Лекция №7: Терроризм: сущность и явление
Возникновение и эволюция терроризма
Причины терроризма
Психология терроризма
Терроризм и глобализация
Терроризм в России
Возникновение и эволюция терроризма
Британская энциклопедия определяет терроризм как "спонтанное применение насилия в отношении государственных служащих, групп граждан или отдельных лиц ради достижения политических целей". Физическое и психическое устрашение в качестве метода политической борьбы применялось с тех пор, как возникла политика.
К терроризму обращались в разные исторические эпохи, начиная с античности. Это происходило в различных регионах мира и под самыми разнообразными лозунгами. Само слово "террор" (от латинского tеrrоr — страх, ужас ) вошло в политический лексикон в XIV столетии, после перевода с латыни сочиненийТита Ливия (59 до н.э.—17 н.э.), хотя окончательно закрепилось в нем лишь в годы Великой французской революции 1789—1794 годов.
В эпоху модерна терроризм получил всеобщее признание среди революционеров Западной Европы, России и США, теснейшим образом ассоциируясь с социалистическим движением и анархистским отрицанием государства.
Практикующие его радикалы полагали, что наилучшим способом ускорения социальных реформ является физическое уничтожение персон, облеченных властью.
Именно в XIX веке терроризм стал постоянным фактором общественной жизни цивилизованных стран. Список убийств и покушений на убийство, осуществленных социалистами и анархистами в период с 1860-х годов до 1917 года, выглядит весьма внушительно. Среди их жертв оказались русский царь Александр II (1881), американские президенты Джеймс Гарфилд (1881) и Уильям Маккинли (1901), французский президент Мари Франсуа Сади Карно (1894), австрийская императрица Елизавета (1898), итальянский король Умберто I (1900). В одном только 1892 году динамитчики и бомбисты организовали около тысячи покушений в Европе и более пятисот — в Америке.
В России с 1901 по 1911 год от рук террористов пострадали около 17 тысяч человек, из них примерно половину составляли государственные служащие.
Одной из закономерностей развития терроризма в начале XX века можно считать то, что приоритетной зоной его распространения стали наиболее отсталые европейские государства — прежде всего Россия, Италия и Испания.
Другая принципиальная особенность террора того времени состояла в его "точечном", селективном характере; в результате террористических операций гибли, прежде всего, те лица, против которых эти акты направлялись, а жертвы среди мирного населения оказывались, по большей части, непреднамеренными.
Кроме того, традиционные организации террористов на протяжении всего XX века оставались весьма малочисленными: например, по данным Министерства обороны США, в период своего расцвета японская "Красная армия" насчитывала не более 20—30, итальянские "Красные бригады" — от 50 до 75, а ирландская "Республиканская армия" — от 200 до 400 активных бойцов.
Наконец, " классический" терроризм всегда имел четко выраженную программную специфику, а его последователи постоянно были готовы брать на себя ответственность за совершение тех или иных актов.
В минувшем столетии в развитии террористической деятельностиобозначились новые тенденции.
Во-первых, терроризм активно начали практиковать не только левые, но и правые политические силы.
Во-вторых, с возникновением тоталитарных режимов терроризм сделался одним из направлений официальной политики ряда государств; в связи с этим возникло понятие "государственный террор".
В-третьих, технологические достижения, в особенности применение автоматического оружия и принципиально новых взрывчатых веществ, повсеместно оживили деятельность террористических групп, придав им большую мобильность и неуязвимость.
Впрочем, несмотря на все сказанное, к концу второго тысячелетия терроризм, по определению Британской энциклопедии, по-прежнему идентифицировался "с лицами или гражданами, намеревающимися дестабилизировать или ниспровергнуть существующие политические институты", во второй половине XX века к нему широко обращались в ходе антиколониальной борьбы (Алжир и Вьетнам), межнациональных и территориальных конфликтах (Израиль и Палестинская автономия), в религиозных спорах (Шри-Ланка), в политической борьбе революционеров с правительствами своих стран ("Сияющий путь" в Перу и "Красные бригады" в Италии).
Подъему террористической активности способствовало провозглашение после Первой мировой войны права наций на самоопределение.
В XX веке именно этнические националистические движения стали главными проводниками идеологии террора по всему миру.
Оправдание террористической деятельности ссылками на национальное угнетение по сей день остается широко распространенным явлением.
По этой причине к концу века террористические акты прочно закрепились в арсенале сепаратистов по всему миру, начиная от баскских экстремистов и кончая чеченскими боевиками.
Причины терроризма
Как в России, так и за рубежом довольно популярно мнение, чтоосновные причины терроризма следует искать, прежде всего, в экономических факторахи, как следствие, в социальном, национальном, межгосударственном неравенстве и угнетении.
Согласно этой логике, объяснение террористической практики ссылками на культурные переменные бессмысленно,из-за чего недопустимо, в частности, употреблять словосочетание «исламский терроризм".
Террористическая деятельность, считают приверженцы подобных взглядов, не имеет национального или религиозного лица, терроризм - проблема экономическая и, следовательно, лишенная культурного измерения.
Данная позиция, однако, едва ли является безупречной, причем под сомнение ее ставят сразу несколько аргументов.
Во-первых, несмотря на широкое распространение нищеты и неравенства в странах третьего мира, далеконе все из них знакомы с таким социальным феноменом, как терроризм.
В некоторых отсталых регионах терроризм воспроизводится систематически, из десятилетия в десятилетие, в то время как в других о нем ничего не знают. Кроме того, во второй половине XX века террористические группы действовали и в благополучных в экономическом отношении государствах, среди которых были, например, Германия и Япония.
Во-вторых, рассмотрение терроризма в конфессиональной плоскости свидетельствует о том, что есть такие религиозные системы, идейный арсенал которых более часто, в сравнении со всеми остальными, используется для призывов к террору.
Так, невозможно представить террористические движения, вдохновляемые конфуцианскими лозунгами .
Наконец, в-третьих, введение террористической проблематики в жесткое экономическое русло полностью лишает проблему терроризма ее этической составляющей, поскольку с голодным, как известно, не всегда можно говорить о морали. В итоге терроризм предстает не в виде выбора между добром и злом, но как сугубо физическая реакция на жизненное неустройство, а вопрос о том, почему одни люди допускают собственное вовлечение в террористическую деятельность, а другие нет, вовсе не получает ответа.
По-видимому, объективная трактовка причин, обусловливающих терроризм, должна в равной степени опираться на экономические и культурные факторы.
Действительно, террор в отношении государства и его представителей является ответом слабого на ущемление со стороны более сильного. В этом смысле, безусловно, экономическая нищета стимулирует терроризм. Но не меньшую роль в его возникновении играют и духовные конфликты.
С одной стороны, глобализация, которая означает нивелировку культур, внедрение по всей планете единых политических, экономических, социальных стандартов, сложившихся в русле иудео-христианской традиции, не может не вызывать сопротивления со стороны носителей иных воззрений.
В этом смысле исламский терроризм, в частности, оказывается выражением не столько материального, сколько культурного протеста. Неслучайно популярное сегодня на Западе изучение личностных характеристик исполнителей наиболее громких террористических актов последнего времени обнаруживает, что самыми активными и фанатичными бойцами "Аль-Каиды", к примеру, были довольно образованные и весьма благополучные представители среднего класса, а не полуграмотные люмпены, как можно было бы ожидать.
С другой стороны, индивидуальная склонность к совершению актов террора также не может объясняться только лишь экономическими причинами; террорист всегда совершает личный выбор, и, следовательно, мотивы его поступков целесообразно искать в сфере этики, предопределяемой взрастившей его культурой. Именно культура помогает ответить на вопрос о том, почему насилие, которое порой провозглашается средством для достижения благородного идеала, в определенный момент истории какого-то конкретного общества вдруг оказывается самоцелью.
Психология терроризма
Оригинальный способ преодоления описанной выше дилеммы "экономики" и "культуры", подчас д езориентирующей исследователей, предлагал американский философ Абрахам Каплан (1918—1993). По его мнению, следует различать основания и причины терроризма. Если к первым относятся социальные условия, побуждающие индивида к "рационализации террористических замыслов", то в ряду вторых пребывают "глубинные структуры личности террориста".
Личность террориста оказалась в центре внимания психологов и психиатров с XIX века, отмеченного широким внедрением террористических методов в мировую политику. "Можно ли считать террористов психически здоровыми людьми?" — так формулировался главный вопрос.
Ответы на него специалистов довольно разнообразны. Так, большой популярностью среди ученых пользуется мысль о детских травмах как основе терроризма. В рамках этой парадигмы террористами объявляются люди с ущербным, ущемленным эго, не готовые преодолевать жизненные трудности с помощью стандартных социальных кодов и в силу этого систематически обращающиеся к насилию
Соответственно, акты террора совершаются ими скорее для удовлетворения психологических потребностей, нежели из стремления улучшить положение масс .
Сказанное означает, что вполне допустимо говорить об индивидуальной психологической предрасположенности к терроризму, которую можно выявлять и которой можно противодействовать.
Данной концепции противостоит альтернативный подход, подразумевающий полную психическую нормальность террориста. Его сторонники исходят из того, что науке пока не удалось доказать, что в поведении террористических групп наблюдается большая склонность к психопатологии, чем в иных коллективах. Соответственно, и описать психологический портрет, предположим, террориста-смертника крайне сложно. Но если стереотипного "потенциального террориста" не существует, то психология и психиатрия оказываются бесполезными в деле противодействия террору.
Значительный вклад в постижение психологических аспектов террористической деятельности способна внести религиозная психология. Исследование внутреннего мира фанатика, вдохновляемого трансцендентными мотивами, особенно актуально в нынешних условиях, когда между вероучением и терроризмом обнаруживается все больше точек соприкосновения. Религиозный терроризм — далеко не новое явление, но в последние двадцать или двадцать пять лет упомянутый феномен явно обособился от этнических и сепаратистских, а также от идеологических разновидностей терроризма, в тени которых он до недавнего времени пребывал.
Согласно данным американского исследовательского центра RAND Corporation, из 11 террористических групп, действовавших в 1968 году, ни одну нельзя было классифицировать в качестве религиознойорганизации.
К середине 1990-х годов, однако, от трети до четверти всех структур, практикующих методы террора, оправдывали свою деятельность теологическими постулатами. При этом акции, совершаемые религиозно вдохновляемыми террористами, оказывались наиболее жестокими и кровавыми. Так, шиитские экстремистские группы, осуществившие между 1982 и 1989 годом лишь 8 процентов всех террористических актов, несут ответственность за 30 процентов смертей от рук террористов за тот же период. Данную тенденцию можно объяснить принципиальными особенностями системы ценностей, механизмов легитимации и оправдания поступков, а также представлений о морали, которые присущи религиозно чувствующим и мыслящим экстремистам.