Мельчайший надлом в ее голосе при последней фразе для Габриэля прозвучал словно пуля. Он все испортил. Ранил ее. Нарушил хрупкое доверие, с которого начинаются новые отношения. Черт.
Мужчина отступил.
— Ладно. — Нужно было успокоить ее, чтобы не сбежала. — Если ты так хочешь. Я принимаю условия. — Пока что. — Просто знай, что меньше всего я хотел причинить тебе боль. Я надеялся...
Ева подняла слегка дрожащую ладонь — знак того, как она расстроена.
— Думаю, мы уже выяснили, на что ты надеялся. А теперь, если можешь показать мой кабинет, я бы хотела обустроиться.
Допуская такую возможность сбежать, Габриэль указал на стол в другом конце кабинета.
— Это твой. Не видел смысла создавать еще один кабинет, учитывая, что на следующей неделе мы уезжаем. У тебя есть инструкция, как зарегистрироваться в системе и пароли.
Ева пересекла пространство и поставила кейс с сумочкой на стол, на котором были лишь телефон и ноутбук, и села за работу. Она выглядела очаровательно, одетая в деловом стиле. Идеальная картина профессионализма. Но Габриэль знал, что под этим скрывалось.
Сжав зубы из-за непрошенного желания, он схватил телефон, вновь начавший звонить.
Это будет длинный день.
Глава 10
— Ну, давай уже. Сколько можно тянуть?
Василий Тарасов нахмурился, пряча телефон. Он уже шесть раз задавал себе этот вопрос, с тех пор как они приехали в захудалый район Москвы. В воздухе висел сильный запах дрожжей от большого пивоваренного завода в паре кварталов от места, где в тени стояли он и его правая рука, Дмитрий, только что красноречиво выражавший свое нетерпение. Мужчины торчали в ветхом подъезде через улицу от дома, где жила нынешняя любовница Виктора Байкова. Еще одно доказательство, что этот человек был настоящей сволочью. Байков обладал более чем достаточными средствами, чтобы поселить ее в месте получше.
Он зашел в здание около двух часов назад, чтобы потрахаться раз в пару недель. Теперь пришло время ему выйти и ответить за смерть Кэтрин Джейкобс, получить то, что для него уготовили.
Око за око.
Жизнь за жизнь. В случае семьи Байкова — шесть жизней за одну жизнь Кэтрин. Необходимость, чтобы не раскрыть личность Евы.
— Максиму лучше не ошибаться в этот раз, — добавил Дмитрий, поводя плечами. — Иначе мы здесь потратим время и ресурсы.
Для Василия было утешением продолжать общение на родном языке.
— Тебе хорошо известно, что Максим редко ошибается, — заявил он, добавляя в голос толику осуждения. Грешно озвучивать сомнения в собственных способностях. В его группировке не допускались подлость и наговоры за спиной. Полностью предотвратить это было невозможно, но если Василий сам слышал такое, то тут же прекращал подобные разговоры. И гораздо резче, нежели только что. Но это был Дмитрий.
— Разумеется, знаю. Мы оба знаем, что Максу заплатили за информацию. Но разве я много прошу? Лишь раз облажаться, чтобы чуть понизить его самомнение. Всего один раз — и я буду доволен.
Тогда тебе остается только мечтать. Потому что Максим Киров не допускает осечек. Никогда. У него все под контролем. Всегда. Доминирует во всем, что делает. И над каждым, по крайней мере, Василий так слышал.
Дмитрий напрягся, когда услышал пару весело поющих пьяных мужских голосов, но невнятно, где-то в квартале отсюда. Внимание Василия было направлено вперёд. Виктор, мать его, Байков. Как Макс и говорил, парень свалил из ветхого дома любовницы через час. Разумеется, они по большей части должны были полагаться на веру и не высовываться раньше.
Вражда между семьями Тарасовых и Байковых существовала столько, сколько Василий себя помнил. Он не знал, с чего она началась, но на глазах Василия она забрала жизнь его отца — жестокое и дикое прилюдное убийство напротив хорошо известного бандитского притона. А теперь ненависть укрепилась после того, как оборвалась и жизнь Кэтрин. И хотя вина Байковых за оба убийства не доказана, Василий был уверен — возмездие близится. Что бы это ни повлекло за собой, он снова запустит колесо. Злой абсурдный круг, от которого ни одна из семей не хотела отступать.
Виктор, внук самого первого главаря их организации, обвел ленивым взглядом темную улицу, прежде чем пошевелить своей вооруженной задницей и медленно двинуться по усеянному мусором тротуару. Он прошел мимо разбитого маленького «Ситроена» времен начала девяностых, развалившегося на части «Ауди», и покачал головой, обнаружив, что парень оказался достаточно самонадеянным, чтобы ходить одному. Ни единого человека с ним. Глупо.
— Продолжай идти.
Шепот Дмитрия был едва слышен, пока они наблюдали, как их цель медленно приближалась к «Ладе» цвета дерьма и... бля-я-ять...
Вместо того чтобы достать ключи, как ожидал Василий, Виктор достал из кармана гребаный телефон. Напряжение момента прервалось вибрацией собственного телефона Василия в кармане. Дерьмо. Теперь Габриэль мог говорить? Василий достал трубку и приложил к уху.
— Да, — прошептал он. Они были достаточно далеко от Байкова, чтобы тот смог услышать, но Василий не намеревался тратить сейчас время на беседу.
— Говори, русский, на английском, пожалуйста. Я немного подзабыл его.
Василий сжал зубы, услышав голос с акцентом, не принадлежащий Габриэлю.
— Не сейчас, Фейн. — Он отключился и бросил телефон обратно в карман, но тотчас же снова почувствовал вибрацию. Рывком вытащил трубку. — Люциан, тебе больше всех должно быть известно, что когда...
— Ты готов похоронить дочь следом за матерью? — голос румына был жестким.
Ужас холодом пополз по коже Василия, потребовалось мгновение, чтобы мужчина смог взять себя в руки.
— Очевидно, не потребовалось много времени, чтобы мои личные дела достигли твоих ушей. Ты узнал о ней от кого-то из моей группировки? Или кто-то еще тебя проинформировал?
Хотя мужчина знал, что Люциан не раскроет свои источники, Василий спрашивал на случай, если информация просочилась от его людей — личность крысы будет вычислить гораздо проще. Потому что у него есть одна в организации, достаточно близкая к его дому и личным отчетам, из которых возможно узнать про Кэтрин и Еву. Его банковские отчеты содержали данные о ежемесячных депозитах на счет Кэтрин — переводы, которые, предполагалось, приходили от ее дальнего дядюшки. Было не трудно, опираясь на эту информацию, сложить картину.
— Когда ты сказал, что нуждаешься в Габриэле для какого-то дела, в котором ты не доверяешь собственным парням, я уже знал, что это что-то крупное. Копнул глубже и выяснил.
Василий удивился, что получил даже такое скупое объяснение.
— Я только что разговаривал с Габриэлем, он сказал, что Стефано зашевелился. Что ты слышал?
— То же самое. Он планирует использовать твою дочь в своих целях. Послал двух людей в Сиэтл. Одного было легко убрать. Другой — Фурио Абелла, ждет хрен знает чего, чтобы начать действовать.
Черт, он должен быть там и помочь Габриэлю.
— Фурио? Какого черта он занимается грязной работой?
— Самому интересно. Это его личное желание, что заставляет меня нервничать. Ну, не совсем нервничать. — Люциан надменно рассмеялся, словно ничто не могло заставить его сделать это. — Но ты знаешь, о чем я.
Василий чертыхнулся, проклиная свою жизнь.
— Откуда ты обо всем услышал?
— Мне начинает надоедать этот вопрос, — протянул румын скучающим голосом. — Просто радуйся, что это произошло. Я бы посоветовал вернуться в Штаты. Думаю, Габриэль не спешит делать то, что должен. Хотя, — внезапно добавил он задумчиво, — источники говорят, что, может, ему и не придется.
Василий не спускал глаз с Виктора Байкова, все еще трепавшегося по телефону, и попытался успокоить разраставшуюся внутри ярость. Как Стефано посмел нацелиться на его дочь? И что именно собирается делать Габриэль, если не убирает угрозу?
Есть две причины, почему Габриэль до сих пор не покончил со Стефано. Первая, он был лояльным человеком, а Стефано, несмотря ни на что, оставался его братом.
— Он не хочет становиться Доном, — второе мужчина произнес вслух.
— Нет, не хочет, — согласился Люциан. — Но если Габриэль умный человек, а я знаю, что это так, то ему должно быть понятно, что зря старается. Этой семьей не может управлять никто, кроме него. И чем скорее Габриэль это поймет, тем лучше для всех. О, и еще кое-что, — тон Люциана угрожающе понизился. — Если еще раз проигнорируешь меня, следующий звонок будет с соболезнованиями.
Щелчок.
Василий засунул телефон в карман. Неважно, каким могущественным мог быть человек в этом бизнесе, — а Василий без ложной скромности признавал, что является одним из сильнейших — всегда найдется кто-то сильнее. В данном случае таковым оказывался неуловимый румын, который только что словесно отшлепал его по заднице.
Даже учитывая, что тот был моложе Василия на несколько лет, которому стукнуло сорок три, подъем Люциана на вершину был быстрым и уверенным. К тому же у парня денег было больше, чем у самого Бога, что ставило его на уровень миллиардеров рядом с самим Биллом Гейтсом. И по уровню интеллекта тоже. Это объясняло, как Люциану удавалось следить за всеми многочисленными отраслями, в которые он запустил свои гребаные руки.
— Все в порядке?
Кивнув на шепот Дмитрия, Василий обдумал слова Люциана. Мужчина был полностью уверен в способностях Габриэля защитить Еву, но даже лучшие не могли проконтролировать каждый нюанс. Разве Габриэль до сегодняшнего дня сообщал ему, что на горизонте появился Стефано?
Василию не обязательно было знать, потому что, очевидно, Габриэль со всем прекрасно справлялся. Тем не менее, ему все равно хотелось быть в курсе, черт побери. Василий был своего рода помешан на контроле. Особенно, когда дело касалось дочери.
Именно поэтому, когда Габриэль прошлой ночью не прислал обычный еженедельный отчет, мужчина позвонил своему племяннику, ставя Александра в крайне щепетильную ситуацию, заставляя стучать на своего лучшего друга. После многочисленных «ты знаешь, кто я, черт побери», Алек сдался и сообщил, что их мальчик теперь вошел в полный контакт с Евой.
И подчеркнул, что еще более неприятно, что полный контакт теперь означал полный контакт.
Зубы Василия сжались от воспоминаний. Потому что, не смотря на то, что Ева уже взрослая девушка, она все еще его дочь, черт побери.
Это не являлось частью задания Габриэля.
Отступив глубже в дверной проем и следя за мужчиной, который из-за телефона оттягивал собственную неминуемую смерть, Василий прикидывал, повезет ли ему завтра к этому времени оказаться в Сиэтле. Ему необходимо быть там, чтобы защитить дочь так, как не смог защитить ее мать. Эта мысль заставила желать, чтобы идиот наконец поторопился.
Сердце Василия сжалось от возникшего перед глазами мысленного образа Кэтрин. Ева, как обычно, появлялась следом. Он бы все отдал, чтобы провести жизнь с ними, но это было невозможно. Главным образом потому, что отец тогда уже выбрал для него невесту здесь, в России, и в каждом телефонном разговоре нетерпеливо настаивал завязывать «развлекаться» в Штатах и вернуться домой для женитьбы. Брак Василия с дочерью политика создал бы альянс, который практически невозможно разрушить. Но он не хотел жениться в девятнадцать лет, если дело не касалось матери его ребенка. Поэтому он сказал отцу, что влюбился в Кэтрин, умолчав о появлении Евы, пока не узнает, с чем имеет дело. Эта новость была встречена осуждающим молчанием на другом конце телефона.
«Если ты не вернешься домой и не исполнишь свой долг перед нашей семьей, причиной твоего колебания займутся соответствующим образом».
Угроза отца поселила страх в душе. Зная этот непримиримый тон, Василий отправился в свой лофт и часами занимался любовью с Кэтрин, пока Ева тихо лежала в своей кроватке в углу. Как только его прекрасная насытившаяся блондинка заснула, он последний раз поцеловал ее и тихонько попрощался с дочкой. Взял не спавшую Еву, глядя в похожие на его глаза, и прижал к разрывающемуся сердцу, прося прощения за то, что бросал их.
Он принес Еву в кровать и положил в руки матери, подождав, пока Кэтрин прижала ребенка к груди, защищая ее даже во сне. Василий наблюдал за ними с невыносимой тоской, пока не разорвал связь, в последний раз прикрывая дверь маленькой квартиры.
Иван Тарасов никогда не узнал о существовании внучки. Василий часто задавался вопросом, изменился бы старик, если бы узнал о Еве? Позволил бы избежать запланированного брака?
Наверное, нет.
Трагедия заключалась в том, что принудительный брак так и не состоялся. Политик вместе с женой и тремя детьми погиб в авиакатастрофе, подстроенной, как всем было известно, оппозицией. Но доказать этого никто не мог. В их мире это было нормальным.
Но тогда, увидев, какой трагичный исход мог однажды ожидать Кэтрин и Еву, Василий продолжал держаться от них на расстоянии. Не потому что должен был, а потому что хотел спасти их от той же участи, что постигла его невесту. Как и мать Винсента, Стефано, родителей Габриэля и еще множество других случаев, которые не так близко его затрагивали. Василий отказывался допускать, чтобы его семья так же погибла.
Но Кэтрин все равно умерла.
И теперь под угрозой находилась Ева.
Надтреснутый смех Виктора Байкова эхом отразился от стен домов, завершая телефонный звонок. По спине Василия пробежала капля пота, когда парень, доставая ключи, двинулся дальше к машине. Она стояла возле пустого здания — они знали, что пустого, потому что люди Василия пятнадцать минут назад проследили за этим перед исчезновением.
Не оглядываясь, Василий вместе с Дмитрием выскользнул из двери и направился по улице в противоположную сторону. Резко повернув вправо, мужчины скрылись между двумя домами. Стоило им достичь конца длинного переулка, как раздался мощный взрыв, сотрясая грязный бетон под ногами и озаряя темноту. Соседнее заброшенное здание содрогнулось от ударной волны.
— Святое дерьмо, — усмехнулся Дмитрий. — Ребята переборщили с гексогеном?
Легкая улыбка приподняла уголки губ Василия, но веселье пропало, когда воздух разрезал вой сирен. Проклятье. Полиция, должно быть, где-то рядом. На долю секунды их с Дмитрием взгляды встретились, и мужчины бросились уносить задницы к «позаимствованной» потрепанной «Ладе». Василий скользнул за руль и завел двигатель, пока Дмитрий запрыгивал на пассажирское сиденье. Они рванули, не успев захлопнуть двери, придерживаясь разработанного маршрута побега.
И уехали, оставляя властям самим разбираться с очередным нераскрытым убийством, тогда как мысли Василия были лишь о том, что теперь дочери не угрожают его противники. По крайней мере, сейчас. Ее мать отомщена. А он может отправиться в Сиэтл, чтобы помочь Габриэлю справиться с ситуацией единственным, по мнению Василия, способом, который мог положить конец вражде между братьями.
Стефано Моретти должен умереть.
Ева открыла только что появившееся в почтовом ящике электронное письмо от Натали — единственного контакта в нью-йоркском списке, — и распечатала список людей, с которыми нужно связаться, чтобы обустроить свой кабинет на Манхэттене. Габриэль чуть раньше предоставил ей карт-бланш, предложив купить всю мебель и офисное оборудование, которое, по ее мнению, понадобится. «Все, что сделает твою работу максимально комфортной», — сказал он.
Максимально комфортно мне будет, когда я уберусь из этого проклятого офиса. Возможно, девушке стоило присмотреть что-то вроде разделительного экрана между их столами. Ева была донельзя непрофессиональной, разглядывая Габриэля весь этот странный день.
Что было смешно, учитывая, как она здесь оказалась. Как он признался, что лгал девушке. Ева была зла. Но каким-то образом гнев не искоренил симпатии к Габриэлю.
К несчастью.
Он поднял темную голову, отрываясь от экрана ноутбука, и встал. Ева бросила взгляд на часы возле окна — уже семь на носу — и бросила ручку, когда мужчина лениво сел на один из стульев напротив ее стола. Он откинулся назад в полностью расслабленной позе, заведя руки назад и сцепив пальцы за головой. Его длинные ноги чуть раздвинулись, белая рубашка натянулась на груди и торсе. Пиджак Габриэль скинул несколько часов назад.
К своему огорчению, было слышно, как девушка сглотнула.
Боже, он прекрасен.
— Итак, — протянул Габриэль, смотря на нее тяжелым взглядом. — Как тебе первый рабочий день?
Неуверенная, что сказать, Ева продолжала неловко молчать. До сих пор он придерживался ее указания вести себя строго профессионально, но это не было похоже на то, чтобы он спрашивал о работоспособности ее компьютера.
Габриэль поднял брови, и Ева не могла припомнить, когда еще видела такое вопиющие высокомерие на мужском лице. Он умрет, если улыбнется, или что? Казалось, он весь день только и делал, что хмурился. Словно был по каким-то причинам зол на нее. Хотя, именно она имела полное право злиться. Не он.
Девушка принялась бессмысленно перетасовывать бумаги, стремясь занять чем-то руки.
— Мне понравилось.
Прежде чем она смогла оценить его реакцию, телефон просигналил о входящем сообщении.
«Это Калеб, дорогая. Прочти».
Ева чуть не умерла на месте. Звеневший на работе телефон и так достаточно плохо, но на звонке стоял глубокий мужской голос друга!
Габриэль поймал ее взгляд, ожидая дальнейших действий. Ева даже не взвесила варианты. Будет непрофессионально смотреть в телефон прямо перед собственным боссом, даже если этот босс — Габриэль. Поэтому она вернула взгляд, надеясь, что все закончится. Ей не могло так повезти. Спустя мгновения это произошло снова.
«Это Калеб, дорогая. Прочти».
— Ждала сообщение?
— Нет. — Она не доставит высокомерному ублюдку удовольствие, первой прервав зрительный контакт.
«Это Калеб, дорогая. Прочти».
Губы Габриэля сжались в тонкую линию.
— Ты ответишь на эту проклятую штуку? Он не заткнется.
— Ладно, — счастливо ответила она, словно только следовала приказам. Нужно не забыть сменить сигнал, когда придет домой. Ева взглянула на экран.
«Информации мало. Забудь про СМ».
Она нахмурилась. Ева действительно забыла про Стефано Моретти и о других беспокоивших ее проблемах. Ни разу за весь день о них не думала. Девушка отправила быстрый ответ.
«ОК».
И положила телефон обратно на стол.
— Дружок в Нью-Йорке?
Ева подняла глаза, удивленная резкими нотками в голосе Габриэля. Его холодный взгляд вызвал покалывание в затылке.
— Калеб. Да.
— Что-то важное?
— Эм, он расследует...
Вы двое деловые партнеры, помнишь? Ты не делилась этой личной информацией с Натали. Почему делишься с Габриэлем?
— Неважно.
— Тогда скажи ему не беспокоить тебя неважными вопросами во время работы. Я плачу тебе не за то, чтобы ты сидела здесь и развлекала его.
Ева мысленно досчитала до десяти и постаралась не реагировать. Взгляд привлекло движение, и она заметила, как ладони Габриэля сильно сжались в кулаки. Он опустил их на бедра и похрустел суставами.
— Ладно. Я скажу ему.
— Хорошо.
— Хорошо, — повторила она, осознавая силу его ревности. Но потом, разве она не была такой же утром, когда мгновенно решила, что он разговаривал по телефону с другой женщиной? Ужасное чувство попыталось сожрать ее заживо.
— Почему бы нам не вернуться к разговору о том, как мне понравился первый рабочий день? — произнесла Ева, меняя тему.
Прежде чем он смог ответить, раздался тяжелый стук в дверь. Девушка встала и пересекла комнату, чтобы встретить посетителя.
Это был Алек, второй генеральный директор «ТарМор», с которым Ева познакомилась прошлым вечером. Тот, кого она считала своим будущим боссом. Господи. Когда их представляли, Алек знал, что она будет работать на Габриэля.
Ева почувствовала, как лицо краснеет от смущения. Алеку так же было прекрасно известно, что прошлой ночью она спала с собственным начальником. Возможно, мужчина даже слышал их, если стены отеля были достаточно тонкими!
О, Боже.
— Привет, Ева, — поприветствовал Алек, входя. — Как первый день?
Девушка бросила все силы на то, чтобы удержать улыбку, надеясь, что ее лицо не настолько красное, как ощущалось. Ева осознала: ложь Габриэля превратила ее в офисную шлюху. Теперь она стала девушкой, о которой говорят на корпоративах. Которая переспала с боссом ради работы. Она этого не делала. Но им плевать на такой маленький нюанс.
Алек смотрел на нее с невинным интересом, бледно-голубые глаза светились дружелюбием. Но все, что Ева видела перед своим мысленным взором, это как он лежал в кровати, закрыв уши подушкой, чтобы заглушить ее крики оргазма.
— Хорошо. Извините, — произнесла она, пытаясь дышать сквозь душащее чувство. Она повернулась к Габриэлю и ощутила, как улыбка спала с лица, словно кто-то ее выключил. Послав ему убийственный взгляд, Ева подошла к своему столу, схватила сумочку и исчезла в большой комнате для отдыха, отделанной в кремовых тонах.
Не колеблясь, униженная больше, чем когда-либо, и очень-очень злая, она открыла следующую дверь, соединявшую комнату отдыха с коридором.
Несясь по пустому коридору к лифту, Ева хотела лишь оказаться одна. Она не могла вернуться в кабинет, зная, какие мысли витают в голове Алека.
Или Габриэля.
Или ее.
Слезы обожгли веки, и девушке захотелось сбежать. Ева была девственницей гребаных двадцать четыре года, и ночь, в которую решила с ней расстаться, провела со своим новым боссом!
Глава 11
Спустя тридцать минут Ева ввалилась в свой дом, с силой прижав палец к ключу сигнализации. Грубо отерев слезы с лица, Ева проклинала мужчину, который поставил ее в подобное положение. Она не умела справляться с осуждением людей, черт побери! Не была настолько толстокожей, чтобы наплевать на мнении окружающих.
Ева всю жизнь стремилась к идеалу.
Боже, что бы сейчас подумала о ней ее мать?
Девушка подошла к маленькому столику у стены, кинула туда сумочку и набрала на беспроводном телефоне номер Ники. Ева пыталась позвонить подруге еще в машине, но мобильный так и остался на рабочем столе!
— Габриэль! — вскрикнула она, бросая трубку, когда звонок перешел на голосовую почту. — Это все из-за тебя!
Девушка замерла, силясь контролировать бурлившие эмоции. Она тронулась умом. Орала в пустоту. Обвиняла кого-то в собственной забывчивости или трусости, зависело от того, как посмотреть. Тряхнув головой, Ева протопала по лестнице переодеваться.
Я должна уволиться. Альтернативы нет. Она ослабила и сорвала с шеи шарфик. Всего лишь после одного дня. Следом прочь слетели украшения. Как унизительно. Девушка стащила с волос заколку. Но я не могу занимать место, ради которого, по мнению людей, трахалась. Следующими были туфли.
Ева также не могла работать, помня, как ее босс выглядит без одежды. Какие чувства он вызывал у нее. Какие ощущения рождал у тела. Звуки.
Ох, черт.
Ева упала на край кровати и уставилась на бледно-голубой коврик под ногами. Она была в бешенстве из-за Габриэля. В бешенстве! Из-за его лжи. Она превратилась в параноика с мыслью, что все люди ее осуждают. Злилась, что мужчина подарил ей такое удовольствие, которым она больше никогда не сможет насладиться, потому что не собирается вновь быть с ним.
Она бесилась, но снова хотела быть с ним.
Девушка вздохнула. Расстроился ли он, когда она не вернулась из комнаты отдыха? Поймет ли, когда Ева скажет, что уходит? Она прикусила губу. Завтра утром так и сделает. Заберет свой телефон и сообщит Габриэлю, что не сможет работать после всего.
По крайней мере, будет возможность увидеть его последний раз.
Взгляд задержался на совместной с мамой фотографии, стоявшей на комоде. Прикрыв глаза, Ева напомнила себе, какой вред мог нанести ей Габриэль, и сжала ладони, повесив голову. От страха неизвестности по телу пробежал холодок.
Ева поняла, что не хочет отказываться от него. После всего, она просто не хочет отпускать этого мужчину. Пока нет.
Что с ней не так? Как можно так думать?
Не это ли мама чувствовала по отношению к отцу?
Голова Евы дернулась в сторону двери на звук звона стекла. Сердце пустилось вскачь. Девушка встала, отпихнула туфли и на цыпочках вышла из комнаты. Проползла вдоль стены, теряясь в догадках. Может, ребенок просто закинул бейсбольный мяч. Или камень. Но в душу закрался страх, скручивая желудок от мысли про пугающих мафиози и не доставленное сообщение.
Она замерла, заметив на середине лестницы брюнета с ирокезом на голове.
Шевелись, Ева!
Она развернулась и бросилась бежать к ванной с единственной запирающейся дверью в доме, но незваный гость перепрыгнул через оставшиеся ступеньки и схватил ее за лодыжку.
Девушка тут же грохнулась на пол, больно ударившись щекой о твердую поверхность. Она бешено брыкалась, очевидно, задев пяткой челюсть мужчины. Но узкая юбка платья не позволяла действовать свободно, а потому вскоре Ева оказалась распростертой на скользком паркете.
— Угомонись к чертовой матери, киса, — проскрипел нападавший. — Или очень пожалеешь.
Когда Ева замерла, незнакомец разжал хватку, позволяя девушке отползти к стене, чтобы увеличить между ними дистанцию.
— Ч-что тебе н-нужно? — спросила Ева дрожащим голосом.
Мужчина потер челюсть, а потом перевел взгляд на Еву.
— Держись подальше от Габриэля.
Погодите. Что? Не «Дай мне свои украшения и деньги», а «Держись подальше от Габриэля»? Она смущенно моргнула.
— Я не понимаю, — прошептала она.
— Ты не должна понимать. Босс хочет, чтобы ты держалась подальше, значит, ты будешь. Гейб не тот, кем ты его считаешь.
Гейб? Босс?
— Габриэль твой босс? — глупо спросила девушка.
Мужчина усмехнулся с издевкой.
— Пусть отсосет. Это единственное предупреждение, которое ты получишь, котенок. Послушайся. — Мужчина окинул Еву голодным взглядом, заставившим ее шарахнуться назад. Но дальше ничего не последовало. Незнакомец лишь отвернулся и направился вниз по лестнице.
Брюнет открыл входную дверь и оглянулся через плечо.
— Не звони копам. Они тебе не помогут. — Запустив руку в передний карман брюк, вытащил на удивление большую пачку денег. Достав две бумажки, он бросил их на пол. — За окно, — сказал он перед уходом.
Болезненные слезы заполнили глаза, но Ева быстро сморгнула их, слишком боясь не увидеть возвращение бандита. Она заставила себя схватиться за перила лестницы и подняться. Нужно закрыть все еще распахнутую входную дверь. Стуча зубами, девушка осторожно двинулась вниз по лестнице, не чувствуя ног.
Что теперь делать? Мужчина сказал не звонить в полицию, но на что он способен, если она это сделает? Ответ был прост.
Он может вернуться.
Калеб! Можно позвонить Калебу. Он знает, что делать. Перед ее отъездом в Нью-Йорке друг сказал, что Ева всегда может позвонить по номеру, который он ей дал, — и тогда приедет один из его братьев из Сиэтла.
Но Ева вбила тот номер Калеба в телефон, не запоминая. Сейчас же у нее не было мобильника!
Достигнув нижней ступеньки, Ева поморщилась. Осколки стекла впились в голые ступни ног. Негнущимися пальцами девушка захлопнула дверь и закрыла на замок. Глаза округлились, когда она увидела пульт сигнализации. Мужчина так сильно его испортил, что его скорее всего придется заменить. Что брюнет подразумевал под словами: «Габриэль не тот, кем она его считает»?
Девушка отступила назад и подняла ногу, чтобы вытащить осколки, потом повторила манипуляции с другой ногой. Ева зашипела, когда острый осколок, вытащенный из пятки, порезал ладонь, и выругалась, бросая его на пол.
Ева подошла к телефону и только собралась снова набрать Нику, как услышала снаружи визг шин. По венам запульсировала тревога.
Вернулся?
Громкий стук в дверь заставил ее выронить трубку, из горла вырвался хриплый крик.
— Ева! Открой!
Габриэль.
Мысли заметались, она потянулась в сторону и выглянула в разбитое окно, увидев большое тело, которое Ева бы узнала где угодно. За секунду девушка распахнула дверь и бросилась в раскрытые объятия.
Ужас на лице Евы вместе со следом крови на щеке стали ударом для Габриэля. Быстро оценив ситуацию, мужчина заметил разбитую сигнализацию и окно, что объясняло усеянный стеклом пол. Губы скривились в диком рычании, когда он увидел среди беспорядка две новенькие банкноты.
— Что произошло? — потребовал он, втащив Еву в дом и закрывая за собой дверь.
— М-мужчина влом-мился... — Она прижалась лицом ему в шею.
Дикое чудовищное чувство попыталось вырваться из груди Габриэля, крича от ярости из-за того, что его не было рядом, чтобы защитить вверенную в его руки девушку.
— Все хорошо, милая. Я тебя заберу, — бормотал он ей в волосы. — Скажи, что он не ранил тебя. Пожалуйста. — Она покачала головой, и Габриэль с облегчением прикрыл глаза. Он держал ее, успокаивающе гладя по спине: кончики пальцев пробегали по каждому позвонку. Ненависть, чертова ненависть… Дрожь постепенно покидала ее тело. Как мужчина мог одновременно хотеть свернуть ее тонкую шею и утешить? Ева никогда не должна покидать офис, не сообщив ему!