Однажды Сергею Владимировичу — учителю по труду — пришла в голову такая замечательная мысль: «А что, если уроки труда проводить на свежем воздухе. Например, на моем дачном участке». И Сергей Владимирович написал собственную учебную программу:
«С первого класса, — писал Сергей Владимирович, — детей надо приучать строить дома. Дом состоит из погреба, фундамента, стен, крыши и трубы. Если дети все это научатся строить еще в первом классе, то к пятому у всех учителей нашей школы будут дачи».
Программу Сергея Владимировича обсуждали на педсовете.
— Я считаю, — сказала учительница по физике, — что надо думать не только о домах, но и о сантехнике. Мне кажется, что уже в первом классе дети должны уметь заменить трубу. Если со мной согласятся и внесут это дополнение в программу Сергея Владимировича, то завтрашний урок труда можно провести у меня дома.
— Чинить телевизоры! — выкрикнула с места учительница по химии. — У меня первая программа плохо показывает!
— Клеить обои!
— Квасить капусту!
— Шить пальто!
— Ремонтировать машины!
Педсовет длился шесть часов. В конце концов, новую программу Сергея Владимировича, с сорока пятью дополнениями, приняли.
Для выполнения новой программы пришлось увеличить количество уроков труда — до тридцати девяти в неделю. Школа стала работать без выходных.
ПАМЯТНИК КОШКЕ
Однажды Зинаиде Алексеевне прямо перед самым входом в школу перебежала дорогу чёрная кошка. Зинаида Алексеевна повернула направо: она решила пройти в школу потайным ходом — через буфет. Но кошка разгадала этот план и кинулась влево, тем самым отрезав дорогу к буфету. И Зинаида Алексеевна потеряла последнюю возможность попасть на урок земными путями. А она была учительница.
Оставалось — по воздуху — через окно восемнадцатого этажа.
Летать Зинаида Алексеевна не умела.
Для очистки совести она постояла немного, помахала руками, пробуя взлететь, но не взлетела. Тогда Зинаида Алексеевна плюнула — тьфу! — и пошла домой.
«Четвёртая учительница, — улыбнулась кошка. — Мне ученики этой школы памятник должны поставить. Да разве от них дождёшься?»
ДРЕССИРОВАННАЯ СОБАКА
Один папа для того, чтобы его сын занимался на скрипке, купил дрессированную собаку. Когда сын занимался, собака не кусалась, а когда не занимался — кусалась.
Папа закрывал собаку с сыном в ванной, а сам садился смотреть телевизор.
Через неделю собака не выдержала, передрессировалась и закричала: «А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!! Если ты не перестанешь скрипеть, я тебя укушу!» «А как же папа?» — спросил мальчик. «Папа, папа, — проворчала собака, — и его укушу».
ЭКЗАМЕН НА ХОРОШУЮ СОБАКУ
Однажды Оля решила сэкономить кучу денег. Ей хотелось собаку, а родители говорили, что хорошая собака дорого стоит. Тогда Оля пошла на улицу, к высоким железным раздвижным воротам Хладокомбината № 38, около которых всегда лежало много собак, и стала выбирать. Хорошие собаки это, во-первых, добрые, а, во-вторых, умные. Добрую сразу видно — она виляет хвостом, и её можно гладить хоть до вечера. А вот умная она или нет, определить сложней. Для этого нужен специальный экзамен по математике.
Из двухсот сорока восьми собак на Олин вопрос: «Сколько будет два плюс два?» — только пятнадцать пролаяли правильно.
Экзамен длился четыре часа. Оля очень устала. Зато потом, возвращаясь домой, она чувствовала себя не просто хозяйкой пятнадцати умных и добрых собак, послушно бегущих рядом, но ещё и очень богатым человеком. Потому что хорошая собака, как говорят родители, стоит дорого.
Непривычно
«Что ты, Сережа, сегодня не в духе?» –
Спросили, кусая Сережу, две мухи.
«Его разморило от сильной жары». –
Сказали, кусая его, комары.
«Давай, улыбайся и высуши слезы». –
Сказали, кусая, пиявки и осы.
«Ведь нам непривычно, всегда был веселый», –
Сказали, кусая, собаки и пчелы.
«А, может быть, он заболел, вот и грустный?»
«Отстаньте от мальчика, главное, вкусный!»
Волки
Купила мама ёлку,
И папа купил ёлку,
И дедушка в подарок
Привёз нам тоже ёлку.
И тётя Люба — ёлку,
И тётя Женя тоже.
Ну вся квартира в ёлках —
На лес густой похожа.
Сидим, едим под ёлками,
Приятно пахнут ёлки.
Вдруг вой какой-то жуткий.
Похоже, это волки.
Вот ползёт
Вот ползёт домой из школы
По–пластунски Саша Зверев.
Головой на перемене
Он ударился о дверь.
Дверь куда–то улетела,
И её найти не могут,
И теперь он ранен в ногу.
Не волнуйтесь — пустяково.
Вот ползёт из дома в школу
По–пластунски Щепкин Вова.
Он спустился по перилам
Головой в мусоропровод.
Улетел мусоропровод,
Ну, а рана не опасна.
Партизан ползёт с двустволкой
В направлении неясном.
С забинтованной ногой.
Знаменитость
Наши соседи — четвёртая рота —
маршируют уже с утра.
Соседи сверху. С пяти утра.
Маршируют, кричат «ура!»
Нам повезло, вот у наших знакомых,
у тех у которых такса, —
над ними, в своих двухэтажных хоромах,
живёт знаменитая плакса.
У наших знакомых на потолке
сплошные разводы и пятна.
У наших знакомых.
А у нас — тьфу, тьфу, тьфу —
чистенько и опрятно.
Колыбельная
Можно спать на математике,
На ботанике и русском.
На уроке физкультуры
С непривычки, правда, узко,
Твёрдо и высоковато —
Давит всё-таки турник —
Я подкладываю вату
И почти уже привык.
Птицы спят на ветках, куры,
Мухи спят на потолке...
На уроке физкультуры
Спит Андрей на турнике.
Народная песня
Что ты плачешь–то над двойками?
Что ты плачешь над тетрадками?
Отнеси всё на помойку и
Растопчи тетрадки пятками.
Пусть они в пыли валяются,
и по ним гуляют голуби.
Пусть другие занимаются.
Пусть ломают себе головы.
Сейчас узнаешь
Меня ведёт на поводке
собака бультерьер.
Она ведёт меня к реке.
А я вот, например,
пошёл бы в лес, а не к реке.
Но поводок — не руль.
А интересно, почему
её назвали «буль»?
Ты один
Вот представь, что ты один
путешествуешь по свету.
Нету рядом папы с мамой,
населённых пунктов нету.
Это я веду к тому,
что вот развяжется шнурок...
Давно бы надо самому
шнурки завязывать, сынок.
Тяжёлый рок
Сначала сбежал бегемот
Из нашего с Колей двора.
Потом четвёртая рота
С громким криком «ура!»
За ротой сбежал шпион
С криком «Хочу домой!»
За шпионом товарный вагон
Сам поехал собой.
Болонка бабушку Валю
Утащила за поводок.
Что, ребята, не ждали?
Это — тяжелый рок!
Чем можно зарядить кота
Кот запрыгнул на скамейку.
Он устал и хочет спать.
И его, как батарейку,
надо снова заряжать.
(Рыбой, не током, конечно. А то будете его током,
а потом скажете, что это я посоветовал.)
Нету рыбы, можно мясом.
Подойдёт и колбаса.
Правда, колбасы хватает
всего на полтора часа.
В первый класс
К рубашке белой прижимает
Букет малиновый, к груди.
Идёшь ты в школу?
Ну, иди.
Давай, давай, не упади.
Недавно ползал ты по полу
И делал сальто на диване,
Скакал на стуле...
В школу!!! В школу!!!
За парту!!!
Смирно!!!
К Марь Иванне!!!
Она у входа.
Та, что в каске,
В солдатских туфлях по колено.
Что машет в воздухе указкой,
Похожей больше на полено.
Эстафета
Лена бежала последней
Эстафету четыре по двести.
Немного осталось до финиша,
А она вдруг решила поесть.
Ей мама с собой положила
Кастрюлю борща и омлет.
Борщ Лена взяла на дистанцию,
На счастье, как амулет...
И вдруг поняла по дороге,
Что счастье совсем не в победе,
А в этом вот самом вот мамином,
К сердцу прижатом обеде.
Непослушный ребёнок
Дракон объяснял пятнадцатый раз
(никогда не кричал на ребёнка):
если видишь, написано «газ»,
«бензин» — то это колонка
для заправки автомашин.
А ты выдыхаешь пламя!
На этих колонках вообще не дыши!
Понял? Махни головами.
Сын дракона заёрзал на стуле —
не ёрзай, сломаешь стул! —
и кивнул двумя головами.
Но одной головой не кивнул.
Муравей. Объявление
Муравей увидел ручку,
Прицепился как репейник.
Удивил – всего три точки,
а умеет говорить:
«Подари мне эту штучку!
Ну одну на муравейник!
Мы напишем на листочке –
“По муравейникам не ходить!”»
И все-таки
И все-таки моя кошка
Мне кого-то напоминает.
Особенно когда лает
И клювом стучит в окошко.
Цветочки
Шарик, сидя на цепочке,
разговаривал с собой:
«На цепи сидеть – цветочки.
Эти, как их?
Зверобой!»
* * *
Дорога в школу. На дороге
Лежит дракон четырёхглавый.
По леву руку — топь-болото,
Стена отвесная — по праву.
И от болота плохо пахнет,
И со стены летят каменья.
Вот обязательно, как в школу,
Так небольшое приключенье.
* * *
Играет папа в переходе.
Над ним проходит магистраль.
Нам с мамой очень надоело
Таскать туда ему рояль.
* * *
Болеть мы любим. Только Света
Болеть не любит и Гаврилов.
Они сидят на задней парте,
И если б парта говорила,
Она б сказала: «Посмотрите!
Они — Ромео и Джульетта!»
К доске ушёл Гаврилов Витя.
«Я буду ждать!» — сказала Света.
* * *
Двоечники носятся
Целый вечер с горки.
А я сижу над книгами,
Мне нужны пятёрки.
Ноги затекают,
И спина простужена.
Скорее бы на пенсию,
Отдохнуть заслуженно.