Крестьянская война началась 17 сентября 1773 года с хутора казаков Толкачевых на реке Усиха (Приложение 2, карта 1), откуда 80 казаков двинулись в поход к юго-восточным рубежам державы. Огромный вред принес Пугачев государственной границе России. Первый его удар приняли пограничные крепости. Они предназначались для прикрытия государственной территории от нападения банд кочевников и прочих ворогов, но, конечно, не были приспособлены к борьбе с огромными полчищами. Верные своему воинскому долгу, коменданты этих крепостей и офицеры, служившие в них, оборонялись до последней возможности, чем заслужили лютую ненависть Пугачева. Так, подойдя 21 сентября к Илецкому городку, самозванец направил атаману Портнову требование выйти к нему с повинной. Атаман ответил отказом, Пугачев послал подметные письма в гарнизон, состоявший из яицких казаков. Те взбунтовались, предали Портнова, которого тут же схватили и повесили вместе с другими офицерами и их семьями. После той "победы" банда 3 дня пропьянствовала в городке, а затем двинулась дальше. «На пути оказалась крепость Рассыпная, имевшая лишь невысокую деревянную ограду. Комендант крепости секунд-майор Веловский попытался организовать оборону, но мятежники ее прорвали. Они надругались над женой Веловского, а затем ее, как и коменданта и офицеров, повесили. Кровавую оргию пугачевцы устроили в крепости Нижне-Озерной. Они долго истязали коменданта Харлова, офицеров. Кончилось тем, что все были изрублены на куски. Жена Харлова успела бежать и укрылась в крепости Татищевской, где комендантом был ее отец - офицер Елагин. Затем, при взятии Татищевской крепости, за то, что Елагин "осмелился" сопротивляться, Пугачев, обратив внимание на его тучность, приказал с живого содрать кожу; что и исполнили с большой охотой его сообщники, звероподобные существа, тут же начавшие мазать жиром еще мучившегося на их глазах человека свои раны. Жену Елагина изрубили на куски, не пощадили ни дочь, ни малолетнего сына». [2; 50] В книге "Двор и замечательные люди в России во второй половине XVIII столетия" рассказывается: "Дочь их, вдову накануне умерщвленого Харлова, по свидетельству современников, бывшую красоты удивительной, он (Пугачев) продержал более месяца как наложницу, а семилетнего брата ее назначил своим камер-пажом, но потом, по подозрению своих приближенных, уступил их требованию, и приказал расстрелять несчастную женщину и ее брата. Не совершенно лишенные жизни, они в крови подползли друг к другу и, обнявшись, испустили дух".
Действительный член Российской Академии наук П.И. Сумароков, основываясь на документах, писал о зверствах Пугачева: "Осужденных ставили в ряды, иным рубили головы, других мучили, терзали за верность, детей убивали обухами, рассекали на части, женщин предавали на поругание; кровь лилась ручьями у шатра царя-самозванца". Перечень злодеяний мятежников можно продолжать бесконечно. Пугачев очень любил сжигать заживо, "пятерить", причем, начиная не с головы, а с конечностей, чтобы было мучительнее. О жестокости Пугачева написано много, существует огромное количество доказательств, воспоминаний современников и участников событий. Известно даже, что состоявший при самозванце младший брат бывшего польского конфедерата Пулавского, сосланный в Казань за покушение на Станислава Понятовского и примкнувший к мятежникам, вынужден был их покинуть, "негодуя на свирепость". Трудно поверить в подобные изуверства, в то, что на такое могли пойти люди, ведомые светлой идеей, а ведь именно такими изображали Пугачева и его сообщников последние 70 лет.
Идея же заключалась в смене одного царя на другого. Смена милосердной государыни на конокрада и изменника, изверга и садиста. Не могли не видеть и не понимать этого и простые русские люди и дворяне... Свирепость была непривычной для русских, издревле отличавшихся милосердием. Отпор самозванцу давали не только правительственные войска, но и честные люди, патриоты Отечества. В книге "Двор и замечательные люди в России во второй половине XVIII столетия" есть такое свидетельство: "Среди измен, которые, к несчастью, способствовали самозванцу усиливаться и опустошать занимаемые им места, потомство должно с признательностью и удивлением вспоминать примеры непоколебимой твердости и приверженности престолу: когда капитан Калмыков был приведен в числе пленных к Пугачеву, то не устрашился назвать его самозванцем и увещевал товарищей своих не верить злодею. Пугачев приказал его пятерить, но Калмыков при отсечении рук и ног повторял те же слова.
Взбешенный Пугачев приказал распороть ему грудь... В том же году яицкий казак Копеечкин был захвачен в плен. Пугачев велел его тоже пятерить, но верный казак, несмотря на претерпеваемые мучения, называл его вором, бунтовщиком и государственным злодеем".
"Моральный облик" Пугачева дополняет и то, что он при живой жене, имевшей от него троих детей, женился на молодой яицкой казачке и окружил ее служанками, которых звал "фрейлинами".