Часть 1
К началу войны Романовский (с 1983года Волгодонской) район состоял из восьми сельских советов: Романовского, Семенкинского, Красноярского, Соленовского, Каргальского, Большовского, Дубенцовского, Задоно-Кагальницкого. За предыдущее десятилетие в хуторах и станицах уже было образовано 30 колхозов.
Летом 1941 года в донских станицах создаются отряды самообороны. Истребительный отряд был сформирован при Романовском НКВД, а в хуторах расположились группы содействия, которые делились на четыре сектора, в них назначались старшие. За каждым сектором закреплялись уполномоченные от НКВД. Всего в районе было образовано 33 группы, бойцами которых стали 350 человек. Романовский истребительный батальон возглавил начальник НКВД Иван Поликарпович Милюков, комиссаром был назначен Афанасий Митрофанович Стрекозов управляющий госбанком, начальником штаба – Алексей Павлович Афанасьев, директор лесхоза. Батальон состоял из двух взводов стрелковой пехоты, конного и пулеметного взводов. 102 человека разных профессий и возрастов объединились для защиты родных земель.
Летом 1942 года из облисполкома поступил приказ об эвакуации районных учреждений, части населения, колхозного скота и имущества МТС. Местом эвакуации был определен Джурунский район Актюбинской области. Василий Прохорович Хижняк, в то время занимавший пост председателя Романовского райисполкома, занялся эвакуацией и возглавил организационный совет. Принимать и размещать людей, прибывших из района, а так же имущество, обязали первого секретаря райкома ВКП(б) Филиппа Дмитриевича Огаркова, который немедленно выехал в Джурун. На секретаря райкома ВКП(б) по кадрам Федора Яковлевича возлагалась задача организации зимовки скота в суровых условиях казахских степей.
Линия фронта приближалась. Начались бомбежки. Снаряды попадали в магазины, пострадала больница, были выбиты все стекла и разрушено правое крыло Романовской школы, уничтожены дома некоторых станичников.
В начале июля 1942 года, накануне эвакуации, комитет ВКП(б) и райисполком приняли решение организовать в тылу врага партизанский отряд. Все понимали, что действовать предстоит в очень сложных условиях ровная степная местность, отсутствие лесов – все это не позволит осуществлять крупные операции, создать партизанский лагерь, организовать многочисленный отряд. Были определены люди, которые после установления оккупационного режима организуют подпольные группы. Местом их сбора был назначен Потаповский лесопитомник, где в специальном тайнике было запасено продовольствие и оружие. Но есть свидетельства и того, что заранее был сформирован партизанский отряд. По воспоминаниям И.И. Ямполя, «в нашей группе было около 30 человек. Старшими были назначены Василий Иванович Кажанов (1901 г.р., инструктор РайФО) и Александр Яковлевич Караичев (1896 г.р., работавший в нархозучете). Отойдя километров 30 от станицы, пришлось остановиться. По дорогам уже двигались немецкие колонны. Укрылись мы в лесу. Кожанов приказал расходиться в разные стороны небольшими группами». Собраться и развернуться отряд так и не успел - пришли фашисты. Накануне их нашествия, в ночь на 29 июлянад Романовской сияло зарево – были сожжены зернохранилища Романовского элеватора с остатками зерна. Так выполнялся приказ Государственного Комитета Обороны: «Ни пяди русской земли без боя, ни грамма продовольствия врагу». Ближе к полудню 29 июля 1942 года в Романовскую вошли немцы.
Часть 2
В памяти Евдокии Иосифовны Колесниковой (Морозовой), очевидицы захвата фашистскими войсками Романовской сохранились сведения: «Вместе с мамой, сестрой и братьями уехала я на полевой стан 1-й полеводческой бригады колхоза имени Димитрова. 26 июля пришла в Романовскую проверить, целы ли хата и двор. Прибежала соседка Дуся Касьянова: - Говорят, что в кирпичной четырехклассной школе наши солдаты раненные лежат. Пойдем, посмотрим.
Пошли в центр, вначале зашли в здание райкома партии – пусто, тихо, никого нет… Я сняла со стены портрет Ленина и Ворошилова. Через сад подошли к школе. В классах стояли кровати, но они уже были пустые. Когда вышли из школы, в небе появился немецкий самолет и начал стрелять из пулемета. Пули засвистели рядом, но мы упали на землю, и нас не задело. А через три дня я пошла к Дусе, посидели немножко, а когда решила вернуться домой, то из-за угла выехали немецкие мотоциклисты. Остановились они прямо около нашего двора, зашли в него, постояли, громко о чем-то поговорили, а потом уехали в центр. Ночью мы с мамой легли спать, двери заперли. Дрожим от страха. Слышим, дверь в погреб ломают и разговаривают громко по-немецки. Затем начали ломиться в дом. Мама открыла, они ввалились, осветили все фонарями. Обшарили всю комнату, все углы. Забрали сахар, схороненный за печью, и ушли. А днем подъехала ко двору подвода. Зашли в дом и сказали, что в зале будет комендатура. Жили мы рядом с «Заготскотом». Немцы начали обустраиваться в станице. Стены домов, заборы и столбы запестрели приказами, заканчивающимися одним: «За неповиновение немецким властям – расстрел!».
Часть 3
Станица замерла, затаилась от ужаса. В ночь со 2 на 3 августа 1942 года немецкая фельджандармерия провела первую карательную операцию. «Ворвавшись в станицу в августе 1942 года, гитлеровцы схватили 26 стариков и подростков, состоявших в отряде самообороны по охране общественных зданий и имущества. Ни в чем не повинных людей фашисты расстреляли. В числе расстрелянных – безногий инвалид лесник Калашников, мальчик-подросток Анатолий Щербаков, советский служащий Черничин в возрасте 55 лет».
А.И. Логвинов, член Совета ветеранов станицы Романовской, в своем рассказе «Это было 60 лет назад» по воспоминания современников так описал те страшные события: «Местом казни немцы избрали юго-западную сторону станицы, за кладбищем, территорию цеха по производству гончарных изделий. Ранним утром 3 августа, еще до восхода солнца, жители западной окраины станицы слышали выстрелы и крики истязаемых. Но никто из них не предполагал, что эти были последние напоминания о себе отцов, сынов, братьев и друзей многих-многих станичников. Немцы тщательно скрыли следы своего преступления. Все убитые были брошены в котлован, в котором добывалась глина, пригодная для изготовления гончарных изделий. Родственникам убитых было заявлено, что их дети, отцы, мужья отправлены на проведение дознания в причастности к партизанскому движению. Ровно через месяц, 3 сентября 1942, немцы разрешили перезахоронить казненных, указав место их нахождения. При этом вскрылись некоторые подробности этого злодеяния. Жертв не расстреливали – их убили, используя для этого штыки; на многих трупах не было следов выстрелов, а были ножевые раны. Захоронения проводились по разным могилам. Самому младшему из расстрелянных – Ване Персиянову – исполнилось лишь 16 лет. Юрию Сергиенко, Николаю Редькину, Петру Шапошникову – по 17 лет. Навеки они остались в памяти родных и близких юными мальчиками, так и не познавшими радости жизни.
На территории Потаповского лесопитомника собрались лишь три человека, оставленные для организации партизанской деятельности в тылу врага: Василий Кожанов, Василий Морозов и Иван Смоляков. Обменявшись паролем «комбайн» и услышав отзыв «трактор». Они убедились, что все трое оставлены по заданию райкома партии. Их попытки установить связь с командиром партизанского отряда или его помощником остались безуспешными. И тогда было принято решение о создании подпольной группы и самостоятельных действий. Распределили обязанности: В.И. Кожанов, 43-летний инструктор РайФО, коммунист, рядовой Красной Армии и прослуживший в ее рядах с 1918 по 1921год, стал командиром отряда. Василий Федорович Морозов, инспектор РК ВКП(б) – его помощник и политрук, Иван Смоляков – 24 – летний первый секретарь райкома комсомола – комиссар. Вернувшись по домам, они постепенно начали вовлекать в группу молодежь. Комсомольцы из Большовки Валентин Тюхов и Петр Ясин, Валентин Омельченко вступили в отряд в сентябре 1942 года и были назначены разведчиками. Яков Голоднев и Виктор Кузнецов 18-летний токарь Романовской МТС, - подрывниками. Комсомолка Вера Безручко, колхозница Анфиса Михайловна Шмутова (по материалам ЦДНИРО, она числится как Чмутова) и Виктор Бородовнин и Федот Шпаков были связными. Так в отряде стало одиннадцать человек. Почти в каждом хуторе и станице района имели молодые подпольщики своих связных и дома где могли остановиться.
Отряд пополнился семью военнослужащими Красной Армии, попавшими в окружение и оказавшимися в немецком тылу.
Часть 4
Первоначально оружия у романовских подпольщиков не было. 16-летние подростки Валентин Омельченко и Алексей Горелик собирали в степи брошенное оружие, и вскоре в группе появился автомат и даже ручной пулемет.
Подготовка закончилась, надо было действовать. Уже через несколько дней после начала оккупации вРомановской и других хуторах и станицах появились первые рукописные листовки: «Товарищи! Не забывайте, что вы хозяева на своей земле, и не позволяйте сиводушному немцу становиться на всю вашу душу. Помните, что хлеб – это ваш хлеб, скот – это ваш скот и сами вы - свободные люди. Бейте оккупантов!»
Фашисты, атаман Арьков и местные полицаи были встревожены. Начались поиски партизан. Но подпольщики, зная это, не молчали. По радиоприемнику, не сданному новым властям, ловили они ежедневные сводки Совинформбюро о положении на фронтах, переписывали их и распространяли. Несмотря на запрет, обсуждали жители станицы вести о событиях под Москвой, правду о положении под Сталинградом.
Немецкий комендант был взбешен, а атаман Арьков получил приказ из-под земли достать и уничтожить партизан. Начались облавы.
«Однажды в полночь, когда Иван (Смоляков) только что пришел с хуторов и мать, накормив, уложила его спать, в дверях забренчала щеколда. В ту же секунду Иван бесшумно спрыгнул с печки на пол. Охваченная тревогой Александра Никифоровна подошла к двери. Тонкие дверные переборки сотрясались от глухих тяжелых ударов.
- Открывай, старая ведьма! – послышался за дверью голос.
Это был Арьков. Ему вторил другой:
- Матка, открывай, будем стрелять.
Александра Никифоровна стояла возле двери, словно оглушенная. Ее вывел из этого состояния шепот Ивана:
- Открой, мама, убьют меня и… и тебя.
Дрожащими руками она отодвинула засов. Поток лунного света ворвался в хату. На пороге стоял Арьков, за ним вырисовывался силуэт человека в блестящей каске.
- Где сын? – схватил Александру Никифоровну за кофту и, рванув ее к себе, прохрипел Арьков.
- Здесь, - выступая из-за спины матери, громко сказал Иван. Он взял руку Арькова и, сжимая ее как тисками, оторвал от груди матери.
- Ваня…- простонала она»
Десять суток подряд атаман Арьков и немецкий комендант допрашивали Смолякова. Избивали, выворачивали назад неподвижную в суставе и не сгибавшуюся с детства правую руку, по три раза за ночь устраивали допросы и вновь бросали в камеру. «Назови партизан! Кто из коммунистов и комсомольцев остались в районе? Почему сам остался?» - но эти и другие вопросы оставались без ответов. На десятый день комендант приказал Смолякова отпустить и установить за ним слежку.
Часть 5
7 ноября 1942 года вечером во дворе у В.И. Кожанова состоялось тайное собрание коммунистов и партийного актива станицы Романовской, посвященное 25-ой годовщине Великой Октябрьской революции. Присутствовали на собрании, по воспоминаниям Е.А. Заичкина, братья Кожановы - Василий и Николай, И.И.Смоляков, Валентин Тюхов и другие. Собрание проводил заведующий инструкторским отделом Романовского РК ВКП (б) Исаак Павлович Морозов. Подпольщики приняли решение активизировать борьбу с оккупантами, для безопасности разбившись на маленькие группы по два–три человека. На этом и разошлись, договорившись встречаться по мере необходимости. Подпольщики продолжали действовать.
Союзниками Германии в войне было много стран, в том числе и Румыния. В качестве подмоги, румынские войска были в спешном порядке отправлены в самое горячее место – Сталинград, некоторые части оставлены в тылу для поддержания «нового порядка». В конце ноября в Верхних Серебряках на реке Сал остановились румынские войска. 8 солдат–румын забрали на СТФ хуторв Первомайского хряка и погнали его в Серебряки. Партизаны устроили засаду, обстреляли - на дороге остались лежать семь вражеских трупов.
В начале декабря из хутора Просторного на реке Сал шла трехконная подвода, а на ней два солдата-румына. На полпути они наткнулись на засаду. Один был убит, другой бежал. Кони и бричка достались партизанам.
«В ночь с 11 на 12 декабря 1942 года отряд расположился на ночлег в степи на таборе х. Савельева в двух комнатках небольшого дома. Утомленные длинным переходом, партизаны спали. Их разбудил шум мотора автомашины, в сенях загремели тяжелые шаги, послышалась чужая речь
- Автоматы к бою! Приготовить гранаты! – крикнул командир отряда Кожанов.
Распахнулась дверь. И одновременно ударили автоматы партизан. Румынский офицер упал, сраженный насмерть. Атакующие отхлынули во двор. Этим воспользовался Морозов. Он выскочил во двор с криком:
- За мной!
Смоляков вышиб плечом раму, выскочил из дома. Из другого окна выпрыгнул Кожанов.
- Огонь! – скомандовал он.
Ударили партизанские автоматы. Трудно было рассмотреть силы врага, их оказалось не менее двадцати человек. Потеряв командира, солдаты в панике бежали.
Смоляков снял с убитого офицера сумку с документами, в которой нашли карту. Сталинград на ней был отмечен красным флажком и обведен черной дугой. А вокруг этой дуги сжималась другая – красная. Подтверждались слухи об окружении немецкой армии под Сталинградом.
Полученная информация была обсуждена в отряде: «Значит, немец скоро побежит, уничтожат наши его под Сталинградом!» Сумку убитого чиновника – гитлеровца спрятали у Клавдии Можаровой в хутор Погожев. В ней были медали, снятые с убитого гитлеровца, а также офицерские и солдатские документы на румынском языке. За время существования отряда партизаны уничтожили 17 солдат и офицеров.
Отряд готовил новую операцию – было решено взорвать лед на переправе через Дон около станицы Кумшацкой. Здесь немцы переправляли танки, орудия, автомашины. Партизаны решили рассредоточиться по хуторам, а в назначенное время встретиться у переправы.
Смоляков и Кожанов пробирались к Кумшацкой через Дон, туда же должны были прийти в назначенный срок из Большовки Ясин и Тюхов, из Романовки - Кузнецов и Голоднев. Но полицаи тоже готовили свою операцию, целью которой было навсегда покончить с партизанами. Кожанов арестован был в квартире Шмутовой, в займище у хутора Соленого захвачен Смоляков, чуть раньше, в Романовской, арестовали Кузнецова и Голоднева, а в Большовской – Тюхова и Ясина. По тому, как действовали немцы и полиция, было ясно – без предательства здесь не обошлось.
Часть 6
Под конвоем немца с собакой Кожанова и Смолякова отправили в Романовскую. Везли их на бричке, а возчиком был украинец с желтой повязкой на рукаве. По просьбе друзей, подвода остановилась. Кожанов выбил из рук конвоира винтовку, а Смоляков стал бороться с собакой. Но предательство возчика не позволило партизанам бежать – он бросился на Смолякова, а собака стала рвать Кожанова. Искусанные собакой и избитые конвоиром Кожанов и Смоляков были доставлены в комендатуру станицы. Кузнецов и Голоднев, арестованные раньше, были отправлены в Цимлянск, а Кожанов, Смоляков, Тюхов, Ясин помещены в камеру, расположенную в подвале комендатуры. Вскоре сюда же бросили Анфису Шмутову.
Чуть раньше в Романовской были захвачены мать Смолякова Александра Никифоровна, жена Кожанова Прасковья Михайловна, в хуторе Семенкине – отец и мать политрука Морозова Федор Максимович и Фекла Афанасьевна.
Прасковья Михайловна Кожанова так вспоминала эти страшные дни: «Однажды к моему дому подъехали немецкие дрожки, в которых сидело трое полицаев. Меня повели к немецкому коменданту на допрос, но я сказала, что ничего не знаю. И так из холодного помещения, куда бросили, меня выводили на допрос и днем, и ночью. Очень было страшно. Особенно в ужас приводили железная плеть, пистолет, другие орудия пыток, которые были разложены на столе».
Ни родные, ни сами партизаны не попросили пощады. Они стойко переносили все истязания, которые применяли мучители, не выдали своих друзей и знакомых, соратников по подполью.
Приближение Красной Армии ускорило гибель подпольщиков. В ночь с 29 на 30 декабря 1942 года Василия Кожанова, Ивана Смолякова, Валентина Тюхова, Петра Ясина и Анфису Шмутову казнили.
Пытаясь скрыть содеянное, казнь провели морозной ночью. Людмила Ивановна Беседина (Иванкова), учитель–ветеран Романовской школы, в то время была 15-летней девочкой. Она видела, как тянули тела волоком от здания, где теперь расположен дом инвалидов, через теперешний парк по улицам к Дону. Утром страшная весть быстро разнеслась по станице. У проруби остались кровавые следы, некоторые вещи убитых. Так, жена Кожанова нашла здесь шапку мужа. «В ней было много крови. Я взяла шапку, спрятала ее под подол, чтобы полицаи не увидели, и унесла ее домой. Дома ее закопала в землю».
Часть 7
Пятого января 1943 года в Романовскую вошла 24-я Гвардейская Краснознаменная Евпаторийская стрелковая дивизия.
«Когда рыбаки крючьями вытащили партизан из проруби, те были неузнаваемы: лица черные, избитые, глаза у некоторых выколоты, зубы выбиты. Мужа я узнала только по волосам. Руки у него были скручены сзади железной проволокой» - вспоминала спустя много лет Прасковья Михайловна.
Когда читаешь акт врачебного осмотра замученных фашистами героев, невольно задумываешься – а могли ли люди так издеваться над другими людьми?! Какие матери дали жизнь таким зверям в человеческом обличье? Неужели фашисты и их добровольные помощники потом спокойно могли жить, ходить по земле, растить детей и быть хорошими отцами?!
Невозможно читать строки, написанные в 1943 году, без содрогания от мысли о том, что пришлось пережить нашим героям–землякам перед смертью:
«При осмотре трупов пяти партизан Романовского района установлено:
Гражданка Шмутова Анфиса Михайловна имеет глубокие резаные раны на лбу, разможенные кости черепной коробки с вывалившимися мозгами. У Смолякова Ивана Исааковича выколоты глаза, глубокие резаные раны на голове и разбита черепная коробка. Ясин Петр имеет многочисленные следы побоев на теле, перелом левой руки. У Тюхова Валентина Андреевича многочисленные следы побоев по всему телу, выколот левый глаз, раздроблена кисть. У Кожанова Василия Ивановича – многочисленные следы побоев по телу, вывернута нижняя челюсть. У всех связаны руки и ноги. При исследовании вышеуказанных трупов огнестрельных ран не обнаружено. Что явно говорит о том, что они были зверски замучены, изуродованы, затем спущены в прорубь, возможно, некоторые еще были живыми.
Подписали – Кожанов Н.И. (председатель сельского совета), Лобчак А.А.(врач), Клыков И.П. (от НКВД), Морозов И.П. (от РК ВКП(б)), Щербакова М.И. (от райсовета), Шолохов В. (от РК ВЛКСМ)»
В апреле 1944 года из Цимлянска были доставлены трупы Кузнецова и Голоднева. Семерых героев похоронили в братской могиле в центре станицы Романовской.
Говорят, что героем надо родиться. Нет! Героями не рождаются, героями становятся, когда этого требует суровая необходимость. Ведь несмотря на возраст – самому молодому погибшему партизану Вале Тюхову было только 15 лет, а самому старшему – связному из станицы Соленовской Поликарпу Федоровичу Батакову 68 лет, место рождения, образование и занимаемое положение они – партизаны–подпольщики проявили необычайное мужество. Семеро были казнены, но память о них навсегда увековечена в названиях улиц станицы. И хочется верить, что спустя шестьдесят, семьдесят, сто лет наши дети и внуки не забудут о героях Романовского подполья.
Часть 8
Совет ветеранов станицы Романовской, пытаясь собрать по крупицам воспоминаний современников подлинную картину деятельности и гибели истребительного отряда и Романовского подполья, планирует издать к 65-летию тех страшных событий свою книгу.
Как жили в те трудные времена жители других населенных пунктов района? По-разному...
Например, через хутор Потапов линия фронта проходила дважды: когда наши бойцы с опущенными головами отступали под натиском фашистских полчищ, и потом, когда гнали врага. После этого осталась в хуторе большая братская могила, в которой были погребены одиннадцать защитников донской земли.
Активных боев в районе х. Морозова не было. Когда через хутор проезжали немецкие мотоциклисты, то расстреляли трех раненых солдат, прятавшихся на квартире Плахотниковой Натальи Ивановны и выданных кем-то из местных жителей.
21 июля 1942 года в районе станицы Николаевской немцы установили переправу через Дон 40-го танкового корпуса 1-ой танковой армии генерала фон Клейста и 4 армейского корпуса 1-ой танковой армии генерала Гота. Николаевская и ближние хутора и станицы были захвачены врагом.
Части 51–ой армии Северо-Кавказского фронта попытались нарушить планы немецкого командования и разрушить переправу, но наступление, развернутое от х. Морозова, было неудачным.
За хутором, по направлению на Большовку и Дубенцы в конце июля шел ожесточенный бой, в котором погибло около 300 наших бойцов. Хуторяне сами хоронили их, а найденные документы отсылали родным погибших. Организатором этого стала Феодосия Михайловна Королькова. Благодаря ее стараниям, матери и жены во многих уголках СССР узнали, где и как погибли их мужчины, ведь самой страшной вестью в те времена был треугольник со страшными словами: «пропал без вести». Бесконечные годы ждали бы они своих сыновей, мужей и братьев с фронтов той страшной войны.
А станицы Дубенцовская была оккупирована. Когда в нее вошел враг, то жизнь станичников изменилась. Сразу же был установлен комендантский час, согласно которому появляться на улицах с 21 до 8 часов утра местным жителям запрещалось. В доме, расположенном рядом с магазином, разместился немецкий комендант, подвал магазина был срочно переоборудован под тюрьму, а в здании сельского совета стал заседать атаман Самсонов И.В. и полицаи из числа местных жителей.
По-разному служили новой власти полицаи. Были те, кто пришел в новые «органы» по принуждению и под угрозой смерти, они старались защитить односельчан, не дать их в обиду; но были и такие, которые затаили злобу на Советы, хотели вернуть свои отобранные и не доставшиеся по наследству богатства, упивавшиеся дарованной им фашистами властью. С содроганием помнят старожилы Дубенцовской Алексея Родионова, который гордо ходил по станице с полицейской повязкой на рукаве, поигрывая плетью, на конце которой была накручена проволока. Эта плеть гуляла по спинам тех, кто не давал уводить скот и птицу из собственных дворов, кого задерживали по подозрению в причастности к партизанскому движению. Родионов собственноручно забил до смерти трех воспитанников детского дома, участвовал в расстрелах нескольких еврейских семей. Но недолго продержалась власть новых ставленников. Армия генерала Паулюса была окружена под Сталинградом. Вторая гвардейская армия генерала Малиновского начала свое движение по левому берегу Дона в направлении на Батайск. 3 января 30-я стрелковая дивизия освободила Дубенцовскую от врага, оказавшего жестокое сопротивление. Помнят старожилы, что в бою за станицу погиб лейтенант госбезопасности Андрей Васильевич Болгаров.
Житель Мокро-Соленого Егор Григорьевич Медко, 1929 г.р., о военных годах рассказал так: «Леса нашего в войну много порубили… И свои рубили, и немцы. Оккупировали нас с 1 августа по середину января 1943 года. Но сами немцы в хуторе не стояли. Держали 50 пленных, которые жили в подвале школы и занимались рубкой леса. А из «властей» было два немца и два полицейских-украинца. Старостой наш местный стал, выборный - Тимофей Федорович Пустоваров. Обращались с нами они хорошо, не давали мародерствовать румынам, часто наезжавшим в поисках еды, арестовывали тех немцев, которые бежали с фронта. Все так и работали в колхозе, как и до войны: сеяли, пахали, урожай убирали – все вручную. Техники не было никакой. 3 быка да тощие лошади, брошенные после боев, которых отлавливали в степи. А как освободили нас, то жизнь налаживаться стала. Скот пригнали из-за Волги, потом технику начали давать. К зиме 1943 - 44 г. пригнали первые трактора, а трактористки на них – женщины.
Мы насаживали лесополосы, пололи. Поля засеивали пшеницей, ячменем, сорго, подсолнечником. Даже в 1944 году бахчу посадили. Сажали яблони, был большой орешник, смородинник. Всю продукцию сдавали. Зимой тоже не бездельничали: лес рубили «на чурку» и по заказу возили. Веники вязали, занимались прочисткой молодой поросли в лесу».
Со дня образования Красноярского сельского совета и вплоть до оккупации в станицы Красный Яр работала семилетняя школа, медпункт, клуб, изба-читальня, заготзерно, заготскот, сельпо, молзавод, мастерская по пошиву и ремонту обуви, противочумный пункт. Начальные школы были в хуторах Лог и Попов. Перед самой войной здесь открылись ФАПы. Но радоваться не пришлось: немцы оккупировали эти населенные пункты. Жестокие бои шли здесь в июле и в декабре 1942 года. Дома были разрушены при артобстрелах, общественные здания и госучреждения сожжены немцами. 200 молодых людей по заготовленным спискам должны были отправиться в Германию, чтобы познать «райскую жизнь», как описывали ее фашисты, но не успели. Хозяева-работодатели спешно покинули оккупированные земли, теснимые Красной армией. Неимоверными усилиями пришлось восстанавливать разрушенное. Особое внимание было сосредоточено на школах – уже в феврале 1943 года в них возобновились занятия. Сельский совет, председателем которого была Мария Сергеевна Прокопова, организовал жителей на ремонт школьных зданий, а вот заготскот, заготзерно, заготсено, противочумный пункт - перестали существовать.
5 января была освобождена Романовская, к 6 января 98-я стрелковая дивизия 2-ой гвардейской армии овладела Каргальской и Большовской. 7 января территория Романовского района полностью очищена от немецких и румынских солдат. Гнать ненавистного врага солдатам помогали даже дети. Двенадцатилетний ученик Романовской школы Иван Калугин с группой товарищей, вооружившись винтовками, обстреляли машину коменданта – немца, убегавшего из станицы, автомашину с румынской пехотой.
Две тринадцатилетних девочки – ученицы Рая Топилина и Вера Киреева в окрестностях Романовской уничтожали указатели на перекрестках близлежащих дорог.
Трое подростков: Быстров с х. Рынок и братья Чуприковы из станицы Кумшацкой, вооруженные трофейными автоматами, в соседнем займище обнаружили немецкий танк. Осторожно подошли, заглянули. В танке никого не было. В это время услышали немецкую речь. Из леса вышли четыре немца–танкиста. Ребята успели спрятаться за танк. Когда немцы подошли ближе, то мальчишки выскочили с автоматами на перевес, а старший громко крикнул: «Хендехох!» Растерявшиеся немцы подняли руки вверх. Мальчишки отвели их в Кумшацкую и сдали в воинскую часть. Указали и на брошенный танк, который оказался в исправном состоянии. Вскоре после освобождения района от оккупантов Романовский райком ВКП(б) получил от командира дивизии письмо, в котором тот просил поблагодарить Быстрова и Чуприковых за проявленную смелость и патриотизм.
С радостью и всеобщим ликованием встречали жители своих освободителей. Но это была еще не победа…Ее еще предстояло ждать долгих и томительных полтора года. Надо было возрождать родной край, очищать от оставшихся немецких служак – полицейских, восстанавливать разрушенные дома и школы, воссоздавать колхозы. Народному хозяйству района за годы оккупации был нанесен ущерб в размере 133 951, 1 тыс. рублей. Угнано 7800 голов крупного рогатого скота, 5300 свиней, 19500 голов птицы, свыше 2000 лошадей.
Со всех хуторов и станиц района свезли в Романовскую тех прислужников фашистов, которые не успели убежать со своими хозяевами. Поместили их в подвал комендатуры, туда, где до казни томились герои – подпольщики. Но из-за халатности конвоира полицаи, ничего доброго не ожидавшие от советской власти, пошли на отчаянный шаг – организовали в марте 1943 года побег. Им удалось добраться до оружия. Результатом побега стала гибель трех охранников: Г.В. Каргальского, Б.К. Донецкого, И.Ф. Белоусова и работников РО НКВД Чаусова и Гарькушина. Вновь плакали романовцы над гробами погибших за мирную жизнь 17-летних мальчишек, похоронили которых с почестями в братской могиле на кладбище станицы.
Вновь был создан истребительный батальон, просуществовавший до февраля 1944 года. Хранит государственный архив Ростовской области постовые ведомости 3-х взводов, в которых зафиксированы все, кто в это трудное время после основной работы в колхозах и организациях выходил с оружием в руках на охрану зданий государственных учреждений. Глядя на списки второго взвода, можно смело утверждать, что это был женский батальон: З.С. Скакунова, М.М. Бардышева, К.И. Дулимова, М.Б. Алаухова, И.С. Тавкаило, Н. Фролова, Е.У. Борисова, И.Ф.Сысоева, А.М. Акрушкина, все девушки 1924-1925 годов рождения под руководством единственного мужчины - 17-летнего Семенкина Георгия, но это была сила и порядок.
В феврале 1943 года обком партии провел кустовое совещание секретарей районных комитетов партии, на котором были обсуждены вопросы восстановления колхозов и совхозов и подготовки к весеннему севу. 21 апреля 1943 г. обком принял постановление об организации помощи колхозам. Из городов на постоянную работу в сельское хозяйство области направлялись 267 коммунистов, каждый райком партии должен был выделить по 10 человек для восстановления и руководства социалистическими хозяйствами.
Весенний сев 1943 года проходил в исключительно тяжелых условиях. Оккупанты полностью уничтожили семенной фонд, живое тягло. Отсутствовала техника и сельхозинвентарь. На полях оставались неразорвавшиеся снаряды и мины. Но, несмотря на эти трудности, все жители района «от мала до велика» вышли на колхозные поля под лозунгом: «Борьба за хлеб – борьба за Победу!». Землю пахали на быках, волах, коровах. Засевали поля, как и в первые годы существования колхозов - вручную, убирать пришлось лобогрейками да ручными косами. Вновь учились русские женщины вязать снопы, а оставшиеся на полях колоски собирали дети и сдавали колхозу. Все, что собрали - отправили государству, а сами, чтобы как-то поддержать себя, мешали муку с опилками, ели картофель, даже картофельную шелуху перемалывали. Трудно было, но все понимали, что там, на фронте, еще труднее.
Председателем колхоза «Комбайн» (х. Морозов) в годы войны был Ермаков, бухгалтером – вернувшийся с войны в 1942–ом инвалидом Ефим Осипович Морозов. Колхозные поля весной 1943-го года были засажены ячменем, овсом, рисом, горчицей. В сохранившемся протоколе колхозного собрания за этот период записано даже решение о сборе пожертвований на покупку для фронта самолета.
Ударно трудилась женская полеводческая бригада колхоза «Имени 7 коммунаров» (х. Большовка): А.С. Кирсанова, Т.П. Родионова, З.С. Молчанова, А.Т. Чеснокова, А.В. Русакова, Ф.Т. Гряколова, В.Р. Голобородько, П.В. Будкова, А.Я. Иванкова поднимали на своих хрупких женских плечах порушенное войной хозяйство. Во всем старались заменить в тылу воевавших мужей, отцов и братьев.
Не дали они простаивать и уцелевшей колхозной технике. Во главе женской тракторной бригады стала Клавдия Феофановна Лысова. Прасковья Будникова, Евдокия Честухина, Мария Хохлачева, Аграфена Чеснокова вместе с двумя подростками смело управляли четырьмя тракторами СТЗ и «Универсалом», а Александра Яковлевна Иванкова – одной из первых женщин района села на комбайн.
В первый год восстановления хозяйства колхоз передал фронту при плане 170 центнеров свыше тысячи центнеров овощей. В подарок Красной Армии отправили коммунаровцы десять лучших скакунов.
Совместными усилиями план 1943 года был выполнен на 175%. Урожайность составила 4,4 центнера с гектара. Решением обкома ВКП(б) и облисполкома от 22 октября 1943 года 40 особо отличившихся колхозников Романовского района были награждены Почетными грамотами.
За год после освобождения были восстановлены 27 животноводческих и 24 овцеводческих фермы, построено 5 свиноводческих ферм.
Занимая оккупированные территории, немецкие и румынские войска размещали свои казармы чаще всего в школах. За время их хозяйствования были сожжены в печах парты, учебники, ученические карты, наглядные пособия были уничтожены или выброшены во двор. После освобождения учителя и ученики несли в пустые классы спрятанные книги и пособия, вычищали мусор, забивали зияющие оконные пролеты деревянными щитами. По данным РайОНО, на все 34 школы осталось лишь 50 кв. м стекла.
Несмотря на такое положение, в 1943 году большинство школ начали учебный год, хоть и с небывалым опозданием на 6 месяцев. Чтобы обеспечить световой режим в классных комнатах, в некоторых школах использовали сохранившиеся на чердаках двойники рам. Их распределяли по школам, особенно пострадавшим от «хозяйничания» оккупантов. Недостаток школьной мебели восполнялся наскоро сколоченными на крестовинах столами, сидели зачастую на ящиках и лавках. Школы испытывали острый недостаток бумаги, письменных принадлежностей, учебников.
Семенкинская семилетняя школа, например, до войны имела богатую библиотеку, хорошо оборудованный кабинет физики, двух лошадей, волов, подсобное хозяйство, дом с квартирами для учителей. После оккупации остались лишь стены с сорванными полами и пустыми глазницами окон под крышей. Все разграблено, уничтожено, учительский дом разрушен при бомбежке.
Большую помощь в восстановлении разрушенных школ оказывали райком партии и райисполком, которые держали на контроле не только восстановление колхозов, но и школьной системы. Несмотря на жесточайшие лимиты, в 1943 – 1944 г. они выделяли из государственных фондов и местных средств для ремонта школьных зданий строительные материалы: лес, стекло, гвозди, разрешали использовать на школьные нужды средства самообложения.
К 1945 году восстановлены были все школьные здания.
Радовали успехи наших земляков на фронте. Сколько смелых подвигов совершили! За участие в форсировании Днепра звание Героя Советского Союза получил житель х. Парамонова Стефан Яковлевич Гладков, Кавалером орденов Славы трех степеней вернулся с фронта в родную станицу Александр Данилович Молчанов. Генерал–полковник НикандрЕвлампиевич Чибисов, уроженец станицы Романовской, за успехи в командовании войсками стал Героем Советского Союза.
Но многие воины-казаки не вернулись домой, пали смертью храбрых за другие города и районы Родины. Гвардии старший сержант Гапонов Ефим Васильевич, сын первого председателя ревкома х. Дубенцова, во время войны был командиром орудия 92-ой истребительной противотанковой артиллерийской бригады. В музее боевой славы Цимлянского райвоенкомата хранится текст письма, посланного его жене: «Дорогая ПлатонидаНикитична! Личный состав нашей части передает Вам, жене Героя Советского Союза Ефима Васильевича Гапонова, пламенный боевой привет.
Платонида Никитична! Наша часть вместе с вами потеряла одного из лучших сынов нашей Родины, близкого Вам друга. В боях с немецкими оккупантами 25 октября 1943 года вражеская пуля оборвала жизнь Вашего мужа, нашего доблестного воина, командира орудия. Ефим Васильевич в нашей части вырос от рядового бойца до старшего сержанта – командира орудия. Ефим Васильевич был грозой для немецко-фашистских захватчиков. Пять подбитых и сожженных фашистских танков, одно самоходное орудие «Фердинанд», 5 минометных и артиллерийских батарей, десятки дзотов и пулеметных точек, более сотни солдат и офицеров противника нашли себе могилу на нашей русской земле от его меткого орудийного выстрела…
Слава Вам и Вашей семье – отцу Василию Гапонову, воспитавшему бесстрашного в<