Ворона, фламинго и леопард
Ворона была старая и опытная. Максим долго наблюдал, как она высматривает, чем бы позавтракать. Вот в мусорный бак отправился еще один пакет – и тут настал момент истины: птица тяжело сорвалась с места, на лету подхватила вывалившуюся из прорехи горбушку и, быстро перелетев к соседней луже, начала размачивать черствый хлеб. Умна, ничего не скажешь!
Мальчик расстегнул куртку, пощупал карман рубашки, где лежала заветная коробочка – приобретение, ради которого он рано утром мчался в зоомагазин и полчаса мерз на улице до открытия. Зато теперь он стал обладателем настоящего сокровища! И даже не одного, а целых трех. Из‑за них сегодня оставлен дома Пузан – любимая ручная крыса, с которой парень почти никогда не расставался. Максим ласково погладил коробочку и стал придумывать новым питомцам имена. Пусть они будут зваться… ну, например, Мерлин, Воланд и Кощей! А что? Звучит неплохо!
Конечно же, мальчик опоздал даже и на третий урок: когда бежал к кабинету, в школьных коридорах было тихо и пусто.
– Кто это? – с удивлением посмотрела на вошедшего учительница. Молоденькая и очень симпатичная, она вела себя преувеличенно строго. – Что вам нужно?
– Это 8‑й «А»? Я должен здесь учиться, – сказал Максим, оглядывая класс. Он увидел только два пустых места – оба рядом с девчонками. Которая же из них Оксана? Мама велела обязательно сесть рядом с ней: дочка приятельницы должна была помочь с русским.
Он бросил на «одиночек» оценивающий взгляд. Так‑так‑так… Одна была светленькой, изящной, со стильной стрижкой, длинной гибкой шеей и продолговатым лицом. «Фламинго, – тут же решил он. – Розовый фламинго – одна из самых красивых птиц в мире».
Он всегда сравнивал людей с животными – так ему было проще.
Вторая девочка была крупной, смуглой, полноватой, с блестящими черными глазами и пышными каштановыми волосами. На секунду он задумался – кто‑то из кошачьих. Леопард? В этот момент девочка лениво повела плечами, изогнулась, прижавшись грудью к парте, сузила глаза, и он сразу же понял – да, кошка. Гибкая, томная и опасная грация.
– Как ваша фамилия? – сухо спросила учительница.
– Бехтерев, – ответил Максим. Строгость педагога не испугала его. Кого хочет обмануть этот хорошенький кучерявый ягненок!
– Садитесь, Бехтерев! И больше не опаздывайте!
Перешагивая через рюкзаки и сумки, Максим прошел к третьей парте у окна. Он выбрал «фламинго» – перед ней ровно в два раза больше книг, чем перед «леопардом».
– Привет! Ты Оксана Муравенко? – прошептал он, усевшись рядом.
– Да, – кивнула та, бросив торжествующий взгляд на Дану. Подруга, вспыхнув, отвернулась и, вынув изо рта жвачку, со злостью прилепила под крышку парты.
Это стало началом войны: в тот самый миг, как Максим появился в дверях класса, обе девочки, не сговариваясь, поняли – давний спор продолжается.
Парень и вправду неотразим: высокий, стройный, темные блестящие глаза и черные брови резко контрастируют с буйными светлыми кудрями. Черты лица настолько правильные, что делали бы лицо скучным, если бы не чуть‑чуть неровные зубы, которые придают улыбке живость и невероятную привлекательность.
Оксана и Дана снова стали соперницами, хотя пока оставались подругами. Но надолго ли хватит такой дружбы?
Максим небрежно вывалил на парту учебники и тетрадки.
– У тебя есть запасная ручка? – обратился он к соседке. – А то я вечно свою теряю!
Протягивая парню ручку, девочка пододвинула к нему свою тетрадь и показала, откуда списывать. «Мама была права, – улыбнулась она про себя. – Ему нужна постоянная опека и твердая женская рука».
Ягнята и волки
Оксана вспомнила о разговоре, состоявшемся накануне, когда мама принесла подарки от мамы Максима, Алисы Павловны.
– Они приехали?! – радостно воскликнула девочка, увидев красивые вещицы. – Насовсем?
– Насовсем, – мама примеряла перед зеркалом нарядную блузку. – Надо же, в Париже как у нас носят! С завышенной талией. Как я выгляжу? – спросила она у дочери.
– Идет. Ну, и как они?
– Нормально, – кивнула мама. – Алиска… то есть тетя Алиса, не изменилась совсем. Даже помолодела. Стрижка такая стильная. Маникюр, макияж… Одно слово – Париж!
– А… он? То есть Максим? – затаив дыхание, девочка ждала ответа.
– Максим? Я его пока не видела, только фотографию. Уже совсем взрослый!
– А… симпатичный? – продолжала расспросы дочка.
– Очень. На отца похож – такие же темные брови, большие глаза и волосы вьются. Да, кстати, Алиса попросила, чтобы ты с ним позанималась. Парень, по всему видно, разболтанный, но неглупый, ему нужно помочь. Ты уж извини, Санька, я от твоего имени дала согласие. Найдешь время?
– Ладно, постараюсь, – преувеличенно безразлично откликнулась девочка. – Можно прямо сегодня и начать.
– Лучше завтра, – сказала мама.
Знала бы она, какое доброе дело сделала! Теперь дочке не нужно искать предлог, чтобы встречаться с Максимом. Ничто так не способствует сближению, как совместные занятия!
– Я предложила Алисе, чтобы Максим сел с тобой за одну парту. Ты не против?
– Без проблем! – Оксана едва сдержалась, чтобы не броситься маме на шею.
Однако проблема была, и ее следовало уладить немедленно. Надо срочно переговорить с Серегой Шумейко, соседом по парте. Они сидели рядом с третьего класса, и все эти годы Сережа был ее тенью, преданным ухажером. Он таскал за Оксаной сумку, выполнял маленькие прихоти и желания, задаривал цветами, конфетами и алыми сердечками в День святого Валентина. И вот теперь ей предстояло объявить, что между ними все кончено. Он, конечно, расстроится… Ну и пусть! Оксана же не обнадеживала.
Телефонный разговор вышел неприятным. Услышав о том, что ему придется пересесть, Шумейко вначале растерялся и чуть не заплакал, а потом разозлился и принялся сыпать угрозы:
– Ты еще пожалеешь! Это тебе так не пройдет! Я такое сделаю, такое!
Она немного послушала, а потом повесила трубку. «Дурачок! Неужели он не понимает, что бессилен что‑либо изменить?»
Однако теперь, когда она украдкой бросала взгляды на мрачного Сергея, ей не нравилось, как тот смотрел на новенького. И все же она была уверена, что этот мощный, тяжеловесный парень не причинит Максиму никакого вреда, ведь новичок окажется под защитой самой Оксаны.
Девочка не отнеслась бы к своим подозрениям с таким спокойствием, если бы знала, что рядом тлеет еще один костер. Жажда мести разгоралась в груди другого отверженного, Ромы Савкина, бывшего соседа Даны, которому тоже пришлось пересесть.
Наблюдение за девчоночьими взглядами легко просветило обиженных парней относительно причины собственной отставки.
– Этот красавчик, похоже, думает, что ему все позволено, – шептал Савкин, кусая губы. – Явился на готовенькое и хапает чужое. Ну, ничего. Я тебе подпорчу физиономию. Ты еще пожалеешь, что пришел в наш класс!
Сидящий рядом Шумейко придвинулся поближе к юркому, щуплому Ромке и едва слышно прошептал:
– Я с тобой. Сегодня вечером, идет?
А Максим, как ни в чем не бывало, списывал у Оксаны очередное предложение. Из коробочки, что лежала в кармане рубашки, раздавалось успокаивающее и радующее душу шуршание. Парень погрузился в работу, не ведая, что в это время на последней парте зреет заговор двух мстителей.
Заметив ягнят, любитель животных не разглядел волков.
Переполох на уроке
В конце урока разразился скандал.
Стоя у доски, Дана безуспешно пыталась рассказать об образе Швабрина. Нерадивая ученица краснела, бледнела и бросала отчаянные взгляды в сторону парты, где сидели Максим с Оксаной – стыдно в первый же день показаться перед парнем в невыгодном свете.
Литераторша усмехнулась:
– Ждете подсказки от Муравенко? Напрасно! Пусть она сама выходит к доске.
Оксана, торжествующе вскинув голову, вышла из‑за парты. Уж ей‑то есть чем блеснуть перед Максимом! Сейчас он увидит, кто есть кто в их классе.
Но не успела она приблизиться к доске, как раздался оглушительный визг. Кричала вцепившаяся в учительницу Дана.
– Там… там… – трясущийся палец показывал на отличницу. – Там… Ой, мамочка!
– Что это, Муравенко? Откуда это? – испуганно попятилась литераторша.
По классу пополз шепоток.
– Чего это они? Что они там увидели?
Все разъяснилось, когда к двум воплям присоединился третий – Оксана обнаружила у себя на блузке огромного, в палец длиной, таракана. Пошевеливая длиннющими усами и медленно перебирая коленчатыми лапками, кошмарное насекомое ползло по белому рукаву.
– А‑а‑а! – заверещала Оксана, отставив руку. – Помогите! Снимите с меня эту гадость!
Поначалу желающих стать спасателями не оказалось. Класс оцепенел, во все глаза разглядывая экзотическое насекомое. Потом Шумейко схватил книгу, подскочил к Оксане и что было силы шлепнул по таракану. Девочка вскрикнула и схватилась за локоть, а сидящих рядом школьников будто смыло.
– Хоть какая‑то польза от классики, – изрек Шумейко и для верности припечатал таракана ногой.
Привлеченный шумом, Максим оторвался наконец от Оксаниной тетрадки.
– Дауны! Что вы наделали! – воскликнул он, бросаясь к дохлому насекомому. – Это же мадагаскарский таракан! Коллекционный экземпляр! Десять баксов штука!
Оторопевшие школьники испуганно жались друг к другу, а растерявшаяся учительница даже не отреагировала на «даунов».
– Он чего, твой? – голос Шумейко звучал грозно, но сам «спаситель» оставался в отдалении, предпочитая рассматривать насекомое издалека.
– Мой, мой, – Максим пощупал карман и, побледнев, бросился к парте. Коробок лежал на полу, приоткрытый и совершенно пустой. – Неужели остальные тоже выскочили? – в отчаянии вскричал он.
– Остальные? – настороженно поинтересовалась толстушка Даша Силантьева. – А сколько их?
– Две штуки! И как это они вылезли, ума не приложу, – парень ползал по полу, заглядывал под парты и не замечал, что в классе воцарилась гробовая тишина. – Народ, тараканов не видите? Только не давите, по‑человечески прошу!
– Тараканов?! Так они что, прямо тут ползают?! Такие огромные?! Ой, не могу! – Даша стала как‑то нервно подпрыгивать, а потом вскарабкалась на парту. Ее примеру тут же последовали остальные.
– Девочки, я их до смерти боюсь! – всхлипнула Наташа Теткина, самая высокая в классе. – Мне сейчас плохо будет!
– Не плачь, Тетка! – принялась успокаивать ее Ира Свешникова, стоящая на физкультуре последней. – Думай лучше о хорошем.
– О чем? Что тут может быть хорошего? – Наташа дрожала, прижимаясь к маленькой Ире.
– Урок сорвали – это раз. К доске не вызовут, это два! На дом ничего не зададут, это три. Будет чего «бэшкам» рассказать – четыре! И самим о чем вспомнить – пять! Тебе мало?
– Ненормальные, – взглянув на класс, вздохнул Максим. – Вы чего на парты позалазили? Они и по стенам ползать могут, и по потолку, и по одежде!
Класс охватила настоящая паника. Теперь уже орали все. Ученики испуганно оглядывали друг друга и в страхе отшатывались, если темная пуговица казалась тараканом. Учительница бегала между партами, безуспешно пытаясь навести порядок.
– Вы, Марина Ивановна, лучше тоже на парту залезайте, не стесняйтесь, – посоветовал Шумейко и тут же, вскрикнув, принялся яростно шаркать кроссовкой.
– Вот тебе! На, получи! Ребята, я еще одного прикончил! – радостно сообщил он, показывая на то, что осталось от второго таракана.
– Ну просил же не давить! – вспыхнул Максим. Он со сжатыми кулаками подскочил к Шумейко, но в это время от окна раздался голос Костика Клюшкина. Худенький невысокий паренек с темными торчащими ежиком волосами оказался единственным из всего класса смельчаком, кто вместе с Максимом упорно ползал по полу.
– Есть! Поймал! Вот он, тут! – Костик торжествующе потряс сложенными в коробочку ладонями. – Куда сажать?
– Сюда! Давай сюда! – обрадовался Максим, тут же забыв про Шумейко. Вдвоем с Костиком они водворили беглеца таракана обратно в коробок.
– Фу! Они его руками берут! – Наташа побледнела и схватилась за горло. – Держите меня, я сейчас упаду!
Девочки обняли слабонервную подругу, а Ромка Савкин ехидно поинтересовался:
– А чего это вы на партах стоите? Тараканы‑то кончились!
Раздался звонок. Школьники посыпались с парт и ринулись вон. Ира оказалась права – дать задание на дом учительница так и не успела.
…и на перемене
– Видали чокнутого, девчонки? Тараканов в класс притащил! – обсуждали на перемене восьмиклассницы.
– Знаю я таких. У меня у брата друг, Митька Петрухин, на биофаке учится. К ним в дом войти страшно! Никогда не знаешь, на что наступишь и какая гадость на тебя с потолка свалится. Однажды гадюка заползла его маме в сумочку, а на работе выползла, так у них там такое началось! А мама, между прочим, в реанимации врачом работает. Они всем отделением целую смену за змеей гонялись! Всех больных пришлось выписать, да они и сами от страха повыздоравливали, – тараторила болтушка Катя Гаврилова.
– Странно, что не умерли, – заметила Наташа Теткина. Она ожила, на щеках снова заиграл румянец. – Я бы точно умерла, если бы у меня в сумке змея оказалась или если бы она рядом ползала!
– А когда я Митькиного любимого паука раздавила, то стала у него врагом номер один, – продолжала рассказывать Катя. – А я виновата, что он меня чуть за ногу не цапнул?
– Кто – паук или Митька? – подкололи подруги.
– Да ладно вам! – отмахнулась Катя. – Говорю же, кроме этих тварей, он никого не замечает и ни о чем другом не думает. Может летом зимнюю куртку надеть, а зимой выйти в одних тапочках. Однажды так в университет и приехал – в домашних шлепках и без носков.
– Ты думаешь, новенький такой же? – разочарованно вздохнула Динара Махмутдинова. – А с виду красавчик! Одна улыбка чего стоит. Нет в мире совершенства!
– Да какой он новенький! Это же Макс Бехтерев. Вы что, не помните? Учился у нас до третьего, а потом уехал с родителями в Париж, – напомнила Ира.
– Ах, этот! А я и забыла про него. Надо же, как изменился, – покачала головой Наташа. – Он же был чуть не на голову выше меня!
– Ты на себя‑то посмотри! – засмеялась Ира. – Думаешь, пять лет назад кто‑нибудь знал, что ты станешь такой дылдой?
– Зато ты по‑прежнему табуретку подставляешь, чтобы свет включить, – не осталась в долгу Наташа. – Помалкивай, кнопка!
– А я‑то надеялась, Бехтерев – нормальный кадр! А он на биологии помешанный, – горевала Даша Силантьева.
– Между прочим, не каждый рискнул бы носить в кармане тараканов, – бросила, проходя мимо, Дана.
– Вот‑вот! – поддакнула ей Оксана. – Надо быть очень смелым!
Она последовала за соперницей, с которой невольно оказалась солидарна.
– Чего это они? – заинтересованно переглянулись девчонки. – На пару влюбились? Интересно, как они его поделят?
– А я не согласна с Ереминой и Муравенко! – воинственно встряхнула кудряшками Катя. – Никакой этот новенький не герой! Подумаешь, тараканов в кармане таскает. Он уже к ним привык, это у него хобби такое. По‑моему, самый храбрый – Серега Шумейко. Двух тараканов убил!
– Он не храбрый, а садист, – отрезала Ира. – И как это у него рука на чужих жуков поднялась! Вернее, нога.
– Дуры, о чем вы только думаете! – рявкнул возникший рядом Шумейко. – Вы бы лучше свои сумки проверили, не заползло ли чего.
– Бехтерев сказал, их всего три было! – ахнули девочки.
– Мало ли кто что сказал. Не видите – он же псих ненормальный!
Девчонки начали в панике вытряхивать содержимое сумок прямо на пол.
– Фу! Хуже тараканов, – брезгливо скривился проходящий мимо Савкин. – И этот мусор они все время с собой таскают?
– Ну, иногда они в сумки еще и учебники кладут, – глубокомысленно прокомментировал Шумейко.
– Интересно, это теперь каждый день так будет? – задумчиво глядя на свалку перед собой, поинтересовалась Даша.
– Потом будет хуже. Митька и скорпионов домой приносил. И каких‑то малайских ос! – «успокоила» подруг Катя. – Интересно, когда я это яблоко ела? А, ладно! – она выгребла из кучи вещей надкусанное яблоко и с аппетитом стала его догрызать.
– А мне мама эти бутерброды две недели назад положила, – сообщила подругам Динара, выуживая дурно пахнущий сверток. – А я все думаю, отчего так воняет?
ДЕНЬ
Что такое «исподнее»
– Неужели не знаешь? – в голосе Оксаны звучало осуждение. – Ты всерьез хочешь сказать, что не знаешь значения слова «исподнее»?
Занятие шло уже полчаса. Максим краснел, злился и теребил волосы на затылке, не зная, куда спрятать взгляд. Он был раздавлен, убит полным превосходством девочки по всем предметам.
– Я не виноват, что у нас учительницы не было! – защищаясь, воскликнул он. – Если бы ты сказала по‑французски, я бы понял!
– Забудь о французском! Мы сейчас занимаемся русским. Значение любого русского слова можно найти в толковом словаре, – наставительно произнесла «учительница» и сходила за книгой. – Возьмем, например, знаменитый словарь Ушакова. Вот, смотри. «Исподнее» означает «нижнее, находящееся под чем‑нибудь другим, не верхнее – об одежде», – прочитала она и на миг залилась краской – ну и тема для обсуждения в первый же день занятий! – Мог бы и сам выучить, без помощи, – сказала она излишне строго, чтобы скрыть смущение.
Но ее ученик не заметил, недовольный своим промахом.
– И зачем мне это слово? Если я захочу сказать «нижнее белье», я так и скажу!
– Как это – зачем? Это же твой родной язык! Разве можно так наплевательски к нему относиться? Придется нагонять! Будем заниматься каждый день. И каждый день будем брать по одному новому для тебя русскому слову. Согласен?
– Хорошо! – вздохнул он. – Только трудно.
Старания Оксаны произвести на своего подопечного впечатление не пропали даром. После первого дня учебы он смотрел на нее чуть ли не с благоговением.
«Учительница» была на верху блаженства. Она привлекла его внимание! Они будут видеться каждый день, и не только в школе! Победа над Данкой близка, как никогда.
После занятия Оксана уговорила своего ученика остаться. Попив чаю, они сели на диван, и Оксана боязливо покосилась на оттопыренный карман Максима. Он перехватил ее взгляд:
– Ты о таракане? Не волнуйся, я его дома оставил, – соврал он. – Это пустой коробок. Я всегда ношу с собой – вдруг что‑нибудь интересное подвернется.
Так и не решившись придвинуться ближе, она начала расспрашивать его о Франции. Парень принялся с жаром описывать знаменитый Парижский зоопарк, а девочка, слушая вполуха, исподтишка разглядывала его профиль и думала, что никого красивее в своей жизни не видела.
– А Лувр? Ты был в Лувре? – поинтересовалась она.
– Конечно, – он равнодушно пожал плечами. – И не раз.
– А какие у тебя любимые картины? – спросила она, и он вспомнил только те, где были животные: «Охоту на львов» Делакруа, «лошадиную серию» Дега.
– А в Москве есть у тебя любимый музей? – Ей было интересно все, связанное с ним, но еще больше хотелось, чтобы он не уходил, а сидел рядом на этом диване всю оставшуюся жизнь. Или хотя бы до вечера!
– Не знаю… Третьяковка, наверное.
– А я думала – Зоологический! – удивилась она.
– Ненавижу Зоологический, – пробормотал он, нахмурившись. – Терпеть не могу.
– Почему?
– Когда я смотрю на чучела животных, то думаю, что они когда‑то были живыми, – он еще больше помрачнел, и Оксана поспешила сменить тему.
– Хочешь, угадаю, какие у тебя любимые картины в Третьяковке? – предложила она. – «Всадница» Брюллова и «Утро в сосновом бору» Шишкина.
– Точно! – он был поражен. – Как ты догадалась?
– Дедукция, – самодовольно ответила Оксана – не так‑то трудно оказалось его понять! – А еще ты любишь мюзикл «Cats», – продолжала угадывать она.
– Правда… Очень люблю! Тоже дедукция?
– Ну да. А хочешь, угадаю, какой у тебя знак зодиака?
– Попробуй! – Максим тряхнул кудрями и улыбнулся. С «учительницей» так прикольно!
– Так‑так‑так… Тоже из животных? – высказала предположение Оксана.
– Ну, это вычислить не трудно, – улыбнулся он. – Таких там семь из двенадцати – больше чем половина! Овен, Телец, Рак, Лев, Скорпион, Козерог, Рыбы, – быстро назвал он. – А поконкретнее слабо?
– Поконкретнее? Что ж, выбор сузился до семи… Но для дедукции все равно маловато. А тебе что последний раз на день рождения подарили? – поинтересовалась она.
– На день рождения? Диски, книги… Микроскоп! А еще маску и ласты!
– Теперь ясно! Ты – Рак! – воскликнула Оксана.
– Точно! Ну ты даешь!
– Ничего особенного, обычная логика. Тебе подарили маску и ласты, а это – «летние» подарки. Такое не дарят, чтобы плавать в бассейне. Значит, ты родился летом. Два летних «звериных» знака – это Рак и Лев. – И Оксана с победным видом откинулась на спинку дивана.
– Ну? И как же ты рассуждала дальше? – заинтересованно уставился на нее Максим.
– А дальше я не рассуждала. Это была просто «угадайка». Но из двух‑то вариантов выбрать совсем несложно, один точно будет правильным!
На самом деле Оксана лукавила. Она прекрасно знала, когда у Максима день рождения – помнила еще с тех времен, когда их мамы‑подруги справляли все праздники вместе. Но надо ж его заинтриговать… А заодно и выяснить, помнит ли он о ее дне рождения.
– А у тебя какой знак зодиака? – спросил Максим. – Давай‑давай, колись, а то ты про меня уже все выпытала, а я о тебе ничего не знаю.
– Я – Весы, – вздохнула она. Первый раз в жизни дата собственного рождения расстроила ее – и не только потому, что «ученик» не помнил о ней и знак был не «звериный». Главное было в том, что Максим и Дана родились в один день. И даже в одном роддоме! Ничего не поделаешь, тут у противницы значительное преимущество.
– А вообще‑то все это ерунда, – сказал он. – Я слышал, что все знаки вот‑вот переменятся. Зодиакальные созвездия сместятся, и мы будем совсем другими. А почему у тебя нет домашних животных? – Этот вопрос застал ее врасплох.
– Ну… видишь ли… у мамы аллергия на кошек, у отца – на собак, – на ходу неловко соврала она. На самом деле животных не заводили потому, что некому ухаживать за ними: в семье все работали и ни у кого не оставалось свободного времени. Как же Оксана сейчас пожалела об этом! Но деваться некуда. И соврала она неудачно – теперь даже завести никого нельзя, раз у всех в доме аллергия.
– А, тогда понятно, – разочарованно, как ей показалось, произнес Максим и поднялся, но Оксана остановила его умоляющим взглядом.
– А помнишь, как мы во дворе играли? Ты и я всегда были в одной команде, против Данки и Лизки, – сказала она.
– Да, что‑то такое было, – усмехнулся он, снова присев на диван и усердно силясь вспомнить их общее прошлое. Но на память приходили какие‑то другие эпизоды – знакомство с дворовой собакой по кличке Бандит, возня с брошенными котятами, походы в зоопарк и на рыбалку с отцом, где он всегда тайком выпускал пойманных рыбок обратно в воду.
– А давай фильм посмотрим! Мы там такие смешные! – предложила Оксана. Она включила телевизор, поставила диск.
Фильм действительно оказался забавным. Разноцветные колобки‑малыши, закутанные по самые брови, катались по снегу, кидались снежками. В стороне три молодые женщины что‑то жарко обсуждали, в одной из них Максим узнал свою маму.
– Это я! – Оксана, смеясь, показывала на раскрасневшуюся насупленную девочку в голубой курточке. К девочке подбежал мальчик в коричневом комбинезоне и засунул ей за шиворот снег. Замерев, девчонка несколько секунд молчала, а потом широко открыла рот и громко заплакала.
– А это кто? – спросил он, увидев на экране другую девочку, в черной шубке и красной шапочке. Она незаметно подкралась сзади к маленькому Максиму, толкнула его в снег и повалилась на него сверху. Они барахтались в снегу, визжали, а Оксана стояла рядом и громко плакала, размазывая по щекам снег и слезы.
– Дана, – коротко бросила девочка.
И Макс вдруг вспомнил тот зимний день. Светило солнышко, свежевыпавший снег был пушистым и легко мялся в варежках. Он лепил снежки, бросал их в стволы деревьев и в маму, но комки снега перехватывал большой черный пес.
– А ты не знаешь, Бандит жив еще? – спросил он вдруг.
– Что? – она удивленно взглянула на него. – Какой бандит?
– Да собака такая, дворовая! – засмеялся он. – Я с ним тогда часто играл.
– Не знаю, – она равнодушно пожала плечами. – Бегают тут какие‑то.
Хоминг и птичье молоко
Потом они стояли у окна и наблюдали за птицами.
– Вон там, видишь? Это голуби, – Максим передал бинокль Оксане.
– Подумаешь, голуби! Что здесь такого? – фыркнула Оксана.
– Как – что такого? Интереснейшие птицы! Их предки селились в скалах. А этим вполне годятся фасады и крыши. Среди них встречаются такие красавцы, ты не представляешь! Один венценосный чего стоит. А дронт! Никогда не скажешь, что этот важный здоровяк – родственник наших сизарей.
– Что‑то я не вижу на нашей крыше никакого венценосного, – скептически усмехнулась Оксана. – Или этого, как его… дронта!
– Дронт вообще‑то не умеет летать, – не уловив иронии, серьезно ответил Максим. – А вот турман тут есть. Вон как кувыркается в воздухе! Прямо высший пилотаж. А рядом с ним, гляди‑ка, самый настоящий почтарь! Интересно, интересно… Ты не знаешь, кто у нас во дворе держит голубятню?
– Понятия не имею, – пожала плечами Оксана. – До сегодняшнего дня я вообще не знала, что тут у кого‑то голубятня. Да и зачем держать голубей? Они же разлетятся!
– Не разлетятся. У голубей великолепный хоминг.
– Что? – переспросила Оксана. – Что у них великолепное?
– Хоминг! – повторил Максим.
– А что это?
– Как! Ты не знаешь этого слова? – брови Максима удивленно поползли вверх. – А я думал, весь толковый словарь вызубрила!
Оксана покраснела – ее гордость была уязвлена.
– Хоминг – это инстинкт дома, – объяснил Максим. – Привязанность к месту, где родился и вырос. У голубей он очень развит, поэтому их можно использовать как почтальонов. Кстати, а ты знаешь, что яйца они высиживают по очереди? Сначала мама, потом папа. И кормят птенцов не насекомыми, как другие птицы, а из своего зоба! У них там специальное молочко образуется.
– Птичье молоко! – удивилась Оксана. – Оказывается, оно все‑таки существует?
За окном сгустились сумерки. Максим поднялся, убрал тетради в рюкзак.
– Ну, я пойду! Бинокль пока тебе оставлю, хорошо? Будешь наблюдать за животными, – сказал он, широко улыбаясь и думая, как с ней попрощаться. Чмокнуть в щечку, как это было принято у них с друзьями в Париже? Нет, слишком фамильярно – может обидеться. Значит, более официально, обменявшись рукопожатием? Но по этикету первой руку вроде бы должна протянуть женщина. Или нет? Так и не определившись, он ограничился коротким «пока!».
– До свидания! – кивнула Оксана. Поколебавшись, она протянула руку, и парень, облегченно вздохнув, крепко пожал ее.
ВЕЧЕР
Сестры ссорятся
Вечер выдался неожиданным для конца сентября – теплым и мягким. Терпкий аромат прелой листвы щекотал ноздри, легкий ветерок ерошил волосы. Максиму нужно было всего лишь дойти до соседнего подъезда, но он задержался во дворе, потому что его внимание привлекла живописная стайка голубей на газоне. Птицы были необычными – яркими, цветастыми, от белых до коричневых – те самые, которых они с Оксаной видели из окна.
Голуби собрались вокруг девочки, разбрасывающей крошки.
– Гули‑гули‑гули! – приговаривала она, общипывая круглую булочку. – Птички, идите кушать!
Максим осторожно подошел, стараясь не спугнуть птиц.
– Здогово клюют, пгавда? – картаво сказала девочка, широко улыбнувшись.
– Здорово, – согласился он. – А ты не знаешь, кто тут держит голубятню?
Девочка кивнула и хотела ответить, но ее прервал резкий, грубый голос:
– Лизка, опять ты весь хлеб этим обжорам скормила!
К ним спешила ровесница Максима с баскетбольным мячом в руках. Вспугнутые голуби с шумом разлетелись – маленькая Лиза насупилась.
– Вот всегда так! Ты опять все испогтила, Данка‑поганка! И котенка это ты вчега взять не газгешила! А мама сказала, что можно!
– Тише! Не ори! – приказала старшая. Потом подняла глаза, и Максим с удивлением узнал «леопарда».
– Привет! – «дикая кошка» открыто улыбнулась. – Узнаешь?
– Ты – Дана! – догадался он, вспомнив давнюю подружку и одноклассницу. – Да уж, здорово изменилась! Мы как раз сейчас с Оксаной фильм про нас смотрели. Ну, там, где мы карапузами в снежки играем, помнишь?
– А сейчас поиграть не хочешь? Лови! – она бросила ему мяч, он поймал, началась игра.
Как же приятно после целого дня сидения за учебниками размяться на свежем воздухе! Как славно выбросить из головы все умозаключения и правила и носиться по площадке! Мяч был послушен Максиму и летел прямо в корзину. Каждый гол сопровождался радостными криками и аплодисментами Лизы, его маленькой болельщицы. Она возбужденно прыгала вокруг, норовя тоже вступить в игру, но старшая сестра без лишних церемоний выставила ее:
– Кыш! Иди в свою песочницу!
Максим попробовал было заступиться, но Дана оказалась неумолима:
– Да зачем она нужна? Упадет, расшибет себе нос, а мне отвечай! Ты не знаешь, что такое дети!
Неожиданное спасение
В азарте соперники ничего не замечали: ни девичьей фигурки, наблюдающей за ними из окна, ни двух теней, незаметно подкравшихся к площадке. А когда заметили – было слишком поздно. Комок грязи, брошенный безжалостной и меткой рукой, угодил Максиму прямо в голову. Оглушенный и ослепленный, он остановился. Мяч упал, покатился под ноги замершей в испуге Даны.
– Что, понравилось, красавчик? – из тени в круг света вышли две фигуры. – А как тебе вот это?
«Волки, – понял он, увидев их блестящие глаза и оскалившиеся рты. – Волки!»
Парни налетели с двух сторон, повалили на землю. На Максима обрушились удары тяжелых кулаков: били по спине, ребрам, голове. Под отчаянные крики девчонок он защищался, пытаясь поразить то одного, то другого, но силы были явно неравны. Противники одолевали, шансов на победу не оставалось…
– Будешь знать, как чужих девчонок отбивать!
И в тот момент, когда Максим окончательно пал духом, ему на помощь неожиданно подоспело подкрепление.
– Бандит! Бандит! – раздался на весь двор звонкий детский крик. – Бандит!
Начали подходить взрослые. Только еще раньше подоспела большая черная собака. С громким лаем она бросилась на драчунов, разметала их, и хулиганы быстро убрались. А Максим очнулся от того, что шершавый собачий язык лизал ему лицо.
– Бандит! – ахнул он, узнавая старого друга. – Это ты! Привет, старина! Как дела, парень? Давай лапу!
Приятели возились и барахтались на земле, пока их не окликнула Дана.
– Вставай! Макс, вставай! Посмотри, на кого ты похож!
Он поднялся и принялся отряхиваться. Куртка и брюки были в ужасном состоянии.
– Вот черт! – выругался он. – Мама убьет! Это же мой лучший костюм.
– Пошли ко мне, – предложила Дана. – Почистим все, высушим!
– Поздно уже, – колебался Максим. – Куда я пойду! Родители скоро из театра вернутся.
– Ничего не поздно! К тому же тебе никуда особенно и идти не надо. Мы же в одном подъезде живем, забыл?
– Ладно, – Максим поднял кепку, отряхнул о коленку. – Только ненадолго.
– Лизка, да брось ты эту собаку! Вечно в грязи возишься. Пошли домой! – скомандовала Дана, буквально отрывая сестренку от Бандита.
– Пока, приятель! Рад встрече, – Максим попрощался с псом, пошел за девочками.
Розовый заяц
– Ну вот мы и дома! – Дана щелкнула выключателем: прихожая озарилась желтоватым неярким светом. – Чего стоишь? Раздевайся! – приказала она, стаскивая с Максима куртку. – И брюки давай сюда! Надень вот это, – он бросила ему широкие тренировочные штаны, но не ушла, а стояла и насмешливо смотрела на него. И хотя ему нечего было стыдиться – фигура из‑за регулярных занятий на тренажерах была отличной, – но все‑таки девчоночий взгляд смущал.
– Неплохо выглядишь! – вынесла она, наконец, вердикт. – Люблю спортсменов.
Покраснев, он быстро передал ей грязную одежду. Пока Дана возилась в ванной, парень бродил по квартире, рассматривая картины. Одна привлекла внимание – на ней были изображены две молодых черноволосых красавицы в старинных платьях: та, что помладше, смотрит на старшую, что‑то наигрывая на гитаре, а другая держит перед собой листок с нотами – наверное, только что закончила петь. Большие карие глаза, пухлые выразительные губы, румянец во всю щеку – да это же Данка собственной персоной! А младшенькая похожа на Лизу – наверное, такой та станет лет через восемь.
– Княжны Анна Гаврииловна и Варвара Гаврииловна Гагарины, – донесся до него голос Даны. – Портрет работы художника Владимира Боровиковского. Правда, похожи на нас с Лизкой? Любимая папина картина. Чай будешь?
За чаем весело болтали: вспоминали эпизоды общего детства, подробности недавнего неприятного происшествия.
– Это наши балбесы, Савкин и Шумейко. Не бойся, больше не сунутся, – успокаивала Дана. – Они вообще‑то трусы. Просто ты им почему‑то не понравился.
Ему хотелось поговорить с Даной о школе, расспросить о классе и учителях, но собеседница покачала головой:
– Не будем о плохом, идет? Скоро сам все увидишь и узнаешь.
Потом Дана мыла посуду, а он вышел в коридор и услышал тихий детский плач. Приоткрыв дверь, заглянул в комнату – никого! Звук повторился – он прошел вглубь и в нише за кроватью, среди разбросанных игрушек, увидел скрючившуюся детскую фигурку.
– Ты чего? – спросил он плачущую Лизу. – Что случилось?
– Ничего! – она шмыгнула носом и зарыдала еще сильнее. – Я… я не могу стишок выучить! Меня тепегь на втогой год оставят.
– Почему?
– Я… не умею говогить «г»… Вот послушай:
Гыба, гучка и топог
Завели сегьезный спог…
– А! Ты картавишь! – догадался Максим. Он сел на пол рядом с Лизой, поднял розового зайца, и тот в его руках вдруг ожил и заговорил: – Подумаешь! Я тоже когда‑то кагтавил!
Лиза перестала плакать и, всхлипывая, серьезно глядела на зайца.
– А потом я пошел к логопеду и научился, – заяц‑Максим протянул девочке конфету. – Надо и тебе к логопеду записаться!
– Не могу! – всхлипнула Лиза. Она развернула конфету, и теперь на ее щеках смешивались слезы и сладкий сироп.
– Почему?
– Меня некому водить, – объяснила она. – Мама и папа на габоте.
– А Данка?
– А Данка – в школе. Говогит, ей некогда, угоков много. А ты пгавда ходил к логопеду? – спросила Лиза. Она успокоилась, всхлипы перешли в чмоканье.
– Ходил, когда был маленький. И научился! Вот, послушай! «Сер‑р‑р‑енгети!»
– Здогово! – Лиза в восторге захлопала. – А что это такое?
– Заповедник в Африке. Там живут разные звери: львы и жирафы, слоны и антилопы, носороги, леопарды, гепарды… Не в клетках, а на свободе. Когда я вырасту, то обязательно туда поеду!
– И я! – воскликнула Лиза. В широко раскрытых глазах светился восторг. – А ты возьмешь меня с собой?
– Возьму. Но только если ты научишься говорить «р»!
– Ладно, – кивнула Лиза. – Апельсиновая – моя любимая! – сообщила она, доедая конфету.
– И моя! – обрадовался Максим.
– А Данка любит шоколадную.
– А Оксана?
– Оксанка вообще их не любит. Говогит, для зубов вгедно. Она только могковки ггызет и капусту! Как заяц… А ты научишь меня говорить букву «Г»? – неожиданно спросила она.
– Я? – удивился Максим. – Ну, я не знаю… Но могу попробовать.
– Пгямо сейчас? – обрадовалась Лиза.
– Можно и сейчас, – пожал плечами Максим, но тут в коробочке начал скрестись таракан.
– Что это? – насторожилась Лиза.
– Жук, – он достал коробок, сл