Автор оригинала: Priest
Переводчик: Kristian Otto
Редактор: Rasiel Otto
Перевод с китайского на английский выполнен группой: NorthwestFlower
Переведено с английского с сайта: https://www.wattpad.com/user/NorthwestFlower
Разрешение на перевод с английского: получено.
Старший двоюродный брат... Присмотрит за тобой.
Чан Гэн не мог произнести ни слова. Пока юноша шел к Императору, на него смотрели бесчисленные толпы людей; он думал, что утонет под их взглядами. Смотря на лежавшего на кровати человека, он все еще не видел никакого сходства между собой и им, ни в едином волоске.
Гу Юнь склонился к уху Чан Гэна и попросил на грани слуха: "Просто скажи одно слово, будь эта правда или ложь. Всего один раз".
Чан Гэн повернул голову и встретился с взглядом своего маленького ифу. Взгляд маршала был холодным и ясным, и не было ни единого намека на слезы или притворство. Он был одновременно так красив и... так жесток.
И этот безжалостный человек вздохнул, прошептав: "Умоляю тебя..."
В сердце Чан Гэна вспыхнуло множество конфликтов и вопросов, на которые он не мог найти ответов, но теперь, услышав это предложение, у него не оставалось выбора, кроме как пойти на компромисс. Он подумал: "Похоже, что мне придется пойти навстречу, лишь бы эта ложь утешила его".
Мальчик опустил взгляд и произнес заветное: "Отец", не вкладывая в сказанное ни единого чувства.
Взгляд Императора Юань Хэ внезапно загорелся, словно в его глазах сосредоточилась вся оставшаяся жизненная сила, которой хватило бы, чтобы создать луч света. Его взгляд напоминал осветивший всю комнату фейерверк. Но, как бы долго он ни смотрел на Чан Гэна, ему этого было недостаточно. Он тихо сказал:
- Я жалую тебе... Я дам тебе имя "Минь" [1], в надежде, что мой сын вырастет в мире без войн и будет добродетельным, справедливым и беззаботным... Что он проведет долгие годы своей жизни в спокойствии и здравии... сотни лет... У тебя есть детское имя?
— Да, мое имя - Чан Гэн.
Губы Императора Юань Хе слегка дрожали, а из его горла доносились хриплые звуки. Некоторое время он не мог сказать ни слова.
Гу Юнь подошел к Императору и помог старику сесть на постели. Он мягко похлопал Императора по спине, помогая ему вдохнуть и откашляться. Юань Хе, жадно хватая губами воздух, с тяжелым выдохом опустился обратно на постель. Но тут его костлявая и хрупкая рука схватила запястье Гу Юня.
Гу Юнь тут же среагировал:
- Ваш подданный здесь.
Голос Императора Юань Хэ был похож на свист из сломанной трубки:
- Его братья уже выросли, только мой Чан Гэн... Я не мог видеть, как он взрослеет.
Гу Юнь что-то почувствовал. Он смотрел прямо в глаза Императора. Старик и молодой человек - один с мокрыми от слез глазами, второй - абсолютно спокойный. Они лишь безмолвно обменялись взглядами, но, казалось, что эти двое заключили друг с другом тайное соглашение.
- Ваш подданный понимает, - сказал Гу Юнь.
- Я доверяю этого ребенка тебе, Цзыси. У меня больше никого нет, и я могу доверять только одному тебе. Позаботься о нем для меня... - голос Императора Юань Хэ становился все тише и тише, а слова - все непонятнее и непонятнее. Гу Юнь с трудом мог разобрать, о чем Император говорил.
- Я хочу пожаловать ему императорский титул... Где ты нашел его?
- На северной границе, в Яньхуэй.
- Яньхуэй... - повторил Император себе под нос. - Я никогда там не был... Этот городок так далеко... Тогда... Передай... Передай мой указ... четвертому сыну Императора, Ли Минь, я жалую имя Ян Бэй Ван [2], но... не сейчас... мы должны дождаться церемонии совершеннолетия...
Гу Юнь молча слушал Императора. В Великой Лян всем братьям и сыновьям Императора жаловали титул "Циньван". Второму принцу, например, пожаловали титул "Вэньван". Также существовал более низкий, в сравнении с первым титулом -"Цзюньван" - этот титул получали сыновья наследника престола.
- Я не хочу обидеть его, - сказал Император. - Но я не смогу его защищать. Поэтому я должен воспрепятствовать возможной неприязни со стороны его старших братьев, в будущем. Цзыси, ты же понимаешь, почему нужно дождаться церемонии совершеннолетия, чтобы он мог унаследовать титул?
Гу Юнь выдержал паузу, затем кивнул.
Чан Гэн не понимал, какими они перебрасывались загадками, но он чувствовал, как бешено билось его сердце, как будто оно чувствовало наступающую беду.
- Я хочу издать указ... Поэтому, пусть мой Чан Гэн станет твоим приемным сыном. У меня больше никого нет, на кого я мог бы рассчитывать. Я хочу, чтобы он полагался на тебя несколько лет, пока он будет без титула и статуса... Цзыси, будь добр к нему. Даже если у тебя в будущем появятся свои дети, не обращайся с ним плохо. Он уже подрос и не будет тебя беспокоить... Когда придет его время принять титул, он будет жить в личном поместье, как принц... Я уже выбрал для него подходящее место...
После этих слов Императора Юань Хе поразил сильный приступ кашля. Гу Юнь потянул к нему руки, чтобы помочь, но Император отмахнулся от него.
Старый Император посмотрел на непостижимо бледный цвет лица Чан Гэна, и чем больше он смотрел на него, тем тяжелее ему становилось на сердце.
Он думал о том, почему такой хороший ребенок, как Чан Гэн, не был рядом с ним?
Почему после всех пережитых трудностей за время, пока велись его поиски, он не в силах смотреть на мальчика хотя бы немного дольше?
Император отвел взгляд от Чан Гэна, точно слабый и трусливый ребенок, и сказал Гу Юню:
- Он, должно быть, устал с долгой пыльной дороги. Пусть мальчик пойдет и отдохнет. Я хотел бы поговорить с тобой наедине.
Гу Юнь проводил Чан Гэна до двери и передал его гвардейцу. Перед уходом он шепнул юноше на ухо:
- Тебе нужно отдохнуть. Дождись меня, я тебя найду.
Чан Гэн ничего не сказал и молча последовал за гвардейцем. Его сердце продолжало тревожно биться, и мальчик не мог сказать, что он чувствовал в этот момент.
На этот раз он официально и законно стал приемным сыном Гу Юня. Это должно быть хорошее известие, но он никак не мог заставить себя почувствовать радость от этой новости.
Однако, Император сказал свое слово, и Чан Гэн не мог отказаться. Пусть ему не позволили выбирать - он не мог противиться указу Императора.
Он мог только склонить голову и мелкими шагами направиться прочь от дворца, исполненного благоговейной и смертоносной аурой. Через несколько шагов Чан Гэн невольно оглянулся на Гу Юня и увидел, как он развернулся боком к Императору. Профиль молодого Аньдинхоу был прекрасен, подобно изысканной картине.
Скрывающие его худую фигуру строгие и тяжелые одежды главнокомандующего создавали образ сдержанной личности. При одном взгляде на него в сердце зарождалось какое-то странное горькое чувство, которое нельзя было выразить несколькими словами.
О чем ты думал? - усмехнулся Чан Гэн про себя. - Несколько дней назад ты был обычным сыном мэра небольшого города. Сыном матери, которая оскорбляла и поила тебя ядом.
Сегодня ты - приемный сын молодого Аньдинхоу. Ты же не мог даже мечтать о таком удивительном подарке судьбы.
Он смеялся сам над собой, будучи совершенно бессильным перед лицом событий, которые творились вокруг него. Четырнадцатилетний мальчик прошел по тускло освещенному коридору императорского дворца. Девятьсот восемьдесят один шаг - прогулка, которую он запомнит на всю оставшуюся жизнь.
Ворота в императорские покои были плотно закрыты. Возле постели Юань Хэ испускала белый дым паровая курительница. Перед Императором на коленях стоял Гу Юнь, а Юань Хэ говорил с ним:
- Я помню, как в детстве ты был очень близок с принцем Янь. Вы оба были почти ровесниками, а когда вы стояли рядом друг с другом - вы были похожи на пару нефритовых кукол.
Только когда Гу Юнь услышал упоминание о третьем принце, выражение его лица, наконец, изменилось.
- Ваш подданный был очень упрям и ему было не сравнится с характером утонченного третьего принца, в столь раннем возрасте имеющего понимание о хороших манерах.
- Ты не был упрям, - Юань Хэ сделал паузу, затем продолжил приглушенным голосом:
- Не был... Если бы Янь хоть немного походил на тебя, он бы не умер так рано. Драконы рождаются от драконов. Фениксы - от фениксов. Какое семя будет посажено, такое взрастет и дерево. Цзыси, кровь, текущая в твоих жилах, достойна силы предшествующего Императора...
- Ваш подданный в смятении.
Император Юань Хэ отмахнулся и продолжил:
- Сегодня, пока нет посторонних, я хотел бы сказать тебе несколько честных слов. Цзыси, ты рожден, чтобы расширить территории Великой Лян. Даже волки будут дрожать и падать перед тобой на колени. Но меня волнует то, что вокруг тебя витает слишком жестокая и смертоносная аура, а это может привести к пагубным последствиям для твоего будущего.
Среди простых жителей ходили слухи о том, что дедушка Гу Юня по материнской линии - Император У - за всю свою жизнь слишком много убивал, в результате чего судьба сыграла с несчастным Императором злую шутку и он начал терять одного за другим своих детей.
- Амбиции Вэй Вана могут привести страну к великому будущему. Я спокоен за будущее страны, которая будет во власти наследного принца, зная, что ты будешь на ее страже. Но я беспокоюсь за тебя... Послушай меня - все хорошее в этом мире может стать плохим. Если все зайдет слишком далеко, ты должен задуматься и о своем будущем. Вспомни о том, что старый настоятель храма Ху Го наблюдал за тобой с самого раннего детства. Учения Будды безграничны. Если у тебя появится немного свободного времени, ты должен посетить это место.
У старого лысого осла храма Ху Го был вороний клюв: однажды он сказал, что Гу Юня ведет звезда бедствий, заставляя и его близких родственников: родителей, братьев, сестёр, супругов, детей - разделить с ним несчастливую судьбу. Из-за этого Гу Юнь всегда отказывался входить в стены этого храма.
Услышав, что Император упомянул этот храм, Гу Юнь сам себе напомнил: "Да, верно, я почти забыл об этом лысом старике. Нужно дождаться подходящего момента и за все с ним как следует расквитаться - поджечь этот лживый и прогнивший храм, в котором обманывают людей".
В тот год, после смерти прежнего Аньдинхоу, Император удачно воспользовался аргументом, гласившим, что: "чрезмерное кровопролитие принесет плохие предзнаменования", чтобы ослабить Черный Железный Лагерь.
Однако, последние несколько лет в морях Великой Лян часто встречались "драконы" [3] жителей западных земель. От северной границы до запада и дальше - за тысячи километров до восточного моря - ни один кусочек территорий Великой Лян не был свободен от жадных взоров иностранных врагов, притаившихся, подобно голодным тиграм, наблюдающим за своей добычей.
Чрезмерное кровопролитие принесет плохие предзнаменования - значит ли это, что павшая под гнетом иностранных врагов, страна, поглощенная пламенем и дымом войн, населенная блуждающими бездомными людьми, кишащая проплывающими многие мили по рекам и морям телами мертвецов, в случае отказа Черного Железного Лагеря от кровопролитий – этот тот мир и процветание, о котором говорит Император?
Если бы маршал Гу и Черный Железный Лагерь были такими же сентиментальными, как дальний родственник Гу Юня, то на кого тогда оставалось полагаться ни в чем не повинным гражданам столь великой нации?
Или мы будем направлять умы ученых императорского двора, чтобы "покорять людей моралью"?
По правде говоря, Гу Юнь не просто жаждал войны, он хотел дать врагам Империи бой, чтобы они запомнили его раз и навсегда. Желая полностью разгромить войска западного региона, уничтожая границы иностранных вражеских сил, чтобы до смерти напугать жаждущих территорий центральных равнин, дабы они никогда не осмеливались снова смотреть на недоступные им реки и горы прекрасной нации.
Когда восстание на западе было подавлено, Гу Юнь как-то обратился к Императору с этой просьбой. Император подумал, что маршал сошел с ума и полностью отклонил его прошение. Более того, он не просто отказал Гу Юню - он еще и отправил его к северной границе со странным приказом - "отыскать четвертого принца".
Вот только Император был недальновидным и не ожидал, что в попытке ограничить Гу Юня на северной границе, он предоставил ему все шансы захватить в плен варварского принца. Некоторым людям, над головами которых горела звезда кровопролитных войн, в случае, если они были не лояльными генералами, помогающими расширять территорию, было суждено вернуться, чтобы принести за собой бедствия для собственной страны - людям родной нации.
Сентиментальный Император и хладнокровный молодой генерал - один лежит на узкой кровати, второй сидит перед ней на коленях - болезненный укол в последний раз глубоко вонзился в сердце Императора, но, в конце концов, ни один из них не смог переубедить другого.
Император Юань Хэ посмотрел в ледяные глаза главнокомандующего Черного Железного Лагеря и внезапно почувствовал огромную печаль. Старый Император подумал, что если бы он никогда не был жаден до императорской власти, не оказался бы он сейчас всего лишь принцем, неторопливо выгуливающим собаку?
Тогда бы он не встретил женщину, судьба которая уже была решена. Возможно, он отдал бы свою любовь кому-нибудь еще и ему не пришлось бы проводить годы своей жизни вдали от своих жены и ребенка.
Этот трон состоял будто из шипов и сухих костей. Неужели на нем имели право сидеть только те, кто был полон решимости хладнокровно убивать, подобно старому Аньдинхоу?
Император Юань Хэ прошептал: "Цзы... Си... Цзыси... ох..."
Лицо Гу Юня, которое, казалось, было вылито из чугуна, внезапно дрогнуло, веки слегка опустились, прямые напряженные плечи стали немного мягче. Император спросил его:
- Ты презираешь меня?..
- Ваш подданный не смеет, - ответил Гу Юнь.
- Тогда ты... будешь помнить обо мне?..
Гу Юнь ничего не ответил.
Старый Император уставился на него и продолжил на него давить:
- Почему ты молчишь?
Гу Юнь продолжал молчать еще несколько секунд. На его лицо не упала даже тень печали. Он ответил:
- Если Ваше Величество уйдет, у Цзыси больше не останется ни одного члена семьи.
Грудь Императора будто сжала невидимая рука. Он никогда в жизни не слышал, чтобы этот чертов козел по имени Гу Юнь говорил такие теплые слова. Это единственное предложение почти стерло все обиды и страдания между двумя поколениями. То, о чем никогда не говорилось вслух. Оставив позади в непрерывном потоке времени слабое и одинокое сожаление о необходимости расстаться друг с другом.
В этот момент слуга у входа в покои Императора осторожно напомнил: "Ваше Величество, пришло время принимать лекарства".
Гу Юнь встрепенулся. Когда он снова поднял взгляд, он вновь обратился скрытым в человеческой оболочке, презренным и беспрецедентным смертоносным оружием.
- Ваше Величество, пожалуйста, позаботьтесь о себе. Ваш подданный пойдет.
Император Юань Хэ внезапно открыл рот и выкрикнул:
- Сяо Шилю!
Гу Юнь остановился на выходе из покоев.
С огромным трудом Император сунул руку под подушку и достал оттуда цепочку старых браслетов из деревянных бусин.
- Подойди сюда, дай мне руку.
Гу Юнь смотрел на тяжело дышащего старика, надевающего на его запястье буддийский браслет, который с виду не представлял никакой ценности. Внутри него кипели очень сложные эмоции.
- Старший двоюродный брат... Присмотрит за тобой, - неразборчиво сказал Император Юань Хэ, поглаживая тыльную сторону ладони Гу.
Сердце Гу Юня разрывалось от боли, не в силах вынести все это. И он больше не смог сохранять спокойствие. Ему хватило сил только на то, чтобы быстро попросить прощения.
Три дня спустя Император Юань Хэ скончался.
Чиновники, военные и тысячи мирных жителей простились с ушедшей эпохой.
[1] Минь (旻)- осень, небо, дождливое осеннее небо, милосердие, сострадание.
[2] Ян (雁) - дикий гусь из "Яньхуэй" (возвращающийся гусь).
Бэй (北) - север, северный.
Ян Бэй означает - Северный Гусь (северная птица).
Ван (кит. 王; пиньинь: wáng) - титул правителя в Древнем Китае. Титул не входил в иерархию пяти степеней знатности (гун, хоу, бо, цзы, нань) и стоял над ними. Пожалование титулом Вана было исключительной прерогативой Императора.
[3] Дракон - тип морского судна, путешествующего по морям.