Генезис детской беспризорности и безнадзорности

 

Детскую беспризорность и безнадзорность политологи, социологи и правоведы нашего времени относят к социальным болезням, характерным для любого цивилизованного государства, в том числе и России, напрямую связанным с политическим, экономическим развитием страны, функционированием его правовой системы[1]. Причины его возникновения и распространения кроются как в правовых и социально-политических аспектах функционирования государства, так и в национальных семейных традициях, в степени развития общественной морали, а также социальной защищенности института семьи и каждого отдельного гражданина государства. В связи с этим данное явление требует глубокого изучения со стороны различных специалистов (юристов, правоведов, политологов, социологов, психологов, педагогов).

В рамках исследования генезиса детской беспризорности и безнадзорности (от лат. genesis – «происхождение»), на наш взгляд, необходимо прежде всего:

- проследить динамику дефиниций «беспризорность» и «безнадзорность» в юридической литературе и отечественном законодательстве,

- рассмотреть явление детской беспризорности и безнадзорности в историческом аспекте,

- охарактеризовать состояние детской беспризорности в России на текущий момент,

- обозначить основные причины ее возникновения.

Первое наиболее полное официальное определение беспризорности можно найти в Большой Советской Энциклопедии, изданной в 1930 г.: «Беспризорные - это несовершеннолетние, лишенные педагогического надзора и попечения и живущие в условиях, вредно действующих на их общественные проявления и здоровье. Беспризорными надо считать не только детей, потерявших родителей (или опекунов) и домашний очаг. Если родители (или опекуны) лишают детей пищи, грубо с ними обращаются, совращают их на преступления, разлагающе влияют собственным примером, - дети подобных родителей тоже считаются беспризорными»[2].

Термина «безнадзорность» Большая Советская Энциклопедия не содержала, однако это понятие в современном его значении входило в смысл общего понятия детской беспризорности. Таким образом, в 20-30-е гг. ХХ в. различия между понятиями «беспризорность» и «безнадзорность» практически не было. В официальных документах периода становления Советской власти также вместо терминов «безнадзорность» и «беспризорность» фигурировало понятие детской беспризорности, объединявшее в себе по смысловой нагрузке оба этих термина[3].

Термин «безнадзорность» в сочетании с детской беспризорностью появился в официальных документах и законодательных актах только с 1935 г. В годы Великой Отечественной Войны в постановлениях Правительства также использовались оба термина, однако их определений в законодательных актах того времени не было[4].

Не уделяется должного внимания различиям понятий детской беспризорности и безнадзорности и в действующем законодательстве.

Например, в Положении о комиссиях по делам несовершеннолетних (1967 г.), действующем на сегодняшний день, используется термин безнадзорность[5]. Положением предусмотрено, что одной из главных задач комиссий по делам несовершеннолетних является предупреждение детской безнадзорности (ст. 1). Однако определения этому понятию не дано. Термин «беспризорность» в указанном Положении вообще не упоминается, несмотря на то, что устройство несовершеннолетних и охрана их прав (в том числе и права на жилище, предусмотренного ст. 40 Конституции РФ, права ребенка жить и воспитываться в семье, предусмотренного ст. 54 Семейного Кодекса РФ) также указаны в числе первоочередных задач комиссий. Таким образом, в Положении о комиссиях по делам несовершеннолетних не только не уделяется должного внимания понятийному аппарату, но и происходит слияние терминов «беспризорность» и «безнадзорность».

Этих понятий нет и в кодифицированных нормативно-правовых актах, регулирующих права и обязанности несовершеннолетних (например, в Семейном кодексе, в Кодексе об административных правонарушениях, Уголовном Кодексе)[6].

Впервые в законодательстве определения понятий «беспризорность» и «безнадзорность» введены Федеральным законом от 24 июня 1999 г. "Об основах системы профилак­тики безнадзорности и правонарушений несо­вершеннолетних"[7]. В ст. 1 «Основные понятия» даны следующие определения:

«безнадзорный - несовершеннолетний, контроль за поведением которого отсутствует вследствие неисполнения или ненадлежащего исполнения обязанностей по его воспитанию, обучению и (или) содержанию со стороны родителей или законных представителей либо должностных лиц;

беспризорный - безнадзорный, не имеющий места жительства и (или) места пребывания».

Таким образом, в Законе определена грань между понятиями «беспризорный» и «безнадзорный», которой является наличие места жительства (пребывания). Однако, несмотря на то, что в указанном Законеприсутствуют оба термина, упора на различия мер профилактики этих двух категорий несовершеннолетних нет.

Сохраняется отсут­ствие четких границ между данными дефинициями не только в законодательных актах, но и в современной юридической литературе[8]. Кроме того, в последнее время все большее распространение приобретает термин "безнадзорность", объединяющий оба понятия.

Так, например, в работе доктора юридических наук, профессора Э.Б. Мельниковой, беспризорные и безнадзорные дети объединены в общую категорию безнадзорных. Причем предложена следующая классификация детской безнадзорности[9]:

- полностью лишенные родительского попечения и оказавшиеся в бедственном положении, требующие неотложной помощи и защиты;

- частично лишенные родительского попечения, не требующие применения неотложных мер помощи и защиты, однако нуждающиеся в оздоровлении условий их жизни и воспитания;

- не лишенные родительского попечения, но в связи с конфликтными ситуациями, в которых находятся подростки, и наличием видимых признаков безнадзорности в их жизни и поведении, нуждающиеся в наблюдении за ними и педагогическом воздействии и помощи.

Смешение понятий "безнадзорность" и "бес­призорность" свойственно не только многочис­ленным исследованиям, посвященным различ­ным аспектам детской преступности. Оно имеет место и в официальных правительственных документах[10].

В связи с тем, что ни в действующем законодательстве, ни в документах государственных органов, ответственных за социально-правовую защиту этой категории несовершеннолетних, ни в юридической литературе нет четкого обозначения этих понятий, прежде чем говорить о происхождении детской беспризорности и безнадзорности, в рамках настоящего исследования необходимо четко разграничить эти термины.

Как справедливо отмечается в юридической литературе, говоря о несовпадении терминов "беспризор­ный" и "безнадзорный", следует учитывать, что безнадзорность в основном определяется с помощью правил педагогики[11]. Не случайно ее сущность, признаки входят в сферу изучения пе­дагогической науки, обращавшей внимание на правильно понимаемый надзор за несовершенно­летним, который не сводится к контролю за его поведением, времяпрепровождением, а состоит в поддержании, сохранении внутренней духовной связи с ребенком, подростком[12]. Такой связи, кото­рая позволяет сохранять даже на расстоянии кон­такт родителей, заменяющих их лиц со своим вос­питанником. Отсутствие именно такого надзора особенно опасно для легко ранимой психики ребенка, заставляя его пополнять ряды беспризорников. Таким образом, между безнадзорностью и беспризорностью существует прочная связь, поскольку безнадзорность служит благоприятной почвой для беспризорности.

В отечественной правовой науке беспризорность и безнадзорность принято рассматривать как стадии одного процесса, одной «социальной болезни»[13]. Как отмечал еще в 20-е годы ХХ века П.И. Люблинский, говоря о беспризорности, она, «будучи подобной длитель­ному недугу, проходит через несколько стадий или фаз своего развития»[14]. Начальную фазу этой социальной болезни составляет безнад­зорность, а окончательной стадией, находящейся на грани необратимости, становится беспризорность как таковая, опреде­ляющая положение самого несовершеннолетне­го, его своеобразный социальный статус, кото­рый он обретает по собственному желанию или в силу стечения каких-либо обстоятельств.

На наш взгляд, наиболее полную отличительную характеристику беспризорности от безнадзорности дала доктор юридических наук А.М. Нечаева. К отличительным признакам, позволяющим считать ребенка беспризорником, по мнению автора, относятся[15]:

- полное прекращение всякой связи с семьей, родителями, родственниками;

- проживание в местах, не предназначенных для человеческого жилья;

- добывание средств к жиз­ни способами, не признаваемыми в обществе (по­прошайничество, воровство и пр.);

- подчинение «неписаным» законам, продикто­ванным признаваемым среди беспризорников ав­торитетом.

Мы также считаем, что основной отличительной чертой беспризорного ребенка от безнадзорного является не столько наличие (отсутствие) места жительства (пребывания), сколько полное прекращение связей с семьей, родителями, родственниками, опекунами. Относить к беспризорным только безнадзорных детей, не имеющих места жительства (места пребывания), как это предусмотрено в ст. 1 Федерального закона 1999 г. № 120-ФЗ, не совсем правильно. Как заметила А.М. Нечаева, «если нищий бродяга, не имеющий постоянного места жительства, "путешествует" со своими детьми, их,нанаш взгляд, нельзя считать беспризорниками, несмотря на то, что качественный надзор за ними, как правило, отсутствует»[16]. Мы согласны с мнением, что таких детей правильней всего было бы относить к категории безнадзорных.

С другой стороны, согласно данным правоохранительных органов, в современной России появилась категория беспризорников, тесно связанных с криминальным миром, которые могут позволить себе снимать достаточно комфортное жилье[17]. Таких детей, не имеющих связи с семьей и опекунами, необходимо, на наш взгляд, относить к категории беспризорных, несмотря на наличие места пребывания, отвечающего санитарно-гигиеническим условиям содержания ребенка, поскольку эти дети практически лишены социальной защиты со стороны семьи либо органов опеки.

Поскольку основной функцией государства с точки зрения либертарной теории является обеспечение свободы, безопасности и собственности граждан[18], в том числе и несовершеннолетних, оказавшихся в сложной жизненной ситуации, на наш взгляд, отсутствие должного правового регулирования, и, в частности, пренебрежительное отношение к понятиям «беспризорность» и «безнадзорность» на государственном уровне не допустимо.

В связи с этим, по нашему мнению, на законодательном уровне необходимо более тщательно проработать различие между терминами «беспризорность» и «безнадзорность», четко определив для каждой из этих категорий несовершеннолетних свои меры и способы социально-правовой защиты. Без четкой понятийной базы разработка эффективной профилактики детской беспризорности и безнадзорности на государственном уровне не представляется возможной. Особенно это актуально на сегодняшний день, когда и в Государственной Думе, и на страницах печати не прекращаются дебаты о необходимости повышения социально-правовой защищенности несовершеннолетних, в частности, выделения ювенальной юстиции в отдельный правовой институт[19].

Учитывая вышеизложенное, на наш взгляд, отличия детской беспризорности от безнадзорности, основанные не столько на наличии либо отсутствии места жительства (пребывания), сколько на отсутствии связей с опекунами (родителями, родственниками), должны найти свое отражение в законодательных актах (в Федеральном законе 1999 г. № 120-ФЗ, в Семейном Кодексе РФ). Кроме того, мы предлагаем внести определение понятий «беспризорный» и «безнадзорный» в Семейный Кодекс РФ, введя отдельную статью «Основные понятия», в которой, помимо этого, могут быть даны определения таким терминам, как семья, родитель, опекун, несовершеннолетний, брак, гражданский брак и др.

Таковы в общих чертах особенности, характе­ризующие понятие "детская беспризорность" с правовой и социально-политической точки зрения.

Следует отметить еще одну существенную с правовой точки зрения отличительную черту детской беспризорности от безнадзорности.

Место жительства (пребывания) безнадзорного ребенка, как правило, нетрудно установить. При этом мерами социальной защиты такой категории несовершеннолетних могут быть лишение или ограничение родительских прав родителей, лишение опекуна, исполняющего свои обязанности по отношению к ребенку не должным образом, опекунства, определение ребенка в места социальной защиты (детский дом, приют, интернат), где безнадзорному будут обеспечены элементарные условия существования.

Переход же несовершеннолетнего в категорию беспризорников не влечет за собой прекращения семей­ных правоотношений. Все права и обязанности родителей, предусмотренные семейным законо­дательством, сохраняют свою силу. Но реализо­вать их не представляется возможным, так как судьба ребенка не известна. Поэтому предъявить иск о лишении роди­тельских прав, и тем более об их ограничении, которое сочетается с отобранием детей у родите­лей, не представляется возможным. Таким образом, беспризорник фактически лишается всех прав, предусмотренных отечественным законодательством по отношению к несовершеннолетним.

Дети, лишенные надзора старших, как правило, отличаются в социальном плане еще и тем, что не имеют собственных источников средств существования. Такое положение заставляет доставать их любыми доступными способами. Это не только поиски пищи на свалках и других подобных местах, но и кражи денег, продуктов. К распространенным средствам добывания пищи и денег относится также попрошайничество[20].

Однако если ребенок просит милостыню вследствие ненадлежащего исполнения родителями своих обязанностей по надзору и воспитанию, то оказать ему социально-правовую помощь можно, например, путем лишения роди­телей, злоупотребляющих своими правами, роди­тельских прав в соответствии с правилами, преду­смотренными семейным законодательством. Сложнее обстоят дела с беспризорными детьми, когда ребенка ис­пользуют в корыстных целях посторонние ему лица, совершающие тем самым уголовно наказу­емое деяние, предусмотренное ч. 1 ст. 151 УК РФ[21].

Как отмечено в докладе Независимой комиссии по международным гуманитарным вопросам, посвященном деткой беспризорности, отличает беспризорных де­тей от безнадзорных и то обстоятельство, что они порывают вся­кую связь с обществом. Став беспризорни­ком, несовершеннолетний попадает как бы в социальный вакуум. Для него не существуют за­коны, предназначенные для других граждан. Ма­ло того, вычеркну­тые из жизни общества, многие беспризорные подростки презирают принятые в нем нормы. Как указано в Докладе Независимой комиссии по международным гуманитарным вопросам «Дети улиц», «они живут по неписаным законам того общест­ва, куда попадают, где поощряется, при­знается то, что чуждо человеческому обществу, где своя мораль, своя правда, свои авторитеты, наделенные подчас безграничной властью»[22].

Но, как отмечает А.М. Нечаева, «это вовсе не означает, что беспризорные дети, от­деляя себя от гражданского общества, становятся для него чужеродным телом. Скорее, напротив, стремление спасти их объяс­няется не только опасностью, исходящей от беспри­зорников, но и желанием помочь тем, кого судьба обрекла на жизнь в нечеловеческих условиях»[23].

Однако изложенного выше, на наш взгляд, не достаточно для того, чтобы по­нять, какую социальную опасность на государственном уровне представляют безнадзорные и беспризор­ные дети. Как справедливо отмечает Э.Б. Мельникова, «безнадзорность - это социо-психологическая, а не только юридическая категория»[24]. Именно асоциальное поведение, корни которого лежат в особенностях психологии, делает беспризорных и безнадзорных детей не только предметом заботы государства, но угрозой правопослушным гражданам страны.

Поэтому для полноты исследования политических и правовых аспектов детской беспризорности и безнадзорности необходимо вкратце затронуть также и психологические особенности личности данной категории несовершеннолетних.

Как отмечают исследователи проблемы, от детей из нормальных семей безнадзорных и беспризорных детей отличает более сильный инстинкт самосохране­ния, повышенная возбудимость, привычка к ис­кусственным возбудителям (наркотикам, алкого­лю и т.п.)[25]. Некоторые из них преждевременно на­чинают половую жизнь. Вместе с тем, у таких детей наблюдается хорошая физическая закалка, хотя многие страдают туберкулезом, а также бо­лезнями, сопутствующими голоду и нищете (чесотка, тиф и др.). Специалисты в области детской психологии констатируют так­же, что беспризорных отличает выносливость, точность восприятия, смелость, активность, со­лидарность в групповых действиях[26].

Для беспризорника, начинающего общаться с себе подобными, все неудобства жизни (голод, хо­лод, гигиеническая запущенность, страх и т.п.) начинают приобретать притягательную силу[27]. С точки зрения криминалистов дети, перестаю­щие вести так называемый нормальный образ жизни, отличаются от других и тем, что жизнен­ные цели у них смещаются в сторону психологи­ческого комфорта, компанейско-группового характера, сиюминутных удовольствий, потреби­тельства, наживы[28].

У них фиксируется ослабление чувства стыда, равнодушное отноше­ние к переживаниям других, агрессивность, гру­бость, лживость, несамокритичность и пр.[29] Таков далеко не полный перечень признаковсоциаль­ной болезни, именуемой детской безнадзорностью и беспризорностью. Но даже те ее признаки, которые стали пред­метом пристального внимания главным образом психологов, в конце концов ведут к деградации личности ребенка, ко­торой сопутствует ориентация на асоциальное, преступное поведение. Не случайно беспризор­ных и безнадзорных детей относят к группе социального риска.

Есть еще одно объясне­ние, почему беспризорный ребенок, подросток принадлежит к этой группе. Дело в том, что он не только опасен для общества и окружающих, но и его жизнь, здоровье, состояние тоже находятся в опасности, не зависимо от того, исхо­дит ли она от «вожака», под чьим на­чалом он существует, или от представителя госу­дарственной власти, стремящегося его обнаружить. Другими словами, беспризорник - не только правонарушитель (потенциальный или состоявшийся), но и человек, нуждающийся в по­мощи. Вот почему понятие "группа социального риска" фигурирует в разном контексте как в нор­мативных документах, так и в правовых исследо­ваниях, посвященных проблемам детской безнадзорности и беспризорности.

Социальная, личностная характеристика бес­призорника, бесспорная его принадлежность к группе социального риска объясняет, почему он опасен для общества не только современного, но и будущего. Дальнейшее развитие этого явления нахо­дится в прямой связи с социальной проблемой национального масштаба, которую политологами принято называть вырождением нации[30].

Однако в рамках настоящего исследования недостаточно определить правовые, социальные, политические аспекты, вкладываемые в понятия детской беспризорности и безнадзорности. На наш взгляд, рассматривая происхождение этого явления, необходимо также раскрыть его сущность в историческом аспекте.

Следует отметить, что детская беспризорность и безнадзорность как явление берет свое начало со времени образования семьи как ячейки общества. В дохристианской Руси в родовой общине сла­вян существовала традиция заботиться о сиротах «всем миром»[31]. С принятием христианства связывают начало государственной политики заботы о детях. Статья 99 Русской Правды вменяла в обязанности опекунам "печаловаться" о сиротах. Термин "печаловаться" означал заботу по воспитанию сирот, покровительство тем, кто "не дюже ся будут (т.е. не смогут – прим. авт.) сами собою печаловаться"[32].

Собственно государственная политика призрения детей-сирот начинается, по мнению исследователей, со времен царствования Ивана Грозного, когда появились первые сиротски­е дома, которыми ведал Патриарший приказ. В XVI в. Стоглавым собором каждой церкви было опреде­лено открывать училище "для наставления детей грамоте", а для "сирых и немощных" создавать при церкви богадельни[33].

Дальнейшее развитие государственная систе­ма призрения получила при Петре I, который по­ощрял открытие приютов, куда принимали незаконнорожденных с соблюдением анонимности происхождения. Один из первых в России круп­ных сиротских государственных домов был пост­роен в 1706 г. новгородским митрополитом Ио­ной при Холмово-Успенском монастыре[34]. "Си­ротским монастырям" было приказано обучать детей грамоте, а также создавать школы, где учить сирот арифметике и геометрии. В июне 1718 г. Петр 1 издает указ, по которому было велено "малолетних и нищих ребят, бив батоги, по­сылать на суконный двор и к прочим мануфакту­рам". Поскольку богадельни и госпитали были пе­реполнены, то царским распоряжением сирот отдавали на воспитание в семьи, а мальчиков 10 лет и старше - в матросы[35].

Дальнейшее развитие система призрения по­лучила при Екатерине II. Под патронажем импе­ратрицы существовали "воспитательные дома" и приюты, главное назначение которых состояло в том, чтобы на время укрыть ребенка от беды, а затем определить "в семью благонравного поведения"[36].

В XIX в. число детей в воспитательных домах быстро росло, а условия жизни ухудшались. Чрез­вычайная скученность, недостаточное питание, отсутствие ухода и медицинской помощи приво­дили к чрезвычайно высокой детской смертнос­ти. Так, при Александре I смертность в воспита­тельных домах доходила до 75 %[37].

Православная церковь не могла оставаться в стороне от решения проблемы беспризорности. Были созданы монастыри, где находили приют обездоленные дети. В отличие от западной церк­ви, которая видела свою основную благотвори­тельную задачу в том, чтобы призреть сирот, т.е. дать им приют и пропитание, русская церковь взяла на себя выполнение важнейших функций: воспитания, обучения, лечения, призрения детей, оставшихся без родителей. К XIX в. почти все крупные монастыри имели при себе богадельни и детские приюты.

Во второй половине XIX в. в развитии образо­вания происходят существенные перемены. В пе­дагогике активно начинают развиваться гуманистическое, духовное и нравственное направления. Педагогическая общественность обращается к вопросам самосовершенствования личности, сво­бодного воспитания, реформирования образования[38]. В эту эпоху судебных реформ в России сфор­мировались основные направления деятельности государства и общества по предупреждению пра­вонарушений несовершеннолетних. Государство направляло свои усилия преимущественно на раз­витие правовых основ превентивной политики, практические шаги осуществляли общественные силы[39]. Развивалось законодательство, были учрежде­ны суды для несовершеннолетних; исправительные заведения для подследственных и подсудимых. Эти заведе­ния находились в тесной связи с судами[40]. В такие приюты несовершеннолетние помещались по ре­шению судов для несовершеннолетних. Несовер­шеннолетние, вышедшие из мест заключения, жили, работали, иногда проводили в этих при­ютах по нескольку лет. Внутренний распорядок жизни, система воспитания были аналогичны су­ществовавшим в исправительных заведениях. К 1917 г. на территории России располагалось 538 детских приютов, где воспитывались 29650 детей [41].

Всплеск роста числа беспризорных изошел во время Первой мировой и Гражданской войны. В 1921 г. их насчитывалось 4,5 млн. чел., по другим данным в 1922 г. было 7 млн. беспризорников[42].

В советской России борьба с беспризорно­стью стала политической задачей. После октябрьской революции 1917 г. система благотворительных учреждений была уничтоже­на. Заботу о детях-сиротах государство взяло на себя. Для решения проблемы детской беспризорности потребова­лись значительные усилия со стороны государст­ва и общества в целом. Опыт ликвидации детской беспризорности в Советском Союзе представляет интерес и для настоящего времени, поскольку он помогает понять, как складывались современные подходы к решению проблемы беспризорности и безнадзорности детей и подростков[43].

Осенью 1921 г. при ВЦИК образовалась ко­миссия по улучшению жизни детей под председа­тельством Дзержинского, которую называли ДЧК - детской чрезвычайной комиссией[44].

Основной формой борьбы с беспризорностью было определение детей и подростков в учрежде­ния интернатного типа. Создавались приемно-распределительные пункты, где дети находились под наблюдением педагогов и врачей до направ­ления в детские учреждения постоянного пребы­вания (детские дома, детские городки, колонии и коммуны), трудоустройства, либо возвращения родителям или родственникам. В 1917 г. в детских домах воспитывалось 30 тыс. детей, в 1919 г. - 125 тыс. в 1921-1922 гг. - 540 тыс. детей[45].

Попечением о беспризорных занимались раз­личные ведомства и организации (наркомздрав, наркомпрос, НКВД, профсоюзы, комсомол, пар­тийные органы, женотделы и т.д.). Помимо упо­мянутых организаций учет беспризорников вели органы ГПУ, милиция, уголовный розыск. Ос­новная тяжесть работы приходилась на местные органы народного образования (ОНО), но и там было дублирование. При каждом ОНО были со­зданы отделы социально-правовой охраны несо­вершеннолетних (СПОН), в структуру которых входили стол опеки, детский адресный стол, юри­сконсультская часть и комиссия по делам несо­вершеннолетних ("комнес"). Начало 20-х годов явилось периодом быстрого расширения и разви­тия сети таких комиссий; их число в 1925 г. воз­росло, по сравнению с 1920 г. в 8 раз[46]. Был со­здан их руководящий орган - Центральная комис­сия по делам несовершеннолетних. Помимо них существовали детские социальные инспекции (ДСИ), представлявшие собой нечто среднее между обществом милосердия и полицией нра­вов.

Наряду с названными учреждениями возникла и система органов, специально предназначенная для рассмотрения дел о правонарушениях, - ко­миссия по делам несовершеннолетних. Схема борьбы с беспризорностью была простой: ребенок с улицы - детский приемный пункт - дет­ский дом. Такой порядок очень скоро привел к переполнению детдомов, которые государство было уже не в силах содержать. С переводом дет­ских учреждений на местный бюджет в 1923 г. ко­личество детдомов и детей в них стало резко со­кращаться. В целом по стране в 1923 г., по сравне­нию с 1922 г., сеть детдомов сократилась с 6063 до 3971, детей в них - с 540 тыс. до 253 237 человек[47].

В обеспечение исполнения законов об охране детства, в борьбу с беспризорностью и правона­рушениями в подростковой среде сразу после сво­его создания включились органы прокуратуры. Так, циркуляром ВЦИК за подписью М.И. Кали­нина от 20 июня 1924 г. на прокуратуру возлага­лось наблюдение за неуклонным осуществлени­ем местными органами установленного порядка реэвакуации и привлечения к ответственности лиц, виновных в его нарушении. Большую работу проводила прокуратура по обеспечению законно­сти в деятельности детских учреждений для бес­призорных, борясь против хищений и бесхозяйст­венности, жестокого обращения с детьми.

Сложилась и сама система мер в работе с под­ростками: однократное воспитательное воздейст­вие (беседа, замечание); устройство или возврат в семью; длящийся надзор за поведением подрост­ков; помещение их в закрытые воспитательные учреждения.

Регламентируя вопросы уголовной ответст­венности несовершеннолетних, уже в Уголовном кодексе 1922 г. были сформулированы некото­рые важнейшие положения: отнесение несовер­шеннолетия обвиняемого к числу смягчающих обстоятельств, возможность широкого примене­ния к подросткам условного осуждения, замены судом уголовного наказания воспитательными мерами, достаточными для достижения цели ис­правления виновного.

Сама сеть учреждений для исправления и пере­воспитания несовершеннолетних правонаруши­телей развивалась в двух направлениях.

Во-первых, это закрытые учреждения для трудных подростков интернатского типа со стро­гим педагогическим режимом, обязательной школьной учебой и обучением профессии. К 1925 г. было 258 таких учреждений, где содержалось 16 тыс. воспитанников.

Наряду с закрытыми воспитательными учреж­дениями создавались трудовые дома в городах и колонии в сельской местности, имевшие воспита­тельно-карательный характер.

В 1928 г. была поставлена задача ликвидировать в кратчайшие сроки детскую беспризорность. Был составлен оперативный план ликвидации уличной беспризорности. Детей раздавали в крестьянские се­мьи, кустарям, в колхозы и совхозы. Крестьян и кустарей заинтересовывали брать детей из детдо­мов, предоставив дополнительный земельный на­дел на каждого взятого ребенка, освобождаемый от уплаты единого налога на три года. Кроме то­го, крестьяне пользовались правом бесплатного обучения питомца в школе и получали на него единовременное пособие[48].

Центральным пунктом плана ликвидации уличной беспризорности являлось одновремен­ное "изъятие" бездомных детей и подростков с обжитых ими мест обитания и размещение их в приемниках, детдомах и приютах. В циркуляре наркомпроса от 19 марта 1928 г. работа по ликви­дации уличной беспризорности приравнивалась к "боевому заданию". К операции привлекались только сотрудники ОГПУ, милиции и угрозыска, в редких случаях - работники детской инспекции и комсомольские работники.

Исчезнув с центральных улиц крупных горо­дов, беспризорщина переместилась в глубь страны. Болезнь была загнана вовнутрь. Одна часть беспризорных детей и подро­стков пополнила ряды узников ГУЛАГа, другая часть была направлена на ударные стройки ком­мунизма и на военную службу. С осени 1927 г. в советской прессе перестали говорить о беспри­зорности как о массовом явлении, а с 1928 г. ста­тьи о беспризорниках практически исчезли со страниц газет.

В 1935 г. было опубликовано постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) "О ликвидации детской беспризорности и безнадзорности", о котором уже упоминалось выше. В постанов­лении отмечалось, что в стране ликвидирована массовая беспризорность, ставились задачи по ор­ганизации борьбы с малолетними правонаруши­телями, хулиганством и усилению ответственнос­ти родителей за воспитание детей. Одновременно отмечалось, что беспризорность все же существу­ет, это объяснялось плохой работой местных советских и партийных органов, отсутствием орга­низационного участия в борьбе с ней советской общественности, а не причинами глубокого соци­ального характера.

Начало Великой Отечественной войны вновь вызвало резкий рост количества безнадзорных и беспризорных детей, выросла детская преступ­ность. Например, количество преступлений, со­вершенных несовершеннолетними в 1942 г., воз­росло по сравнению с 1941 г. на 61 %, в 1944 г. - на 181 %[49].

Важными мерами по организации борьбы с детскими правонарушениями явилось постанов­ление СНК СССР "Об устройстве детей, оставшихся без родителей" от 23 января 1942 г. и "Об усилении мер борьбы с детской беспризорнос­тью, безнадзорностью и хулиганством" от 15 ию­ня 1943 г. В этих постановлениях разработаны меры по предупреждению детской беспризорнос­ти. В соответствии с постановлением от 15 июня 1943 г. на НКВД СССР были возложены обязан­ности по открытию детских колоний для содер­жания в них несовершеннолетних преступников (в возрасте от 11 до 16 лет). Уже к концу 1943 г. общее число подростков в этих колониях достиг­ло 50 тыс.

За годы войны возросло число детских комнат милиции: если в 1943 г. их было 633, то в 1944 г. уже 1058.

В послевоенные годы к оставшимся без роди­телей детям добавились дети матерей-одиночек, военных вдов. Количество беспризорников не уменьшалось. В 1950 г. в стране функционирова­ло 6543 детских дома, в которых воспитывалось 637 тыс. детей. Спустя 8 лет число детских домов сократилось до 4 034, а число воспитаннике 375 тыс. человек. В 1952 г. Совет Министров СССР вновь возвращается к этой проблеме, принимается постановление "О мерах ликвидации детской беспризорности в РСФСР" от 8 aпреля 1952 г. Шестидесятые годы охарактеризовались увеличением количества школ-интернатов, в которых только в 1960 г. обучалось около 1 млн. несовершеннолетних[50].

Таким образом, как показывает анализ истории беспризорности, призрение детей-сирот в России развивалась в нескольких направлениях: государственном, государственно-общественном, церковном и частном. Однако, несмотря на богатейший исторический опыт, в условиях кризиса 90-х годов XX в. Россия оказалась неспособной справиться с проблемой беспризорности.

Безнадзорность и беспризорность детей до сих пор продолжают оставаться одними из наиболее тревожных характеристик современного российского общества.

По данным Министерства Труда РФ, приведенным Московским городским центром «Дети улиц», ежегодно выявляется свыше 100 тыс. детей, оставшихся без попечения родителей (в 1999 - 113,9 тыс. человек). Подавляющее большинство из них - социальные сироты, то есть брошенные родителями или отобранные у родителей, не выполняющих своих обязанностей по воспитанию и содержанию ребенка[51].

В Комиссиях по делам несовершеннолетних в 1999 году были рассмотрены дела на 187,6 тысяч родителей, пренебрегающих родительскими обязанностями (в 1998 году -183 тысячи). В 1999 году в центры временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей поступило более 54,7 тысяч человек (в 1998 году - 64,3 тысяч), около 167 тысяч безнадзорных детей и подростков прошли реабилитацию в специализированных учреждениях для несовершеннолетних (в 1998 году - около 151 тысячи), комиссиями по делам несовершеннолетних и защите их прав рассмотрены дела на 481,2 тысячи подростков (в 1998 году - на 410 тысяч) [52].

Сегодня в Российской Федерации ни одно ведомство не имеет точных данных о количестве беспризорных. Официальная статистика о количестве беспризорных отсутствует. Экспертные же оценки масштабов беспризорности существенно различаются, что связано как с различием методов оценки, так и со скрытостью самого явления от официальной статистики. Максимальная оценка детской беспризорности на начало 2002 г. дана председателем Комитета Совета Федерации по вопросам безопасности и обороны В. Озеровым – от 2 до 5 млн. беспризорников[53], минимальная – Министром образования Российской Федерации В. Филипповым – от 100 до 500 тыс. безнадзорных и беспризорных детей. Согласно оценкам Минтруда России в стране около 1 млн. безнадзорных детей[54].

Значительно превышает детскую беспризорность безнадзорность детей, масштабы которой трудно оценить. Беспризорные и безнадзорные дети ведут антиобщественный образ жизни. Дети из асоциальных семей, лишенные средств существования, нередко вовлекаются в нерегламентированные и криминальные сферы деятельности (работа на улице в неудовлетворительных условиях, занятие проституцией, занятость в порнографическом бизнесе, торговля табачной, алкогольной продукцией и т.д.), связанные с риском для здоровья, психологического и социального развития.

За последнее десятилетие в 2 раза (до 1,2 млн. чел.) увеличилось число подростков-правонарушителей, доставленных в органы внутренних дел, более чем в 2 раза - несовершеннолетних, совершивших убийства и покушения на убийства, в 1,5 раза - совершенных несовершеннолетними грабежей, в 2,4 раза - несовершеннолетних, задержанных за незаконное приобретение и изготовление наркотиков. С 1994 по 2002 год в 1,9 раза выросло число детей, больных алкоголизмом, в 3,3 раза – токсикоманией, в 17,5 раз – наркоманией. В десятки раз увеличилось количество детей, больных сифилисом, другими венерическими заболеваниями, СПИДом[55].

Особенно остро проблема детской безнадзорности стоит в крупных городах страны. Они становятся центрами обитания беспризорных детей, прибывш