Великий французский историк Марк Блок говорил, что история – это история людей, а не идей. Судьба человека, находящегося «на пути из времени в вечность», выражаясь словами одного современного аскета, – магистральное направление в развитии человечества и ключ к пониманию мировой истории. Сердце человека является подлинным атомом для исторического знания, подобно тому, как в естествознании учение об атоме – фундаментальная сторона любых изысканий. Через сердце человека пролегает путь мировой истории, и оно же является тем зерном, которое, посеянное при жизни в почву мировой истории, должно принести плод, сообразный своему содержанию. Поэтому мы можем говорить, что антропологическое измерение истории – самое важное и наиболее ответственное с точки зрения исследователя измерение исторического знания. Так каким же мы видим нашего соотечественника – русского человека – накануне падения Российской империи, каким видим мы его сегодня, смотря на него из XXI века?
Наше стремление понять человека Российской Империи, находящегося накануне исторического слома и катастрофы 1917 года, требует от нас определённости в понятиях. Прежде всего, в понятиях о мировой истории и том месте, которое в ней занимала Россия. Событие грехопадения происходила до начала мировой истории, вне времени земного бытия. Вопрос о жизни Церкви и о бытии человека мог быть решён как вопрос о направленности воли ангелов – один раз и во всей полноте метафизического масштаба жизни. Один миг и судьба человечества была бы предопределена. Однако иным был суд Божий. Предостережение Божие о смерти человека в день греха исполнилось. Но исполнилось оно не в вечности бытия. Оно исполнилось во времени и пространстве мировой истории. Мировой истории, которую дал Бог падшему человечеству, и в которой Он Сам воплотился для того, чтобы войти в её невидимую ткань и изнутри истории возвратить человечеству союз любви с Богом, человеком и друг другом. Мировая история есть милость Божия к грешному человеку. Когда Господь Иисус Христос воплотился, пострадал за человечество и Воскрес из мёртвых, возвратив человека – Богу, а Бога – человеку, апостол Пётр разъяснил тайну мировой истории: «У Бога один день как тысяча лет, и тысяча лет как один день». Вся история мира есть путь спасения для человека и для человечества. В этом её таинственный смысл. В жизни Церкви и в действии Самого Божества заключается внутренняя суть и динамика этого пути. Спасение человека происходит не от человека, но от Бога. Однако, как в жизни человека вера, являющаяся залогом спасения, находит выражение в делах, так благочестие верующего народа запечатлевается в событиях и актах его исторического бытия, которые вдохновлены верой.
История русского народа – это история русской веры, воплотившейся в грандиозных культурных формах поистине вселенского масштаба. В истории русского народа, как в её отдельных фактах, так и во всей стройной соразмерности её эпох, наблюдается всенародное исповедание веры в Бога русского человека. Одним из крупнейших произведений народного гения и центральным явлением русской истории, определявшим и определяющим по сей день вектор движения русского народа в истории, является самодержавие. Унаследовавшее преемство от первых автократоров Римской империи, русское самодержавие являлось одновременно продолжением мировой имперской парадигмы и в то же время типично русским явлением, запечатлевшим на себе черты, характерные только для России. Споры о роли и значении самодержавия в духовной и исторической жизни народа и Церкви не теряют своей актуальности по сей день.
Довольно многие сегодня, увлечённые впечатлениями современности и злобой дня, не чувствуют живой потребности в самодержавии и не оставляют за ним права на возрождение в России. Либеральные богословы вообще отказывают самодержавию в праве быть частью Предания Церкви и органическим явлением церковности, утверждая, что Церковь находится вне политики и не заботится о формах правления. Бог судья этим людям. Мы предложим иной взгляд на самодержавие.
Самодержавие есть такая форма общественного устройства, которую устанавливает народ, представители которого исповедуют Бога, пришедшего во плоти. Самодержавие есть готовность народа посвятить свою жизнь Богу всецело, принести Богу в живую жертву весь состав земного бытия. Самодержавие есть вера народа в то, что Бог воплотился и принял человеческую природу до конца, не гнушаясь повседневностью быта и потребностями земного существования. Самодержавие есть такое единство людей, объединённых общей верой, которое позволяет народу найти своё соборное выражение в личности Самодержца, в одном лице. Самодержавие есть истинное народовластие, когда народ объединён в личности монарха и в нём имеет источник собственного самовыражения. Самодержавие есть совокупность высших гражданских свобод, заключённых в искреннем единстве всех с Царём и Царя со всеми. Самодержавие есть надежда на вечную жизнь с Царём Царствующих, запечатлённая символически в реалиях земной жизни. Наконец, в самодержавии заключена основа антропологического измерения русской истории, потому что именно Самодержец был человеком, являвшим в себе соборную личность своего народа.
Говоря о русском человеке накануне революции 1917 года, нельзя обойти те полюса веры и безбожия, святости и бездны греха, любви к Царю и Отечеству – с одной стороны, и «предательства, трусости и обмана» (как написал Николай II в своем дневнике) – с другой, которые обрисовывали российское общество в предреволюционные годы. Православно-самодержавное сознание постепенно уходило из общества вместе с последними верными слугами российского престола – о. Иоанном Кронштадтским, К. П. Победоносцевым,
П. А. Столыпиным, Г. Е. Распутиным. Вековые традиции русского народа разлагались революционным угаром, русская имперская идентичность испытывала удар на прочность. С интеллигенцией и аристократическими кругами обеих столиц было всё ясно – там почти открыто процветали атеизм, сектантство, «новое религиозное сознание», либеральные идеи, блуд и содомия. Но и народ-богоносец уже вкусил революционный плод. Архиепископ Никон (Рождественский) ещё в 1910 г. с возмущением писал о крестьянах: «Говорю о народной массе: она отравлена каким-то ядом самоцена, заражена самомнением, везде ищет своих прав… Бывало ли когда-нибудь в старые времена, чтобы крестьяне все поголовно подписывали приговор: сменить двух иереев, дьякона и псаломщика, – и присылали архиерею такой дерзкий приговор просто – к исполнению?»[4]. Сама Церковь тоже поддалась февральскому дурману: не было выпущено ни одного послания по поводу отречения императора – разослали по епархиям лишь циркуляры с поминовением «благоверного» Временного правительства на ектеньях.
В условиях нарастающего распада империи русский Царь осознанно и добровольно принял искушения и скорби революции. Именно в личности последнего всероссийского Императора Николая II – единственного человека, который воспринимал тогда власть как религиозное служение, а не как «право сильного», собралась и сфокусировалась русская православная идентичность векового державного периода. Вновь проступила константа русской историософии: мессианизм и эсхатологизм Третьего Рима. Как в древней Церкви в эпоху монофелитской ереси лишь один православный монах – преп. Максим Исповедник – был единственным выразителем подлинного Православия в еретичествующей империи, так и в 1917 году в агонизирующей Российской империи единственным выразителем всего русского православно-монархического сознания, всей полноты учения Церкви об «удерживающем» стал Государь. Последний Государь – фигура эсхатологическая: «В судьбе последнего русского Императора мы можем видеть события апокалиптического значения вследствие не только того особого места, которое занимает Россия в мире, но и вследствие раскрытия на последней глубине процессов, происходящих в мире на протяжении последних веков»[5].
События революции не стали лишь заговором и позором для России, потому что они стали волевым решением её Царя принять страдания и крест вместе со всем народом. «Революции основаны на энтузиазме, царства – на терпении», – метко заметил Розанов[6]. История русской революции – это история русского человека как такового и личная история Царя-Мученика Николая Александровича и его семьи. История русской революции как русская голгофа, открывает нам источник надежды и веры в неизбежность воскресения России ещё во времени мировой истории. В непоколебимом желании Царя у верноподданных Его Величества – источник народного бытия и духовной мощи к возрождению русского человека. История русской революции – это история крайнего искушения и нечестия, поразившего весь русский народ и уничтожившего его культурно-историческое наследие. Но и это искушение, и это нечестие не сумело умертвить духовные основания народной жизни, в глубине своей влекущие его к восстанию из мёртвых. В событиях русской революции русский человек был предательски убит, жестоко расчленён и уничтожен так, чтобы и следа его не могло остаться в истории. Однако, совокупленный воедино всемогущей силой Божией и примером своего последнего монарха-страстотерпца, он ждёт своего воскресения и свидетельства миру о том, что жив Господь, жива душа наша и вечный образ Третьего Рима.