Замеченные опечатки и рассогласования издания
с окончательным авторским текстом рукописи по вине издателя:
Стр 4. После слов «считал оправданным соотнесение Олега Вещего и Орвара-Одда » пропущен абзац, и вследствие этого текст претерпел ущерб:
Здесь необходимо сразу уточнить, что «Орвар» является прозвищем героя, а имя его Одд. В соответствии с нормами древнеисландского языка «Орвар» есть несклоняемая часть составного «Орвар-Одд», склонению подлежит только имя. В дальнейшем авторы после консультаций с одним из отечественных переводчиков саги Н. Топчий принимают в тексте данный единообразный подход к написанию. Например, Е.А. Рыдзевская, рассматривая вопросы «об устных преданиях в составе древнейшей русской летописи», писала так: «Летописное предание о смерти вещего Олега в Повести временных лет под 912 г. и близкий к нему рассказ исландской саги обОрвар-Одде – одна из скандинавско-русских параллелей, более всего обращавших на себя внимание ученых с тех пор, как был вообще привлечен к исследованию литературный материал, имеющий отношение к варяжскому вопросу» (Рыдзевская, 1978, с. 185—193). В разделе IV указанного издания несколько раз повторяется «Орвар-Одд» в разных склонениях, во всех случаях классик оставляет форму прозвища «Орвар» неизменной.
Т.е. вопреки мнению корректора, который взялся поправлять авторов и сделал как неправильно вследствие низкой квалификации, а потом вдруг перестал это делать и вовсе, по всему тексту книги, включая примечания, оглавление и названия глав, прозвище «Орвар» по мнению авторов и их консультанта не может иметь «русского» окончания и это слово следует читать именно так и только так!
Стр 12. Вместо слов «из ближайших к нам Игорь Ярославич» — «Так, например, Игорь Ярославич»,
Стр 28. После слов «используется параллельно с первым как равнозначный» пропущен абзац:
Кстати, это одно из свидетельств против гипотезы Е.А. Мельниковой и её предшественников, что якобы «этимология имени первого русского князя никогда не вызывала сомнений: др.-рус. Ольгъ / Олегъ восходит к древнескандинавскому антропониму Helgi» (Мельникова, 2005).
Стр 77. Вместо слов «преемником Левадия» следует читать «преемником Леведия», о котором говорится предложением выше.
Стр 100. Вместо слов «город во Фрагии» следует читать «город во Фракии».
Стр 118. После слов «вот только почему в летописях об этом городе ни слова, хотя время его расцвета приходится на X век? Обнаружен также и культурный слов IX века» пропущен абзац, а «слов » следует читать как «слой »:
20 октября 2017 года в Москве, на конференции в Государственном историческом музее был представлен устный доклад В.В. Мурашевой и А.В. Панина о недавно полученной АMS-датировке образцов из нижних слоев одного из раскопов на участке гнездовского раннесредневекового поселения. И анализ показал конец VIII — начало IX вв!
Стр 119. После слов «Погребения, принадлежащие обеим традициям, обнаружены во всех курганных группах Гнёздовского могильника» (Пушкина, Мурашёва, Ениосова, 2012, с. 242—273)» издателем опущен кусок текста:
Между прочим, почему-то именно на смоленской земле была обнаружена берестяная грамота, единственная из известных на март 2017 года, что написана скандинавскими рунами: «Висгейр купил землю здесь…». Один из авторов видел её в постоянной экспозиции того же Государственного исторического музея, посвящённой формированию Древнерусского государства. Конечно век не Олегов, но за этой находкой могут последовать и другие.
Интересные вести пришли в январе 2017 года из Беларуси, но сколько времени минует ещё, прежде, чем результаты новейших исследований воплотятся в строгие научные публикации! Заведующая Центром археологии и древней истории Института истории НАН Беларуси, доктор исторических наук, профессор Ольга Левко сообщила о раскопках, которые ведутся белорусскими археологами с 2016 года на комплексе «Кордон» в несколько гектаров под Витебском на Западной Двине. Это может пролить свет на ещё один путь, по которому Одд/Олег и его люди, проникали на Русскую равнину.
«— В 2016 году мы начали полномасштабное исследование комплекса. Мы заложили раскопки на двух поселениях и на городище. Там мы нашли интересную печь 9 в., когда к местному населению присоединились уже варяги. Разумеется, это не происходило мирным путем, о чем свидетельствует слой от пожара того времени. Второй слой пожарища мы зафиксировали уже в момент окончания существования этого поселения на рубеже 10-11 вв. Здесь мы подозреваем полочан, потому что Кордон как раз находится на порубежье полоцкого и витебского Подвинья. <…> Кроме значительного количества разнообразных весовых гирек мы нашли остатки ремесленных мастерских. Очень важно для всех ученых то, что были обнаружены в чистом виде культурные слои 9 и10 вв., которые обычно слабо распознаются археологически. Самое же важное, что эти слои, как и находки, четко датируются монетами. Они датируются, начиная с 8 в. дирхемами династии Омейядов (прим.: время существования Омейядского халифата — 661—750 гг.) и до середины 10 в. <…> Материал показывает, что формирование "пути из варяг в греки" и его связующего звена между Ловатью и Днепром проходило как раз в витебском Подвинье. Это косвенно подтверждает тот факт, что между Оршей и Витебском ранее было найдено шесть кладов начала 9 в. — середины 10 в. До сих пор все думали, что скандинавы обходили белорусские земли стороной и плавали через Смоленскую область. Теперь мы можем абсолютно уверенно говорить, что как раз у нас всё зарождалось. Хотя на картах до сих пор пунктиром обозначают маршрут через Гнёздово. Мы на это время определили полностью весь маршрут, все реки и волоки. Ранее признавали, что клады на территории Беларуси более древние, чем в Гнёздово, но дальше дело не шло. Сейчас благодаря нашему археологическому открытию мы связали воедино Поднепровье и Подвинье. Образовалась полноценная картина формирования связующего участка пути между Ловатью и Днепром, который проходил по нашей территории. Этот участок на полтора века более древний, чем тот, что нам известен благодаря Гнёздово. <…> — На данный момент можно уверенно говорить, что поселение археологического памятника “Кордон” было полиэтническим. Здесь жили и славяне, и скандинавы, и балты. Их объединяли общие экономические интересы…»[1] (Пер. с белорус. А. Демьянчука под ред. Н. Топчий).
Стр 150. После абзаца, завершающегося ссылкой (Фроянов, 2003), опущен фрагмент:
Раз уж мы так или иначе упомянули Аскольда, то нельзя пройти мимо и фрического мифа, вброшенного буквально недавно в информационное пространство в пику язычнику Олегу. В еженедельнике «Аргументы и Факты» № 41 от 11 октября 2017 года, ничуть не стесняясь, написали фактически, что это, оказывается, войско самого Олега Вещего убоялось покровов Богородицы и сняло осаду с Константинополя. Вот так вот! Даже выгодного договора Олег не успел заключить и щит повесить на вратах!
«Более чем тысячу лет назад, в конце IX века, на процветающую столицу Византийской империи, Константинополь, обрушилось могучее языческое войско. Захватчики уже стояли под стенами города, готовясь ворваться. До смерти перепуганные жители собрались в храмах, моля святых о защите. Среди них был блаженный Андрей. По преданию, именно он вместе со своим учеником Епифанием увидел прекрасное, но в тот момент ужаснувшее их явление: в церковь вошла сама Богородица, окружённая сонмом ангелов и святых. Преклонив колени, она долго и слёзно молилась. Потом сняла с себя большое головное покрывало (омофор) и простёрла его над собравшимися в церкви людьми в знак защиты и покровительства. И свершилось чудо: враг снял осаду и покинул город. А ведь теми язычниками были наши предки – храбрые воины князя Олега Вещего …» — сообщил в интервью «АиФ», не краснея, настоятель храма в честь священномученика Андроника иерей Георгий Воробьёв.
Открываем свидетельство очевидца с места событий, святейшего Фотия, архиепископа Константинополя. Это «Вторая гомилия на нашествие росов», что была произнесена Фотием в воскресенье 4 августа 860 года, через шесть с половиной недель после нападения росов на столицу Византии во вторник 18 июня:
«Как только, оставшись безо всякой помощи и лишившись поддержки человеческой, мы воспряли душами, возложив упования на Мать Слова и Бога нашего, подвигая Ее уговорить Сына, Ее — умилостивить прегрешения, Ее право откровенной речи призывая во спасение, Ее покров обрести стеною неприступною, Ее умоляя сокрушить дерзость варваров, Ее — развеять их надменность, Ее — дать защиту отчаявшемуся народу, заступиться за собственное стадо; и пронося Ее облачение, дабы отбросить осаждающих и охранить осажденных, я и весь город со мною усердно предавались мольбам о помощи и творили молебен, на что по несказанному человеколюбию склонилось Божество, вняв откровенному Материнскому обращению, и отвратился гнев, и помиловал Господь достояние Свое. Истинно облачение Матери Божьей это пресвятое одеяние! Оно окружило стены — и по неизреченному слову враги показали спины; город облачился в него — и как по команде распался вражеский лагерь; обрядился им — и противники лишились тех надежд, в которых витали. Ибо как только облачение Девы обошло стены, варвары, отказавшись от осады, снялись с лагеря, и мы были искуплены от предстоящего плена и удостоились нежданного спасения...»[2]
Согласно древнерусским летописцам Олег ходил на Цареград в 907 году, то есть 47 лет спустя после мнимого благополучного спасения города от «храбрых воинов Олега Вещего». Но и даже если принять нашу гипотезу, соотнеся поход Олега с событиями 896 года (под стенами византийской столицы), то есть конца IX века, едва ли и это помогло бы связать Покров с Олегом Вещим и избавить ромеев от его храбрых воинов и существенной контрибуции в пользу Руси.
И таких примеров откровенного фричества на ровном месте множество! И целой книги не хватит, чтобы их разобрать.