СТАРОЛАДОЖСКИЙ МИФ В АКАДЕМИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ ПОСЛЕДНИХ ЛЕТ
Приступать к написанию такой статьи достаточно сложно, потому как в ней неизбежно придется затронуть вопрос о причинах возникновения ряда гипотез и даже
непреложных положений, высказанных в свое время известными учеными, некоторые
из них уже ушли от нас. Тем не менее, мне представляется необходимым в рамках своеобразной санации научного дискурса к этому вопросу обратиться. Сложно, разумеется, предположить, что данный текст послужит для более точного изложения в популярных текстах о Старой Ладоге. В недавней работе В. Н. Козляков на примере истории с выступлением Козьмы Минина в Нижнем Новгороде в 1611 г. показал, что любая новая научная интерпретация исторических событий не оказывает никакого влияния на их трансляцию в популярной литературе. Цель данных заметок иная: часто безапелляционно воспроизводимые в академическом дискурсе легендарные утверждения становятся опорными точками для дальнейших интерпретаций.
Староладожский миф — так я буду именовать явление, возникшее не только в околонаучной, но и в академической культуре в 1970-е гг., и получивший оформление
сперва в концептуальной статье Г. С. Лебедева (позднее воспроизведенной им в двух
монографиях), а также в серии работ А. Н. Кирпичникова и Д. А. Мачинского. Еще пятнадцать лет назад многие положения, так или иначе относящиеся к ≪староладож-
скому мифу≫, получили жесткую оценку в небольшой, но важной работе Н. И. Милютенко. Приходится с сожалением констатировать, что влияния ни на популярную, ни
на академическую литературу о Ладоге эта работа не оказала. Не претендуя здесь на
исчерпывающее исследование ≪Староладожского мифа≫, я коснусь некоторых наиболее
известных сюжетов.
Ладога — первая / древняя столица Руси
Тезис о столичности Старой Ладоги возник в связи с интерпретацией летописной
легенды о призвании варягов, входящей в состав реконструируемой Начальной лето-
писи. В многочисленных публикациях санкт-петербургских ученых, в первую очередь
Д. А. Мачинского и А. Н. Кирпичникова, многократно указано на то, что текст ≪варяжской легенды≫ в составе Ипатьевской летописи первым местопребыванием легендарного
Рюрика называет Ладогу. Д. А. Мачинский также не раз выступал в печати с критикой
академического издания Повести временных лет 1950 г. (и его переиздания в 1992 г.),
где подложно первым местопребыванием Рюрика назван Новгород. В недавней статье, опубликованной в материалах III (XIX) Всероссийского археологического съезда,
В. Л. Янин и Е. Н. Носов выступили с критикой данной концепции, всерьез отстаивая
приоритет Новгорода по отношению к Ладоге как ≪первой столицы Руси≫ (первого
местопребывания легендарного Рюрика). Следует отметить, что, хотя в публикации
В. Л. Янина и Е. Н. Носова в качестве поборников ≪ладожской версии≫ названы оба
автора (А. Н. Кирпичников и Д. А. Мачинский), из каких-то соображений особенно
острой критике были подвергнуты работы Д. А. Мачинского.
Следует высказать сожаление, что предметом академической дискуссии становится
поиск места, куда, согласно тексту, записанному на рубеже XI–XII вв., в 862 году был
≪призван варяг Рюрик≫, вовсе оторванный от анализа культурного контекста, в котором
в начале XII в. в летописный текст была вставлена ≪варяжская легенда≫. Я бы предло-
жил скорее обратить внимание на то, что в данной легенде в качестве мест ≪призвания≫
трех братьев названы пункты, не являвшиеся во время создания летописного текста
важными центрами — не имевшими княжеских столов и проч. Именно в этом контексте
Ладога выглядит предпочтительнее Новгорода — важного центра Руси в XI–XII вв.
В то же время академические ученые продолжают всерьез искать действительное место
призвания Рюрика.
Чрезвычайно полезна здесь статья киевской исследовательницы Т. Л. Вилкул, посвященная именно анализу летописного текста, в которой предлагается все же признать приоритет ≪ладожской версии≫ ≪варяжской легенды≫. Разумеется, приводимые Т. Л. Вилкул аргументы нисколько не добавляют нам позитивного знания о том, куда в действительности в 862 г. мог прийти или пришел Рюрик.
Ладога основана в 753 году
Этот тезис был сформулирован за несколько лет до празднования в 2003 г.
≪1250-летнего юбилея Старой Ладоги≫ — такова была компромиссная формула, включенная в текст президентского указа. Сохранность культурного слоя Старой Ладоги
позволяет достаточно точно датировать остатки деревянных построек. Раскопки на
Земляном городище Старой Ладоги ведутся, с перерывами, с 1911 г.; примерно с середины 1970-х гг. стал проводиться анализ спилов деревянных построек. Раскопками
Е. А. Рябинина на рубеже 1970–1980-х гг. был затронут участок, по всей вероятности,
на сегодняшний день древнейший из исследованных. Из материалов раскопок 1981 г.
происходит фрагмент бревна с порубочной датой 753/754 г. В научной литературе мне
не удалось найти опровержения (или высказанного сомнения) этой даты.
Вместе с тем она, разумеется, не может быть источником для утверждения об ≪основании Ладоги≫ в 753 г.: как именовалось место теми людьми, которые срубили это
бревно, можно ли утверждать о континуитете/преемственности поселения, к которому
относилась постройка, где было использовано данное бревно по отношению к позднейшим слоям поселения на Земляном городище (в литературе были высказаны разные мнения на этот счет) — на все данные вопросы пока нет решения, и неизвестно, возможно ли оно вообще.
При этом в популярном дискурсе, в особенности — в дискурсе, созданном вокруг
Ладоги в разгар юбилейных торжеств, отчетливо преобладала тенденция интерпретировать 753 год как год ≪основания Ладоги — древней столицы≫. Отсюда вырастало либо утверждение о длительном замалчивании роли Ладоги в годы ≪господства≫ концепции ≪Киевской Руси≫, либо — еще более наивное утверждение о том, что ученые открыли новые летописи, где именно Ладога названа в качестве ≪первой столицы Руси≫.