Каков?— Таков: как в Африке, курчав Влада
и рус, как здесь, где вы и я, где север.
Когда влюблен — опасен, зол в речах.
Когда весна — хмур, нездоров, рассеян.
Ужасен, если оскорблен. Ревнив. Аня Р.
Рожден в Москве. Истоки крови — родом
из чуждых пекл, где закипает Нил.
Пульс — бешеный. Куда там нильским водам!
Гневить не следует: настигнет и убьет. Уля
Когда разгневан — страшно смугл и бледен.
Когда железом ранен в жизнь, в живот —
не стонет, не страшится, кротко бредит.
В глазах — та странность, что белок белей, Света
чем нужно для зрачка, который светел.
Негр ремесла, а рыщет вдоль аллей,
как вольный франт. Вот так ее и встретил
в пустой аллее.
Влада: Какова она?
Тимофей: Божественна!
Ксюша: Он смотрит (злой, опасный).
2. Он — ей - Савелий
Я не хочу Вас оскорбить письмом.
Я глуп (зачеркнуто)... Я так неловок
(зачеркнуто)... Я оскудел умом.
Не молод я (зачеркнуто)... Я молод,
но Ваш отъезд к печальному концу
судьбы приравниваю. Сердцу тесно
(зачеркнуто)... Кокетство Вам к лицу
(зачеркнуто)... Вам не к лицу кокетство.
Когда я вижу Вас, я всякий раз
смешон, подавлен, неумён, но верьте
тому, что я (зачеркнуто)... что Вас,
о, как я Вас (зачеркнуто навеки)...
Общий злобный шепот.
Влада: «Кавалеры первой степени, командоры и рыцари светлейшего ордена Рогоносцев, собравшись в Великий Капитул,
Аня Р.: под председательством высокопочтенного Великого Магистра Ордена, его превосходительства Д. Л. Нарышкина,
Аделина: единогласно избрали г-на Александра Пушкина коадъютором великого магистра ордена Рогоносцев
Сережа: и историографом Ордена.
Непременный секретарь граф И. Борх».
Подмeтное письмо
Трек № 6 «Тревога»
1. Ах, видать, недобрыми ветрами - Марижан
К нашему порогу принесло
Это семя, полное отравы,
Это распроклятое письмо!..
2. До чего ж молва у нас коварна, - Настя
Очернит любого за пятак!..
Ангел мой, Наталья Николавна,
Ну скажи, что все это не так!.
3. Кто-то позлословил – ну и ладно, - Ксюша
Мнение толпы для нас пустяк!..
Ангел мой, Наталья Николавна,
Ну скажи, что все это не так!..
4. Голова гудит как наковальня, - Марижан
Не дает забыться и уснуть!..
Ангел мой, Наталья Николавна,
Не молчи, скажи хоть что-нибудь!
Стоп музыка!
Дантес.
1. Он был красив как сто чертей, - Курбан
Имел любовниц всех мастей,
Любил животных и детей
И был со всеми мил…
Да полно, так ли уж права - Вика
Была жестокая молва,
Швырнув вослед ему слова:
«Он Пушкина убил!»
2. Он навсегда покинул свет, - Ксюша
И табаком засыпал след,
И даже плащ сменил на плед,
Чтоб мир о нем забыл…
Но где б он ни был – тут и там - Уля
При нем стихал ребячий гам
И дети спрашивали: «Мам,
Он Пушкина убил?»
3. Как говорится, все течет, Аделина
Любая память есть почет,
И потому – на кой нам черт
Гадать, каким он был?..
Да нам плевать, каким он был, - Влада
Какую музыку любил,
Какого сорта кофий пил, —
Он Пушкина убил!
Трек № 7 «Дуэль» (Зацепин)
1. Итак, оглашены Савелий
Условия дуэли,
И приговор судьбы
Вершится без помех…
А Пушкин – точно он - Аделина
Забыл о страшном деле —
Рассеянно молчит
И щурится на снег…
2. Куда ж они глядят, Света
Те жалкие разини,
Кому – по их словам —
Он был дороже всех, —
Пока он тут стоит, Настя
Один во всей России,
Рассеянно молчит
И щурится на снег…
3. Мучительнее нет - Уля
На свете наказанья,
Чем видеть эту смерть
Как боль свою и грех…
Он и теперь стоит Соня
У нас перед глазами,
Рассеянно молчит
И щурится на снег…
4. Пока еще он жив, Влада
Пока еще он дышит —
Окликните его,
Пусть даже через век!..
Но будто за стеклом — Тимофей
Он окликов не слышит,
Рассеянно молчит
И щурится на снег…
ЭКСКУРСИЯ В ЛИЦЕЙ
Нам удалась осенняя затея. Настя
Ты этот миг, как таинство, продли,
когда с другими в сумерках Лицея
мы по скрипучим лестницам прошли.
Любя друг друга бережно и страшно, Марижан
мы шли по классам пушкинской поры.
Дымилась даль, как жертвенные брашна.
Была война, готовились пиры.
Трек № 8. «Разлука» Глинка
Горели свечи в коридорных дебрях. Аделина
Там жили все, кого я знал давно.
Вот Кюхельбекер, Яковлев, вот Дельвиг,
а вот и Он — кому за всех дано
сквозь время зреть и Вечности быть верным Влада
и слушать мир, как плеск небесных крыл.
Он плыл органом в хоре семисферном
и егозой меж сверстниками слыл...
Легко ль идти по тем же нам дорожкам, Уля
где в шуме лип душа его жива,
где он за музой устьем пересохшим
шептал как чудо русские слова?
От жарких дум его смыкались веки, Тимофей
но и во сне был радостен и шал,
а где-то рядом в золоте и снеге
стоял дворец и сад, как Бог, дышал...
И нет причин — а мы с тобою плачем, Влада
а мы идем и плачем без конца,
что был он самым маленьким и младшим,
поди стеснялся смуглого лица
и толстых губ, что будто не про женщин. Курбан
Уже от слез кружится голова,—
и нет причин, а мы идем и шепчем
сквозь ливни слез бессвязные слова.
Берите все, берите все березы, Соня
всю даль. всю ширь со славой и быльем,
а нам, как свет, оставьте эти слезы,
в лицейском сне текущие по нем.
Как сладко быть ему единоверцем Аня (Ксюша)
в ночи времен, в горячке вековой,
лишь ты и Он, душой моей и сердцем
я не любил нежнее никого.
Уже близки державная опека Савелий
и под глазами скорбные мешки.
Но те, кто станут мученики века,
еще играют в жаркие снежки.
Еще темны воинственные вязы, Настя
еще пруды в предутреннем дыму...
О смуглолицый, о голубоглазый,
вас переглушат всех по одному.
И по тебе судьба не даст осечки, Тимофей
уложит в снег, чтоб не сошел с ума,
где вьет и крутит белые колечки
на Черной речке музынька зима...
В ребячьем сердце нежность и веселье, Ксюша
закушен рот, и щеки горячи...
До наших лет из той лицейской кельи
сияет свет мальчишеской свечи.
Молчат пустые комнаты и ниши, Вика
и в тишине, откуда ни возьмись,
из глубины, но чудится, что свыше,
словами молвит внутренняя высь:
— Неси мой свет в туманы городские, Тимофей
забыв меж строк Давидову пращу.
В какой крови грешна моя Россия,
а я ей все за Пушкина прощу.