В длинном коридоре управления полиции поэт и собака поэта прождали несколько часов, потому что полковник Линк был на выезде и опять кого-то ловил.
На стене висели портреты симпатичных и малосимпатичных преступников с суммами за их поимку, а на новой лавочке уже было нацарапано корявыми буквами неприличное слово.
Линк появился только около трёх пополудни и провёл посетителей в свой кабинет.
- Дорогой кузен, отчего это вы в тёмных очках? - сказал Семён Семёнович. - У вас тут в кабинете и так изрядный сумрак.
Полковник Линк снял очки. Под левым глазом шефа уголовной полиции - гения сыска и кошмара преступников всех мастей! - красовался довольно большой синяк, на который Семён Семёнович и Пёсик Фафик уставились, открыв рты.
Поймав их взгляды, шеф уголовной полиции усмехнулся.
- Производственная травма. Грабитель. Он за полтора года двенадцать человек обчистил и четверых при этом напугал насмерть, до психбольницы. Выходил вечером на пустынные улицы с топором под полой и кого-нибудь себе присматривал в тёмном уголке. Такая у него художественная потребность для полного удовольствия от грабежа – именно с топором, хотя, как оказалось, и пистолет в кармане носил.
Поймал его, наконец, мой лучший агент Ф и грек на живца – то есть, на себя. В старушку интеллигентную переоделся и целую неделю вечерами по тёмным углам слонялся, пока этот артист с топором его грабить не стал.
- В старушку! – завилял хвостом Пёсик. – Прямо как я, когда брали Фёдора Михайловича Дряня!
- Именно, Фафик. Ваш геройский опыт был учтён, за что вам спасибо от уголовной полиции… В общем, Фигрек грабителю в глаз дал и его скрутил. А я этого злодея стал допрашивать.
Есть у меня такая страсть: лично любого преступника допросить, если время есть, – впечатления коллекционирую. Думаю как-нибудь книгу написать под названием «Агнцы и козлищи преступного мира».
Допрашиваю, а он мне: “Я ничего не делал, никого не грабил,” - и всё тут! А адвокат твердит ему, чтобы вообще молчал, по статье конституции никакими заявлениями себе вред не наносил.
Устроили опознание преступника потерпевшими. Набрали четырёх статистов, чтобы было среди кого опознавать. У нас в конторе маляры стены красят - их и попросили поучаствовать. Одна из потерпевших за дверью ждёт, только что из психушки выписалась.
И вот сидят пятеро у стены. Только у грабителя синяк под глазом, потому что ему при задержании в глаз дали, а у других - нет.
Я говорю:
- И статистам тоже надо синяки сделать, а то злодей выделяться будет.
Статисты испугались:
- Мы не согласны!
- Да ненастоящие, - говорю. - Копиркой под глазом потрём – и всё!
- А-а! - говорят. - Ну, тогда ладно.
Натёрли им синяки. Только на грабителе наручники надеты, а на них - нет, и он всё равно выделяется.
Говорю сержантам:
- Снимите с него наручники.
А они:
- Нельзя с него наручники снимать, господин полковник. Опасно...
Но всё-таки уломал их.
И только сняли наручники, грабитель как даст мне в глаз - я аж через стол перелетел. И адвокату – тоже в глаз, не иначе, за компанию – адвокат своей головой дверь в шкаф проломил.
Силища и ловкость у злодея откуда-то огромные взялись – от отчаяния, что ли. Меня же, вы знаете, с ног-то сбить не так просто – в меня даже попасть кулаком сложновато… М-да, самонадеянность подводит даже вашего покорного слугу.
А злодей всех остальных тоже раскидал, бегом из кабинета по коридорам – и в окно туалета с третьего этажа, и хоть бы хны ему, и поминай, как звали. Так и ловим опять…
А у меня вот – никак не проходит, - полковник Линк опять усмехнулся и потрогал сине-багровое украшение под своим левым глазом. – Более стыдно, чем больно. И смешно.
- А вот мне кажется, полковник, - сказал сердобольный Фафик. - что с фингалом вы ещё сильнее похожи на героя.
- Ну, по этим меркам какой уж я герой! Вот агент Фигрек – герой. Его один раз чуть сушёным лещом не зарезали.
- Как это - лещом?!
- А так. Брал он одного виртуоза преступного мира. Выбил дверь в доме, где тот скрывался - лодочная станция это была на реке - и ворвался с пистолетом в комнату. А виртуоз как раз за столом отдыхал. На столе водка и пиво, а в руках у виртуоза - здоровенный сушёный лещ.
Фигрек не успел «Руки вверх!» крикнуть, как виртуоз метнул в него этого самого леща.
Лещ был ужасно твердый и хвостом воткнулся Фигреку в бедро - брючину пропорол. Он пистолет выронил и за ногу схватился. Лещ у него из ноги торчит, а он не знает, что наперво: или страдать, или удивляться до восхищения, или брюки новые жалеть? Хорошо, что не глубоко вошёл… Мы его потом съели. Вкусный был лещ!
Вкусный лещ,
Хоть и зловещ!
- машинально выдал Семён Семёнович.
- Полковник, а виртуоз-то что? – спросил Фафик.
- Виртуоз-то? А виртуоз добавил Фигреку в ухо и убежал.
После таких откровений о коварных сюрпризах сыскной службы Семёну Семёновичу стало даже неудобно рассказывать полковнику о своих суточных любовных страданиях. Но он рассказал.
- Любовь... – многозначительно произнёс полковник Линк, когда поэт чуть не со слезами закончил свои излияния. - Мне кажется, что между раскрытием преступления и любовными перипетиями очень много общего. Ведь и первородный грех - это тоже преступление…
Знаете, коллеги, – смею вас так называть после наших совместных удачных дел – пару часов назад я издалека заметил на рынке даму, очень похожую на госпожу Столетову. По крайней мере, такое платье я видел только на ней, когда вы нас знакомили. Она же, насколько мне известно, отличается оригинальностью своих нарядов.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ,