- Не могу поверить, что ты это сказал, - пробормотала она, отводя взгляд и изо всех сил стараясь скрыть от меня лицо.
- Что, слишком рано? – спросил я, посмеиваясь.
Ничего не сказав, она лишь покачала головой и оглядела комнату. Ее взгляд наткнулся на фортепиано, и она, сделав несколько шагов к нему, с легкостью провела пальцами по клавишам. Ее молчание нервировало меня, и мне захотелось, чтобы я умел читать чужие мысли, но прежде чем успел спросить ее, о чем она, на хер, сейчас думала, она выпалила последний вопрос, который я ожидала услышать в тот момент.
- Эдвард, кто такая Молли?
Я замер, застигнутый врасплох, и, когда я не ответил, она испытующе посмотрела на меня.
- Это ничего, если она была, ну... ты понимаешь... Я хочу сказать, что мы ведь не были вместе, так что это нормально, - она запнулась и замолчала, поморщившись от своих же слов.
Ее реакция дала мне понять, что она лжет, и что для нее это ни фига не нормально. Я вспомнил, что испытывал сам, когда переживал из-за того, с кем она встречается, спит ли с другими мужчинами… И даже мысль о другом парне, 'когда-либо' прикоснувшемся к ней заставляла мою кровь закипеть от злости. Я сжал руки в кулаки, пытаясь изгнать этот долбаный образ из своего разума, и, заметив мою враждебную позу, Изабелла замерла. Она смотрела на меня широко открытыми глазами и снова начала, заикаясь, говорить мне, чтобы я забыл об ее вопросе, потому что ей нет никакого дела до того, с кем я был все это время.
- Я не был ни с кем, Белла, - сказал я, прервав ее и мотнув головой.
Смущение скользнуло по ее лицу, и я застонал, не желая, блядь, никогда рассказывать ей о всем том дерьме, что натворил в ее отсутствие. Я не винил ее за то, что она подумала о наличии в моей жизни другой женщины, особенно если учесть, каким я был до нашей встречи. Кто бы мог, на хер, поверить, что Эдвард Каллен 'намеренно' обрек себя на воздержание?
- Молли не человек, так называют первосортный порошок экстази.
- Молли – это наркотик?
- Да. Я сорвался и на какое-то время подсел на него, потому что отчаянно хотел снова почувствовать себя хорошо. Это могло убить меня... Нет, блядь, это почти убило меня, и я бы точно был сейчас мертв, если бы Алек не вмешался.
- Он вытащил тебя из этого?
- Да. Ну, вообще-то, нет, на самом деле, это ты вытащила меня из этого. Он вынудил меня прослушать оставленное тобой для меня сообщение, где ты рассказываешь о поступлении в школу и прочем дерьме, а потом сказал, что ты приспосабливаешься к новой жизни, а я - неудачник и не достоин тебя, потому что не сделал то же самое, - замолчав, я покачал головой. - Ну, он использовал не конкретно эти слова, но имел в виду именно это.
Она смотрела на меня распахнутыми в ужасе глазами, и меня беспокоил ее ответ.
– И это сработало? - спросила она с любопытством.
- Что сработало? – переспросил я в замешательстве. - Я же сказал тебе, что соскочил.
- Нет, я имею в виду Молли, - пояснила она. – Она дала тебе возможность почувствовать себя лучше?
Я вздохнул, отведя от нее взгляд и обдумывая ее вопрос. Оглянулся на ее картину, и в моей груди потеплело при мысли о ее значении.
- Да, дала на некоторое время, но это было не по-настоящему. Независимо от того, насколько чертовски мощный кайф я ловил, я не находил то счастье, которое искал. Ни разу я не почувствовал себя так хорошо, как в тот день в Порт-Анжелесе с тобой, а именно это ощущение я и хотел вернуть, - я остановился, взглянув на нее исподтишка. – Знаешь, это был лучший день и в моей жизни тоже.
- Теперь уже у меня повысится самооценка, - сказала она игриво.
Я ухмыльнулся.
– Не больше, чем моя, tesoro.
- Эдвард! - выдохнула она.
Я усмехнулся и, потянувшись к ней, заключил ее в объятия. Она смотрела на меня, и глаза сверкали переполнявшими ее эмоциями. Она обняла меня за талию, и я почувствовал, что сердце пустилось вскачь, с неистовством разгоняя кровь по венам, тело горело от ее прикосновений. Выражение ее лица изменилось, на нем появилась маска серьезности, а когда ее язык, скользнув по нижней губе, увлажнил ее, мое дыхание остановилось. Я робко наклонился чуть ближе, следя за ее реакцией, и ее глаза инстинктивно метнулись к моим губам. Я воспринял это как знак и отчаянно надеялся, что не испорчу все к чертям, если прильну губами к ее рту. Она стояла по-прежнему неподвижно, и я начал отстраняться, не желая ее подталкивать, но она схватила меня за голову, не позволив этого. Встала на цыпочки и прижалась губами к моим. Я застонал, когда мы углубили поцелуй, и притянул ее к себе еще крепче, так, что ее тело было максимально вжато в мое. Она застонала, ее руки обхватили меня за голову, а пальцы утонули в моих волосах.
Через некоторое время она разорвала поцелуй и, отстранившись от меня, жадно вдохнула, дыхание ее было прерывистым. Щеки горели, и она нервным движением закусила нижнюю губу, застенчиво глядя на меня. Я ухмыльнулся и, протянув руку, вытянул ее губу из захвата зубов. Наклонившись, я оставил на ее губах еще один быстрый, целомудренный поцелуй.
- Ничего себе, - сказала она тихо.
- Это точно, - ответил я.
Как только я поцеловал ее, мне захотелось большего, гормоны яростно бушевали внутри. Пытаясь остыть, я взглянул на часы и обнаружил, что уже больше семи часов вечера.
– Ты по-прежнему хочешь кофе?
Она кивнула, и я повел ее к входной двери. Указав на свою машину, припаркованную на обочине, спросил:
- Не возражаешь, если я поведу?
- Э, нет, - согласилась она, пожимая плечами. – А ты не будешь против, если мы сначала заедем в отель, чтобы я могла переодеться? Платья и каблуки по-прежнему доставляют мне неудобство.
Я согласился, и она объяснила, куда ехать. Мой нос сморщился от отвращения, когда я заехал на стоянку крохотного отеля в нескольких милях от дома. Она вышла, и я последовал за ней до одной из комнат, остановившись прямо у двери и оглядевшись вокруг.
- Ты не могла найти отель получше, Белла? – спросил я. - Христос, он ужасен. Ты не можешь спать здесь. Никогда не знаешь, кто останавливался в этой проклятой комнате до тебя, и что, на хер, делали в этой постели. В этой сраной дыре вообще когда-нибудь убираются?
Она пожала плечами.
- Я уверена, что тут прибираются, Эдвард. Это было первое место, которое я нашла, и у меня уже закончились деньги. Кроме того, он очень похож на тот, в котором мы останавливались по дороге в Финикс.
- Вот уж точно, - подтвердил я. - Нам повезло, что мы не подхватили никакого гребаного заболевания в том месте. Никогда нельзя останавливаться в отеле, который, на хер, выглядит, как будто его арендуют на час, Белла. Они предназначены для шлюх и наркоманов.
Она засмеялась, хотя я был дьявольски серьезен.
- Ты знаешь, во скольких точно таких же отелях я жила последние несколько месяцев? - спросила она, и ее вопрос меня смутил. – Так что ничего со мной не случится.
- Почему ты жила в отелях? – спросил я, и мое замешательство еще усилилось, когда увидел, что она роется в расставленных по полу картонных коробках, в которых хранится одежда. - И почему, мать твою, твоя одежда распихана по коробкам? У тебя, что, нет чемодана или сумки, или чего там?
- Нет, - ответила она с легким раздражением. - Я жила в отелях, потому что путешествовала. Или, скорее, убегала, но ты понял смысл. Я жила на колесах с тех пор, как покинула Калифорнию, а вещи лежали в коробках в багажнике.
- Ты чертов бомж?
- Да.
- Почему? – спросил я, не понимая. - Ты не могла нигде поселиться? Черт возьми, Белла, я знаю, что у тебя есть деньги.
- Я уже сказал тебе, почему, - в ее голосе звучало нетерпение. - Мафия нашла меня, и я должна была находиться в постоянном движении, чтобы они меня не поймали.
- Тебе придется это объяснить, потому что я ничего не понимаю, - сказал я, качая головой. - Кто конкретно в "Мафии", потому что не знаю, известно тебе это или нет, но теперь Алек – гребаная Мафия. Черт, да я сам – гребаная Мафия, tesoro. От кого конкретно ты убегала?
Она вздохнула и так и осталась стоять, держа в руках джинсы и футболку.
- Алек был совершенно уверен, что это Алистер, - сказала она равнодушно. – И это… мне нужно, эм-м, переодеться, и, э-э...
- Оу, - брякнул я и отвернулся.
Она быстро переодевалась позади меня, а мне пришлось поднапрячься, чтобы не подглядывать, потому что гормоны во мне желали увидеть хоть немного ее кожи. Я чувствовал себя чертовым двенадцатилетним мальчиком, которому в руки попал проклятый каталог «Victoria's Secret», мой член затвердел при одной только мысли об обнаженной Изабелле. Я застонал, когда этот образ мелькнул в моей голове - далекое воспоминание из Форкса, и я так увлекся в тот момент, что подпрыгнул от удивления, когда она дотронулась до моей спины.
- Ты в порядке? - спросила она, когда я повернулся, чтобы посмотреть на нее.
Я кивнул, глаза инстинктивно шарили по ее телу. Она покраснела от столь пристального внимания и пробормотала, что готова идти, и я неохотно повел ее обратно к машине... хотя то, чего мне реально хотелось, так это, на хер, бросить ее на кровать и последовать за ней.
Ну, может быть, не на эту 'кровать'. Я не шутил. Место было чертовски грязным.
Я ехал по Чикаго в поисках «Старбакс», зная, что это займет всего несколько минут, поскольку сейчас они встречаются на каждом углу. И оказался прав. Припарковавшись, я вышел и открыл дверь для Изабеллы. Она сладко улыбнулась, взяв мою руку, и мы пошли внутрь.
Некоторое время я таращился в меню, потому как никогда раньше не бывал внутри «Старбакс».
- Чего тебе хочется? – спросила Изабелла.
Я сухо засмеялся и, посмотрев на нее, мотнул головой.
- Не могу сказать, что мне чего-то хочется, - ответил я. - Я не пью кофе. Это дерьмо отвратительно.
Она засмеялась.
- Тогда почему ты предложил мне кофе, если не любишь его?
- Я подумал, что у меня больше шансов получить твое "да" на что-то простенькое, вроде кофе, чем на полноценный обед, - признался я. - Я бы предпочел отвезти тебя туда, где выпивают по-настоящему, но учитывая, что ты отняла у меня фляжку, я подумал, что об этом не может быть и речи. Подожди, вот черт, ну ты-то хотя бы пьешь кофе?
- Да, - сказала она. – Мы с Эмили ходили в «Старбакс» в Калифорнии почти каждый день.
Я кивнул.
- Эта Эмили выглядела как сука, накачанная чертовски дорогим кофе. Иисусе, кто платит пять долларов за отстойный напиток, в котором нет ни грамма проклятого алкоголя? Это безумие. Да за такую цену к чашке кофе должен прилагаться бесплатный минет!
- Эдвард, - осуждающе выдохнула она, так как моя речь привлекла внимание людей.
Я пробормотал извинения и заметил человека в нескольких шагах от нас, который смотрел в нашу сторону, поэтому я сузил глаза, одними губами произнеся: "Проблемы?" Он быстро отвернулся от меня, и я усмехнулся, возвращаясь к меню.
- Ты видишь что-нибудь, что тебе может понравиться?
- Не знаю, не знаю я, что все это за дерьмо, - сказал я. – В смысле, кое-что тут имеет итальянское название, поэтому я могу прочитать, но это ни черта не говорит о том, какое оно на вкус. Что ты обычно пьешь здесь?
- Просто черный кофе.
- Серьезно? При всех этих причудливых названиях: карамельный чай со льдом, каппу-сраное-ччино, венти, фиговое латте, ты выбираешь черный кофе?
Она кивнула, и я, усмехнувшись, взял ее руку и поцеловал. Она удивилась моему жесту, но потом улыбнулась.
– Вот та Изабелла Свон, которую я помню и люблю, та, что любит простое дерьмо.
За кассой стояла стервозного вида тетка, она спросила меня, что мы будем заказывать, и я пробормотал:
- Два обычных черных кофе.
Она просто кивнула и отбила чек, а я застонал, когда увидел сумму.
- Наверное, у меня еще есть несколько долларов, я могу заплатить за себя, - сказала Изабелла и полезла в карман.
- Даже не смей! - твердо сказал я, одаривая ее недоверчивым взглядом. – Да я, на хер, ограблю это место, но не позволю тебе заплатить за собственный кофе.
Она убрала руку, я выхватил свой бумажник и вытащил из него двадцатку.
Женщина протянула мне сдачу, настороженно глядя на меня, и я сунул десять баксов, которые она дала мне, в банку для сбора чаевых.
- Это было очень щедрые чаевые, - прокомментировала Изабелла. - Я помню, как ты был скуп на них раньше, когда мы куда-то ходили.
- А-ха, ну я как бы угрожал ограбить это заведение, поэтому посчитал, что не должен жмотничать.
- На самом деле, ты не собирался ограбить их, - сказала она уверенно.
- Нет, не собирался, - согласился я. - Ну, до тех пор, пока мне не прикажут.
Наши напитки были готовы, и, схватив их, я повел Изабеллу к столику в углу, стоявшему поодаль от всех остальных. Мы сели, я сделал глоток из своей чашки, подавился и закашлялся.
- Это дерьмо горькое, - сплюнул я, морщась.
Она тоже глотнула и пожала плечами.
– А для меня – самое то.
Я бросил столько сахара в гребаную чашку, сколько смог вместить, чтобы сделать его вкус слаще и хоть немного более терпимым, но у меня так и не возникло ни малейшего желания пить это дерьмо. Пока она пила свой кофе, мы сидели и разговаривали, а я внимательно слушал ее рассказы о жизни в Калифорнии. Она говорила о том, как ходила в школу и занималась искусством, объясняла, как стала преподавать. Она рассказала о людях, которых встретила, и друзьях, которыми обзавелась, и только после, наконец, подробно описала события, приведшие к ее побегу из штата. Она рассказала, как скиталась из города в город, чувствуя себя потерянной и испуганной, а потом услышала в новостях о смерти моего отца и решила, что пришло время поехать в Чикаго.
- Знаешь, это был не первый раз, когда я хотела приехать. Когда жила в Сиэттле с Джаспером, я был очень расстроена и как-то раз посреди ночи выбежала из квартиры и взяла такси до аэропорта, - сказала она, невесело смеясь. - Я была сильно не в себе, не спала какое-то время. Забыла взять деньги на билет и распсиховалась, когда ко мне подошли сотрудники безопасности. Полиции пришлось вызвать Джаспера, чтобы забрал меня.
- Это было опасно, Белла, - сказал я, злясь на то, что ни один гад не сказал мне об этом. - Они могли арестовать тебя за подозрительное поведение. Службе безопасности аэропорта все по фиг. После одиннадцатого сентября. Все парятся из-за терроризма.
- Я точно не выгляжу как террорист, Эдвард.
- Ну и я тоже, но внешность не имеет никакого гребаного значения.
- Но ты и не террорист, - упрямилась она. – Так что это доказывает мою точку зрения.
- Нет, не доказывает, - возразил я. - Это ни хрена не доказывает. Я терроризирую людей.
- Это не то же самое, - сказала она, и раздражение мелькнуло на ее лице. - Ты слишком жесток к себе.
- Нет, просто ты излишне снисходительна ко мне, Белла, - буркнул я, качая головой. – Ты, блядь, даже не знаешь…
- Так расскажи мне, - произнесла она серьезно.
- Я не могу.
- Ты ничего не можешь мне рассказать? - спросила она. - Или просто не хочешь говорить, потому что не хочешь, чтобы я знала.
- Потому что ты не хочешь это знать, Белла, - ответил я. – Поверь мне.
- Я стану доверять тебе, когда ты начнешь доверять мне, - сказала она. - А я говорю, что хочу знать.
Я сухо засмеялся, рассерженный неожиданным поворотом в разговоре.
- Нет, не хочешь.
- Так ты собираешься принимать решения за меня? – скептически спросила она. – То есть, после всего, что случилось, ты не можешь просто позволить мне самой решать за себя?
- Нет, но я…
- Если ты думаешь, что после твоих слов я встану и выскочу за дверь, то ты ошибаешься, - резко бросила она мне. - Ты не сможешь напугать меня. Если честно, меня не волнует, что ты натворил. Если не можешь поделиться со мной, я пойму, но не скрывай от меня ничего лишь потому, что считаешь, что мне будет лучше не знать. Ты постоянно поступал так в Форксе и посмотри, к чему нас это привело.
- Тебе не следует знать все это дерьмо, Белла, - настаивал я. – Ты будешь смотреть на меня, но уже не будешь, черт возьми, видеть меня. Ты будешь видеть их. Будешь видеть людей, которым я причинил боль, и всю ту хрень, которую я натворил, так что прости меня за то, что я такой засранец, каким ты видишь меня, но только меня.
Она открыла рот, чтобы ответить, но смутилась, оперлась локтями на стол и приблизилась ко мне.
- Ты когда-нибудь… ну…
- Убивал? – закончил я за нее.
Она с опаской оглянулась, чтобы убедиться, что никто нас не подслушивает нас, а потом кивнула. Я видел любопытство в ее глазах, но также видел и гребаный страх, а именно его я и не хотел.
- А это важно, если и так? Это что-то изменит?
- Нет, - сказала она. – Ну... В смысле, конечно, это важно, но если ты и убивал, я не сомневаюсь, лишь потому, что у тебя не было другого выбора.
- Тогда зачем ты спрашиваешь?
- Я не знаю, - покачала она головой. – Наверное, я просто хочу знать.
- Нет.
Она посмотрела на меня с осторожностью.
– Ты не скажешь мне?
Я вздохнул.
– Нет - это ответ, Белла. Нет.
- Оу, - мгновение она молчала, пребывая в глубокой задумчивости. – Так вот что ты видишь, когда смотришься в зеркало? Людей, которым ты сделал больно?
- Да, - ответил я. – Очень трудно увидеть что-то хорошее, когда вокруг так много чертовски плохого.
- Я вижу хорошее, - тихо сказала она, улыбаясь и глядя на меня. – Тебе будет легче, если ты поговоришь с кем-нибудь. Ты через многое прошел. И не следует держать это все в себе.
- Я по-прежнему не собираюсь посвящать тебя в это дерьмо, - ответил я, качая головой.
- Я знаю, - улыбнулась она. - Ты упрям. Вообще-то, я имела в виду профессионала.
Мой лоб покрылся морщинами.
– Ты советуешь мне обратиться к психоаналитику?
Она пожала плечами.
- Что-то вроде того. Я имею в виду, что, знаю, есть вещи, о которых ты не имеешь права рассказать даже психологу, но это не значит, что он не сможет тебе помочь. Тот гангстер из "Анализируй то" ходил к психиатру, и Тони Сопрано тоже, когда с ним случались приступы паники.
Я усмехнулся, когда до меня дошла та хрень, про которую она говорила, и пытался сдержать приступ смеха, потому что знал, что она относится к этому серьезно, но ничего не смог с собой поделать. Я начал хохотать, а она недоумевающее смотрела на меня, ее лицо залилось краской.
- Оу, не смущайся, - сказал я, перегнувшись через стол, и дотронулся до ее щеки.
Она была теплой под моей ладонью, а Изабелла смущенно улыбнулась.
– Очень мило, что ты беспокоишься, но это не кино и не телевидение, tesoro. Мы не можем поступать так в реальной жизни.
Она не ответила, и я начал большим пальцем медленно гладить ее по щеке.
- Знаешь, как раз той ночью, когда я побежала в аэропорт, твой отец и пообещал мне, что поможет добраться до Чикаго, когда я буду готова.
- Ну что ж, я рад, что у него получилось, - ответил я. - Я счастлив, что ты здесь.
- Я тоже.
Я быстро сменил тему разговора и рассказал ей о школе, о том, как получил диплом, и что теперь я могу поступить в специальные заведения для получения музыкального образования.
Солнце уже садилось, когда мы вышли из «Старбакс», на улице стемнело. Я взял ее за руку, и мы пошли через стоянку к машине. Казалось, будто камень свалился с моей души, мир стал немного ярче, так как в него вернулась она.
Но чувство беззаботности не продлилось долго, да я этого и не ждал. Мы вернулись ко мне в дом, и я спросил, не хочет ли она посмотреть какой-нибудь фильм, но едва мы успели посмотреть начальные титры, как мой телефон начал звонить.
Поколебавшись, я вытащил его из кармана и, взглянув на дисплей, напрягся, когда увидел на нем мигающее имя Алека. Вздохнув, я ответил на звонок.
- Сэр?
- Будь у меня дома через пять минут, - сказал он спокойно. – Приходи готовым.
- Да, сэр, - буркнул я, но ответ мой был в пустоту, потому что этот говнюк уже повесил трубку.
Я сунул телефон обратно в карман и посмотрел на Беллу, нервно проведя рукой по волосам.
- Ты должен идти, - молвила она тихо, с оттенком грусти в голосе.
Я кивнул, и она выдавила из себя улыбку.
- Я понимаю.
Она начала подниматься, но я схватил ее за руку, чтобы остановить.
- Нет, не уходи, - она посмотрела на меня с замешательством, и я, вздохнув, отпустил ее. - Я просто… блядь. Просто останься, хорошо?
- Я не знаю, - промямлила она неуверенно. - Уже поздно. Мне, в любом случае, наверное, следует вернуться в отель.
Я громко застонал, но прозвучало это как долбаное рычание.
- Этот отель – последнее место, куда тебе следует вернуться, Белла. Я не желаю, чтобы ты жила там.
- Эдвард…
- Послушай, я не указываю тебе, что делать, - сказал я, понимая, что эта хрень именно так и выглядела. - Если ты хочешь уйти, tesoro, то ты в любом случае уйдешь. Но я бы предпочел, чтоб ты осталась здесь.
- Я… эм-м… - начала она, но замолчала, когда мой телефон снова зазвонил.
Я понял, что пять минут, скорей всего, уже, на хер, прошли, и, выругавшись, достал телефон и быстро открыл его.
- Иду, сэр.
- Сейчас же, Эдвард, - рявкнул он и повесил трубку.
Положив телефон обратно в карман, я встал и посмотрел ей прямо в глаза.
- Просто… подожди меня. Ладно?
Она не сказала ни слова, но также не пошла к выходу, так что я не знал, о чем она, черт возьми, думала. У меня совсем не было времени, чтобы остаться и выяснить это, поэтому я бросил на нее последний взгляд и рванул к двери. Только я вышел за порог, как тут же вспомнил тот последний раз, когда произнес эти слова. Мой телефон вот так же зазвонил в середине нашего разговора, и я извинился, поскольку это был Аро, но прежде чем ответить ему, я попросил ее дождаться меня. Я хотел, чтобы она осталась и дала мне возможность закончить то, что мы начали, чтобы мы могли исправить все, что было между нами, но когда я вернулся в тот день, она уже ушла. Она не стала ждать меня.
Идя по улице, я оглянулся на дом, чертовски надеясь, что на этот раз она меня дождется.
Когда я подходил к дому Алека, телефон снова зазвонил, но я не стал на него отвечать, поскольку был уже близко. Его автомобиль был припаркован вдоль обочины перед домом, с выключенными фарами, но работающим двигателем. Я сел на пассажирское сиденье, осторожно посмотрев на него, увидел выражение нетерпения на его лице и напрягся в ожидании того, что он сорвется на меня. Он закрыл телефон, мой мгновенно перестал звонить, и, не произнеся ни слова, он сорвался с места.
Он помчался улице и, только отъехав от дома на квартал, зажег фары. Я заметил, что на нем были надеты черные кожаные перчатки, и сразу понял, что ожидается что-то серьезное.
- Я надеюсь, что ты хорошо провел время сегодня вечером с Изабеллой, - сказал он, нарушив напряженную тишину.
- Эм-м, да, хорошо, - ответил я неуверенно. - И спасибо тебе за все, что ты сделал для нее. Она рассказала мне обо всем.
- Меня не за что благодарить, - сказал он холодно. - Я лишь выполняю работу, которую мне поручили, Эдвард. Вот что мы делаем. Наши личные чувства не имеют значения. Мы подчиняемся приказам, и есть одна вещь, которую ты должен узнать обо мне сейчас, одна вещь, за которую - я надеюсь - ты будешь уважать меня. Что я не завалил еще ни одного задания. 'Никогда'.
Я кивнул.
- Да, сэр.
- И я не хотел прерывать вас сейчас, но время пришло, - добавил он.
Я взглянул на него с опаской, мне было чертовски любопытно, для чего пришло время, но он не уточнил, и я знал, что его лучше не расспрашивать.
Он вел машину молча, и мои внутренности от страха стянуло в узел, когда мы въехали в неблагополучную часть города. Этот район был довольно пустынным, за исключением случайных неопрятных прохожих, прогуливающихся по тротуару. По обеим сторонам дороги стояли старые, непригодные для жилья, здания, покрытые граффити. Это был криминальный район, местные банды сражались друг с другом за контроль над разными его участками. Они, на хер, убивали друг друга за господство на той или иной территории, хотя на самом деле эта часть города совершенно никого не интересовала. Здесь распространяли наркотики и продавали секс, но этот бизнес никогда не входил в сферу интересов Коза Ностра, и нет нужды говорить, что нам действительно не за чем было сюда приезжать.
Тот факт, что мы приехали сюда, казался мне плохим знаком, и руки мои начали нервно дрожать. Я полез под рубашку и нащупал сунутый за пояс пистолет, большой палец поставил на предохранитель - на всякий случай.
- Местные юные головорезы пугают тебя? – спросил Алек, заметив мое движение.
- Нет, - ответил я тихо. - Просто я знаю, что появление в этой части города отнюдь не к добру.
- Так и есть, - подтвердил он, а после, помолчав, добавил: - Это будет очень быстро.
От его загадочности меня пробрал холод, сердце яростно забилось в груди. Он доехал до конца улицы, на которой мы были, и, повернув налево, на другую узкую улочку, остановил машину примерно посередине. Он заглушил двигатель, открыл дверь и, поколебавшись, посмотрел на меня:
- Оставь свой пистолет в машине.
- Что, прости? – удивился я, будучи уверен, что ослышался.
По телефону он велел мне быть готовым, а теперь говорит, чтобы я оставил тут свою пушку, но это было последнее, что, черт возьми, я хотел сделать. Что-то было не так, я чувствовал это, и быть сейчас незащищенным все равно что попросить себя убить.
- Ты слышал, что я сказал, - четко проговорил он. - Не задавай вопросов. Просто сделай это.
Он уставился на меня, и выражение его лица не оставляло сомнений в том, что он сказал это на полном серьезе. Он раздраженно выдохнул, теряя терпение, тогда я быстро выхватил пистолет из-за пояса и сунул его в бардачок. Я знал, что если не сделаю этого, он бы мог, и, скорее всего, ударил бы меня за то, что вывел его из себя.
Я нерешительно вышел из машины и последовал за ним через улицу к деревянному дому. Похоже, в нем уже несколько десятилетий никто не жил, ставни едва висели на петлях, доски прогнили, а стекла давно выбиты. Мы вышли на крыльцо и Алек дважды постучал в огромную дверь, но в третий раз постучать не успел – дверь открылась. Алек вошел, и я последовал за ним, сразу за дверью я наткнулся на мужчину-итальянца. Он был старше меня, наверное, примерно возраста Алека, и казался знакомым, определенно, он был партнером организации, но имени его я, блядь, не помнил. Он держал наготове пистолет, но опустил его и, казалось, немного расслабился, когда Алек кивнул. Их молчаливый разговор заставил меня почувствовать тошноту, меня охватило плохое предчувствие, когда человек посмотрел мимо Алека и вперился взглядом в меня. Он зло улыбнулся, и эта враждебность дала мне понять, что что-то 'действительно', на хер, случилось.
Я пытался по-быстрому разобраться в своих мыслях и понять, что за херня тут происходит, исподтишка поглядывая на дверь, пока еще был шанс удрать. Гадал, как далеко я смогу уйти, тем более, без оружия, но думать об этом было бессмысленно, потому что я знал - меня поймают прежде, чем я даже спущусь с крыльца. И за попытку бегства меня, безусловно, убьют, потому что этот поступок будет расценен как предательство. И под взглядом итальянца я понял, что мне нужно сохранять спокойствие, изображать гребаное безразличие и не позволить им увидеть мой страх, даже если именно его я и чувствовал.
Мне было офигеть как страшно.
Алек схватил меня за руку и, закрыв дверь, подтолкнул к лестнице, по которой уже поднимался тот человек. Никто не сказал ни одного долбаного слова, не дал никаких инструкций, и я неохотно стал подниматься за ним, Алеком замыкал процессию. Я чувствовал себя проклятой скотиной, которую ведут на бойню. Мы дошли до одной из комнат, и как только я вошел в дверь, то в ужасе застыл. Я почувствовал головокружение, картинка перед глазами затуманилась, колени подогнулись. Дыхание участилось, я был на грани обморока, страх лишил меня способности двигаться. Я чуть не рухнул, но сраный Алек подхватил меня и удержал на ногах, затолкнув подальше в комнату.
В одно мгновение кусочки в голове сложились, образуя картину, которую я, блядь, никогда не хотел бы видеть. Я должен был почувствовали это раньше, должен был понять, что происходит. Предпосылки к этому были, но я либо слеп, либо чересчур наивен, чтобы поверить, что это может оказаться правдой. Взгляд Эсме… Слова Алека…
'"Никогда не знаешь, сколько часов тебе осталось"'.
'"Время пришло"'.
'"Это будет быстро"'.
В тот момент, когда он приказал мне оставить оружие в машине, я понимал, что это значило и что я найду в этом доме…
Свою смерть.
Мои глаза встретились с парой холодных темно-карих, и все это, наконец, обрело гребаный смысл. Алек сказал мне не беспокоиться из-за мстительности Аро, потому что все время планировал привести меня прямо к нему.
Аро стоял в углу комнаты, рядом с разбитым окном. Лунный свет проникал внутрь помещения, не давая разглядеть его. Он казался растрепанным и измученным, его правая рука была перебинтована какой-то грязной тряпицей и подвязана. Он сделал несколько шагов в нашу сторону, его движения были негибкими, как будто он, черт возьми, не мог согнуть колени. Он определенно был серьезно ранен, и раны его обработаны явно не в больнице.