- Спасибо тебе за все, Белла.
Я убираю руку от его губ и заменяю ее своим ртом. Но мы оба так устали. Через несколько минут он скатывается с меня и обнимает сзади, прижимая к себе. Я расслабляюсь, прильнув к его теплому телу, удовлетворенная, довольная и счастливая, как никогда за последние годы.
Может быть, даже за всю свою жизнь.
- Отдохни, - шепчет он мне на ухо. – Возможно, я разбужу тебя через пару часов, чтобы ты снова поблагодарила меня, - посмеивается он возле моего затылка, от чего по моему обнаженному телу пробегают мурашки.
Боже, мне так нравится, когда он такой открытый и беззаботный.
- Если ты этого не сделаешь, то это сделаю я, - дразню я его в ответ.
- О, в самом деле? - фыркает он, и позади себя я чувствую его зарождающуюся эрекцию. Он убирает в сторону мои волосы и целует шею, проводя по ней языком. Меня никогда не целовали там, и святой бог, я понятия не имела, что это так хорошо. Вспышка тепла проходит по моему телу, от чего я инстинктивно прогибаюсь, сильнее прижимаясь к нему. Его руки путешествуют вниз к моей груди, и он накрывает ее.
- Боже, Белла, ты само совершенство, - выдыхает он, прокладывая поцелуи по моим плечам.
- Ммм, Эдвард...
Его руки двигаются вниз вдоль тела, а затем ладонью он нежно проводит по моему холмику.
- Ты не можешь снова быть готовой для меня так скоро, - он тяжело дышит возле моего плеча.
- Оооох, - стону я, когда его палец опять входит в меня. В одно мгновение я становлюсь влажной, и по мере движения его пальца я слышу звуки подтверждающие это.
- Господи, Белла, ты уже готова.
- Мммм, - тихо соглашаюсь я. Он поднимает мою ногу и нежно отводит ее в сторону, укладывая поверх своего бедра, а затем входит в меня еще раз...
BPOV
Эдвард - прекрасный любовник.
Нежный.
Двигаясь внутри меня, он мягко ласкает мое тело, обрамляет мое лицо своими ладонями, проводит ими по моим волосам... затем ниже по ребрам, целует и ласкает мою грудь, следуя языком вдоль шеи и плеч. Он дышит в меня, когда наши губы и тела сплетаются воедино. Он что-то шепчет мне на ухо, пока я беспомощно хнычу в его сильных руках. Когда я кончаю, его изумрудного оттенка глаза растворяются в моих.
Неистовый.
Он крепко хватает меня за волосы, обнимает мой затылок, проводит руками вдоль тела, крепко сжимая мои бедра и попку. Он впивается зубами в мою нижнюю губу, яростно двигаясь внутри меня. Когда он стонет, достигая высшей точки наслаждения, то смотрит на меня своими темными полузакрытыми глазами.
Была одна песня, которую Рене снова и снова ставила на повтор, делая уборку в доме. Я не помню ни названия песни, ни группы-исполнителя, ни даже большей части текста, но две строчки прочно засели мне в голову:
«В раю, говорят, нет ничего важнее любви. Мы создадим свой собственный рай на Земле».
Это именно то место, где я сейчас пребываю.
Наконец мы насыщаемся друг другом и засыпаем. Мне ничего не снится, но меня окутывает томительное чувство полнейшего блаженства, целиком захватывающей меня теплоты. Когда я открываю глаза, то нахожу себя в крепких объятиях Эдварда. Он спит, и я чувствую его мягкий и теплый член у своей ноги. Его губы слегка приоткрыты, и, когда он ровно дышит мне в лоб, его тепло волнами расходится по всему моему телу. Наши ноги переплетены. Наши руки обвивают друг друга, словно создавая защитный кокон.
Мы – одно целое.
Я закрываю глаза и погружаюсь в сон, в наивысшее блаженство, которое я когда-либо ощущала.
῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀
Когда я снова открываю глаза, то вижу смотрящего на меня Эдварда. Я улыбаюсь ему, и он улыбается в ответ, но в его глазах проглядывается какое-то напряжение. Я кусаю губу. Учитывая проведенную вместе ночь, это, возможно, покажется глупым, но во мне пробивается легкое опасение.
- Ты жалеешь об этом? – шепчу я.
На его лице все та же улыбка, но он выглядит слегка печальным, отрицательно качая головой и поглаживая мое лицо.
- Послушай меня, - вздыхает он, - пока я живу и дышу, я никогда и ни за что не буду сожалеть об этом.
Он задумчиво смотрит на меня.
- Белла, кем ты хотела стать после окончания школы и колледжа? Какие у тебя были планы, о чем ты мечтала?
Его вопрос задан в прошедшем времени, поэтому я понимаю, что он имеет в виду мои планы на будущее до той ночи. Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю, опуская взгляд на его грудь. Я провожу по ней рукой, чувствуя небольшие завитки мягких волос.
- Мои мечты в то время вращались вокруг гимнастики, – улыбаясь, я смотрю на него. – Я мечтала участвовать в Олимпийских играх, возможно, выиграть золотую медаль, - я застенчиво хихикаю.
Он смеется в ответ и целует меня в лоб.
- Ты бы всем надрала задницу на Олимпиаде.
Мы тихо смеемся.
- А сейчас? – сосредоточенно спрашивает он. – О чем ты мечтаешь сейчас, Белла?
Я вздрагиваю в его руках и снова смотрю прямо перед собой.
- Моя мама была учительницей вторых классов. Каждый вечер она приходила домой уставшей, жалуясь на то, что Томми снова не сделал домашнее задание, или, что Сьюзи продолжала дразнить Дженни и доводить ее до слез, – воспоминания вызывают у меня смех. – Но затем она могла весь день рассказывать, как ей наконец-то удалось научить Томми складывать двузначные числа, или, как Сьюзи поделилась своим бутербродом с ветчиной с Френки, потому что Френки не нравилось то, что ему дали на обед, и как они оба смеялись и хихикали до конца обеденного перерыва. И чем дальше она рассказывала, тем больше светились и оживали ее глаза, - на мгновение я замолкаю. – Я думаю... я думаю, будь у меня такая возможность, я бы хотела стать учителем, как моя мама, – я поднимаю на него глаза. – Немного старомодно, не так ли?
- В тебе нет совершенно ничего старомодного, - серьезно отвечает он, целуя мой лоб.
Некоторое время он молчит.
- Расскажи мне о Рене. Какой она была?
Его вопрос вызывает у меня улыбку, хотя я немного удивлена им.
- Что ж... Рене... была беззаботным, свободолюбивым человеком. Она годами брала уроки кулинарии, но так и не научилась даже поджарить яйца. Она чередовала занятия йогой и пилатесом, затем бросила и то и другое ради рисования, в чем она, кстати, совершенно не преуспела, - хихикаю я. – Она теряла кредитные карты два раза в месяц. Но все любили ее. Она легко заводила друзей, беспрерывно слушала музыку восьмидесятых и одевалась как хиппи из семидесятых. Все говорили, что я похожа на нее, хотя у меня папины глаза. Она любила меня... и она любила моего отца.
Эдвард нежно улыбается.
- Похоже, она была чудесной.
- Да, это так, - тихо соглашаюсь я.
- А Чарли? Каким был он?
Я с трудом сглатываю.
- Чарли... Чарли был практически полной противоположностью Рене. Он был намного серьезней. Намного собранней. Он во что бы то ни стало всегда доводил начатое до конца. Он любил спорт, свежий воздух и рыбалку. Ему было непросто заводить новых друзей, но те, кто ими становились, оставались с ним в горе и в радости, и он тоже всегда поддерживал их. Он был спокойным и держал свои мысли и переживания в себе, - я задумчиво качаю головой. – Но его глаза... его глаза всегда выдавали, что он на самом деле чувствовал. Мои мама и папа... Я думаю, они дополняли друг друга. Он обеспечивал нашу безопасность, она делала нас счастливыми.
Пока однажды...
Эдвард задумчиво играет с моими волосами, затем смотрит мне в глаза.
- Я думаю... ты во многом похожа на них.
Его слова вызывают широкую улыбку на моем лице. Вдруг я ловлю себя на мысли, что мне хотелось бы, чтобы они познакомились с Эдвардом.
Он улыбается и проводит пальцем у меня под глазами.
- Как ты думаешь... что бы они сказали про меня? – спрашивает он, будто читая мои мысли.
Я вскидываю брови.
- Дай подумать. Рене... полюбила бы тебя с первого взгляда. Она бы подумала, что ты невероятно привлекательный, и дала бы нам обоим это понять, – он хмыкает, и я смеюсь. – А еще она была бы в восторге от того, что ты на пару лет старше меня.
- Правда? – спрашивает он, поднимая бровь.
- Ага. Она всегда считала меня не по годам взрослой и, что я буду счастлива только с тем, кто немного старше меня, особенно если учитывать, что мужчины не так быстро взрослеют, как женщины.
Он ухмыляется.
- А Чарли?
Я прикусываю губу.
- Чарли... его покорить было бы не так просто.
- Почему?
- Потому что ты очень схож с ним, – честно отвечаю я.
Его глаза сужаются в темноте, и он несколько минут ничего не говорит.
- Расскажи еще. Расскажи мне о своем детстве.
Я выдерживаю его взгляд и вдруг понимаю, что он не просто так задает эти вопросы, он хочет как можно лучше узнать меня. Вот так мы и лежим в объятиях друг друга, обмениваясь историями из прошлого и настоящего; он рассказывает мне о своих родителях и даже упоминает Розали, свою сестру-близняшку. Все это продолжается до того момента, как после поцелуев и ласк его член становится твердым, и он снова занимается со мной любовью.
Да, по крайней мере, сегодня рай на земле, определенно, существует.
῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀
На ночном столике вибрирует телефон Эдварда и будит нас обоих. Он незамедлительно тянется за ним.
- Да, - говорит он, делая паузу. – Да, директор, - он проводит рукой по лицу, его губы сжимаются в тонкую линию. – Семь утра. Я буду.
Еще одна пауза.
- Да, сэр, - быстро говорит он, но в его голосе проскальзывает горечь. Его ноздри раздуваются, он тяжело выдыхает через нос, прежде чем с треском бросить телефон обратно на ночной столик.
Я присаживаюсь, удерживая одеяло у себя на груди.
- Все в порядке?
Он улыбается, но даже в темноте я вижу, как тревожно напряжена его челюсть.
- Все нормально, Белла, – он снова обнимает меня, и мы вместе ложимся обратно на матрас. - Засыпай. На этот раз я не шучу, - дразнится он.
Я ухмыляюсь и закатываю глаза, наблюдая, как он закрывает свои.
- Эдвард? – через несколько минут говорю я.
- Хмм? – сонно мурлычет он, его глаза все еще закрыты.
- У тебя будут проблемы с Бюро? Из-за того, что ты позволил мне остаться здесь?
Он открывает глаза, крепче сжимая меня в своих объятиях.
- Белла, я не хочу, чтобы ты беспокоилась об этом, хорошо?
- Но это твоя карьера, Эдвард. Я не хочу разрушить...
Он еще крепче обхватывает меня, слегка встряхивая.
- Прекрати, окей? Ты остаешься со мной, - в его голосе слышится решительность, а в глазах видна сосредоточенность. – Твое место – рядом со мной.
Я должна противиться этому непростительному собственническому чувству, которое сквозит в его глазах и голосе, в его объятиях, но вместо этого я только решительно киваю в ответ, потому что это действительно так – я должна быть рядом с ним. Принадлежать ему. Этой ночью он заявил свои права на мое тело, душу и сердце, и у меня нет ни малейшего желания оспаривать их. Тем не менее, я не хочу, чтобы он все из-за меня потерял.
А потом старый сон снова всплывает у меня в голове. Тот, в котором нас преследуют, затем появляется пистолет и, вместо того, чтобы быть нацеленным на меня, он направлен на Эдварда...
Я делаю несколько неровных вдохов и крепко закрываю глаза.
Это всего лишь кошмар... Это всего лишь кошмар...
Я чувствую пальцы Эдварда у себя под подбородком. Он приподнимает мое лицо.
- Хватит переживать, хорошо? Ты в миллион раз важнее для меня, чем Бюро, – со значением говорит он. – Я пошел в ФБР, потому что хотел отстаивать справедливость, но где-то на полпути... – его губы сжимаются в тонкую линию, и он откидывается назад на подушку, взволнованно проводя рукой по волосам, – я сбился, Белла, утратил цель и снова обрел ее, лишь встретив тебя, – он снова поворачивается ко мне, а его глаза полны боли и раскаяния.
- Белла, - нерешительно шепчет он; в его голосе слышится стыд, - я знаю, что ты видела помаду Кейт на воротнике моей рубашки...
Два моих пальца ложатся ему на губы, и я качаю головой.
- Шшш… Нам не нужно это обсуждать.
Его ноздри вздымаются.
- Конечно же, нужно, - рычит он сквозь мои пальцы. – Я не хочу, чтобы ты думала, что я… когда-либо...
- Я не думаю, – уверяю его я с мягкой улыбкой. – Я не думаю.
- Но...
- Я должна признать, - перебиваю его я, - что тем вечером очень расстроилась. Но когда отправилась спать и смогла об этом поразмышлять, я успокоилась, потому что уверена, что ты никогда... – я замолкаю.
Он берет меня за руку и нежно целует.
- Как ты поняла?
- Потому что ты – не Энтони Мейсен, – безапелляционно говорю я, - ты – Эдвард Каллен.
В его взгляде столько эмоций, что у меня буквально перехватывает дыхание. Какое-то время мы просто смотрим друг на друга, погруженные в свои мысли.
- О чем ты думаешь? – наконец-то отваживаюсь спросить я.
- Я думаю... – он сглатывает, - я думаю, что, возможно, я сбился с правильного пути; что быть просто врачом – больше, чем достаточно, - он звучит почти застенчиво. – Может, мне удастся устроиться на работу в небольшой больнице где-нибудь… скажем, в Кентукки, к примеру, - он робко улыбается.
Я с гордостью смотрю на него.
- Эдвард, ты - отличный агент ФБР, и ты знаешь об этом, не так ли? Ты умен, отважен, силен...
Он вскидывает бровь и приподнимается на локте.
- Ты таким способом пытаешься мне сказать, что не хочешь меня? – несмотря на улыбку, в его глазах проскакивает легкое опасение.
Я поднимаюсь и крепко целую его в губы.
- Таким способом я пытаюсь сказать тебе, что ты должен заниматься тем, что ты действительно любишь.
Даже в темноте его сверкающие зеленые глаза пронзают меня. Довольно долгое время он пристально смотрит на меня, пытаясь уловить мой взгляд.
- Белла, что я действительно люблю… кого я действительно люблю, это...
Мгновенно я ложусь на него сверху и снова его целую его, запуская руки в его волосы.
Я качаю головой.
- Не надо, - молю я. – Прошу тебя, не надо.
Он откидывает голову и крепко сжимает руками мою талию.
- Я не прошу тебя ответить мне тем же, если это пугает тебя.
Я горько усмехаюсь и поднимаю глаза к потолку, качая головой. Даже через плотно закрытые шторы в комнату доносятся звуки улицы. Они смешиваются с неровным дыханием Эдварда, вызывая у меня головокружение, волнение и...
По-видимому, иногда даже в раю есть своя мера боли.
- Неужели ты действительно считаешь, что я не хочу ответить тебе тем же? – недоверчиво спрашиваю я.
Он не отвечает. Я снова смотрю на него, мои волосы ниспадают на плечи, словно окутывая нас в этом надежном и прекрасном кусочке Эдема, который мы сами создали за эти несколько часов. Но он - иллюзорный. За плотно закрытыми шторами существует реальный мир. Рассвет. Люди бродят туда-сюда, готовясь к приходу нового дня.
Джеймс и Кейт, кошмары с пистолетами и криками – все это еще где-то там.
Я обхватываю лицо Эдварда своими ладонями.
- Неужели ты думаешь, что мое сердце не рвется прокричать те же слова, Эдвард?
- Тогда почему? – спрашивает он, в его голосе слышится одновременно и неуверенность, и гнев. Он хватает меня за руки. – Почему ты не позволяешь мне их произнести?
Я касаюсь губами его губ, но на этот раз они не отвечают мне. Я вздыхаю и снова смотрю ему в глаза. В них настороженность и подозрение.
- Ты помнишь... как мы встретились... на Гавайях?
- Конечно, помню, - быстро отвечает он.
- После этого, в самолете по пути назад в Сиэтл, до того как ты подошел ко мне, я мечтала о том, как было бы здорово оказаться с тобой на одном из гавайских пляжей, - я пожимаю плечами. – Если бы я отправилась на Гавайи просто в отпуск. Если бы мы встретились при обычных обстоятельствах. Мы бы целовались и играли на пляже... не беспокоясь ни о чем на свете.
- Это все еще может произойти, Белла! - настойчиво произносит он. – Я клянусь, я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты могла лежать на пляже, не беспокоясь ни о чем на свете. Чтобы ты стала учителем или чемпионкой по гимнастике, все, чего ты только пожелаешь!
- Я хочу, чтобы на пляже лежали мы, Эдвард, - подчеркиваю я. – Когда весь этот... кошмар останется позади, когда тебе не нужно будет беспокоиться о моей безопасности, и мне не нужно будет беспокоиться о...
Я умолкаю, потому что отказываюсь вдыхать жизнь в кошмары, говоря о них вслух. Я отказываюсь делать это.
- Когда мы будем свободны, Эдвард, тогда ты и решишь, чего хочешь. Вся твоя жизнь – здесь. Друзья. Семья. Как я могу просить тебя...
Он обнимает мое лицо так, что даже немного больно.
- Я никогда не слышал, чтобы ты о чем-то меня просила, - рычит он, пытаясь уловить мой взгляд. – Белла, я уже решил. Ты всегда будешь нужна мне. Я всегда буду тебя... – он смолкает и закрывает глаза.
- Черт, Белла, - он тяжело дышит. – Черт побери.
Когда он открывает глаза, то я вижу в них и огонь, и досаду, и потребность, поэтому делаю единственное, чем могу утолить эту жажду, показать ему, что чувствую. Я сажусь верхом на него, и его твердый член за одно движение полностью оказывается внутри меня. Эдвард стонет и откидывает голову на подушку; он так глубоко во мне, что я моментально понимаю, что долго не продержусь.
- Эдвард...
Я начинаю двигаться, поражаясь тому, насколько другими кажутся ощущения, когда я сверху. Эдвард хватает меня за бедра и задает моим движениям более ритмичный темп.
- Белла... Ох, Белла... мне нужно одеть презерватив, малышка...
Но вместо того, чтобы высвободиться, он садиться, удерживая меня на себе. Я вскрикиваю, потому что эта поза позволяет ему проникать в абсолютно новые места. Мои ноги обвиваются вокруг его талии, и он, удерживая меня за спину, толчками вонзается в меня. Я стону и опускаю голову ему на плечо, предоставляя ему возможность контролировать ритм, в то время как он снова и снова устремляется в меня, пока я не кончаю. Он дает мне пару мгновений передохнуть, затем опять хватает меня за бедра, делает один последний резкий толчок и, приподняв над собой, быстро выходит из меня. Его теплая сперма растекается по моему животу.
Немного позже Эдвард укладывает меня на кровать. Я закрываю глаза и слышу, как он идет в ванную. Возвратившись, он проводит по моему животу теплым влажным полотенцем, тщательно вытирая меня. Я открываю глаза и встречаюсь взглядом с его глазами - такими притягательными, зелеными.
- Я пойду собираться, - шепчет он, целуя мой лоб, затем кончик носа и губы. – Скоро приедет Элис. Отдохни, милая.
Я утомленно киваю.
Он мягко улыбается, а затем обнимает ладонями мое лицо.
- Белла... моя прекрасная Девушка-Кошка...
Дело в том, что ему даже не нужно ничего говорить. Достаточно того, как он смотрит на меня. Как он прикасается ко мне.
Он хмыкает и качает головой.
- Когда все это закончится, клянусь тебе, Белла, я тысячу раз произнесу эти слова на пляже Гавайев. Тысячу раз. И с каждым разом значение моих слов будет все увеличиваться и увеличиваться, хорошо?
Я улыбаюсь ему в ответ.
- Хорошо.
EPOV
Я провожу своей картой по считывающему устройству турникета, ожидая, когда красный свет сменится зеленым, чтобы я мог ввести свой код безопасности. Когда небольшие пластиковые двери раздвигаются, я прохожу внутрь и слышу, как с тихим свистом они закрываются позади меня, словно заключая меня в камере. Забавно, раньше у меня не возникало такой ассоциации. Я прикрепляю свой бейджик к пиджаку, поправляю галстук и иду дальше.
Офис Директора Бенджамина располагается всего на два этажа выше кабинета Уитлока, но кажется, что он находится в параллельной вселенной. Кабинет Джаспера маленький; в нем помещается несколько потертых удобных стульев для посетителей, на одной из стен криво висит пейзаж Тосканской местности, стол постоянно завален бумагами, хотя я подозреваю, что в этом неординарном бумажном хаосе есть своеобразная система. С другой стороны, огромный кабинет директора Бенджамина излучает холодную беспристрастность. Стулья для посетителей сделаны из безупречной черной кожи. Сертификаты и награды, которые он заработал за эти годы, висят на его стенах идеально ровно. Никаких разбросанных бумаг или ручек на столе. Он - настоящий Альфа-тип.
Директор стоит у окна, повернувшись ко мне спиной.
- Садитесь, агент Каллен.
Мне хочется постоять, но, тем не менее, я прохожу и усаживаюсь на один из холодных кожаных стульев, ведь суть состоит в том, что я не подчинился приказам руководства, какими бы ни были мои личные причины. Ради Беллы мне следует как можно дольше сохранять расположение к себе этого человека. Но если то, что Бенджамин игнорирует меня в течение следующих нескольких минут, является каким-либо показателем, то я довольно-таки хреново стартанул.
Минут десять ничего не происходит. Похоже на то, словно арктический воздух заморозил всех и вся в этой комнате. Нет ни одного движения, не слышно ни единого слова. Я сижу неподвижно. Не ерзаю. Не откашливаюсь. Я не обливаюсь потом и не ослабляю галстук. Очевидно, эта его игра называется запугиванием. Когда Бенджамин наконец оборачивается, я встречаюсь с ним взглядом.
- Давайте перейдем прямо к делу, не так ли, агент?
Мы могли приступить к делу еще десять минут назад, мудак.
Я тупо киваю.
Бенджамин поднимает файл, лежащий на столе, и внимательно и медленно изучает его.
- Специальный агент Энтони Эдвард Каллен, возраст двадцать семь лет, пришел к нам два с половиной года назад из Гарвардской медицинской школы, успешно закончил Куантико, приобретя там аналитические и оборонительные навыки. Назначенное дело № 246891; Правительство США против Доктора Джеймса Пенна и Кейт Шоу. Работая под прикрытием, как доктор Энтони Мейсен, вы проникли в группу и с завидной скоростью смогли собрать немалое количество информации, чтобы обеспечить множество обвинений против двух подозреваемых в различных преступлениях, в том числе убийстве. С моего согласия Уитлок гарантировал вам, что в будущем вы сможете сами выбирать себе задания.
Когда он поднимает свои глаза, я смотрю на него ничего не выражающим взглядом. Он опять заглядывает в файл, листает страницы и, с силой выдохнув, закрывает его.
- Помощник директора Уитлок подчеркнул вам важность обвинений врачей Пенн и Шоу в убийстве? – подняв бровь, спрашивает Бенджамин.
- Да, - киваю я.
- Если будет доказана их виновность, это гарантирует длительное лишение свободы для врачей Пенн и Шоу, восстановление справедливости по отношению к мисс Изабелле Свон и ее родителям, а также пострадавшим от испытаний лекарственных препаратов.
- Да. Я в курсе этого, - говорю я сквозь плотно сжатые губы.
- И с вашими передовыми аналитическими навыками, Агент Каллен, - фыркает он, сарказм так и сочится из его слов. - Я уверен, что вы в курсе насколько важна мисс Свон для этого дела. Она - наш единственный свидетель убийства ее родителей, и ваши доказательства, наряду с ее показаниями, связывают все это дело воедино. Без ее показаний...
- Мисс Свон обещала дать свои показания, - с каменным выражением лица прерываю я его.
- Да, обещала, - хладнокровно усмехается Бенджамин. - В обмен на неприкосновенность, учитывая ее собственные преступления, а также на защиту от любых дальнейших покушений на свою жизнь группой доктора Пенна.
- Иммунитет и защиту, которую вы уже гарантировали, - подчеркиваю я сквозь сжатые зубы, - в письменной форме, в присутствии нескольких агентов этого бюро.
Бенджамин смотрит на меня и усмехается.
- Агент Каллен, у меня нет никаких планов отменять соглашение с Изабеллой, независимо от исхода этой встречи.
Я удерживаю пустое выражение лица, но прохладная волна облегчения омывает меня.
- Тогда к чему эта встреча, директор?
Вдруг его лицо темнеет, все веселье и игривость исчезают.
- Я хочу, чтобы мой главный свидетель, женщина, которая может помочь успешно завершить или завалить это дело, была помещена в надлежащее укрытие, Каллен. Вот к чему эта встреча.
Я сжимаю ладони в кулаки, упираясь ими в колени; костяшки моих пальцев больно впиваются в мышцы.
- Директор, я гарантирую вам, что добраться до Изабеллы можно только единственным способом – только через мой труп и...
- Очень может быть, что это и произойдет, Агент Каллен, - ухмыляется он.
Я качаю головой и смотрю прямо перед собой.
- Со мной она будет в безопасности.
- Поместите ее в чертово укрытие! - кричит он, ударяя файлом по своему столу. – Только так вы сможете обеспечить ей безопасность!
Желание ударить или, по крайней мере, послать его нахрен почти подавляет. Но прошлой ночью, когда Белла была со мной, когда я занимался с ней любовью, я соединил не только наши тела и души. Я переплел наше будущее, последствия наших действий. Несмотря ни на что, сейчас будущее Беллы находится в руках у Бенджамина, и я не могу рисковать им.
Так что я проглатываю свои гнев и гордость, и мужественно смотрю вперед, в то время как Бенджамин мечет в меня молнии. Именно поэтому он и хотел, чтобы я присел, а он оставался стоять. Это демонстрация силы, напоминание о том, кто здесь Альфа. Я не глуп. Я понимаю, что сейчас забиваю несколько тысяч гвоздей в крышку гроба своих мечтаний о продвижении в ФБР. Но мое будущее здесь - это последнее, что меня заботит. Если, позволив Бенджамину играть в Короля джунглей, я удержу Беллу рядом, и ее соглашение останется нетронутым, он может реветь на меня сколько угодно.
Его голос резко смягчается, становясь более плавным, даже восхищенным.
- Агент Каллен, за последние пару лет вы стали одним из наиболее перспективных активов нашего бюро.
Он делает паузу и смотрит на меня, словно ожидая какой-то реакции.
- Спасибо, - сухо говорю я.
Он медленно кивает и прислоняется к столу.
- Вы продемонстрировали свою способность проникать в закрытые круги общества, быстро думать, успешно собирать информацию, разоблачать и захватывать преступников. Признаюсь, я был впечатлен, Каллен. Вы являетесь именно тем, кто нужен бюро, и если мы с вами будем работать вместе, то я лично, в письменной форме, могу заверить вас, что вы получите любое дело, которое захотите, в любом месте, с вашей командой, без нее, или же с новой. Черт, через несколько лет вы можете стать помощником директора. Вам бы хотелось этого, не так ли, помощник директора Каллен?
Я свирепо смотрю на него, потому что он, видимо, думает, что я - гребаный идиот.
- Но мы должны работать вместе, Каллен, как команда, - с усмешкой продолжает он. - Я обещаю вам, вы далеко пойдете под моим руководством.
Костяшками пальцев я болезненно впиваюсь в свои ноги.
- Я ценю... ваше предложение, сэр, - сквозь зубы говорю я. - И я клянусь вам, что не пытаюсь работать против вас, - резко выдыхаю я. - Но Изабелла останется со мной.
И засунь все то дерьмо, о котором ты сейчас говорил, себе в задницу.
Ноздри Бенджамина свирепо раздуваются. Он делает два шага вперед и становится прямо надо мной. На долю секунды он выглядит так, словно готов ударить меня, но через пару мгновений на его лице появляется очевидно вынужденное спокойное выражение.
- Помощник директора Уитлок сообщил мне, что мисс Свон так же не желает покидать ваш дом, как и вы не хотите отпускать ее.
Я ничего не отвечаю, ожидая увидеть, к чему нас приведет изменение его тактики.
- Я собираюсь кое о чем спросить вас, Каллен, - спокойно говорит он, - и я вынесу этот вопрос, а также ответ на него, за рамки протокола. Не ради вас, ради правительства.
Он кладет руки по обе стороны от стула, на котором я сижу и наклоняется так близко, что я уже готов вскочить.
- Ты трахаешь ее?
Мне требуется собрать все остатки своего самоконтроля, чтобы не вмазать ему по морде. Но я не делаю этого, потому что я могу забить его до кровавого месива, но он все еще будет иметь над всеми власть; мы оба понимаем это.
- Мисс Свон предоставит свои показания, - вместо этого шиплю я через плотно сжатые зубы. - А я буду делать свою работу и доведу это расследование до конца, сохраняя при этом Изабеллу в безопасности от всех, кто попытается причинить ей боль, - качаю головой я, не в силах подавить то, как дрожит от злости моя верхняя губа. - Но при всем уважении, сэр, все остальное - не ваше чертово дело.
Внезапно Бенджамин резко подается назад, и его глаза расширяются от негодования.
- Это ваш окончательный ответ, агент Каллен?
- Да, это так, сэр, - отвечаю я, дрожа от гнева в жестком кресле.
Он тяжело выдыхает через ноздри.
- Нет закона, который говорит, что свидетель федерального дела должен быть под защитой ПЗС до суда, поэтому я не могу юридически заставить вас отказаться от мисс Свон, или силой поместить мисс Свон под защиту ПЗС. Но вы понимаете, что делаете со своей карьерой в Бюро, агент, не так ли?