МЫВ ЦЕРКВИ ПОСТОЛЬКУ ЛЮДИ, ПОСКОЛЬКУ ДРУГ ДРУГУ
Мы очень привыкли к словам о том, что Церковь — это тело Христово, и воспринимаем подчас эти слова несколько отстраненно, как бы богословски отдаленно: дескать, это же не по-настоящему тело Христово — это некий образ, символ, который надо для себя расшифровать. Но при этом — в Посланиях апостольских — апостол Павел подчеркивает совершенно конкретную телесность: Церковь — это плоть Христова.
Святитель Иоанн Златоуст в одном из своих огласительных слов говорит следующее: «Церковь исходит из ребра Христова, подобно тому как из ребра Адама произошла его супруга Ева». Свидетельствует о том же и апостол Павел, говоря: мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его (Еф. 5, 30). И само по себе библейское повествование тоже говорит нам не об абстрактном «созидании», а именно о рождении Церкви.
Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них, — это говорит Христос (Мф. 18, 20). И из этого мы можем понять, что всё человечество было задумано Богом как Церковь. Всё человечество мыслится в русле некоего всеобщего единения в Боге — и в этом смысле первая Церковь создается в лице первого человека Адама и жены его Евы.
По мнению некоторых святых отцов, Бог, творя Еву из ребра Адама, отделяет мужское от женского. Но я бы хотел высказать здесь совсем другую мысль: как раз всё ровно наоборот — не разделяется мужское и женское, а творится мужское и творится женское, причем как нечто совершенно особое.
Весь животный мир уже живет в половом разделении: в нем есть самки и самцы, особи одного пола и особи другого пола. Адам и Ева — не из этого ряда: они не самка и самец, они не «особи» — они люди, человечество. И не пол в человеке созидается, а творится именно мужское и женское — творится та разность, которая дает возможность двум людям в любви друг друга дополнять.
И это одновременно и раскрытие Адама до некой полноты, и некое разделение человека, в котором один без другого не полон, один без другого не совсем человек. У животных нет мужского и женского — у них нет нужды в единстве, их половая функция существует только для того, чтобы продолжался род.
А в человеке это всё иначе: это основано на некой огромной нужде в другом, и без этой нужды не рождается в человеке главное. И Церковь — это, собственно говоря, тот организм любви, где каждый нуждается друг в друге. И в ней мы постольку люди, поскольку друг другу нужны. Если человеку никто не нужен, то он в каком-то смысле, как говорил преподобный Иустин Попович, «внечеловек», или «мимочеловек».
УМНОЖИТЬ НЕ ЧИСЛЕННОСТЬ — УМНОЖИТЬ ЛЮБОВЬ
Адам говорит о Еве: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей (Быт. 2, 23). То же, как мы уже вспомнили, говорит апостол Павел в отношении Христа и Церкви. И о том же самом говорится в чине венчания: «Боже Святой, создавший из праха человека и из ребра его образовавший жену, и сочетавший с ним помощника, соответственного ему, ибо так угодно было Твоему Величеству, чтобы не одному быть человеку на земле».
И здесь содержится ответ на то, что же является целью брака, ради чего брак существует. Очень часто можно услышать, что христианский брак своей целью имеет чадородие, — но нет. Чадородие — это природа брака, и она такова у всех народов, во всех верах, — а целью христианского брака является исполнение любви.
И здесь можно провести аналогию с тайной Святой Троицы: каждая Ее ипостась наполнена смыслом любви — это любовь отеческая, любовь сыновья и любовь утешительная, то есть фактически материнская любовь Духа Святого.
И потому соединение в браке – это не только соединение в природе. Это соединение в образе Божием, данном человеку. Собственно говоря, это и есть действие любви. И в связи с этим мне бы хотелось сказать немного об интимности в семье. Это тема, которая обычно подвергается, скажем так, очень строгому на нее взгляду. В среде верующих людей часто высказывается мнение, что интимные отношения в семье, супружеские соития существуют исключительно ради функции детородной: плодитесь и размножайтесь (Быт. 1, 22), и наполняйте собой землю.
Да, такая заповедь тоже дана человеку, без сомнения. Но дана она не так, как дана была животному миру. Это совсем другая категория ответственности, потому что это заповедь не об умножении численности — это заповедь об умножении любви.
И плодиться для человека – не всегда значит просто буквально умножать количество человеческих существ; плодиться и умножать собой землю — значит человечеством, любовью ее наполнять.
Интимные отношения между мужчиной и женщиной до брака и вне брака рассматриваются Церковью как грех блуда, и это совершенно правильно: христианин призван хранить чистоту и целомудрие не только в действиях, но и в помыслах, потому что похоть, зачав, рождает грех, а сделанный грех рождает смерть, как говорит апостол Иаков (ср.: Иак. 1, 15). Апостол Павел утверждает, что блудники Царства Божия не наследуют (см.: 1 Кор. 6, 9).
Каноническая норма — отлучение от причастия за грех блуда на семь лет, за прелюбодеяние — на пятнадцать лет. И нужно понимать, что это было принято не только потому, что грех блуда имеет очень серьезное разрушительное действие на человека, но и именно потому, что эти отношения между мужчиной и женщиной, заложенные Богом, настолько высоки, настолько святы и настолько таинственны.
Но порой в связи с этим приходится слышать иное: дескать, само соитие мужчины и женщины греховно, это только лишь уступка плоти и это нечто такое, что может быть использовано только по назначению — ради рождения детей. Из этого делается два вывода: что отношения между супругами не могут быть «чистыми» по определению и что всякое соитие не с целью зачатия является грехом.
Исходя из подобных взглядов на интимную близость, верующие супруги начинают избегать этих отношений, опасаются проявлять нежность друг к другу, испытывают чувство вины. Это приводит к охлаждению между ними, а порой и к разрушению брака. Надуманное и неоправданное супружеское воздержание может стать причиной психических срывов; но бывает и другое, и это еще хуже, — вынужденная, навязанная многодетность, понести которую семья не может, отчего часто страдают прежде всего сами дети.