– Родителям звонили? – наклонившись вбок к подчинённому, шёпотом спрашивает СокГю.
– Она в школе! – паническим шёпотом отвечает ДонХё, – Электронная система отметила её пропуск, когда она входила! И утром её видели!
– Тогда, где же она? – не понимает директор.
– Не знаю! – опять шёпотом восклицает ДонХё, – Может, ей плохо стало? Лежит где-то! А может, ещё что случилось! У неё много недоброжелателей...
– Это будет страшный удар по репутации школы, – говорит директор, мгновенно просчитав последствия второго варианта.
– Немедленно организуйте поиски, – приказывает он ДонХё, – только по громкой связи не делайте сообщений. У нас – сунын.
– Будет исполнено, господин директор! – обещает ДонХё.
Время действия: понедельник, день сунын, спустя примерно полтора часа после начала экзамена.
Место действия: агентство FAN Entertainment, кабинет СанХёна.
Президент СанХён, встав сегодня на час позже из-за сунына и поэтому, выспавшись, находится в прекрасном расположении духа. Сидя за своим столом с чашкой кофе в руке, он задумчиво смотрит на монитор компьютера, куда выведена последняя таблица «Billboard». Композиция ЮнМи, которую исполняет Ли ХеРин, сдвинулась ближе к началу списка и теперь находится на восемьдесят шестой позиции.
– Классическая музыка, – произносит вслух СанХён и, сделав глоток кофе, добавляет, – кто бы мог подумать...
Продолжая неспешно пить кофе, СанХён погружается в размышления о том, как продвигать эту композицию дальше, о возможных гастролях ХеРин за рубежом, сколько нужно добавить музыкального материала... Его мысли с организации концертов переходят на ЮнМи.
– У неё точно ангел на плече сидит, – говорит он вслух, качая головой.
В этот момент пищит селектор связи с секретарём.
– Да! – отвечает СанХён, нажав клавишу.
– Господин СанХён, к вам пришла Пак ЮнМи, – раздаётся через динамик голос секретаря, – вы её примете?
– Отлично! – радуется в ответ СанХён, – Я сейчас как раз о ней думал! Пусть заходит!
– Да, господин президент, – отвечает секретарь.
Спустя пару секунд дверь открывается, и в кабинет в форме ученицы Кирин входит ЮнМи с решительным выражением на лице.
– Добрый день, ЮнМи, – кивает президент в ответ на её приветствие.
При этом он смотрит на её форму и в нём рождается неясная тревога. Он чувствует, что что-то не так.
– Постой! – после секунд трёх молчания восклицает СанХён, наконец понявший причину своего дискомфорта, – Ты же должна сегодня сдавать сунын! Почему ты здесь?!
– Я - не пошла, – коротко отвечает ЮнМи и направляется к столу, без спросу нацеливаясь на крайний стул.
– Что значит – «не пошла»? – искренне недоумевает президент, откидываясь на спинку кресла, – Как это – «не пошла»? Почему – «не пошла»?!
– Я решила стать примером для тех, – говорит ЮнМи, без приглашения садясь на стул, – кто не сдал сунын на то количество баллов, которое хотел. Примером того, что жить можно и без сунын. Поэтому, я на него не пошла. Я буду звездой без образования.
Онемев и округлив глаза, СанХён целых десять секунд таращится на ЮнМи, пытаясь собрать обратно свой разлетевшийся на куски шаблон представлений о жизни.
– У тебя же лучшие результаты в школе? – не понимает он, – Ты же могла сдать экзамен без проблем?!
– В том числе и поэтому, – кивнув, говорит ЮнМи, – Не сдать сунын можно только один раз.
– Да хоть сто раз потом можно пересдать! – рявкает на неё пришедший в себя СанХён, – Ты соображаешь, что ты наделала? У тебя мозги есть?!
ЮнМи ничего не отвечает.
– И что – ты вот так просто встала, и ушла с экзамена? – спрашивает СанХён, – Сказала «не хочу» и ушла?
– Нет, – мотает головою ЮнМи, – я ничего не говорила. Я вылезла через окно в туалете, потом через забор и к вам. Правда, пришлось ещё около часа прятаться. Все, кто попадался мне навстречу, хотели отвести меня обратно в школу...
У СанХёна опять пропадает дар речи.
– И зачем же ты хотела попасть ко мне? – спрашивает он, поборов немоту.
– Сообщить, что с суныном покончено и теперь я совершенно свободна для полноценной работы, – с невинным видом говорит ЮнМи.
– Свободна... для работы?! – подскакивает в кресле СанХён, – Свободна для работы?! Да ты!...
Президент явно хочет ещё что-то сказать, но тут его взгляд падает на экран монитора с таблицей «Billboard».
– Чёрт! – с чувством произносит он, падая назад в кресло, – Так хорошо день начинался... И опять ты! Хорошо, расскажи, как тебе такое пришло в голову. А я пока попытаюсь прийти в себя.
– Сделай мне чаю! – приказывает он секретарю, ткнув пальцем в кнопку на пульте, – А то после кофе в горле першит.
– Рассказывай! – кивнув, приказывает он ЮнМи.
ЮнМи рассказывает, как она ходила в храм, и батюшка там ей объяснил, что «одновременно спать на двух кроватях невозможно». И что для духовного роста нужно нести реальные лишения, когда чем-то жертвуешь. И что ей было очень жалко школьников, которые не смогли справиться и покончили с собой. А вчера по телевизору была передача, в которой гость из Америки сказал, что если бы у них был перед глазами пример того, что сунын – это ещё далеко не всё, то они бы с собой не кончали, а жили дальше...
Всё то время, пока ЮнМи рассказывает, СанХён недоверчиво поглядывает на неё, мелкими глотками попивая зелёный чай из белой кружки.
– Сегодня, когда я пришла на экзамен, у меня в голове всё, наконец, сложилось, – сообщает ЮнМи, добравшись почти до конца своего рассказа, – Я поняла, как я могу им помочь. Я же стану звездой, сонсен-ним. И все будут говорить – «она даже сунын не сдала, а звезда! Значит, и у меня не всё так плохо. Если она смогла без него жить, то и я смогу!»
– Ты себя-то с другими не ровняй, – фыркает в кружку СанХён, – тоже мне, нашлась, «такая, как все!» Уж не знаю, где ещё можно найти человека, который не пошёл на сунын из соображений человеколюбия... Такую идиотку ещё поискать нужно, – произносит президент после паузы, ставя чашку на блюдце, – Решила сломать систему?
– Систему? – не понимает ЮнМи, – Ничего я не хотела ломать. Просто мне не нравится, когда дети делают с собой ужасные вещи.
– Сунын – это образование, – говорит СанХён, – образование – это доход. Доход – это семья и будущее. А отсутствие образования – это нищета и разруха. Тот, кто призывает отказаться от образования – идиот. ЮнМи, ты – идиотка!
– Вы по-своему правы, сонсен-ним, – спокойно отвечает ЮнМи, не став акцентировать внимание на слове «идиотка», – Но и я, тоже права, сонсен-ним. Любая ситуация имеет много граней.
СанХён несколько секунд молча смотрит на ЮнМи.
– Семья знает? – спрашивает он, – Домой сообщила?
ЮнМи мотает головой.
– Я сначала к вам, сонсен-ним, – говорит она, глядя при этом в стол.
– Езжай-ка ты домой, – говорит ей СанХён, – расскажи своим. Если останешься жива, тогда приедешь – будем думать дальше, что с тобою делать. Зачем мне сейчас на тебя время тратить? Может оказаться – зря.
– Хорошо, господин СанХён, – говорит ЮнМи, вставая со стула и кланяясь, – до свидания.
– Поедешь с ЁнЭ! – спохватывается СанХён, берясь за телефонную трубку, – Чтобы тебе ещё чего-нибудь в голову не пришло дорогой...
– Господин СанХён, – встав, просит ЮнМи, – позвоните, пожалуйста, в школу, чтобы меня там не искали. А то будут ещё маме звонить.
– Думаешь, ещё не позвонили?
– Мама в храме. Там телефоны отключают.
– Раньше о маме нужно было думать, – говорит ей очевидную вещь президент.
(несколько позже, кабинет СанХёна)
– Ты вообще чего-нибудь там делаешь? – спрашивает в трубку телефона СанХён, разговаривая с директором школы, – Какого чёрта, школьницы, сдающие сунын, бегают у тебя по городу? … Никто ничего тебе не подсовывал! Первый раз вам в руки попалось нечто стоящее, а она, вместо учёбы, у вас, по улицам бегает… Ничего не делай. Она у меня, я отправил её домой… Давай потом, СокГю. У тебя сейчас экзамен идёт, а мне с мыслями собраться нужно. Я в растерянности. Ничего подобного я не предполагал… Хорошо. Созвонимся. Удачи!
СанХён убирает телефон от уха и кладёт его на стол. Поднимает глаза и смотрит на присутствующего в кабинете КиХо.
– Ну? – агрессивно спрашивает он у него.
КиХо сокрушённо качает головой.
– Так глупо загубить многообещающую карьеру, – говорит он, имея в виду ЮнМи, и выносит вердикт, – она – ненормальная.
СанХён недовольно смотрит на него несколько секунд.
– Ненормальная, – кивает он, соглашаясь со словами КиХо, – она меня подставила со всех сторон!
– Какая чёрная неблагодарность, – с болью в голосе сочувствует ему КиХо, вы столько для неё сделали, а она…
– Смотри сюда, – неожиданно говорит СанХён, разворачивая к нему монитор экраном, – «Шторм», падает.
– Э..э? – не сразу понимает тот от внезапности перехода, но «переключается», увидев знакомую таблицу, – Да, сонсен-ним, композиция «падает» в направлении первого места. Я это видел.
– Я слушал генеральную репетицию Ли ХеРин и Пэ ИкХван, – говорит СанХён и спрашивает у КиХо, – Ты её слышал?
– Нет ещё, господин президент, – с виноватым видом отвечает тот.
– Это гениально, КиХо, – со всей серьёзностью произносит СанХён и, помолчав, повторяет, – Гениально.
КиХо озадаченно смотрит на своего начальника.
– Просто невозможно поверить, что какая-то школьница, без всякого напряжения пишет такую музыку. Музыку, стоящую вровень с гениями прошлого…
– КиХо, – расширив глаза, говорит президент, обращаясь к ожидающему продолжения подчинённому, – ЮнМи – гений! Музыкальный гений!
СанХён пронзительно смотрит на КиХо, ожидая реакции на свои слова.
– Тогда это меняет дело, – помолчав для создания видимости умственного процесса, со значением в голосе произносит КиХо, в действительности же, «потерявшись» от столь неожиданного заявления президента.
– Что будем делать, сонсен-ним? – спустя пару секунд деловито спрашивает он и робко добавляет, – Простите, но я никогда не имел дела с гениями…
– Я тоже, – растеряно кивает ему в ответ СанХён.
– А вы – не ошиблись, сонсен-ним? – осторожно спрашивает КиХо, – Девочка талантливая, да. Но… гений?
– Я только что вдруг это понял, – отвечает СанХён, – прямо сейчас. Когда говорил с тобою! Понял, что ЮнМи – гений!
– Что же мы с ней будем делать, сонсен-ним?
– Не знаю, – отвечает СанХён, но, подумав, поправляется – Будем делать деньги. Именно этим мы всегда и занимаемся. Для начала, нужно вылезти из той кучи навоза, куда она нас пытается загнать…
– Пытается? Я думал, мы уже там…
– Плохо думал, КиХо! – восклицает СанХён, – Как гений, она делает чудовищные поступки, в которых нет никакого смысла! Но! То ли она чертовски везуча, то ли, чертовски умна! Возможно, даже, что она, своим поступком, проверяет нас на интеллект!
Взявшись рукою за подбородок, СанХён уходит в себя, размышляя.
– Интеллект? – осторожно спрашивает КиХо у задумавшегося начальства, – Проверяет?
– Да, – убрав от подбородка руку, кивает президент и поясняет, – Смотри, КиХо, как интересно всё цепляется друг за друга. Правительство проводит компанию по предотвращению самоубийств, ЮнМи выступает в её поддержку. Президент хвалит ЮнМи за патриотический поступок, она – совершает ещё один. Отказывается от сунына ради спасения детей нации. И какая у неё отличная биография – путь от уборщицы в ресторане до композитора песен «Billboard»! Это же просто – нарочно не придумать!
– ЮнМи так и сказала? – удивляется КиХо, – Что действует в интересах нации?
– Она лепетала какую–то ерунду, – недовольно кривится в ответ СанХён, – Возможно, у неё и вправду, большое сердце, но, передать словами свои чувства, она не в состоянии. Однако, если она не знает, что говорить, то я это знаю! И она будет говорить то, что нужно! КиХо! У нас есть реальный шанс выйти из этой ситуации с прибылью!
– Прибылью? – озадачивается КиХо, не видя для себя как это можно сделать.
– Над нами будут смеяться, если мы это не сделаем! – восклицает СанХён, – Имея поддержку правительства и не заработать на этом деньги?!
– У нас есть поддержка от правительства? – изумлённо округляет глаза КиХо.
– Ну, чего ты не понимаешь?! – сердится в ответ СанХён, – Президент сказала о ней, как о патриотке. Президент не может ошибаться!
– Да-а, – задумчиво говорит КиХо, складывая у себя в голове мозаику из кусочков разрозненных событий и кивает, – Это правда.
– Тогда… выходит… что мы… можем… получить… от правительства – помощь? – подумав и раздельно произнося слова, озвучивает вслух свою мысль КиХо, прикидывая при этом в мыслях возможные размеры и виды этой помощи, – Так?
– Именно так! – восклицает СанХён, в чувствах громко хлопая правой ладонью по столу и говорит, – Я сейчас сделаю пару звонков, и если мне там скажут то, что я хочу услышать, а, скорее всего так и будет, то моё агентство, полным составом, присоединится к правительственной компании против детских суицидов!
– Хорошо, что мы официально не объявили, что ЮнМи дебютирует сразу после сунына, – вздыхает КиХо, – Было бы много недовольства. Хотя, слухи, уже распространились…
– Я не сумасшедший, чтобы прилюдно обещать такое, – смотря в экран телефона, говорит СанХён.
– А всем, кто будет возмущаться, – добавляет он, поднимая голову от телефона, на котором уже начал набирать номер, – покажем цифры! Статистику самоубийств. Все СМИ пишут, что столько ещё ни разу не было. Чего они хотят – плясок на костях? Мы им их устроим! На их костях!
КиХо поднимает и опускает брови, признавая «железобетоность» аргумента руководства.
– А как мы будем её контролировать? – печально спрашивает он, смотря на СанХёна энергично продолжившего тыкать в телефон указательным пальцем, – ЮнМи же делает, что хочет… Как с ней работать?
– Посажу на цепь и в клетку, – отвечает на это СанХён, поднося телефон к уху.
– Решу вопрос, – кивая, обещает он удивлённому КиХо и, слыша ответ на другой стороне, восклицает – Алло!
КиХо вздыхает, как большой, печальный слон.
Время действия: около пяти часов вечера
Место действия: дом мамы ЮнМи. В дом, находясь в взволнованно–приподнятом настроении входят мама и СунОк.
– Юны ещё нет, – говорит мама, открывая дверь и включая в прихожей свет, – директор должен поздравить всех со сдачей экзамена, потом, пока доедет… не меньше часа у меня есть. Как раз успею приготовить вкусненького. Всё будет прямо с плиты…
– Интересно, на сколько сестра сдаст сунын? – говорит СунОк, входя за мамой, – У неё были такие хорошие результаты в школе, что просто удивительно. Если она получит по 100 баллов за каждый тест, она станет национальной героиней.
– Что ты говоришь! – машет на неё рукою мама, – Я буду счастлива, если она сдаст на минимум для поступления в SKY! Мне больше не надо.
– О! – удивляется в этот момент СунОк, увидев на вешалке ветровку ЮнМи, – Она уже дома?
Мама и СунОк с удивлением переглядываются.
– Она выполнила задания быстрее всех и поэтому ушла раньше? – делает предположение мама, смотря на пальто цвета марсала.
– Как такое может быть? – удивляется её словам СунОк, – Каждый экзамен начинается в определённое время. Сунын сдать раньше – нельзя!
Мама с дочкой опять переглядываются.
– Что-то случилось? – с тревогой спрашивает у дочери мама.
СунОк в ответ пожимает плечами.
– О землетрясении не объявляли… – растерянно говорит она, потом секунды две неподвижно стоит, думая, что делать, и решительно начинает разуваться.
– ЮнМи! ЮнМи! – кричит она, быстро скинув обувь и по коридору устремляясь в дом, – Ты дома? Что случилось? Ты где?!
Мама, тоже торопливо разувшись, бежит за СунОк. После коротких поисков они обнаруживают ЮнМи в гостиной, прикорнувшей на полу, на маленьких подушках. Разбуженная криками, она садится и широко зевает, просыпаясь. Мама и СунОк останавливаются в дверях.
– Почему ты дома? – с испугом спрашивает мама, обшаривая глазами дочь и школьную форму, в которую она одета, – Что случилось?
ЮнМи поднимается на ноги и, не говоря ни слова, начинает делать женский большой поклон «ёчжа-е кхын чоль». Мама и онни, круглыми глазами смотрят на церемониальное действо, выполняющееся обычно при поминальных поклонениях в память о выдающихся исторических личностях: правителях, учёных, военных. Такие церемонии проводят на могилах, в «храмах славы», как правило, прямые потомки выдающихся людей.
– Мама, прости меня, – выполнив положенные движения и оставаясь коленями на полу, говорит ЮнМи, подняв голову и смотря снизу на мать, – я знаю, что ты очень хотела, чтобы я сдала сунын. Прости, но я, не пошла.
– К.. кы… – издаёт нечленораздельные звуки СунОк, в крайнем изумлении смотря на сестру.
– Как, не пошла? – изумляется мама, – Почему, не пошла?
– Мама, я решила помогать людям и поэтому, не пошла на экзамен, – говорит ЮнМи, наклоняя голову.
Мама, в растерянности пытается понять то, что услышала. Ей на помощь приходит пришедшая раньше в себя, чем она, СунОк.
– Как это может помочь людям? – спрашивает она за маму и тут же кричит на сестру, – Что ты опять натворила, коза?! Это же – сунын!!
ЮнМи поднимает голову и молча смотрит на разозлившуюся онни. Мама выдыхает и садится на пол, как есть, в уличной одежде.
– Мама?! – тут же разворачивается к ней СунОк.
– Как же так? – растеряно произносит мама, – Что же теперь с тобою будет? Я так надеялась… у тебя были такие хорошие оценки… и вот…
– Простите меня, – опять склоняет голову ЮнМи и замирает в этой позе.
– Мама, как ты себя чувствуешь? – присаживается на колени рядом с матерью СунОк, – Голова не кружится?
– Спасибо, СунОк, – всё нормально…
– Тебе лекарство принести?
– Нет, не надо, всё хорошо. Я просто хочу понять…
– Потом. Давай, я помогу тебе раздеться. Жарко.
СунОк помогает маме снять одежду. ЮнМи, не меняя позы, стоит на коленях.
– ЮнМи, что случилось? – спрашивает мама, поворачиваясь к ней, – Мы ведь с СунОк проводили тебя до школы. Как ты могла не пойти на экзамен?
– Я сбежала, – коротко говорит ЮнМи.
Мама и СунОк очумело переглядываются.
– С сунын? – не понимает СунОк, – Зачем? Испугалась?
– Я решила помочь людям, – отвечает ЮнМи.
– Чем?! – непонимающе восклицает СунОк, – Тем, что освободила кому-то место?
…..
Вздыхаю про себя, переходя к, пожалуй, самому сложному моменту разговора. Сказать – что не пошёл на экзамен, было сложно, объяснить, чтобыпоняли – ещё сложнее.
Повторяю, им всё, что сказал президенту СанХёну. В этот раз получается увереннее и лаконичнее. Выслушав меня, мама и СунОк смотрят друг на друга, похоже, в полном обалдении.
Ну да, сейчас это выглядит сомнительной идеей, – думаю я, – а тогда, в школе, меня словно током пронзило – «Вот оно! То, о чём я думал, размышляя о карме! Сунын – это ведь важно для карьеры айдола и если его у меня не будет, то у меня будут проблемы! То есть, я жертвую спокойной жизнью. Все будут ходить за мной, и ныть – «сдай, да сдай!». Это как раз то, о чём мне говорил батюшка. Жертвенность. А если ещё при этом удастся удержать хоть одного идиота, или, идиотку, от прыжка с крыши или моста, значит, эти страдания будут не зря!»
– У детей есть родители, – говорю я, – которые любят и ждут их. Желают им добра и счастья. Своих детей, родители хоронят в своём сердце. Не стоят несколько недобранных баллов смерти. Ничего там нет – холодно и темно. Я была там, я знаю.
Мама и онни молчат, смотря на меня. Я тоже молчу.
– Думаешь, у тебя получится? – наконец, после достаточно продолжительного молчания спрашивает меня мама.
– Даже если это будет всего один человек, уже - не зря, – кивнув, отвечаю я.
Мама вздыхает, поднимается на ноги, подходит ко мне, садится и, обняв меня, притягивает к себе.
– Горе ты моё, – говорит она, – садись. Хватит стоять на коленях.
– Глупость, – говорит СунОк, – никто не будет на тебя смотреть как на пример. Тебя выгонят из агентства, и ты будешь как все.
– Почему меня выгонят из агентства? – не понимаю я.
– Потому, что у тебя нет образования. А люди без образования – никому не нужны!
– Онни, – отвечаю я СунОк, – твои слова верны, но верны они для наёмных работников. Для тех, кто собирается у кого-то работать, продавая свой труд. Я же, буду людям давать работу. И тут уже не важно, сколько у меня баллов за сунын и есть ли он у меня вообще. Вот, президент СанХён. Я даже не знаю, какое у него образование, да и думаю, что ты тоже этого не знаешь. А зачем? Он нанимает на работу и платит деньги. Он – известен не своими баллами за экзамен, а делом.
– Если у руководителя не будет образования, то не многие захотят с ним работать. Такие фирмы легко разоряются, – возражает СунОк.
– Жизнь показывает, что фирмы с прекрасно образованным руководством разоряются так же легко, как и с необразованным.
– Но ты же не даёшь работу, ты сама, работаешь, – находит другой аргумент СунОк.
– Как это я, не даю работу? – удивляюсь я, – Знаешь, сколько людей получают зарплату за вывод песни в эфир? Мы же уже вроде говорили с тобою об этом?
– Говорили, – неохотно признаёт этот факт СунОк, продолжая сидеть на полу в дверях.
– А президент СанХён мне сказал, – говорю я, – что, если меня не убьют дома, то – приходи. Будем работать дальше.
– Правда?! Он так сказал?! – обрадованно восклицает мама.
– Да, – говорю я, – я приношу прибыль. А во многих случаях это важнее, чем образование. Вот, «Sea group» пообещала контракты. Зачем меня такую выгонять?
– Забудь про семью Кимов, – советует мне онни.
– Почему? – не понимаю я.
– Невеста, без высшего образования – это оскорбление для них. А ты, даже школу не закончила.
Есть такое дело, – думаю я о словах онни, – три года назад, министерство образования, своим приказом, соединило в одно действо сунын и окончание старшей школы. В целях экономии, руководствуясь статистикой, по которой подавляющее большинство школьников будет всё одно пытаться поступить в университет. А раз я не сдал сунын, получается, что и диплом об окончании школы – мне не положен…
– Ой, и правда, – испуганно ойкает мама, осмыслив слова СунОк, – что же теперь делать? Они же – обидятся! Госпожа МуРан именно так и поступит.
– Ну и отлично, – говорю я, пожимая плечами, – покончим с этим раз и навсегда. От чоболей одни проблемы. Онни будет довольна.
СунОк делает головой движение, которое можно перевести как – «ну, не знаю, не знаю…».
– А что теперь сказать твоему дяде? – спрашивает мама, смотря на меня, – и, что мне говорить соседям?
– Я сама поговорю с дядей, – обещаю ей я.
В этот момент звучит мелодия звонка маминого телефона. СунОк, которая держит на коленях свою и мамину уличную одежду, чтобы не класть её на пол, достаёт телефон из кармана маминой куртки.
– Господин СанХён! – восклицает мама, взяв протянутый онни телефон и посмотрев на его экран.
Сидим с онни, смотрим, как мама разговаривает с президентом агентства. Маму-то слышно, но вот что отвечает ей СанХён – не разобрать. Говорит тихо.
– Господин СанХён приглашает меня срочно приехать в агентство вместе с ЮнМи, – округлив изумлённо глаза, говорит мама, закончив разговор, – Хочет обсудить её участие в ток-шоу. Тема шоу – борьба с подростковыми самоубийствами.
Перевожу взгляд с мамы на онни. Подмигиваю.
– СанХён – голова, – уважительно говорю ей я, – если жизнь подсовывает ему лимон, то он делает из него лимонад и продаёт.
– Когда едем? – спрашиваю я у мамы, – Я готова.
– Я – тоже, – растеряно отвечает она.
– Тогда, поехали? – предлагаю я, – Время – деньги.
– А я? – спрашивает СунОк, – Мне, что, одной дома сидеть?
– А тебя – не приглашали, – с ехидцей говорю я.
(позже, в агентстве «FAN Entertainment «. ЮнМи вместе с мамой сидят за длинной частью стола в кабинете СанХёна. С другой его стороны, напротив их, сидит СанХён.)
– Я хочу помогать людям, сонсен-ним, – говорит ЮнМи, подводя итог объяснению своего поступка.
В этот раз оно у неё вышло более сжатым и внятным, чем в первый раз. СанХён кивает, показывая, что всё понял.
– А вы, уважаемая ДжеМин–сии, – обращается президент к маме, – как вы расцениваете поступок вашей дочери?
– Помогать людям, это хорошо, – неопределённо говорит мама.
– Даже, если для этого потребуется отказаться от сунын? – уточняет президент.
Мама медлит с ответом.
– В некоторые моменты, – помолчав, отвечает она, – жизнь становится иной, не такой, как была раньше. И то, что было важно раньше, вдруг перестаёт иметь значение. Я чуть не потеряла ЮнМи, господин СанХён. И теперь я хочу, чтобы она была просто здорова и счастлива. Сунын – это конечно, важно, но не настолько, чтобы быть важнее жизни. Раз она так решила, пусть будет так. Я буду ей помогать. Пока я жива, голодной моя дочь не будет…
В комнате на некоторое время устанавливается молчание. ЮнМи, с виноватым и смущённым видом смотрит в стол. Мама, с любовью, смотрит на неё. СанХён, задумчиво разглядывает сидящих за его столом гостей.
– Позиция семьи по данному вопросу мне понятна, – наконец говорит он, прервав молчание, – помогать людям – хорошая идея. Людям надо и нужно помогать. Но, как показывает мой жизненный опыт, ничем хорошим, для помогающего, это не заканчивается. Как и в данном случае…
СанХён берёт со стола лист бумаги.
– ЮнМи, – говорит он, – в своём желании помощи, ты нарушила пункт контракта, заключённого между тобою и агентством. А именно, пункт, в котором говорится, что айдол не должен делать публичные заявления и совершать поступки, способные вызвать резонанс в обществе, не согласовав предварительно их с агентством. Ты согласна с тем, что нарушила этот пункт договора?
Немного помедлив, ЮнМи кивает.
– Согласна, – отвечает она, – я его нарушила.
– Ну, раз ты это понимаешь, – говорит СанХён, – то, тогда, ты должна быть согласна уплатить за свой поступок штраф, так, как указано в договоре. С учётом твоих текущих заработков сумма штрафа составляет пять миллионов вон.
Услышав суммы, мама испуганно ахает. ЮнМи глубоко вдыхает и вдыхает воздух через нос.
– Как-то много вышло, господин СанХён, – говорит она.
– Желаешь оспорить эту сумму в суде? – с иронией смотря на девочку, интересуется СанХён.
– Я вам доверяю, сонсен-ним, – быстро отвечает ему ЮнМи, отрицательно мотая головой, – раз вы так сказали, значит, так оно и есть. Согласна.
– Это ещё не всё, – говорит СанХён, – напомню, чем закончилась твоя первая ночь в общежитии «Короны». В тот день, ты, опять нарушив условия контракта, провела вечер с молодым человеком в ресторане.
Мама опять ахает, будучи не в курсе этой истории, но, на этот раз, уже изумлённо.
– Хоть этот молодой человек, по словам нашего президента, является твоим женихом, – продолжает обличать СанХён, – это никак не отменяет пункт, категорически запрещающий контакты с лицами противоположного пола без разрешения агентства.
– Госпожа МуРан сказала, что вы не встречаетесь с ЧжуВоном! Как же так, дочка? – не понимает мама, – Ты что, всех обманываешь?
– Я не обманываю, – недовольно сморщив нос, отвечает ей ЮнМи, – просто ЧжуВон хотел передать мне инструкции, как и что говорить журналистам… Надо было послушать…
– Инструкции? – опять с иронией обращается к ней СанХён, – А почему их нельзя было послать по электронной почте или, обсудить по телефону?
– Я так и хотела сделать! – уже с лёгким возмущением в голосе отвечает ЮнМи, – Но, ЧжуВон предложил обсудить их под мясо. Знаете, господин СанХён, но с такой кормёжки в школе и вашем агентстве, я скоро ноги протяну!
– Недоедаешь? – иронично спрашивает СанХён.
– Я всё – доедаю! – отвечает ЮнМи, – Но, не наедаюсь…
Мама с жалостью смотрит на дочь.
– По поводу еды, – говорит СанХён, кладя первый листок назад на стол и беря другой, – а точнее, по поводу твоего веса… Ты опять нарушаешь условия контракта. Твой вес не соответствует нужным значениям. Поэтому, я тебе выписываю штраф, в двести тысяч вон…
Сказав это, СанХён с интересом смотрит на ЮнМи, ожидая её реакцию.
– Что ж мне, в скелет превратиться? – недовольно бурчит та.
– Ты, когда контракт подписывала, цифры – видела? – спрашивает СанХён.
– Видела, – подтверждает ЮнМи.
– Не понимаю, с чего ты тогда вдруг решила, что им следовать не обязательно? – удивляется СанХён, – Пункты про авторские отчисления и денежное вознаграждение, ты сто раз с лупой в руках прочитала, а про вес – один раз глазами пробежала?
СанХён молча смотрит на ЮнМи, ожидая ответа.
– Ну… – пожимает плечами ЮнМи, – я думала, проблем не будет. Постоянное движение, диета, танцы… а оно, почему–то, не худеется…
– Чтобы «худелось», – веско произносит СанХён, – нужно следовать предписаниям, а не обжираться мясом с парнями по вечерам в ресторанах. Чем закончился тот поход, а?
– Ой, сабоним, да ладно вам, – законфузившись от присутствия мамы, которая ничего про это не знает, пытается «замять» разговор ЮнМи, – ну, бывает… Один неудачный поступок не характеризует однозначно личность!