Общепризнано, что эффективность функционирования исправительных учреждений во многом зависит от профессиональной компетентности и психологической пригодности персонала. Поэтому в пенитенциарной психологии, как отечественной, так и зарубежной, уделяется существенное внимание обоснованию психологических требований, предъявляемых к сотрудникам данной системы. В числе профессионально значимых качеств отмечают: нравственную активность, эмоциональную устойчивость, развитые педагогические и коммуникативные способности, психологическую готовность к службе, устойчивость к неблагоприятному влиянию среды осужденных (А.Д. Глоточкин, В.Ф. Пирожков, Е.А. Пономарева и др.).
На основе психологического тестирования с помощью Миннесотского многофакгорного личностного опросника (MMPI) выявлены типичные личностные профили сотрудников исправительных учреждений. По мнению Б.Г. Бовина, присутствие в профиле ведущей пятой шкалы (женственность) свидетельствует о высокой гуманистичности, мягкости, миролюбивости личности. Сотрудники с подобной особенностью наиболее успешно справляются с воспитательной работой в исправительном учреждении.
Однако в целом усредненный личностный профиль сотрудников пенитенциарных учреждений существенно не отличается от профилей личности работников других правоохранительных органов. Это опровергает достаточно распространенный стереотип общественного сознания, что в уголовно-исполнительной системе работают люди с садистскими наклонностями, высоким уровнем агрессивности, низким интеллектом и т.п. Подобный стереотип чаще всего формируется на основе отдельных ситуаций, связанных с нарушением законности и получивших общественный резонанс, а порой и целенаправленным искажением событий в средствах массовой информации. Например, в конце 80-х годов была серия публикаций о якобы имеющих место нарушениях законности при содержании злостных нарушителей режима в Усольском управлении лесных исправительно-трудовых учреждений (в так называемом «Белом лебеде»). Вместе с тем ни одна проверка, включая и проведенные правозащитными организациями, этого не подтвердила. Более того, опыт Усольского УЛИТУ был распространен на другие регионы.
В связи с общественным резонансом изучение причин нарушений законности стало объектом пристального внимания пенитенциарных психологов и педагогов (М.Г. Дебольский, 1979; А.В. Пищелко, В.И. Белослудцев, И.И. Соколов, 1998 и др.). В качестве причин противоправных действий сотрудников отмечают: несоответствие личностных качеств требованиям профессиональной деятельности; слабый профессионализм; эмоциональную несдержанность в ситуациях провокации (оскорбление чести, достоинства и т.п.); влияние менталитета, выработанного в тоталитарном государстве; слабую материальную обеспеченность сотрудников; профессиональную деформацию персонала.
Последний феномен заслуживает особо пристального внимания. Когда говорят о профессиональной деформации, то имеют в виду влияние условий и содержания профессиональной деятельности на негативное изменение личностных качеств и поведение сотрудников. Рукоприкладство, грубость, применение спецсредств без должной необходимости — это крайние формы проявления профессиональной деформации. На более ранних этапах службы личностные изменения проявляются лишь в усвоении профессионального жаргона, подражании некоторым манерам поведения осужденных, а в последующем — в потере способности к эмпатии, сопереживанию чужому горю, в формировании установки на ужесточение наказания. Исследования, проведенные учеными ВНИИ МВД России, подтверждают, что среди сотрудников пенитенциарных учреждений, имеющих стаж службы более 10 лет, гораздо больше акцентуантов, чем среди молодых сотрудников. Наглядно механизм формирования профессиональной деформации описан в упомянутой выше работе «Эксперимент с моделированной тюрьмой», где авторами сделан вывод, что именно социальная роль (например, «надзиратель») меняет психологию и поведение человека, побуждая действовать на основе сложившихся социальных стереотипов и экспектаций (ожиданий).
Таким образом, профессиональная деформация — это не просто «пережиток тоталитарной системы» или проявление национального (российского) менталитета, а общечеловеческий социально-психологический феномен.
В подтверждение сказанного целесообразно напомнить знаменитый эксперимент американского психолога Милграма (1965). Ученый формировал у испытуемого установку, что он — учитель и должен будет наказывать своих учеников за допущенные ошибки при заучивании иностранных слов. В качестве наказания использовался удар током, напряжение которого постоянно увеличивалось от 15 до 450 вольт с шагом в 15 вольт. На пульте были нанесены цифры с указанием напряжения и пометкой: «слабый удар» (15-60 В), «чувствительный удар» (75-150 В), «очень чувствительный удар» (165-250 В), «опасно-мощнейший удар» (265-450 В). Как только «ученик» допускал ошибку, экспериментатор требовал от учителя переключить тумблер на одну ступеньку выше, невзирая на крики испытуемых.
Сам С. Милграм, оценивая итоги эксперимента, сказал: «Если бы в Соединенных Штатах была создана система лагерей смерти по образцу Германии, подходящий персонал для этих лагерей можно было бы набрать в любом американском городе средней величины». В целом эксперимент показал, что даже вполне благопристойные люди, когда им поручают общественно значимую деятельность и наделяют властными полномочиями, одновременно снимая индивидуальную ответственность за последствие своих действий, склонны к проявлению неоправданной жестокости ради выполнения поставленной перед ними задачи. Поэтому закономерно, что и в условиях пенитенциарного учреждения, где объектом карательно-воспитательного воздействия являются преступники, т.е. люди, нарушившие закон и зачастую имеющие те или иные человеческие пороки, механизм проявления по отношению к ним жестокости со стороны сотрудников может становиться еще менее личностно болезненным, чем в приведенном эксперименте. Здесь действует своеобразный психологический механизм «дегуманизации противника» — раз он плохой, то по отношению к нему можно применять любые средства. Отмечая реальность действия в исправительных учреждениях данного механизма деформации персонала, Ф. Зимбардо (1974) отмечал, что «надзиратель тюрьмы - такая же жертва системы, как и заключенный». Однако какими бы ни были сложными ситуации, как бы ни «давили» на человека внешние факторы, он всегда сам принимает решения и сам несет за них ответственность.
В настоящее время в отечественной системе органов, исполняющих наказания, проводится линия на гуманизацию.
Не подвергая сомнению целесообразность указанных мер, в то же время пенитенциарные психологи обращают внимание на необходимость создания подлинной гуманизации среды в местах лишения свободы. Последнее, по их мнению, может быть достигнуто не только лишь через приведение жизнедеятельности осужденных в соответствие с физическими, санитарно-бытовыми, экономическими и другими нормами, обеспечивающими «очеловеченные» условия отбывания наказания, но и с гуманистическим преобразованием характера взаимоотношений в исправительном учреждении (причем как между различными категориями осужденных, так и между ними и персоналом мест лишения свободы).
Как свидетельствует анализ передового пенитенциарного опыта (М.П. Стурова, 1987; В.Б. Шабанов, 1995; А.С. Новоселова, 1998), истинно гуманная психологическая среда возникает лишь в тех исправительных учреждениях, где активно ведется ресоциализация, а также профилактическая деятельность по недопущению распространения норм и традиций преступной среды, обеспечивается формирование нравственных взаимоотношений среди осужденных и пресекается использование средств и способов, унижающих человеческое достоинство осужденных с низким неформально-статусным положением, создаются условия для успешного функционирования самодеятельных организаций лиц, лишенных свободы. В обеспечении реализации конкретных мероприятий по созданию в исправительном учреждении гуманного режима ключевая роль принадлежит психологам, которые не только целенаправленно изучают особенности прибывших осужденных в карантине, но и готовят для сотрудников учреждений рекомендации по индивидуальной и групповой исправительно-ресоциализирующей деятельности, а также проводят с осужденными соответствующую психоконсультативную и психокор-рекционную работу.
Сегодня активное развитие пенитенциарной психологии как особой научной системы знания и психопракгикидиктуется прежде всего потребностями проводимой реформы уголовно-исполнительной системы. Ведь речь идет, во-первых, не о формальной передаче пенитенциарных учреждений в Министерство юстиции, а ожиданиях, «что в гражданском ведомстве процесс исполнения наказания в виде лишения свободы будет организовываться на более гуманистических началах и с меньшими нарущениями законности», а во-вторых, о целенаправленном участии сотрудников развиваемой с начала 1990-х годов в исправительных учреждениях психологической службы в психологическом обеспечении процесса исправления осужденных и профилактики совершения ими новых преступлений.
Литература:
1. Хохряков, Г.Ф. Парадоксы тюрьмы [Текст] / Г.Ф. Хохряков. – М., 1991.
2. Чуфаровский, Ю.В. Юридическая психология [Текст] / Ю. В. Чуфаровский. – М., 1995.
3. Шиханцов Г.Г. Юридическая психология: Учеб. Для вузов. – 2-е изд. – М.: Зерцало, 2003
4. Прикладная юридическая психология [Текст] / под ред. А. М. Столяренко. – М., 2001.
5. Романов, В. Юридическая психология [Текст] / В. Романов. – М., 1998.
Задание 1
«...Еще малолеткой я заболел туберкулезом легких, и меня направили в тубзону, где находились взрослые осужденные, которые имели порядочный стаж заключения. Попав в определенный круг, я хорошо усвоил наши неписаные законы, которых строго придерживался в дальнейшем. В итоге я стал отрицательным элементом для администрации учреждения, и куда бы меня ни переводили, везде ставили на учет как злостного нарушителя. Неоднократно я совершал преступления, мое имя стало известно во всех колониях.
Но всему есть предел. И когда я серьезно решил изменить образ жизни, то понял, что не могу этого сделать, находясь в данной республике. Почему не могу? Потому что не выдержу оскорблений: «скурвился», «ссучился», «падло», «на свободу захотел» и т. п. Может быть, я неправильно понимаю, может, это все предрассудки, но за это время я два раза попал под ножи и, чтобы вновь не стать жертвой, я больше не буду делать попытки вылезать из ямы, в которую залез по самые уши. Каждый день может для меня оказаться роковым. Мне надоело спать в обнимку с ножом, у меня нет сил ни моральных, ни физических. Я бездарно прожигаю свои годы. А за что? Какие цели я преследую? Да никакие, живу, как животное...»
Вопросы:
1. Какие психологические феномены отражаются в данном письме?
2. Охарактеризуйте психическое состояние осужденного и его ценностные ориентации.
3. Какие методы применяет криминальная субкультура для воздействия на осужденных, пытающихся стать на путь исправления?
4. Какие меры могла бы принять администрация колонии в данном и аналогичных случаях?
Задание 2
Сотрудникам учреждений уголовно-исполнительной системы хорошо известно, что большинство лиц, осужденных на длительные сроки лишения свободы за совершение тяжких и особо тяжких преступлений, в основном убийств, не признают своей вины и справедливости назначенного судом наказания.
Вопросы:
1. Является ли данный факт достаточным основанием для ужесточения уголовной репрессии вплоть до применения к таким лицам исключительной меры наказания -смертной казни? Обоснуйте свое мнение.
2. Может ли, по вашему мнению, уголовно-правовая оценка насильственного преступного деяния в достаточно полной мере охватывать его психологическое содержание и реализовать его в назначенном виде и размере ответственности
Задание 3
Осужденный М. посещал сеансы индивидуальной психологической коррекции, направленные на устранение криминальных ценностных ориентации и формирование готовности к законопослушному поведению на свободе. По мнению психолога, психокор-рекционные мероприятия проходили успешно.
На завершающей стадии психокоррекционной работы (после девятого сеанса) осужденный стал хмурым, неразговорчивым, а однажды ночью предпринял попытку суицида, но был спасен дежурным нарядом. Свой поступок осужденный объяснил тем, что «ему ужасно стыдно за то, как он жил на свободе, и дальнейшего смысла жизни он не видит».
Вопросы:
1. Чем, на ваш взгляд, могли быть вызваны негативные психологические изменения осужденного, хотя, по мнению психолога, он применял методы, дающие только положительный эффект?
2. Несет ли психолог ответственность за судьбу своих клиентов, и если да, то какую?