Иоанн уже касался в 1 Иоан. 4,2 проблемы еретиков, отрицающих реальность воплощения. Обольстители отрицали реальность воплощения и, следовательно, возможность того, что Бог может полностью войти в жизнь человека.
Если Бог может войти в жизнь лишь как бестелесный призрак, то тело навсегда останется презренным; тогда не может иметь место подлинное единение Божественного и человеческого и не может быть подлинного спасения. Чтобы сделать нас такими, как Он Сам, Иисус должен был стать таким, как мы.
В ст. 8.9 мы видим за словами Иоанна, на что претендовали лжеучители. Они претендовали на то, будто развивали христианство, открывая более подлинный его смысл. Иоанн утверждает, что они уничтожают христианство и разрушают созданный фундамент, на котором все должно быть построено. Очень интересен и примечателен ст. 9. В русской Библии первая фраза переведена так: всякий преступающий (учение Христово). В греческом это глагол проагон и значит идти дальше, а также идти слишком далеко.
Лжеучители утверждали, что они прогрессивные, передовые мыслители, люди открытого и дерзкого ума. Иоанн утверждает, что как бы далеко ни пошел человек в своих рассуждениях, он должен пребывать в учении Иисуса Христа, или же он потеряет связь с Богом. И в этом, следовательно, великая истина. Иоанн не осуждает передовое, прогрессивное мышление вообще; он лишь утверждает, что пробным камнем всякого мышления должен быть Иисус Христос, и все, что не согласуется с Ним, не может быть истиной. Иоанн сказал бы: "Думайте, мыслите, но берите за критерий Иисуса Христа и Его образ в Новом Завете".
Никаких компромиссов (2 Иоан. 10-13)
Здесь ясно видно, какую опасность Иоанн видел в этих лжеучителях. Их нельзя пускать в дом, им нельзя оказывать гостеприимства, и это был наилучший способ пресечь их деятельность. Более того, говорит Иоанн, их не следует даже приветствовать на улице, ибо это можно было расценить как знак сочувствия. Миру нужно ясно показать, что Церковь не проявляет терпимости к тем, кто своим учением разрушает веру.
На первый взгляд может показаться, что этот отрывок противоречит идее христианской любви. Вне всякого сомнения есть подобные примеры в истории. Еретик Маркион, встретив Поликарпа, епископа Смирнского, спросил: "Ты узнаешь меня?" "Я узнаю первенца сатаны", - ответил Поликарп. А Иоанн сам бежал из общественных бань, когда туда вошел еретик Керинф: "Бежим скорее, пока на нас не упал весь дом, - сказал он, - потому что здесь находится Керинф, враг истины". Нельзя забывать тогдашней ситуации. Это было время, когда христианская вера находилась на волосок от того, чтобы быть разрушенной псевдофилософскими спекуляциями еретиков. Само существование этих еретиков представляло опасность; Церковь даже не могла подумать о компромиссе с разрушителями веры.
Была необходимость таких действий в той ситуации, в которой находились Иоанн и его прихожане, однако это не значит, что мы сами должны так обращаться с заблудшими мыслителями.
Проблема заключается в том, чтобы найти с теми, у кого иные убеждения, общие точки по самым фундаментальным аспектам жизни, не нарушая, в то же время, милосердия, и не поступая против истины". Вот здесь то и должна проявиться любовь.
Мы не можем пойти на компромисс с заблудшими учителями, но мы всегда обязаны попытаться поставить их на путь истинный.
И здесь Иоанн ставит точку. Он не хочет больше писать, потому что надеется прийти и увидеть друзей и поговорить с ними устами к устам. В Ветхом Завете Бог тоже говорит Моисею: "Устами к устам говорю Я с тобой" (Числ. 12,8). Иоанн был мудрым человеком и знал, что письма часто могут лишь ухудшить положение, а пятиминутный сердечный разговор может сделать много больше, чем целая кипа писем. Во многих церквах, а часто и в личных отношениях, письма и послания лишь преуспели в том, чтобы еще больше ухудшить положение, ибо и тщательнейшим образом написанное письмо или послание, могут быть истолкованы превратно, тогда как короткий общий разговор может все привести в нужную колею.
Послание заканчивается приветствиями от церкви Иоанна друзьям, которым он пишет, приветствиями, как бы от чад одной сестры чадам другой сестры, ибо все христиане - члены одной семьи в вере.
Третье Послание.
Несколько сложнее с третьим посланием – старец пишет возлюбленному Гаию. Здесь совсем трудно толковать этого Гаия как некий образ, потому что речь идет о том, что апостол, в Послании к Гаию, свидетельствует о том, что Диотреф, по видимому, представитель Церкви, в которой был Гаий, поступает не по христиански, и сам не принимает странствующих проповедников, и другим не разрешает этого делать.
Иоанн пишет другу по имени Гай. В эпоху Нового Завета имя Гай было самым распространенным. В самом Новом Завете это имя носят три человека: Гай Македонянин, бывший вместе с Аристархом при Павле во время мятежа в Ефесе (Деян. 19,29); Гай Дервянин, делегированный от своей церкви сопровождать деньги, собранные для бедных в Иерусалиме (Деян. 20,4); и Гай в Коринфе, приютивший Павла с таким радушием, что его можно было назвать странноприимцем всей церкви (Рим. 16,23), один из тех крайне немногих, которых Павел крестил лично (1 Кор. 1,14) и который, согласно преданию, стал первым епископом в Фессалониках. Гай было самое распространенное имя, и нет никакой нужды ассоциировать этого Гая с кем-либо из тех трех. Согласно преданию Иоанн лично сделал его епископом города Пергам. Здесь он представлен человеком с открытым домом и открытого сердца.
В первых двух стихах послания Иоанн дважды употребляет обращение возлюбленный, в греческом агапетос. В этих посланиях Иоанн употребляет это слово агапетос не менее десяти раз. Это очень примечательный факт, ведь это послание с предостережениями и укорами, и, тем не менее, в них прежде всего делается ударение на любви. Иоанн не раздражается даже тогда, когда ему приходится упрекать. Все послание пронизано любовью.
В ст. 2 мы видим всестороннюю заботу хорошего и преданного пастыря. Иоанн интересуется и физическим и духовным здоровьем Гая. Иоанн, как Иисус, никогда не забывал, что у человека есть не только душа, но и тело, и что оно тоже имеет большое значение.
В ст. 4 Иоанн говорит о величайшей радости учителя: слышать и видеть, что дети его ходят в истине. Истина - это не просто то, что человек должен усвоить умом. Истина - это знание, питающее ум человека, и милосердие, облекающее всю его жизнь. Истина - это то, что заставляет человека мыслить и поступать, как повелел Бог.
Группа странствующих миссионеров находится на пути в церковь, членом которой является Гай, и Иоанн убеждает Гая принять их, оказать им всяческую помощь и поддержку и отправить в дальнейший путь чисто по-христиански.
«Я писал Церкви, но любящий первенствовать у них Диотреф не принимает нас…», еще некий Димитрий с недостойным поведением. Смысл укора понятен из 7-8 стиха, и еще более понятен через привлечение параллелей Павлова послания. Диотреф не принимает тех, которые ради имени Божия пошли, не взяв ничего от язычников, и мы должны принимать таковых, чтобы сделаться споспешниками истины. Вспомним, как апостол Павел ублажал Филимона, называя его сотрудником и соработником на ниве Евангелия. А Филимон был благотворителем Колосской Церкви. В послании к Римлянам апостол Павел прямо говорил, что через участие в телесном можно сделаться соучастником в духовном. Филимон, помогая Колосской Церкви, становится соучастником Евангельской проповеди апостола Павла, а проповедники, которых не допускает Диотреф, проповедники имени Христова. Диотреф не желает признавать власть и авторитет Иоанна и принимать странствующих миссионеров. Диатреф это один из обольстителей, он носитель духа антихристова. Его борьба с влиянием Иоанна означает попытку ереси пустить корни в Церкви.
Димитрий же, по всей вероятности, руководитель странствующих проповедников, и, вероятно, именно он и принес это послание Иоанна Гаю. Иоанн лично дает характеристику ему и его способностям, и, возможно, были и определенные обстоятельства, обусловливавшие негативное отношение к нему Диотрефа.
Кто принимает их, как проповедников Христовых, тот становится соучастником проповеди, кто отвергает их, отвергает Самого Христа. Можно вывести из этого, что Иоанн Богослов предостерегает в лице Гаия всех предстоятелей Церковных, всех христиан, от неправильного понимания смысла служения проповедников, евангелистов, апостолов.
Эти послания коротки, 13-15 стихов.. По видимому, именно такой объем стихов укладывался на один небольшой папирус. Далее он пишет, что «много имел писать, но не хочу писать чернилами и тростью, а надеюсь увидев тебя, поговорить устами к устам».
Послание апостола Иуды.
Сведения об авторе.
Писатель этого Послания называет себя Иудой, рабом Иисуса Христа, братом Иакова, но трудно решить, кто бы этот Иаков. Западные толкователи считают, что это Иуда Фаддей, или Левий (Мф. 10, 3), один из 12 апостолов и называющийся Иудой Иаковлевым (Лк. 6, 16; Деян. 1, 13). Но как апостол Иуда был скорее сыном Иакова, а не братом, так и писатель послания в заглавии скорее обозначил свое апостольское достоинство, а не родство с Иаковым. Но обо этом автор вообще ничего не упоминает. И даже как бы исключает себя из числа апостолов. Поэтому, речь идет об Иуде брате Гоподнем, сыне Иосифа обручника от первой его жены и брат Иакова – автора первого Соборного Посания. По преданию, он был преемником своего брата Иакова в епископстве церкви иерусаимской и дожил до времени Домициана.
Послание Иуды включено в Мураториев Канон, который восходит к 170 г.. Ориген (183-253 гг.) знал это послание и использовал его, но хорошо знал, что многие оспаривали его принадлежность к Священному Писанию. Тертуллиан, Климент, Фмфилохий, Евсевий, все признавали его каноничным.
Иероним из Далмации, создатель Вульгаты, латинского перевода Библии, тоже высказывает сомнения насчет Послание Иуды, и именно у него мы находим одну из причин этих сомнений. В связи с Посланием Иуды интересно отметить, как в нем цитируются, в качестве авторитетных источников, книги, не входящие в Ветхий Завет. В Послании Иуды использованы, как Священное Писание, некоторые книги, написанные в эпоху между Ветхим и Новым Заветами, которые, в общем, никогда не признавались Писанием. Вот два примера. Ссылка в ст. 9 на Михаила, спорящего с дьяволом о теле Моисея, взято из апокрифической книги "Успение Моисея". В ст. 14.15 Иуда подкрепляет свой довод цитатой из пророчества, что обычно делают и другие новозаветные авторы, но Иуда цитирует из Книги Еноха. Но такие ссылки не унижают Священного писания, и не возвышают книг ложных.
Время написания.
Содержание послания не дает нам указаний о времени написания. В послании не упоминается о разрушении Иерусалима. Упоминание об апостольстве Иакова указывает на недавнюю смерть праведника. Скорее всего послание написано между 63-6 годами.
Повод к написанию.
Усиление ересей и лжеучений, против которых боролись ап. Иаков, Петр, Иоанн.
Апостол пишет против зарождающегося гностицизма.
Цель послания предостеречь читателей от этих заблуждений, написать увещание в вере.
Иуда намеревался написать труд об общей для всех нас христиан вере, но ему пришлось отложить это намерение поскольку в христианских общинах появились люди, чье поведение и мысли были угрозой для Церкви (ст. 3). Перед лицом сложившегося положения нужно было не столько думать о распространении веры, сколько призывать христиан к ее защите. Вкравшиеся в Церковь люди прилагали все усилия к тому, чтобы обратить Божью благодать в оправдание открытой безнравственности и отвергали единого истинного Бога и Господа Иисуса Христа (ст. 4). Люди эти были распутниками в жизни и еретиками в вере.
Экзегеза.
Отклонение от святости веры - вот тот предмет, который занимает Иуду. Он не говорит о внешнем отделении.
Послание Иуды начинается с провозглашения верности Бога и особенности Его заботы о святых, в соответствии с молитвой Иисуса в послании Иоанна 17. Они были призванными освященными Богом, Отцом, и сохраненными Иисусом Христом. Какое счастливое свидетельство, превозносящее милость Божию! "Святой Отец" - сказал наш Господь - "Храни их", и они были освящены Богом-Отцом и сохранены во Иисусе Христе. Апостол говорит об этом, имея в виду оставление многими святой веры, он адресует это тем, кто был сохранен. Он намеревался написать им о спасении, общем для всех христиан, но он нашел необходимым призвать их твердо подвизаться за веру, однажды преданную святым. Ибо всегда бывает так, что вера искажается отрицанием прав Христа как Господа и Учителя; и таким образом, проявив своеволие, они оскорбляют благодать, делая его источником распада. таковы эти два элемента зла, введенные этими орудиями сатаны - отвержение власти Христа (но не Его имени) и оскорбление благодати с целью удовлетворения их собственных вожделений. В обоих случаях это была воля человека, которую они освободили от всего, что связывало ее. Выражение "Господь Бог" выявляет эту особенность Бога. "Господь", как правило, здесь употребляется не слово "Господь", но деспот, что значит "хозяин". Указывая на зло, вкравшееся незаметно, послание стремится показать им, что осуждение Божие исполняется над теми, кто не живет согласно тому положению, в которое Бог первоначально поместил их. Зло заключалось не только в том, что некие люди проникли к ним - хотя и это по себе было злом, потому что Святому Духу создавались помехи среди Христиан - но, несомненно, в том, что совершенное свидетельство пред Богом, сосуд, содержащий это свидетельство, (как всегда было в случае с иудеями), развратился бы до такой степени, что навлекло бы на него осуждение Божие. И таким образом, это свидетельство стало бы порочным.
Защита веры (Иуд. 3)
Вот он, повод, по которому написано послание. Иуда собирался написать трактат о христианской вере, но до него дошли слухи, что появились порочные и заблудшие люди, распространяющие пагубное учение. В нем росло убеждение, что следует отложить трактат и написать это послание. Иуда в полной мере сознавал свой долг быть стражем паствы Божией. Возникла угроза чистоте веры и он бросился защищать и их и веру. Для этого пришлось отложить работу, над которой он трудился, но часто лучше написать трактат на тему дня, нежели научный труд для будущего. Вполне может быть, что Иуде так уж больше никогда не представился случай написать задуманный трактат, но совершенно очевидно, что, написав это срочное небольшое послание, Иуда принес Церкви много больше пользы, чем если бы оставил после себя большой труд о вере.