Вышли старики из мечети после полуденной молитвы. Один из стариков говорит:
– Добрые люди, давайте испытаем терпение Хоже. Попросим его, чтобы он всю ночь, до утренней молитвы, простоял нагишом возле мечети.
Услышал Хоже эти слова и спрашивает:
– А что дадите мне за это?
– Дадим тебе всё, что ты ни пожелаешь.
Согласился Хоже простоять всю ночь возле мечети. Наутро приходят старики, видят – стоит Хоже нагишом.
Удивились старики, стали спрашивать:
– Неужели ты не озяб, Хоже?
А Хоже только рассмеялся в ответ:
– Э‑эй, чудаки! Я ведь грелся. Над горой Эльбрус сверкала звезда, а я поворачивался к ней то одним, то другим боком, вот и не озяб.
– Раз ты согревался, значит, ты обманул нас, и мы тебе не должны ничего давать, – сказали старики.
Ну что мог поделать Хоже? Ушёл он домой и решил проучить их.
В одну из пятниц, когда старики совершили в мечети полуденную молитву, пришёл Хоже и сказал:
– Добрые люди! Прошу вас ко мне в гости. Я зарезал бычка и хочу угостить вас.
По обычаю кабардинцев, нельзя отказываться от приглашения. Старики пообещали прийти.
Хоже поспешил домой и стал готовиться к встрече.
Удивляются старики:
– Что это случилось с Хоже? Не в его обычае звать гостей.
Известно, что Хоже бедняк из бедняков. Двор у него был без изгороди, а вместо ворот – два столба.
Пришли старики и направились во двор, не обратив внимания на столбы.
Рассердился Хоже:
– Что вы, как овцы, через забор лезете? Заходите в ворота, как подобает людям.
Старики чинно прошли между столбов и расселись.
Хлопочет Хоже, бегает туда‑сюда, отдаёт жене приказания.
Старики ждут, обсуждают аульские новости. Час сидят они, два сидят, три сидят. Солнце вовсю жарит. Старикам в тулупах уже и сидеть невмочь, а торопить хозяина, по обычаю, не положено.
– Если бы бычка стали резать после того, как мы пришли, и то можно было бы давно приготовить угощение, – говорят старики.
Нет сил больше терпеть, и, вопреки обычаю, послали они к хозяину двух стариков узнать, отчего так долго держат гостей.
Что же увидели посланцы? Высоко‑высоко на крюке висит огромный котёл, полный воды, а под ним горит малюсенькая свечечка. Ветер колышет пламя туда‑сюда. Хоже сидит рядом, руки сложил и ждёт, когда же закипит вода в котле.
– Хоже! Что ты делаешь? – удивились старики. – Разве можно на такой маленькой свечке вскипятить огромнейший котёл?
– Можно, – отвечает Хоже.
– Кто же поверит этому? – рассердились они.
– А когда я сказал, что маленькая звёздочка над Эльбрусом обогревала меня, вы поверили? Почему же вы не верите, что пламя свечки может закипятить воду в котле?
ХОЖЕ И АЛЛАХ
Был у Хоже ишак. Хоже на нём и на базар ездил, и в лес за дровами. И вдруг этот ишак пропал.
Целый день искал Хоже своего ишака, но не нашёл. И тогда взмолился Хоже:
– О аллах! Если разыщу я своего ишака, то завтра же продам его за один рубль.
Не успел договорить, глядит – бредёт навстречу ему ишак.
Жалко стало Хоже, что дал он такой обет, но делать нечего.
На следующий день погнал Хоже ишака на базар и старого кота прихватил.
Спрашивают покупатели:
– Что продаёшь, Хоже?
– Ишака продаю.
– Сколько ты за него хочешь?
– Всего‑навсего рубль.
– Что так дёшево?
– Дал я такой обет аллаху.
– Я куплю твоего ишака!
Тогда Хоже говорит:
– Я продаю вместе с ишаком и кота.
– А сколько стоит твой кот? – спрашивают у Хоже.
– Всего‑навсего девяносто девять рублей.
Целый день ходил Хоже по базару, но никто не хотел купить ишака вместе с котом.
– Вот видишь, аллах, – сказал Хоже, – я не обманул тебя. Никто не хочет купить у меня ишака за рубль.
КУЙЦУК И ШАЙТАН
Жил‑был в Кабарде Куйцук – Маленький плешивец. Был он беден, ходил в дырявых чарыках, но никогда не унывал.
Идёт однажды Куйцук с сенокоса. Несёт он на плече косу, песню напевает – хорошо поработал! Навстречу ему шайтан [Шайтан – нечистая сила, чёрт]:
– Откуда и куда путь держишь?
– С сенокоса иду.
– Расскажи мне что‑нибудь интересное!
– О чём же тебе рассказать! Вот разве о том, как девять косарей одного комара убили?
– Разве это трудно – убить комара? Ведь он крохотный!
– Может быть, и крохотный, да только девять сторожевых собак не смогли съесть одну ногу того комара.
– Значит, то были не сторожевые псы, а дворняжки!
– Может, и дворняжки. Да только каждая из них, стоя на задних лапах, может поймать парящего орла.
Разозлился шайтан, видит, что не переспорить ему Куйцука.
– Значит, то не орлы, а воробьи!
– Может быть, и воробьи, да только крыло каждого из них накроет сразу десять домов.
Совсем разозлился шайтан:
– Скажи, Куйцук, что те дома совсем крошечные!
– Может быть, и крошечные, да только я сам видел, что в каждом доме живёт по двадцать великанов, – сказал Куйцук и засмеялся.
Шайтан даже задрожал от злости:
– Значит, то были не великаны, а карлики!
– Должно быть, карлики, но каждый из них съедал на завтрак огромного вола и выпивал колодец воды.
– Да колодец тот, должно быть, мальчишки палочкой вырыли! Я сам видел, как колодцы роют, – сказал шайтан, сверкая глазами.
– Если и вправду сам видел, значит, не глубокий. Но я знаю, что, если в тот колодец утром опустить ведро, всплеск воды услышишь только на следующее утро, – отвечает Куйцук, а сам смеётся.
– Наверно, мало ты успел сена накосить. День‑то был короткий. Поздно рассвело да рано стемнело, – сказал шайтан, а сам от злости чуть не лопнет.
– Много было работы. Я и не заметил, короткий был день или длинный. Знаю только, что утром пастух угнал в горы телят, а вечером пригнал стадо огромных быков, – расхохотался Куйцук.
– Представляю, что это были за быки! – сказал шайтан. – Их и в арбу, наверное, нельзя было впрягать.
– Не стану спорить. Пожалуй, слабосильные были те быки. Каждый из них мог тащить столько, сколько и восемь наших волов не дотащат, – ответил весёлый Куйцук.
– Не пойму я, и что ты всё веселишься? Бешмет у тебя весь в заплатах и чарыки дырявые! – выпалил шайтан и даже ногами затопал от злости.
– Зато иду я, куда хочу, и говорю всё, что хочу! – ещё громче рассмеялся Куйцук.
Нечего было возразить шайтану. Посинел он со злости и лопнул.
КТО БОЛЬШЕ?
Жили‑были три брата. Старшего звали Кургоко, среднего – Кандоко, а младшего – Кайцукоко. Было у них огромное стадо.
И вырос в том стаде бычок. Не скажу, что был он велик, но и не мал. Реку он выпивал за один раз, так что неоткуда было напиться остальному скоту, и приходилось гонять его на водопой к морю.
Погнали однажды братья бычка на водопой. Старший брат сел бычку на шею, средний – на спину, а младший – у хвоста. Едут себе, едут, и вдруг навстречу им скачет их сосед – Дохшуко.
– Здравствуй, Кургоко! – говорит всадник.
– Здравствуй, – отвечает Кургоко. – Как доедешь до моего среднего брата, скажи, чтобы он лучше погонял бычка.
Поскакал всадник во весь дух и к полудню доехал до среднего брата.
– Здравствуй, Кандоко!
– Здравствуй, – отвечает Кандоко. – Как доедешь до моего младшего брата, скажи, чтобы он лучше погонял бычка.
Ещё шибче погнал коня Дохшуко. Когда наступил вечер, доехал он до младшего брата и передал ему слова Кандоко.
Вдруг потемнело небо и раздался страшный шум. Это налетел на быка орёл – не велик, не мал. Схватил он быка и давай терзать. Всего бычка съел, осталась одна лопатка. С нею полетел орёл дальше.
Паслось в степи стадо, и был в том стаде козёл, не велик, не мал – всё стадо вместе с пастухом у него под бородой от дождя спряталось. Где орлу присесть? Присел он на рог козла и стал доедать лопатку.
В это время выглянул чабан из‑под бороды козла. Испугался орёл, выронил лопатку и улетел.
Попала та лопатка в глаз пастуху. Тёр‑тёр пастух глаз – не выходит соринка из глаза.
Созвал чабан весь аул – искать ту соринку. Целый день люди ходили по глазу, перекликались, искали соринку. Наконец нашли её, привязали к ней канаты, впрягли тысячу быков и вытащили.
Валялась та лопатка в степи, валялась. Нанесло на неё ветром земли, вырос на той земле лес, а в лесу поселились люди, выстроили большой аул.
Однажды, откуда ни возьмись, прибежала лиса – учуяла она кость. Землю разрыла, аул разрушила, а кость проглотила. И надо же так случиться: застряла кость в горле у лисы. Подавилась лиса и издохла.
Собрались люди, стали говорить, что хорошо бы нашить шуб из лисьей шкуры, да никто не знал как снять шкуру.
В это время шла мимо женщина с маленьким мальчиком. Услышала она разговор и говорит:
– Я сдеру с лисы шкуру, но с условием. Когда все вы сошьёте себе по шубе, отдайте мне ту часть, что останется.
Так и договорились.
Из одного лисьего уха сшили по большой шубе всем, кто собрался. А остальное отдали той женщине, что сдирала шкуру. Хотела она сшить хотя бы шапочку своему мальчику, да не хватило даже на полшапки.
Теперь скажите, кто больше – бык, орёл, козёл, пастух, лиса, женщина или её маленький сын?