
Тата – Не может быть! Ты другой!
Он – Тата, ты знаешь меня. Кто я? Посмотри на меня! Скажи, что знаешь меня! Скажи! Скажи!
Тата – Я знаю тебя! Я знаю тебя! Я всегда знала! Я знала! Ты всегда был рядом! Когда я была одна, ты был рядом! Когда я молчала, ты говорил со мной! Ты все эти годы был рядом. Но потом исчез! Почему? Куда ты пропал?
Он – Я все забыл.
Тата – Как это могло случиться?
Он – Не знаю, но я однажды проснулся и понял, что не спал. Это сложно объяснить. Как будто, задумался, провалился куда-то внутрь себя, но вдруг раздался громкий звук, и ты резко очнулся. Очнулся и пытаешься вспомнить, о чем ты только что думал, но не можешь.
Тата – Значит, нам просто необходимо продолжать путешествие.
Он – Но ты же теперь знаешь, кто я.
Тата – Тем более! Мы должны…мы просто обязаны пройти все это от начала до конца…снова. Ты все вспомнишь. И мы вновь почувствуем счастье.
Он – Мы станем счастливыми?
Тата пожимает плечами.
Я понял: почувствовать счастье и быть счастливым – не одно и тоже. Счастье – это миг. Оно не будет длиться вечно. Вот как моя память. Однажды я проснусь и пойму, что уже не счастлив. Тогда зачем все это? Ты откроешь глаза, и я исчезну. Ты встретишь другого и забудешь меня.
Тата – Никогда.
Он – Наша жизнь тонкая прямая, поделенная на отрезки; каждый из них – это маленькая жизнь, со своей любовью, друзьями, разочарованиями и победами. Но наступает рубеж. Мы как будто умираем, но рождаемся в другой новой жизни. А прошлое остается прошлым. И вот встречаешь случайно старого знакомого из той, предыдущей жизни, и ты у него спрашиваешь «как дела», а он тебе в ответ «нормально», и больше поговорить не о чем. И кто-то из вас начинает ободрять, что надо увидеться, посидеть где-нибудь, вспомнить…Зачем? Встретились-то два призрака и разлетелись каждый по своим мирам.
Тата – На чем держится этот мир? Что всех нас объединяет?
Он хотел что-то сказать, но передумал; вместо этого пожал плечами.
Не знаешь? А я знаю – память! Она не позволяет нам провалиться в пучину бессознательного. Она является нашим ориентиром во времени и пространстве.
Он – Ты предлагаешь вспомнить то, что я так тщательно пытался не вспоминать?
Тата – Я хочу, чтобы ты нашел себя.
Он - Я знаю, кто я!
Тата – Кто? Как тебя зовут?
Он задумался.
Что ты знаешь? Что меня зовут Тата? Что мы когда-то были вместе? Почему ты все забыл?
Он – Время пришло.
Тата – Или просто ты не хотел об этом помнить?
Он – Возможно.
Тата – Почему все так получилось? Что за той чертой неизвестности? Неужели ты не хотел бы узнать? Может, там было настоящее счастье, а ты забыл о нем!
Он – Я знаю, что за той чертой была ты.
Тата встает на подоконник.
Тата – Тогда идем!
Тата распахивает окно.
Он – Что ты делаешь?
Тата – Давай руку! Ты видишь это небо? Это наше небо! А это солнце светит только для нас! Я хочу, чтобы ты почувствовал жизнь: вот она, за окном! Стоит только крикнуть. (кричит). Эй, ты жизнь! Я знаю тебя! Я держу тебя за хвост!
Он – А какой хвост у жизни?
Тата – Холодный, но приятный. (кричит). Эй, жизнь! Ты слышишь нас? Мы пришли к тебе с приветом – за ответом! Расскажи нам все, что было! (обращается к Нему). Ты видишь ее?
Он – Где?
Тата – Ну вон же она!
Он – Не вижу.
Тата – Ты что ослеп!
Он – Что я должен увидеть?
Тата – Жизнь! Она смотрит на тебя, а ты в упор ее не видишь. Поздоровайся с ней.
Он – Здравствуй…те.
Тата – Ты что так официально? Это же твоя жизнь!
Он – А вдруг она обидится?
Тата – Жизнь на такую ерунду не обижается. Давай.
Он – Привет, жизнь.
Тата – Громче.
Он – Привет, жизнь.
Тата – Эта старушка глуховата - ей очень много лет. Ори что есть мочи.
Он (кричит) – Привет, жизнь!
За окном сверкнула молния, и раздался гром.
Тата – Ну вот, наконец, услышала. Назови число!
Он – Что?
Тата – Назови любое число, первое, что придет в голову.
Он – Девять.
Тата – Ливанет на счет девять. Раз. Два. Три. Четыре. Чего молчишь – помогай!
Он – Пять.
Тата – Шесть.
Он – Семь.
Тата – Восемь.
Он и Тата – Девять!
За окном стеной полил дождь.
Тата – Ура! Дождь! Хорошо, когда идет дождь – он смывает наши грехи! Ты видишь эти капли – это мы. Все человечество. Срываясь с неба, мы падаем на землю – мы рождаемся, чтобы проделать круговорот и вернуться обратно. Скажи, когда ты родился?
Он – Не помню.
Тата – Не надо вспоминать. Мы придумаем это. Прямо сейчас ты сам нарисуешь свою жизнь. Давай!
Он – Что я должен делать?
Тата – Кричать!
Тата ущипнула Его. Он вскрикнул.
Громче!
Он – Зачем?
Тата – Ты должен сообщить всему миру! Кричи! (кричит сама) А-а-а-а-а-а-а-а-а-а! Давай!
Он – Что я должен сообщить?
Тата – Что ты родился, дурачок! Кричи!
Он – А-а-а-а!
Тата – Сильнее! Сообщи всем, что совершилось чудо – человек родился!
Он – А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!
Тата – Заяви, что ты достоин жизни на этой планете!
Он – А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!
Тата - А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!
Он - А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!
Тата - А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!
Оба успокаиваются.
Он – И что дальше?
Тата – Посмотри. (Показывает за окно). Когда ты родился, шел дождь. Запомни. А теперь надо отыскать твоих родителей. Вон, твой отец. (Показывает на мужчину, что идет по тротуару под окном).
Он – Это просто прохожий.
Тата – Нет! Это твой отец. Он дежурит под окнами роддома и ждет, когда ты родишься. (Кричит). Мальчик! Родился мальчик!
Он – Куда же он уходит?
Тата – Он побежал в палатку за цветами для твоей мамы.
Он – А кто она? Ты?
Тата – Нет, я не могу ей быть. Ты должен сам придумать ее.
Он – Хорошо. Она очень красивая. Она смотрит на меня и улыбается. И от нее исходит абсолютная любовь, как от Бога. Я знаю это, потому что еще не успел забыть, потому что только недавно расстался с ним. Мама гладит меня, целует, а губы теплые-теплые. Она вся светится и похожа на яркую звезду.
Тата – Это счастье.
Он – Тата, а где твоя мама?
Тата – А моя мама тоже похожа на звезду – вон она. (Показывает на небо). Когда тучи рассеются, ты обязательно увидишь ее.
Он – А папа?
Тата – Послушай, мы придумываем твою жизнь или вспоминаем мою! Лучше скажи, кем работает твой папа?
Он – Он работает в цирке клоуном. Мне очень нравится ходить на его представления. Когда дети вокруг смеются, мне хочется встать и закричать на всю арену: «Это мой папа!».
Тата – Почему же ты не кричишь?
Он – Стесняюсь. Все подумают, что я сумасшедший.
Тата – Это твоя жизнь, ты создаешь ее сам. Если захочешь, то никому и в голову не придет так думать.
Он – Значит, можно кричать?
Тата кивает.
(Кричит). Это мой папа-а-а-а!
Тата – Папа-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а, не надо!
Он – Тата, что с тобой?
Тата – Он сейчас разобьется и упадет! Я очень боюсь! Я молю Бога, только бы он не упал!
Он – О ком ты говоришь?
Тата – Ай! (Закрывает лицо руками). Он сорвался?
Он – Кто?
Тата (не открывая глаз) – Говори же, он сорвался и разбился?
Он – Нет-нет, он жив.
Тата – Точно? Он только что почти не упал.
Он – В самую последнюю минуту он успел ухватиться…
Тата – За канат?
Он – Да! Да! За канат! Он канатоходец!
Тата (спокойно) – Папа остался жив.
Он – Это же хорошо!
Тата посмотрела на Него так, что за окном прогремел гром.
Тата – Если бы тебе предложили стать кем угодно, кроме человека, что бы ты выбрал?
Он пожимает плечами.
Я бы хотела стать божьей коровкой.
Он – Почему?
Тата – Чтобы быть ближе к Богу. У Него наверно здорово.
Он – А я бы стал вершиной самой высокой горы на свете. И ты бы жила на ней, и была еще ближе к Богу.
Тата – У тебя там холодно. Я бы замерзла и умерла.
Он – Ты бы жила в пещере.
Тата – А там темно. (Пауза.) Когда ты был в утробе, о чем ты думал?
Он – Откуда я знаю!
Тата – Слушай, если ты не будешь играть по моим правилам, я уйду!
Он – Я вспомнил. Я думал, что жизни после родов не существует. Думал, что все мое существование это бессмысленное времяпрепровождение в полной темноте. Мне казалось, я проживу целую вечность, и все на этом кончится - я просто исчезну.
Тата – Страшно.
Он – С этой мыслью быстро свыкаешься.
Тата – Но ты знал, что находишься внутри мамы?
Он – Если честно, я думал, что ее не существует. Я считал, что мой мир – это замкнутое пространство - единственный и других не было и быть не может. Правда, иногда, засыпая, мне слышалась тихая ласковая песня, но я списывал это на свое воображение.
Тата – А потом?
Он – Потом время пришло, и я начал рождаться. Помню, я очень боялся, было страшно уходить в неизвестность, оставляя свой маленький мирок, к которому я так сильно привык. Но ничего…Я увидел свет и пошел на него. Он становился все ярче и ярче, даже резал глаза. А потом неведомая сила подхватила меня и отнесла к Ней.
Тата спрыгивает с подоконника, берет мел и пишет на стене: «1, 2, 3, 4, 5, 6»; ее рука замирает; она стирает цифру 6, потом вновь пишет ее.
Тата – Ты веришь в магию цифр? (Не дожидаясь ответа). А я верю. Цифры и числа окружают нас повсюду. Мы зависим от них, правда, стараемся этого не замечать. У каждого человека есть своя цифра, которая ведет его по жизни, словно путеводная звезда.
Он – Какая твоя цифра?
Тата – 6.
Он – Почему именно 6?
Тата – Когда мне было 6 лет, отец ушел из семьи; в 15 – умерла мама – а 1+5=6; я родилась в 6 часов и 6 минут; тебя я тогда встретила в июне – 6 месяц, а вернулся ты сегодня в субботу – 6 день недели. Тебе тоже надо придумать цифру.
Он – Она у меня уже есть – 9.
Тата – Так не честно, ты просто перевернул мою цифру!
Он – Все сходится: я родился 9 числа, тебя встретил в 9 часов, мы не виделись 9 лет…
Тата – Прекрати подстраивать свою жизнь под эту цифру!
Он взял у Таты мел, дописал ее ряд цифр «7, 8, 9». Обвел 6 и 9 в круги. Рядом написал крупно 69 и подчеркнул.
Он – Это будет нашим совместным числом! Ты и я!
Тата – Так это же восьмерка!
Тата написала 6 и 9 друг на друге, получилось нечто похожее на цифру 8.
Он – А если мы ее повернем (демонстрирует), то получим бесконечность.
Тата – Бесконечность – страшно.
Он – Чего же ты боишься, трусиха?
Тата – Бес-ко-неч-ность! Ее не измерить, не обхватить, даже представить нельзя! Это вечность! От того и страшно, что нет ни конца, ни края. Все на свете рождается и умирает, создается и разрушается, а тут…
Он – Ты бы не хотела жить вечно?
Тата – Конечно, нет!
Он – Но если бы тебе было очень хорошо! Например, ты испытала счастье, и оно длилось бы бесконечно. Вечное счастье!
Тата – Вскоре оно бы приелось и превратилось в обыденное состояние, и хотелось бы чего-то нового. Счастье тем и прекрасно, что оно мгновенно.
Он – Но как удержать его? Я не хочу лишь изредка испытывать счастье, я хочу быть счастливым всегда!
Тата – Ты еще ни разу его не испытал, как ты можешь хотеть этого?
Он – Я начинаю чувствовать его, когда говорю с тобой, когда вижу, как ты смеешься, когда случайно прикасаюсь к тебе. Тата, как мы познакомились?
Тата – Нет! Я не могу сказать тебе!
Он – Я знаю, что раньше мы были вместе, но потом расстались. Почему? Помоги мне вспомнить.
Тата – Ты должен сам! Я могу лишь направлять.
Он – Так направь меня в тот день, когда мы встретились!
Тата – Только восстановив в памяти всю свою жизнь, ты вспомнишь и меня!
Он - Прошу тебя! Я хочу знать! Вдруг мы что-то упустили, вдруг…
Тата – Молчи! Я не могу тебе рассказать этого!
Он - Постой, но мы можем придумать!
Тата кивает. Он берет в руки мел, подходит к стене.
Мы уже выяснили, что познакомились 9 лет назад в июне, так? (Пишет цифру 9, от нее ведет черточку к цифре 6). Девятого июня! (От 6 черточка к 9). В девять часов. Не сходится – не хватает шестерки.
Тата – На шестом ряду девятого числа. (6-9).
Он – Где могут быть ряды? В театре? На стадионе? Конечно! В цирке! Ты сидела на 6 месте, а я на 9. (6-9). Между нами было два кресла. Но на них никого не было, потому что с утра у ребенка поднялась температура и они с мамой остались дома! Так мы увидели друг друга. Но как ты оказалась в цирке? Если я пришел на представление отца, то ты…
Тата – Тогда была шестая годовщина со дня смерти мамы. Я всегда прихожу в этот день в цирк и жду воздушных гимнастов, в надежде увидеть отца. Он ведь так и не узнал, что мама умерла.
Он – Когда вышли гимнасты, я повернул голову и увидел твое лицо. Ты плакала. Я спросил: «Что случилось?» А ты очень серьезно сказала: «Если вы меня бросите, я этого не переживу». Я подумал, какая-то она странная, лучше с ней не разговаривать, и хотел отвернуться, но вместо этого представился. И ты в ответ назвала свое имя. Тата! Мне показалось, что это самое прекрасное имя из тех, которые я когда-либо слышал. И еще ты добавила…
Тата – Вы не купите мне сладкую вату? Когда я прихожу в цирк, то всегда покупаю сладкую вату, как в детстве.
Он – «Как в детстве», именно так ты сказала. И я подумал о своем детстве, и вспомнил, что тоже любил сладкую вату – как приятно она таяла на языке.
Тата – Когда ты об этом думал, то очень мило улыбался, и был похож на трогательного щенка с большими добрыми глазами.
Он – Я купил тебе сладкую вату и воздушный шарик в антракте. А ребятишки смотрели на нас и удивлялись, как такие взрослые дядя и тетя могут вести себя словно дети?
Тата – Я смотрела на этот шарик, и мне казалось, что я держу за веревочку всю нашу планету, а она колышется, будто пританцовывает.
В открытое окно влетает воздушный шарик.
А потом мы полетели.
Он - Мы оба ухватились за веревочку нашего шарика и оторвались от земли.
Тата – Мы поднимались все выше и выше.
Он – Мы дотронулись до неба.
Тата – Мягкое небо. Наши руки провалились в синеву.
Он – Мы смотрели на крохотный мир под ногами.
Тата – Нам улыбнулось солнышко.
Он – Ты посмотрела на меня и тоже улыбнулась, и я понял, что твоя улыбка ярче.
Тата – Не преувеличивай.
Он – Не преувеличивай, сказала ты. И ветер закружил нас.
Тата – Ты любишь море?
Он – Я больше люблю горы.
Тата – А я обожаю море! Хотя горы тоже ничего. Но море все-таки лучше.
Он – Давай полетим сначала на море, а потом в горы!
Тата – Но сейчас еще рано.
Он – Когда же?
Тата – Через шесть недель.
Он – И девять часов. Я согласен.
Тата – Обязательно!
Он – Мы пролетали облако, и ты оторвала от него кусочек, и попробовала на вкус. Как тебе?
Тата – Ванильное. Мое любимое облако.
Он – Вон там мой дом. Мы пролетаем над ним.
Тата – Пригласишь?
Он – Но как мы опустимся?
Тата – Очень просто. (Достает заколку и протыкает шарик.)
Он – Ай! (Хватается за сердце).
Тата – Тебе плохо?
Он – Ты прострелила мое сердце, но оно не остановилось, а застучало еще сильней.
Тата – Я, правда, испугалась.
Он – Тата, не обижайся. Я пошутил.
Тата – Со смертью не шутят.
Он – А я не боюсь ее, костлявую. Смерть, где ты? Выходи! Покажи мне свое бледное лицо!
Тата – Идиот!
Он – Прости. У меня еще никто не умирал из близких.
Тата – Сплюнь.
Он – Тьфу! Тьфу! Тьфу! (Стучит себе по голове).
Тата – Вот же деревянная рама, дурачок. (Показывает на оконную раму). Извини меня.
Я не должна была…
Он – Я не обижаюсь, что ты! Я действительно идиот!
Тата – Какой ты идиот?!
Он – Самый настоящий!
Тата – Ты был самый настоящий…Я могла вытянуть руку и дотронуться до тебя. Я могла прижаться к тебе.
Он – Почему же ты этого не сделала?
Тата пожимает плечами.
Тата – Я знала, что если дотронусь, то уже не захочу отпускать.
Он – Поэтому ты ушла.
Тата – Я хотела, чтобы ты сам сделал выбор.
Он – Я сделал его еще тогда, в цирке, когда посмотрел на плачущую девушку через два кресла от меня.
Тата – Я была счастлива!
Он – Ты ушла не оставив номера телефона. Я каждый день приходил в цирк. Я искал тебя.
Тата – Думай не головой, а сердцем.
Он – И я понял. Через шесть недель…
Тата – И девять часов…
Он – Я собрал вещи и приехал на вокзал. Ты ждала меня…
Тата – У поезда № 231...
Он – 2+3+1=6…
Тата – Москва-Феодосия.
Он – При встрече я поцеловал тебя, помнишь?
Тата – И я покраснела?
Он – Ты была прекрасна: похожа на спелый помидор.
Тата – Дурак!
Он – Вздернула свой носик и демонстративно прошла в вагон.
Тата – А ты был похож на важного индюка: такой гордый своей догадкой.
За окном послышался шум проезжающего вдалеке поезда.
Он – Видишь, это мы едем на море.
Тата – Эй, поезд!
Он – Привет, мы!
Тата – Эй, Тата, напиши мне письмо, как доберешься!
Оба машут вслед удаляющемуся поезду.
Он – Я смотрел на тебя, а ты смотрел в окно. И под стук колес я написал четверостишье. (Изображает стук колес). Та-та-та, та-та-та, та-та-та…
Тата любит яблоки и сливу,
Из мороженного строить города,
И писать стихи под одинокой ивой,
Такой же одинокой, как она.
Тата – Мне не было одиноко.
Он – Почему же ты грустила?
Тата – Я прощалась… Я уезжала к новой, лучшей жизни, а прошлое провожало меня однообразием и скукой.
Он – Ты жалела?
Тата – Нет, потому что знала, что ждет меня…
В окно влетает конверт. Тата открывает его и читает письмо. <