КИЕВСКАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ
Кафедра Литургики
Богословие анафор антиохийско-византийского типа
Сочинение студента 1 курса Заочного Отделения архидиакона Стефана (Кавтарашвили).
Ставрополь, 1999 г.
Содержание
Содержание________________________________________________ 2
Богословие анафор антиохийско-византийского типа.___________ 3
Вступление._______________________________________________ 3
Евхаристия - единство в многообразии._______________________ 5
Богословие анафор.________________________________________ 8
Praefatio._________________________________________________ 9
Sanctus._________________________________________________ 12
Anamnesis.______________________________________________ 17
Epiclesis.________________________________________________ 18
Intercessio и Oratio Domini._________________________________ 19
Заключение.______________________________________________ 20
Библиография.___________________________________________ 22
Список сокращений.______________________________________ 23
Богословие анафор антиохийско-византийского типа.
Вступление.
«Сие творите в Мое воспоминание».
(Лк.. 22,19)
Святая Евхаристия – величайшее таинство христианской Церкви, основной залог спасения каждого отдельного православного христианина. Только во время участия в Евхаристии, которая «как могущественное средство спасения, как лестница Иакова (Быт. 28), соединят землю с небом, обеспечивается возможность «деятельного восхождения» к Богу всех желающих к Нему приближаться, то есть переживать процесс спасения».[1] Вот поэтому осознать это величайшее значение Евхаристии является наипервейшей задачей для каждого действительного члена Церкви.
Во все времена своего существования, посредством своего духовного роста человек постоянно стремился соединиться с Божеством. Такое стремление к уподоблению Богу посредством теснейшего единения с Ним через вкушение «божественной» пищи находит свое начало еще в Ветхом Завете. Но это стремление вылилось в греховное желание стать «как Боги, обладающие знанием добра и зла (Бытие 3,5), привело к грехопадению людей в лице прародителей. Но, не смотря на это, человечество, обезображенное грехом, стремится преодолеть дефицит своего общения с духовным, хотя не может найти путь к Истинному Единому Богу и погрязает в ложном и суетном идолопоклонстве. Но все же и здесь оно сохраняет потребность в видимом единении с духовной реальностью, оставшуюся в недрах общечеловеческой памяти, которая выражается посредством вкушения «священной пищи», предлагаемой сначала «божеству», в знак того, что оно как бы входит незримо в круг своих поклонников.[2] Эта потребность к видимому единению с Богом не могла быть преодолена и в лице богоизбранного израильского народа. Вот почему подобная тенденция единения присутствует и в жреческом культе ветхозаветного Израиля, которую можно проследить в священническом кодексе Пятикнижия. Но она отличается от идолопоклонства тем, что была заповедана Самим единым Творцом мира. (Исх. 12,1-14.) Жертвоприношение в Иерусалимском храме имело два аспекта: утверждение целостности народа Божия и веру пребывания с ним Господа.[3]
Господь наш Иисус Христос, придя на землю «нас ради человек, и нашего ради спасения», открывает нам великую и славную тайну, освещенную истинным светом богопознания – человек может стать единым Богу. Это единение совершается не только трансцендентно, посредством молитвы и духовного обращения к Творцу, но и видимым, реальным образом посредством причащения плоти и крови Господа Иисуса. Таким образом, Иисус Христос по новому подходит к вопросу о вкушении «божественной» пищи. Он говорит, что нужно причащаться не богоустановленной ветхозаветной жертве, но Самого Бога. Это четко прослеживается в речи Спасителя в капернаумской синагоге. «Хлеб Божий есть тот, который сходит с небес и дает жизнь миру… Я есмь хлеб жизни; приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда… Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли; хлеб же, сходящий с небес, таков, что ядущий его не умрет. Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира. Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем. Как послал Меня живый Отец, и Я живу Отцем, так и ядущий Меня жить будет Мною. Сей-то есть хлеб, сшедший с небес. Не так, как отцы ваши ели манну и умерли: ядущий хлеб сей жить будет вовек». (Ин 6, 33, 35, 49-58.) Кульминацией же, самим моментом установления таинства Евхаристии явилась Тайная Вечеря, совершенная Богочеловеком Иисусом Христом. (Мф.26,26-29; Мк.14,22-25; Лк.22, 19-20).
Эта вера в мистическое и одновременно реальное приобщение Божеству проходит красной нитью через всю новозаветную историю. Особенно ярко она выражается в учении Церкви Христовой о святой Евхаристии. Литургическая жизнь Церкви поражает своим разнообразием не только внешним и количественным, но и богословским. «Евхаристия уже во II веке была предметом вероучительной проповеди и апологии христианства. Отцы Церкви IV-V столетий, в частности Иоанн Златоуст, создали евхаристическое богословие, изъясняющее жертвенный смысл Евхаристии и спасительное значение причащения Тела и Крови Христовых».[4] Проникнуть же в величайшие глубины литургического богословия самого кульминационного момента Евхаристии и составляет задачу данного сочинения.
Евхаристия - единство в многообразии.
Святая Церковь с самого начала своего существования выполняла заповедь своего Божественного Основателя (Лк. 22,19) о совершении великого таинства приобщения Плоти и Крови Христовых. (Деян. 2,42) Почти моментально появляются чинопоследования совершения Евхаристии. Начиная с апостола Павла и его описания самой ранней литургии в первом послании к Коринфяням (10,16-17; 11,23-29), мы можем обнаружить поражающее воображение количество евхаристических памятников. Это не только литургии по «Дидахи», апологии Иустина Философа, книг «Апостольских Постановлений» и «Завещаний Господних». Одновременно с этим это и многие другие литургические памятники, описанные в раннехристианской литературе и засвидетельствованные в творениях святых Отцов и Учителей Церкви, которые неоднократно подчеркивали реальность Евхаристии.[5]
Для нас же самое важное место занимают те несколько видов литургий, совершаемые в настоящее время Православной Церковью. Не принимая во внимание литургию Преждеосвященных Даров, которая не содержит момента приношения Святых Даров, и к тому же, помимо этого, западная по своему происхождению, остановимся на рассмотрении анафор литургий антиохийско-византийского типа, то есть литургий, авторство которых относится к свв. Иоанну Златоусту и Василию Великому.
Но, прежде всего, необходимо определить для себя несколько основных понятий, необходимых для уяснения поставленной темы. Во-первых, это понятие анафоры, и того смысла, который заключен в этом термине. Анафора – это святое возношение [6], благодарение Богу от лица созданий за Его превечную любовь к сотворенному миру. Интересно определение, которое дает понятию «анафора» архимандрит Киприан (Керн). «Главная часть евхаристического богослужения, сохранившаяся в своем плане и общем содержании молитв от древнейших времен, называется евхаристическим каноном, евхаристической молитвой в узком смысле этого слова или анафорой, потому что в ее центральном моменте совершается возношение (от anaferw) Св. Даров»[7]. Архимандрит Киприан выделяет шесть основных частей в каноне святой анафоры. Начинаясь после слов апостола Павла из Второго послания к Коринфянам 13 главы 13 стиха: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа и любовь Бога и Отца…», «он состоит из следующих молитв:
1. Praefatio – (благодарение за творение мира и благодеяния Божия к нам), кончающаяся ангельским славословием «Свят, свят, свят, Господь Бог Саваоф…»
2. Sanctus – переходящий к искупительным подвигам Господа нашего Иисуса Христа, описанию Тайной Вечери с установительными словами, как воспоминанию заповеди Господа;
3. Anamnesis – в которой вспоминаются претерпленные Спасителем крест, погребение, воскресение, вознесение, седение одесную Отца;
4. Epiclesis – призывание Св. Духа ради освящения Даров, их преложения, и ради освящения верных, причащающихся от этих даров;
5. Intercessio – ходатайственные молитвы о Церкви небесной и земной, епископате, клире, властях мирских, о живых и мертвых…
6. Oratio Domini – «Отче наш…».[8]
Такое же шестичастное деление евхаристического канона дает и Иван Дмитриевский в своем «Историческом, догматическом и таинственном изъяснении Божественной литургии», правда, без включения в него молитвы Господней. «Сим народным исповеданием поклонения Св. Троицы: «Достойно и праведно есть» и проч. Начинается самый Канон Евхаристии, который есть главный предмет средоточение Литургии. Он, начинаясь сим восклицанием народа: Достойно и праведно есть, продолжается беспрерывно до окончательного его возглашения: и даждь нам едиными усты и проч., содержит в себе следующие части: 1)Воспоминание о Божиих совершенствах и о Его благодеяниях; 2) Серафимскую песнь; 3) Возношение Даров в Жертву Евхаристии; 4) Таинство освящения Даров в Тело и Кровь Господню; 5) Благодарственное воспоминание о Святых и моление о живых и умерших; 6) Окончание Евхаристии».[9]
Вторым основным определением, необходимым для раскрытия темы сочинения, является уяснения для себя принципа деления на определенные группы различных видов анафор. Все разнообразие литургического наследия Древней Церкви, особенно евхаристических молитв, подразделяется по времени и месту их возникновения и принадлежности их той или иной богословской традиции. В ранней Церкви, еще проникнутой духом профитии, наряду с попыткой унификации евхаристического канона существовало и харизматическое возношение.[10] Постепенно оно уходит в небытие и его место занимает единая формула, но различная для каждой поместной Церкви. В связи с этим возникают различные традиции, получившие в последствии свое дальнейшее развитие. Вот что пишет по этому поводу тонкий знаток ортодоксальной литургики Михаил Арранц, который выделяет на православном Востоке две основные литургические традиции – антиохийскую и иерусалимскую, к пе6рвой из которых можно и отнести литургии Иоанна Златоуста и Василия Великого. «Если принять во внимание самый древний элемент богослужения каждой Церкви, а именно – евхаристическую молитву или евхаристический канон, можно определить на Востоке две традиции: атиохийскую и александрийскую, к которым относятся все остальные восточные традиции. На Западе наблюдается тоже две главных традиции: римская и галло-испанская… Антиохию, наследницу Иерусалимской Церкви, можно справедливо назвать «Матерью многочисленных Церквей»: ее литургические традиции будут распространяться, делом ее миссионеров, по всему древнему миру: от Китая до Испании и от Кавказа до Эфиопии».[11] Одновременно с таким определением Михаил Арранц приводит и определенную схему литургических традиций или обрядов, в которой разбираемые виды литургий относит к антиохийской традиции малоазийскому виду.[12] Аналогичное отношение к литургиям Василия Великого и Иоанна Златоуста можно встретить и в Собрании Древних Литургий. В этом сборнике они относятся к иерусалимско-антиохийскому типу.[13]
Богословие анафор.
Теперь же необходимо перейти к непосредственному рассмотрению богословского наследия анафор антиохийско-византийского типа. Однако при этом справедливо признать тот факт, что расхожее мнение о якобы заимствовании и сокращении Иоанном Златоустом анафоры Василия Великого является ложным. «Трудно допустить, чтобы он (Златоуст) стал сокращать евхаристические молитвы в угоду нерадивым и любящим праздность… И если бы Златоуст позволил себе это, то его враги на суде над ним «при Дубе» не преминули бы выдвинуть против него еще новое обвинение».[14] Это две самостоятельные анафоры, не зависимые друг от друга, но созданные на основе других анафор, более ранних. «Василий Великий, как организатор и лидер православного «младо-никейского» догматического движения против арианства, взял на себя задачу изложить православное учение об Ипостасях Святой Троицы и участии всех трех Ипостасей в создании человека и домостроительстве его спасения».[15] Это и нашло отражение в его евхаристической молитве, которую он составил на основе ранее существовавшей анафоры Каппадокийской Церкви. Иоанн же в свою очередь, если Василий самостоятельный автор, является только редактором. «Он придал разделенным тирадам «Анафоры двенадцати апостолов» хорошую, слаженную литературную форму с рациональным дедуктивным развитием мысли. В этой редакционной работе было сохранено исповедание истин древней анафоры, но это было сделано в духе посленикейского богословия и литературной эстетики греческого происхождения».[16]
Praefatio.
Если придерживаться той условной схемы разделения евхаристического канона на шесть частей, то первая часть его начинается непосредственно после приглашения диаконом всех верующих к внимательному и благоговейному участию в принесении бескровной жертвы, «милости мира, жертвы хваления». После формулы благословения из 2Кор. 13,13 и возгласа священника: «Благодарим Господа», начинается самая евхаристическая, то есть благодарственная молитва. «Священник обращается к Богу с благодарением за все благодеяния и в особенности за творение мира, за промышление о нем, за милосердие к роду человеческому, за искупительный подвиг Его Сына и вообще за все явленные и неявленные блага, дарованные Богом через Его Единородного Сына страдающему роду человеческому».[17]
Достойно и праведно Тя пети, Тя благословити, Тя благодарити, Тебе покланятися на всяком месте владычествия Твоего. [18]
Иоанн Златоуст далее говорит о свойствах Божиих, во-первых, о непостижимости Бога, о Его присном существовании, о присном сосуществовании с Отцом и Его Единородного Сына Святого Духа:
Ты бо еси Бог неизреченен, непостижим, присно сый, такожде сый, Ты, и Единородный Твой Сын, и Дух Твой Святый.
Во-вторых, Иоанн говорит и благодарит Бога за Его неизреченный промысел о Своем творении, о желании вечного его спасения, даровании ему будущего обетованного Царства. Иоанн говорит о творении из небытия. «В начале сотворил Бог небо и землю» (Быт. 1,1). Глагол arb бара – глагол творения,подчеркивает то, что весь видимый и невидимый мир был сотворен Богом из ничего.[19] За это и благодарит Златоуст, и свое благодарение он приносит всей Троице. Он благодарит за благодеяния, которые мы знаем и которые были соткрыты от нас:
Ты от небытия в бытие нас привел еси, и отпадшыя возставил еси паки, и не отступил еси вся творя, дондеже нас на небо возвел еси, и царство твое даровал еси будущее. О сих всех благодарим Тя, и Единородного Твоего Сына, и Духа Твоего Святого, о всех ихже вемы и ихже не вемы, явленных и неявленных благодеяниях бывших на нас.
Далее, Иоанн благоговейно благодарит за то, что Неизреченный Бог принимает нашу молитву, несмотря на то, что Он постоянно получает славословие от сил небесных: архангелов, ангелов, херувимов и серафимов. Святитель Иоанн на основании священного Писания строит свою ангелологию. Он описывает серафимов и херувимов по книге пророков Исаии и Иезекииля. «Вокруг Него стояли Серафимы; у каждого из них по шести крыл: двумя закрывал каждый лице свое, и двумя закрывал ноги свои, и двумя летал». (Исаия 6,2) «А ноги их - ноги прямые, и ступни ног их - как ступня ноги у тельца, и сверкали, как блестящая медь, [и крылья их легкие]. А ободья их - высоки и страшны были они; ободья их у всех четырех вокруг полны были глаз. Когда шли те, шли и они; и когда те стояли, стояли и они; и когда те поднимались от земли, тогда наравне с ними поднимались и колеса, ибо дух животных был в колесах». (Иезек. 1, 7;18;21) Это ангелология Апокалипсиса Иоанна Богослова. «И каждое из четырех животных имело по шести крыл вокруг, а внутри они исполнены очей; и ни днем, ни ночью не имеют покоя, взывая: свят, свят, свят Господь Бог Вседержитель, Который был, есть и грядет». (Апок. 4,8)
Благодарим Тя и о службе сей, юже от рук наших прияти изволил еси, аще и предстоят Тебе тысящи архангелов и тьмы ангелов, херувимы и серафимы, шестокрылатии, возвышающиеся пернатии.
Василий Великий в этой части евхаристического канона строит свое богословие гораздо тоньше. Он начинает свою молитву с призывания непроизносимого в Ветхом Завете имени Божия – Яхве, Сущего Отца всего мира, Господа Вседержителя. Он также благодарит Бога за эту службу, которую мы можем совершать только потому, что Он Сам даровал нам познание Своей истины.
Сый Владыко, Господи, Боже Отче Вседержителю покланяемый! Достойно яко воистину, и праведно, и лепо великолепию святыни Твоея Тебе Хвалити, Тебе пети, Тебе благословити, Тебе кланятися, Тебе благодарити, Тебе славити Единого воистину сущаго Бога, и Тебе приносити сердцем сокрушенным и духом смиренным словесную службу нашу: яко Ты еси даровавый нам познание Твоея истины.
Василий Великий задается вопросом о том, кто сможет принести это благодарение Богу за все Его чудеса и благодеяния. И отвечая на него, он перечисляет свойства и Бога: Отца и Сына и Святого Духа. Отец невидим, непостижим, безначален, неизменен. Он Отец Господа и Бога нашего Иисуса Христа. Свои размышления о божестве Иисуса Христа Василий строит на полемике с арианами. Христос – истинный логос превечная премудрость, жизнь, сила, свет, являющий миру Святого Духа. Среди перечисляемых Василием свойств Святого Духа – Дух истины, сыноположения, обручение будущего наследия, начало вечных благ, он особенно выделяет тот момент, что именно Святым Духом укрепляется все творение в своем славословии Бога.
И кто доволен возглаголати силы Твоея, слышаны сотворити вся хвалы Твоея или поведати вся чудеса Твоя во всякое время Владыко всех Господи небесе и земли и всея твари, видимая же и невидимая седяй на престоле славы и призирая бездны, безначальне, невидиме, непостижиме, неописанне, неизменне, Отче Господа нашего Иисуса Христа великого Бога и спасителя uупования нашего. Иже есть образ Твоея благости: печать равнообразная, в себе показуя Тя Отца, Слово живое, Бог истинный превечная премудрость, живот, освящение, сила, свет истинный имже Дух Святый явися: Дух истины, сыноположения, дарования, обручение будущего наследия, начаток вечных благ, животворящая сила, источник освящения, от Негоже вся тварь словесная же и умная укрепляема Тебе служит и Тебе присносущное возсылает славословие, яко всяческая работна Тебе:
В этом месте св. Василий переходит к отображению своей ангелологии, которая строится на принципе, что мы находим в Священном Писании. (Исаия 6,2) Но он значительно расширяет свое перечисление ангельских чинов: Престолы, Господства, Начала, Власти, Силы. Эти наименования Василий заимствует непосредственно из апостольских посланий. «Ибо Им создано все, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое: престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли, - все Им и для Него создано». (Колос.1,16) «Который, восшед на небо, пребывает одесную Бога и Которому покорились Ангелы и Власти и Силы». (1Петр. 3,22).
Тебе бо хвалят Ангели, Архангели, Престоли, Господствия, Начала, Власти, Силы и многоочитии Херувими: Тебе предстоят окрест Серафими, шесть крил единому и двема uбо покрывают лица своя, двема же ноги, и двема летающе, взывают един ко другому, непрестанными uсты, немолчными:
В обеих литургиях, как, впрочем, и во всех восточных анафорах, эта часть евхаристического канона заканчивается ангельской песней. Священник возглашает: «Победную песнь…». На что певцы или сам народ, предстоящий в храме, отвечают словами ангельского славословия: «Свят, свят, свят Господь Саваоф…»
Sanctus.
Епископ Виссарион (Нечаев) в своем толковании на Божественную литургию так характеризует второй этап евхаристической молитвы. «Продолжая молитву Евхаристии, священнодействующий вместе с ангелами, поющими победную песнь, и в соответствие с пением лика, исповедует святость Божию и потом прославляет бесконечную любовь к нам Бога Отца, по которой Он, Сам будучи бесконечно свят, но не возгнушался нас грешных и послал для нашего спасения Единородного Сына Своего, и по которой Сын Божий, для усвоения нам плодов искупления, на конце поприща искупления совершил и завещал в воспоминание Его совершать таинство тела и крови Его».[20]
Святитель Иоанн Златоуст продолжает свою молитву, подчеркивая снова и снова святость Божию. Ту святость Божию, которая возлюбила так этот мир, что решилась отдать Своего Единородного Сына для спасения мира через веру в Него. «Бог, - пишет архиепископ Макарий (Булгаков), - нашел для восстановления человека такое средство, в котором милость и истина Его сретостеся, правда и мир облабызастася (Пс.84, 11), в котором проявились Его совершенства в высшей степени и в полном согласии. Средство это состоит в следующем. Второе лицо пресвятой Троицы, единородный Сын Божий, добровольно восхотел соделаться человеком, принять на Себя все грехи человеческие, претерпеть за них все, что определила праведная воля Божия, и таким образом удовлетворить за нас вечной правде, изгладить наши грехи, уничтожить сами последствия их и в природе внешней, то есть воссоздать мир».[21] И как средство к освящению рода человеческого Спаситель мира предлагает величайшее таинство – таинство Своей плоти и крови. Момент воспоминания действий и слов Спасители, произнесенных Им на Тайной Вечери, (Мф.26,26-27; Мк. 14,22-24; Лк. 22,19-20) присутствует обязательно в каждой литургии. Вот поэтому Иоанн Златоуст молится:
С сими и мы блаженными силами, Владыко Человеколюбче вопием и глаголем: свят еси и пресвят, Ты и Единородный Твой Сын, и Дух Твой Святый: свят еси и пресвят, и великолепна слава Твоя, иже мир Твой тако возлюбил еси, якоже Сына Твоего Единородного дати восхотел еси да всяк веруяй в Него не погибнет, но имать живот вечный: Иже пришед, и все еже о нас смотрение исполнив, в нощь в нюже предаяшеся паче же Сам Себе предаяше за мирский живот, прием хлеб во святыя Своя и пречистыя руки, благодарив и благословив, освятив, преломив, даде святым Своим учеником и апостолом рек:
Примите, ядите сие есть Тело Мое, еже за вы ломимое, во оставление грехов.
Подобно и чашу по вечери, глаголя:
Пийте от нея вси, сия есть кровь Моя Новаго Завета, яже за вы и за многия изливаемая во оставление грехов.
Василий Великий также начинает вторую часть своей молитвы с воспоминания святости Божией, раскрывая великую тайну спасения человека. Все Триединый Творец исполняет по Своей правде и суду.
С сими блаженными силами, Владыко Человеколюбче, и мы грешнии вопием и глаголем: свят еси яко воистину и пресвят, и несть меры великолепию святыни Твоея, и преподобен во всех делех Твоих, яко правдою и судом истинным вся навел еси на ны:
Святитель Василий говорит о тайне творения человека для блаженного пребывания в вечной радости о Боге. Но человек преслушанием заповеди Божией был осужден и изгнан из рая.
Создав бо человека, перст взем от земли и образом Твоим, Боже, Почет, положил еси его в раи сладости, бессмертие жизни и наслаждение вечных благ в соблюдение заповедей Твоих обещав ему: но преслушавша Тебе истинного Бога, создавшаго его, и прелестию змиевою привлекшася, умерщвлена же своими прегрешеньми, изгнал еси его праведным Твоим судом, Боже, от рая в мир сей, и отвратил еси в землю от нея же взят бысть...
Но Бог не забывает Своего творения. Святитель Василий излагает всю историю домостроения человеческого спасения. В Ветхом Завете Бог руководствует людей посредством пророков, закона и невидимым устроением охранения человека ангельским миром. Все это для того, чтобы предвозвестить грядущее спасение.
(взят бысть), устрояя ему еже от пакибытия спасение в самем Христе Твоем: не бо отвратился еси создания Твоего в конец, еже сотворил еси, Блаже, ниже забыл еси дела рук Твоих, но посетил еси многообразне, ради милосердия милости Твоея: пророки послал еси, сотворил еси силы святыми Твоими, в коемждо роде благоугодившими Тебе: глаголал еси нам усты раб Твоих пророков, предвозвещая нам хотящее быти спасение: закон дал еси в помощь: ангелы поставил еси хранители:
«Божественная Литургия есть, в некотором смысле, вечное повторение великого подвига любви, для нас совершившегося».[22] Эти слова Николая Васильевича Гоголя ни как лучше отображают то величие воспоминания великой жертвы Христовой, совершенной ради человека и мира. Святитель Василий четко прослеживает всю историю этой великой жертвы, отображая ее в своей христологии данной молитвы. Если внимательно всмотреться в это повествование, то его можно сравнить по содержанию с Символом Веры. «И во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного, Иже от Отца рожденного прежде всех век; Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша». Это же практически и исповедует и Василий Великий. Строя свое богословие на полемике с арианами, он исповедует Сына Божия Сущим Богом, во всем равным Своему Отцу.
Егда же прииде исполнение времен, глаголал еси нам самем Сыном Твоим, Имже и веки сотворил еси, Иже сый сияние славы Твоя, и начертание Ипостаси Твоея нося же вся глаголал Силы своея, не хищение непщева еже быти равен Тебе Богу и Отцу, но Бог сый превечный, на земли явися и с человеки поживе:
И если далее следовать Символу Веры, опять же можно заметить схожие моменты. «Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшего с небес и воплотившегося от Духа Свята и Марии Девы, и вовочеловечшася». Но только св. Василий подробным образом рассуждает о грехопадении человека, через которого в мир вошел грех. И этот грех тоже должен быть побежден человеком, но этим человеком становится Сам Бог. Он жил в этом мире, помог человеку избавиться от суетного идолослужения, привел всех к Богу Отцу, сделав своих последователей царственным священством, народом святым. (1Петр. 2,9)
И от Девы Святыя воплощься истощи Себе, зрак раба приемь, собразен быв телу смирения нашего, да нас сообразны сотворив образу славы своея: понеже бо человеком грех в мир вниди, и грехом смерть, благоволи Единородный Твой Сын, сый в недрех Тебе Бога и Отца, быв от Жены, Святыя Богородицы и Приснодевы Марии, быв под законом, осуди грех во плоти Своей, да во Адаме умирающе, оживотворятся в Самем Христе Твоем: и пожив в мире сем, дав повеления спасительныя, отставив нас прелести идольския приведе в познание Тебе истиннаго Бога и Отца, стяжав нас Себе люди избранны, царское священие, язык свят:
Далее св. Василий продолжает описание спасительного подвига Господа Иисуса Христа. Опять допустимо сопоставление с Символом Веры. «Распятого же за ны при Понтийском Пилате, и страдавша, и погребена. И воскресшего в третий день по Писанием. И возшедшаго на небеса, и седящаго одесную Отца. И паки грядущаго со славою судити живым и мертвым, Егоже Царствию не будет конца». И хотя на первый взгляд кажется, что это сравниваемый отрывок скорее относится к другой части анафоры – anamnesis’у, но при более внимательном рассмотрении оказывается, что это не так. Сходство этой части молитвы поразительно. Но, как и раньше, Василий значительно расширяет повествование. Он говорит о том, что Христос должен был явиться «начатком, первенецом из мертвых» (Колос.1,18), чтобы пройти весь тот путь, который проходит умирающее человечество, и этим приготовить его к воскресению. И только исполнив это, Господь восходит к Своему Отцу, чтобы снова вернуться для Своего праведного суда. (Рим.2,6).
И очистив водою, и освятив Духом святым, даде Себе измену смерти, в нейже держими бехом, продани под грехом: и сошед крестом во ад, да исполнит Собою вся, разреши болезни смертныя: и воскрес в третий день, и путь сотворив всякой плоти к воскресению из мертвых, зане не бяше мощно держиму быти тлением начальнику жизни бысть начаток умерших, перворожден из мертвых, да будет Сам вся, во всех первенствуяй: и возшед на небеса, седе одесную величествия Твоего на высоких, иже и приидет воздати комуждо по делом его.
Потом Василий переходит к описанию Тайной Вечери по Марку 15,22 и по 1Кор. 11,23-24:
Остави же нам воспоминания спасительного Своего страдания сия, яже предложихом по Его заповедем: хотя бо изыти на вольную и приснопамятную и животворящую Свою смерть, в нощь, в нюже предаяше Себе за живот мира, прием хлеб, на святыя Своя и пречистыя руки, показав Тебе Богу отцу, благодарив, благословив, освятив, преломив
Даде святым Своим учеником и апостолом, рек: примите, ядите, сие есть тело Мое, еже за вы ломимое во оставление грехов.
Подобно и чашу от плода лознаго прием, растворив, благодарив, освятив.
Даде святым Своим учеником и апостолом рек: пиите от нея вси, сия есть кровь Моя Новаго Завета, яже за вы и за многи изливаемая во оставление грехов.
Anamnesis.
Анамнизис Златоуста краток, но как всегда выразителен:
Поминающе убо спасительную сию заповедь, и вся яже о нас бывшая: крест, гроб, тридневное воскресение, на небеса восхождение, одесную седение, второе и славное паки пришествие:
Твоя от Твоих Тебе приносяще о всех и за вся.
Этими словами Златоуст выражает величину победы любви Христа над грехом и смертью, которой Он явил Свое Царство в этом мире. «Ибо во Христе, который Своей самоотдачей явил на Тайной Вечери Свое Царство и славу его, в ночь «мира сего» выхолит само это Царство. После Тайной Вечери Христу тоже некуда больше идти, как только на эту встречу, на смертельный поединок с Грехом и Смертью.…Таким образом, самой Тайной Вечерею, явлением на ней Царства любви, обрекает Себя Христос на Крест. Крестом Царство Божие, тайно явленной на Вечери, входит в «мир сей», и входом этим само себя претворяет в борьбу и победу».[23]
Святитель Василий выражает тот же самый смысл. Но он использует слова Первого послания св. апостола Павла к Коринфянам «ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете» (1Кор. 11,26), чтобы еще ярче подчеркнуть значимость переживаемого в данный момент.
Сие творите в Мое воспоминание: елижды бо аще ясте хлеб сей, и чашу сию пиете, Мою смерть возвещаете, Мое воскресение исповедуете. Поминающе, убо, Владако, и мы спасительная Его страдания, животворящий крест, тридневное погребение, еже из мертвых воскресение, еже на небеса восшествие, еже одесную Тебе Бога и Отца седение и славное Его второе пришествие:
Твоя от Твоих Тебе приносяще о всех и за вся.
Epiclesis.
После возгласа «Твоя от Твоих Тебе приносяще о всех и за вся » начинается самая важная и таинственная часть анафоры – призывание Святого Духа для преложения Даров. Это необходимо потому, что «как благ Сын, так благ и Св. Дух; Он – струя благости Существа Божия, Самоблагий Источник благостыни; Он – свет и Податель света, Совершитель обожения верующих, всесильная и всех просвещающая Держава, Жизнь и Животворящий».[24] И только Святой Дух, посланный от Отца по ходатайству Сына, может совершить это великое таинство. Вот почему св. Иоанн Златоуст молится:
Еще приносим Ти словесную сию службу, и просим и молим и мили ся деем, низпосли Духа Твоего Святого на ны и на предлежащыя Дары сия.
И сотвори убо хлеб сей честное тело Христа Твоего.
А еже в чаши сей честную кровь Христа Твоего.
Преложив Духом Твоим Святым.
Свое призывание Животворящего Духа он заканчивает ходатайством за тех, кто приступит к причащению Тела и Крови Господней, и через это к приобщению к Святому Духу
Якоже быти причащающимся, во трезвение души, во оставление грехов, в приобщение Святаго Твоего Духа, во исполнение царствия небесного, в дерзновение еже к Тебе, не в суд или во осуждение.
Святитель Василий Великий непрестанно исповедует недостоинство предстоящих перед жертвенником, которые совершают это таинство, и только по великой милости Божией они просят о ниспослании на предлежащие Дары под видом хлеба и вина Духа Святого, Которым и совершается это великое таинство.
Сего ради, владыко Пресвятый, и мы грешнии и недостойные раби Твои, сподобшиеся служити святому Твоему жертвеннику, не за правды наши, ничтоже бо блага сотворихом на земле, но за милости Твоя и щедроты Твоя, яже излиял еси изобильно на ны. Уповающе приближаемся святому жертвеннику Твоему, предложше вместообразная святого тела и крове Христа Твоего, Тебе молимся и Тебе мили ся деем, Святе Святых, благоволением Твоея благости приидти Духу Твоему Святому на ны и на предлежащия Дары сия и благословити я, освятитти и показати…
Хлеб убо сей самое честное тело Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа.
Чашу же сию самую честную кровь Господа, Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, излиянную за живот мира.
Таинство совершено. Перед предстоящими людьми предлежит Сам Господь Иисус Христос. Это великое таинство своей благодатью пронизывает как молния все времена, являя всем поколениям христиан великую милость Бога, спасающего этот мир. Но молитва на этом моменте не может остановиться. Перед лицом Самого истинного Бога предстоятель дерзает ходатайствовать за всех людей как умерших, так и живущих по всему лицу земли.