Черний Анна (Ганна илиГалина) Яковлевна
Своим детям, внукам, от бабушки Гали. Мне пошёл 80 год.
Родилась я 7 января 1932 года. Сейчас 2011 год. Март месяц.
Март месяц 2015 год
На память моим детям, внукам, правнукам.
Сыну Вите, Роману, дочери Валентине.
У меня 10 внуков,10 правнуков, скоро будет одиннадцатый.
(P.S. Мама писала по моей просьбе в разное время)
Пишу, что помню о детствеи
что мне говорила бабушка Вера, мамина мачеха, которая меня воспитывала.
Дедушка мой по маминой линии Жмака Клим Андреевич. родом из Полтавской губернии какого-то дворянского рода. Полюбив девушку из большой бедной семьи был вынужден с ней бежать (не разрешали на ней жениться) в Сумскую область к какому-то дальнему родственнику. Поселились в селе Березняки Недригайловскогорайона. У нихбыло пятеро детей:сын Прокопий, дочери-Матрёна, Апроксинья, Мария. моя мама Пелагея была предпоследнй. Три маминых сестры я видела и дядю тоже, а маму нет. Не было даже фотографии.
Когда моя бабушка родная умерла, дедушка Климостался с пятью детьми. женился на женщине безродной сироте, жившей прислугой у священника. Звали её Вера Андреевна. Деваться было некуда. Пошла на пятерых детей. Церкви ломали, священников убивали.
У моего папы Якова была большая и бедная семья: мать, отец 11 детей, все сыновья. В то время живы были дедушка и бабушка и одиннадцать их сыновей. Была у них своя кузница, Тем и жили. Но в основном вся семья работала на людях. Одного брата у папы посадили за то, что сделал себе жернова молоть кукурузу. Дали ему один год тюрмы. Он там и умер. У него осталась жена тётя Настя и сын Степан.На четыре года старше меня.
Узнав, что моя мама встречается с моим папой, дедушка Клим закрыл её в амбар под замок и не выпускал её никуда.Папа нанял ребятишек, чтоб они под дверь подбросили записку что бы она попросилась в конец огорода накосить корове травы. Маму отпустили. А там ждал её мой папа. Бросил в огород косу и носилки, он увёл берегом речки маму к себе домой.На второй день папа пошёл к маминому отцу. Тот ему сказал: сумел украсть.Ничего не дам. В чём ушла, пусть так и живёт как хочет. А ноги её в моем доме чтоб не было.
Бабушка Вера, когда дедушки дома не было, кое что маме отдала из её вещей.Дедушка взбесился, бабушку избил, тётю Апроксинью выгнал. Но дело уже было сделано. Дед не дал маме ничего из приданного и сказал, чтоб ноги её не было во дворе. Так она и не была больше, пока дедушка не умер.
Это было время, когда организовывались колхозы в 30 годы, и людей начали раскулачивать. Хотели раскулачивать и выслать дедушку. Забрали двух лошадей, двух коров, какую -то лобогрейку и веялку. Подожгли амбар. Там было зерно и сахар. (На Украине в больших количествах выращивали сахарную свёклу и из неё получали сахар.) Сахар плавился и бежал по дорожке, застывая как лёд.Дедушка болел на печи лежал. Попросил воды. Подали ему стакан. Он сжал его и стакан сломался. А дедушка умер. Сказали,, что сердце. Несмог пережить этого беспредела. высылать было некого.
Начали создаваться колхозы. Отец уехал в Донбасс искать работу.Уже не было половины папиной семьи. Был голод страшный. Хотя потом я читала, что был очень хороший урожай. И голод был искусственный.
Кто работал в колхозе, давали в день стакан каких то отрубей. Мама приносила их домой и отдавала свекрови. Собирали в лесу корни, какие-то травы. Притащат братья папины конины павшей, где-то найдут. Пока варится, её растащат и съедят, а мама была очень брезгливой. Не могла такое есть. Она была в положении. Седьмого января,в Рождество, 1932 годародилась я.
Папины братья были все женатые. Были дети у всех. А жили все в одной хате. За время голода все умерли. Остались только у одного брата жена тётя Настя и сын Степан. Тётя Настя его забрала и пошла по деревням. Просили милостыню, выполняли за еду работу. Ходили где-то 3 года.
Вернулась сама и сына сберегла.
Мама моя за речку с кем то в чужой колхоз за свёклой ходила.
Она была не убрана в поле под снегом. Набрали свёклы, сколько нести смогли. На обратном пути в речке увидели прорубь. Мама напилась воды. И простыла. На окне грызла переплёты на которых была вода с окон, пить просила. Никто воды не подал. Сил не было. Все были ни живы, ни мёртвы.
А через два дня умерла.Я осталась двухнедельная.
Бабушке передали, что моя мама умерла, она пришла, завернула меня в какую- то тряпку, положила себе в полу одежды и унесла к себе домой.
Это километров не меньше двух. Чем поили и кормили, не знаю. Бабушка свой сундук трясла, Там у неё лежали вещи, подаренные ещё когда она у попа работала.Что можно было, меняла и кормила и поила меня. Соседке отнесёт, та нальёт ей кружку молока.Молоко потихоньку льёт себе на грудь, а я сосу.. Потом у бабушки чуть не отрезали эту грудь, заболела. Потом начали тряпочку мочить и мне в рот совать.А я её сосу. В общем Бог не взял, а у чёрта своих дочёрта. Бабушка всё так говорила. Мне было уже 4 года.
Бабушка Вера, на коленях Наташа, рядом сидит мама. Стоит дядя Гриша.
Папа приехал в 1936 году,когда мама уже умерла. Посмотрел, что я у бабушки и опять уехал. Завербовался в Казахстан.
По видимому от постоянного голода и плохой еды я не ходила ногами ползала. Лазила, как могла летом в саду и огороде. Руки и ноги как нитки. Голова большая, а живот как арбуз. В общем рахит. На пятом году встала на четвереньки, уцепилась за что-то и встала на ноги и пошла под яблоню. Уже темно домой еле затащили. Думали, наверное, что опять не встану на ноги, а я начала ходить.
Я уже помню, что тётя Апроксинья вышла замуж и приняла в дом дядю Гришу. Моё детство кончилось. Он бил и бабушку, и тётю и меня пинал так, что я летала то под печь, то под лавку. Он работал на тракторе. Дядя Гриша ругал меня и бабушку. Когда я плакала, он выгонял бабушку на улицу. Она брала меня и всю ночь носила по огороду. Пол в хате был земляной. Посыпанный соломой. Топили тоже соломой. И её еще надо было ночью украсть где-то.И сжечь в печи, что бы сварить что-то. Помню бабушка где-то взяла свёклы. Резала с вечера на борщ: свёкла и трава какая- то. А была она с юмором. В горшочек крошит, а сама поёт:
Ой спасибо Ильичу
Шо я хлиба не хочу.
Дай Бог мени дожить,
Шоб и борщу не варить.
А горшочек из рук у неё упал и разбился.Как мы плакали над ним.Не в чём варить и нечего есть.
Потом у тётиАпроксиньи родилась дочь Наташа. Она с 1935 года. Сейчас живёт на Кубани.Потом была ещё девочка, но видно родилась после того, как дядя избил тётю и девочку схоронили в садочке. А тётя лежала не соломе на полу. Пол земляной.
Помню где-то мы были с бабушкой, на потолке красивые круги вокруг лампочки. Про электричество я даже не знала. После войны бабушка рассказала, что это она ходила к прокурору со мной, жаловалась на дядю Гришу. Он меня очень обижал.
Наташа ходила в детсад, Тётя и бабушка работали в колхозе. Руками копали картошку, руками дёргали коноплю. Все руки у них были в кровяных пузырях, а я забирала Наташу из садика, и мне там всегда давали хлеба кусок с мёдом.
Осенью меня отдали в школу, в первый класс. Откуда то мне дали пальтишко полусуконное, мальчишечье. Дядя Гриша подал на розыск моего отца.Его нашли в Казахстане, в городе Балхаш. Видно был суд и ему присудили платить на меня 50 процентов. А он подал через суд встречное заявление и меня через суд забрал.
Помню пришли к бабушке человек 6-7. Я испугалась, залезла на печь. Я уже ходила в 1 класс. Меня спросили с кем ты будешь с бабушкой или поедешь с папой?
Я сказала, что дядя Гриша бьёт и бабушку, и тётю,и меня. мне ничего не даёт. Даёт только своей Наташи. У меня и карандаша и ручки с пером нет.А папа ботинки привёз красные и печенья пачку. Люди ушли, А бабушка упала.А чего она упала, я не понимала, что жаль ей было меня отдавать в неизвестность.У бабушки я жила 8 лет.
На второй день папа забрал меня и на санях на лошади увёз меня на станцию за 30 километров в город Ромны Сумской области. Там повёл и показал мне зелёные домики с окошками. Сказал:-вот в таком домике и поедем. Когда подошёл поезд и дал гудок, я испугалась, упала и заплакала.Папа поднял меня, положил через плечо и залез в домик. Положил меня на лавку. Ехалиочень долго. Проезжали много городов. Мне было плохо, укачало. На какой-то станции меня оставляли в больнице. Папа дал им расписку и меня не оставил.Ему сказали: -умрёт ты будешь отвечать, а не мы. На пересадках в Караганде и ещё где-то носил меня как мешок на плече.От Караганды до Балхаша 500 км.Поезд не ходит. Доехать можно было только на машинах или верблюдах.
Папа сказал, что трамвай идёт. Я не знала, что это такое. А потом увидела: сидит на верблюде женщина, вся в белом и только для лица дыра. И какой -то балахон. Папа нашёл попутную машину. Я ехала всю дорогу у него на коленях. Приехали мы на машине в Балхаш, домой, где отец жил.Там был барак. Одна входная дверь и 12отгороженных палками и закрытых тряпками комнат. Стен не было между этими комнатами, и ни одного окна. Горел свет день и ночь. Папина «комнатка» была прямо напротив входной двери. В комнате были нары и маленький стол. Папа с мачехой легли спать на нары.Меня положили на пол. Постелили папино пальто. А сколько ходило людей на улицу и обратно. Был январь. Холодно.Мачехи мне попадались страшные ведьмы.Утром папа встал на работу, а пальто его я обмочила и оно примёрзло к полу. Папе надо было на работу. Он его одел, а мачеха меня отлупила. В школу меня не взяли. Я не знала ни русского ни казахского языка. Посылали собирать кок –сагыз и перекати поле что бы что-то сварить. Да у кого -нибудь нянчила детей.
Здесь было много семей.И мачеха видно опасалась меня сильно обижать, чтобы папе не сказали.А когда купили какую- то землянку, совсем взбесилась. При папе не обижала, а без него издевалась как хотела. Однажды весной был ливень. В окно землянки до половины окна вода набежала. Всё плавает. Сами чуть не потонули. Потом как то ночью мачеха заорала.. Мы с папой соскочили, видим в потолке какой-то чурбан торчит. Оказывается это верблюд провалился одной ногой к нам в землянку. Купили землянку в другом месте. Там повыше, ближе к горе.В 1941 началась война. Папу на фронт не взяли. Папа работал на медеплавильном комбинате. Был хорошим кузнецом. Ему дали бронь. А мачеха в карьере где добывали вольфрам, молибден.
В школу ходить было очень далеко. Мачеха посылала меня за водой к больнице. Там была колонка. Воду носить километра полтора. Тащу, упаду с вёдрами, всё на мне замёрзнет. Вернусь снова, а потом мокрая замороженная иду в школу. На спине платье порвалось. Мачеха завязала мне узел. А в школе нужно было раздеваться. У меня нечего было одеть и обуть.Я сидела за партой и плакала. Одежды, обуви не было.Ходила в старом пальтишке что с Украины.Оно было уже мало и худое. А ботинки с деревянной подошвой, а на голове тряпка. Мачеха сшила себе из зелёного с двумя чёрными полосками суконного одеяла юбку. Бок зашила, а вверху верёвку вдёрнула. Как шагнёт-порвёт. Каждый день меня заставляла зашивать и каждый день била меня за волосы да головой об пол и пинала, что плохо зашила. Папа не был дома по месяцу и больше.На комбинате все, кто работал на паровом молоте имели бронь. Их на фронт не брали. Мне совсем не в чём было ходить в школу. Учительница попросила детей принести у кого что есть лишнее.Принесли две рубашонки мальчиковые я носила их, а юбки не было. Какие-то штаны соседка дала.И принесли два платьица. Одно платье было на кокетке, другое вталию.Папе далибушлат- американские подарки. Он на мне была до пят.Но не надо было платка.Подвяжу капюшон и пояс подвяжу. Так и ходила, но не долго.
Когда соседи рассказали, как мачеха издевается надо мной папе, папа мачеху выгнал. Один раз, когда нас не было дома, мачеха пришла к нам в землянку и обокрала нас. Онанапялила платье в кокетку на себяи носила вместо кофты. И бушлат забрала у меня и сама носила. А у меня опять нечего надеть. Не было ни рубашки, ни трусов. Я и не знала, что их носят люди. Соседская девочка говорит: давай покрасим твоё платье. Она жила с бабушкой. Отец и мать были у неё на фронте. Девочка принесла синьки, насыпали в воду и опустили платье. Высохло, я одела и бегаем. Дети смеются надо мной. Одна женщина позвала меня и дала мне посмотреться в зеркало. А я вся в синьке и не отмывается. Эта же тётя кое как привела меня в божеский вид. Училась я на «отлично» только по рисованию было «хорошо» Не знаю, что помогло мне выжить. Или Бог сохранил, раз не умерла в голодовку двухнедельная, когда взрослые вымирали. В моём классе училась дочь директора рудника и дочь главного инженера рудника. А они питались с закрытого магазина. Были такие магазины для начальства. Я часто девочкам помогала делать уроки. Их матери жалели меня. И накормят и часто ночевала у них.Папа был на работе. Я оставалась одна. Было мне 9 лет.Топить не топила. Нечем было. Люди жалели. Кто сунет мне чего поесть. У города не было своего подсобного хозяйства. Выручала рыба из озера Балхаш. Косили клевер, на лошадях возили в столовую, варилиобед и кормили рабочих.
Хлеба давали 600 граммов рабочим на комбинате,другим рабочим 400. Иждивенцам 200 граммов, а детям до 10 лет 300 граммов и один обед-суп из клевера. У меня девочка казашка украла карточку на хлеб. Сколько дней я не ела не знаю. Я уже не вставала. Это было лето.В школу не ходили. Когда папа пришёл меня проведать, я его уже не узнавала.Меня в больницу положили.Через неделю отпустили.
В 1944 году в апреле и папа попал в больницу. Там он чуть не умер. Меня хотели забрать в детский дом. Но папа выздоровел. Ему дали 2 группу и отправили на подсобное хозяйствокузнецом. От Балхаша за 600 с лишним километров.От города Тимертау 7 километров. Тогда это был не город, а посёлок. «Самарканд». Школу мне пришлось бросить не закончив 4 класс. Так больше и не пришлось учиться. Мы уехали.Там была железная дорога и перевалочная овощная база. Грузили овощи в вагоны и отправляли в Балхаш. В школу я больше не пошла. Нужно было ходить в Тимертау,а бураны там дули очень сильные. Снегу наметало по крыши домов. Кого в пути захватит буран, тот пропал.Гибли и лошади и люди.
Жили мы в маленькой комнатке при конторе.Отец без конца женился да расходился. Из них одна была хорошая. Меня жалела и перешивала свою одежду мне. Но что-то отцу не угодила. Бросил.
Последнюю взял всего на 8 лет старше меня. Звали её Шура. С 1923. Это была моя 5 мачеха. Работала на погрузке вагонов. Ну эта хоть и не обижала меня, но добра от неё я тоже не видела.
Я работала вместе со взрослыми и детьми. На поле с весны чистили центральные арыки, поля там поливные. Потом садили капусту по колено в воде, грязи. Садили в гребни. Руки, ноги и лицо мазали грязью так как заедала мошкара. Садили картошку, Пололи лук, морковь. А осенью, порой по снегу копали картошку, убирали капусту, морковь, свёклу.
Летом, когда начинал поспевать хлеб, налетали полчища саранчи. Тучи, солнышко из-за них не видно. Днём и ночью люди дежурили на полях. Поля опахивали и разбрасывали сухую траву, поджигали её. И саранча сгорала в огне не долетев до поля. Люди сбивали её кто чем мог.
Был в совхозе сад, смородину тамсобирали и отправляли в детские сады и больницы.
Но я не знаю какая я была. Но до вершины куста не могла достать собрать ягоды. А нагнуть боялась- вдруг сломаю. До морозов не успевали убрать капусту. Её перебрасывали друг другу и клали в бурты. Я видно такая была, что бросят мне вилок, я поймаю и упаду с ним. Сил никаких не было, голодная, худая, маленькая.
За речкой был лагерь. Не знаю или судимые, или пленные, но была колючаяпроволока.А люди там в корзины собирали шиповник. Больше там ничего не росло. Кругом высокие горы, а река называлась Нура. Ночами за проволокой так пели, что в совхозе люди плакали. А людей там было очень много. Были крымские татары, немцы с Поволжья, чеченцы. Их всех туда сослали на 20 лет. Чеченцы в бараки не пошли жить. Накопали себе землянок. И почему-то мужики чеченцы тоже тут были. А вот у немцев и татар только старики старые, женщины и дети. А мужики были в трудармии. А чеченцев считали врагами. Они стреляли в наших солдат.У чеченцев женщины и дети работали в совхозе, а мужчины нет. Ходили как генералы. У них было по 2-3-4 жены. И все жили вместе.
Зимой снегу наносило вровень с крышами. И люди делали ступенькииз снега и выходили по ним прямо на крыши и кричали друг другу в трубы, что буран кончился. Начинали отгребать окна прямо с крыши.
В домах под снегом топили снег для воды.Продукты у кого были-ели. У кого ничего не было голодали по неделе и больше, пока не кончится буран. Выйти из дома было невозможно. Многие погибали в дороге, если захватит буран.
Однажды папа пошёл по воду на речку на прорубь и его захватил буран. Он всегда налетал нежданно. Папа набрёл за речкой на скирду и в ней просидел четверо суток, а мы день и ночь искали, думали всё. Он не живой.На пятый день он приполз еле живой. Оттирали бараньим жиром. А когда у нас заболел мой брат Витя воспалением лёгких, ему было 10 месяцев, совсем умирал. Старушка немка нашла у чечен кусочек жиру натирала грудь, спинку, ножки и укутывала. Так и спасла нашего Витю.
В 1947 году отец решил переехать в Харьковскую область. Город Волчанск.
Там жила мачехина мать и Шурина дочь шестилетняя.Звали её Лида. Да ещё её матери дочь Катя 1937 года рождения.От папы мачеха в 1946 году родила сына Витю.
Приехали. Меня сразу послали в промартель учиться на лаборанта. Училась три месяца,Но работать устроиться не смогла, места не было.Устроилась в мастерскую по художественной вышивке. У меня всё очень хорошо получалось.Стала мастером ручной художественной вышивки. Вышивали скатерти, рубашки мужские, блузки женские из маркизета. Вечером, проходя через железную дорогу, я должна была набрать тайком всумку несколько штук сахарной свёклы из буртов, которые лежали на станции для погрузки в вагоны. И принести домой. Вся семья кормилась этой свёклой и солёными огурцами. Хлеба не было. Карточки отменили, а хлеб был коммерческий и покупать его было не за что.В выходной брала санки зимой и шла в лес рано утром, а приходила ночью.Много людей ходили в лес по сухие сучки за реку Северный Донец.Это км 7-8. Там нужно найти сушняк. А если лесник поймает, а у тебя нет бумажки, что ты сдал 100 кг шишек, побьёт и санки и дрова твои бросит и придёшь домой ни с чем.Иду голодная. И приду есть нечего. Всё уже съели.
Бабка, мачехина мать мне говорит: - До каких пор ты будешь сидеть возле отца. У него своя семья. Свои дети. Поезжай к своим родным.Мачеха родила сына Витю от моего отца, да у неё была дочь, а я была чужая, никому не нужная. Пришлось расчитаться. Я уже знала, что бабушка моя и тётя живы. Дал мне отец денег три рубля, купили билет до первой станции и сказал: залезь на третью полку и не слазь до города Сумы. Написалулицы по которым идти. Выйти за город на Роменский шлях и до села 70 км. Вещей никаких не было, пустая корзинка и в ней платок и больше ничего. Мне было 16 лет. Вышла в Сумах, шла по дороге, вышла на конецгорода.Уже был вечер. У одного дома люди просились на ночёвку, ехали на базар. Женщина их пустила и меня тоже. Там меня накормили чем-то,спали на полу на соломе, а утром пошла дальше. Вдоль дороги посажены были деревья. Вишня уже отошла.
Яблоки ещё были зелёные. Я нарвала их, наелась. Стало тошнить. Какая –то женщина шла миом, увидела меня. Я у неё спросила: нет ли попить. А она посмотрела на меня, спросила куда иду и говорит: Деточка, да ты есть, не пить хочешь. Вернулась домой, налила мне в глиняную миску чего-то и дала мне хлеба кусочек. Сказала: поешь. А миску на завалинке оставишь. А сама ушла. Я поела и пошла дальше. Потом меня подвёз какой-то дедушка. Снова шла, шла. Потом ещеподвезли на быках.Зашла в своё село уже поздно вечером. Сразу узнала бабушкину хату.
Зашла с огорода, открыла дверь в хату. Бабушка опять упала, Тётя заголосила.
На лавке спала Наташа, которая на три года моложе меня. а на полу девочка Галя. Она родилась в конце 1940 года. Дядю убили на фронте в 1941. Жили бабушка очень бедно. Мы с Наташей ходили на поля и собирали мороженную картошку. Бабушка пекла оладьи. Я устроилась на плодоконсервный завод. И Наташа со мной ходила как временная рабочая. Для Севера сушили картошку, морковь, лук. Осенью солили капусту.Там мы были сыты. Ели картошку варёную и капусту солёную. Люди наёмные чистили вилки и кидали в машину. Она резала капусту и та падала в бетонную яму. Там ходила женщина в резиновых сапогах и комбинезоне,раскидывала капусту вилами и сыпала соль. И топтала. Затем полную яму закрывали. Потом зимой раскладывали в бочки и куда-то отправляли..Вишни, сливы газировали в бочки закрывали, а зимой варили повидло, джем.
Весной приехал мой отец и мачеха, её дочь Лида и мой братишка Витя к моей бабушке.Папа пошёл в контору. Ему сказали: если дочь пойдёт работать в свинарник, дадим хату. Пришлось уйти с завода. Папа пошёл сторожем на ферму, а мачеха варить обед трактористам. Работала я на свиноферме на откорме молодняка.Сверх нормы мне дали четырёх двухмесячных поросят.Отец их продали, а мне за это шиш.
