Лукас Деркс Социальные панорамы
Пять типов персонификации
Мы используем существительное «персонификация», чтобы обозначить ментальную репрезентацию «кого-то».[1]В этой книге мы выделяем пять типов персонификаций:
● Самоперсонификация – репрезентация себя.
● Персонификация других – репрезентация других людей.
● Групповая персонификация – репрезентация групп и сложных социальных структур, которые объединяются друг с другом в общие когнитивные единицы, к примеру, партии, нации, фракции, клубы и организации.
● Духовная персонификация – репрезентация умерших людей и социальных сущностей, которые не являются людьми, к примеру, призраки, духи и боги.
● Метафорическая персонификация – воображаемые персонификации (к примеру, персонаж в книге), физические объекты, абстракции, животные, растения, символы, процессы и нечеловеческие и недуховные сущности, которым мы склонны приписывать человеческие черты.
Мы создаем эти пять типов персонификаций. Мы создаем образ, размещаем его в определенном месте, наделяем его какими-то чувствами, желаниями и множеством других черт, а затем сохраняем все это в своей памяти. После этого мы начинаем вести себя так, как будто то, что хранится у нас в уме – это настоящий человек из плоти и крови. С этого момента мы начинаем верить, что этот человек существует именно в том виде, в каком мы его создали.
Допущение 1: персонификации – это части
Бэндлер и Гриндер (1979) проводили терапию, устанавливая общение с ментальными функциями, которые называют «частями». К примеру, они могли работать с той частью, которая делает человека счастливым, или с той частью, которая защищает человека от разочарования, и т.д. В практической психологии Бэндлера и Гриндера человеческая личность рассматривается как собрание имеющих цели единиц – набор частей личности. Любая соответствующая единица нейронной активности может определяться как часть, если она будет нуждаться в терапии. Терапевтический эффект подобного подхода во многом опирается на акт персонификации этих частей. Когда клиент представляет подобную часть в форме одной из версий себя или в другой человекоподобной форме, терапия становится более живой. Как только мы персонифицируем абстракции, проблемы или ментальные функции – начинает происходить нечто очень важное: нам в помощь мобилизуется огромное количество дополнительного ментального программного обеспечения. Все, что человек узнал о том, как общаться с людьми, теперь можно применить по отношению к этой, в сущности, нон-социальной проблеме. Сила всей бессознательно работающей «социальной оперативной системы» – это огромное подспорье для нашей способности решать проблемы любого рода.
Вывод: персонификация «не-людей» может быть очень полезной.
Совершенно иные отношения между частями и персонификациями проистекают из наличия демаркационной линии между «Я» и всеми остальными: кто есть кто в модели Социальной панорамы?
Персонификация по определению представляет собой активность нейронных тканей. Персонификации хранятся в памяти человека. Они принадлежат тому человеку, в мозге которого они представлены.
Из всего этого логически следует, что наши персонификации других (знание, которое у нас о них имеется и которое отложилось в нейронах нашего мозга) также являются нашими частями. Хотя другие люди существуют в мире как реальные физические объекты, мы знаем о них лишь столько, сколько информации может предоставить наша собственная нейронная система. То есть другие люди, из плоти и крови, являются для нас только поводом для создания собственных персонификаций. Хотя нам известны лишь репрезентации других людей, созданные нами самими, мы (ошибочно) склонны предполагать, что это – реальные нам известные люди. При этом мы игнорируем тот факт, что человек, которого мы «знаем» – это не более чем активность нашего собственного мозга.
Вывод: все люди, организации, боги, группы и создания, которые нам известны – это части нас самих. Следовательно, люди окружают себя кругом созданных ими самими персонификаций, которые являются для них единственным известным социальным миром. И это значит, что изменения в их Социальной панораме – это изменения в их социальной реальности.
Люди, животные и персонификации
В ходе социального развития детей родители могут время от времени вмешиваться в этот процесс: «Нет, Джонни, не кусай этого мальчика – ему будет больно!». Так Джонни узнает, что другие дети тоже могут чувствовать. «Не делай этого, Джонни – котята тоже могут чувствовать!». Однако, тот факт, что животные тоже могут чувствовать, не делает их равными нам. А что же тогда делает?
Вы еще помните тех людей в Массачусетсе, которые запретили отстреливать на улицах диких животных? Они считали, что индейцы – не люди, потому что не верят в Бога. Эти люди думали, что человека делают человеком только определенные духовные связи. В этом плане за последнее столетие многое изменилось. Сегодня на Западе пересматривается точка зрения даже на других приматов. В настоящее время такие приматологи, как Джейн Гудалл, не видят существенной разницы между человеком и высшими приматами. Так какие же характеристики мы должны принять во внимание?
Исследования показывают, что орангутанги осознают себя и могут узнать себя в зеркале. Они могут передавать друг другу и людям, которые о них заботятся, информацию о своих чувствах и мотивах, а также способны представить себе ситуацию с точки зрения другого существа. Шимпанзе общаются друг с другом с помощью звуков, а гориллы могут научиться понимать устную речь и логические рассуждения и демонстрируют понимание прошлого, настоящего и будущего. Обезьяны бонобо делают орудия из кремня и способны управляться с компьютерами и телефонами. Некоторые обезьяны даже более успешно, чем люди, проходят некоторые тесты на распознавание цифр, а также проявляют больше способностей в компьютерных играх, требующих быстрого реагирования. Сегодня ни у кого не должно возникать никаких сомнений: высшие приматы ведут сложную эмоциональную жизнь, так что ребенок вполне может включить их в число представителей своего вида. Верят ли обезьяны в Бога? А верят ли в него все люди? Другими словами, границу между людьми и «не-людьми» провести не так-то легко, если мы будем основываться на том, что они умеют делать. Но тем не менее эта тема уже многие годы занимает умы ученых. Она нашла свое отражение и в научной фантастике, и в кино. Звездный Путь полон споров по поводу статуса роботов, гуманоидов и пришельцев. Как с ними быть? Этично ли для человека выбросить старого, но все еще работающего суперумного робота, если есть робот получше? А что если робот скажет, что он вас любит, будет плакать и обещать навеки остаться вашим рабом? Персонификация всегда была и всегда будет предметом этики.
Факторы персонификации
Вслед за Уильямом Джеймсом (1890) большинство психологов называют постоянный и непосредственный поток восприятия самовосприятием. Это восприятие формирует постоянный фон для всего, что происходит внутри нас. Как только мозг обретает способность записывать информацию, это самовосприятие начинает откладываться в наших нейронных связях. Все мы к нему привыкли и замечаем его только тогда, когда с нами происходит что-то непривычное: внутренние конфликты, эмоциональные надломы или фундаментальные личностные сдвиги.
Многие ученые верят, что в ходе развития человека восприятие себя должно предшествовать восприятию других. Последнее начинается, когда мы после рождения оказываемся в центре социального мира. Для близнецов все происходит по-другому: они встречаются с «другим(и)» еще до своего рождения. Но тем не менее в центре их жизни, скорее всего, будет находиться кинестетическое самовосприятие. Как только мы прибываем в мир других, нам приходится столкнуться с тем фактом, что окружающие могут дать нам гораздо больше различных стимулов, нежели мы способны обеспечить себе сами.[2]
В этом тексте я буду называть обобщенную форму, которая выделяется из этого постоянного потока самовосприятия, «Я-концепцией» или «самоперсонификацией». Эта персонификация себя представляет собой замечательный пример бессознательного познания. Мы знаем, кто мы есть, и знаем, что мы это знаем. Зачастую мы имеем лишь слабое представление о том, что содержит наше знание о себе. Когда кто-то спрашивает нас «Кто ты?», нам может потребоваться несколько минут, прежде чем мы получим четкий импульс от сознания и сможем дать ответ. Очень часто люди, которым задают этот вопрос, просто молча смотрят перед собой, пытаясь уловить свои внутренние сигналы.
Бессознательно функционирующая самоперсонификация критически важна для социальной жизни. Она включает в себя целый комплекс образов и чувств, которые говорят человеку, кто он такой. Это его идентичность. Вам нужно знать, кто вы такой, чтобы играть соответствующую роль в обществе. Ваш образ самого себя помогает вам сравнить себя с другими. Ваши чувства по поводу самого себя позволяют вам получить представление о своем месте в группе.
Пока люди растут, они собирают все больше и больше информации для самоперсонификации; они лучше узнают друг друга. Но обретение знания о самом себе – это не единственная функция самоперсонификации. Это также первичный пример того, что мы думаем о других. Когда мы верим, что другие – это существа, подобные нам самим, мы можем воспользоваться своим знанием о себе, чтобы начать понимать других.
Таким образом самоперсонификация становится шаблоном для любых других видов персонификаций. Это прототип всех социальных конструкций. В терминологии Лакоффа и Джонсона мы можем назвать самоперсонификацию «моделью» для персонификации других людей, персонификации групп, духовной и метафорической персонификации. Когда мы верим, что другие люди, группы, духи или объекты похожи на нас в том плане, что они обладают теми же категориями субъективного опыта, что и мы – мы готовы создавать их таким же образом, как мы ранее поступили сами с собой. Следовательно, мы проецируем на других то, что видим в самих себе.
В восприятии себя люди предпочитают пользоваться определенным количеством основных категорий, которые я буду называть «факторами персонификации». Эти категории – строительные блоки персонификаций. Все техники терапевтического воздействия, описанные в этой книге, базируются на том, что мы оказываем влияние на один или больше факторов персонификации. Эти факторы являются ключевыми в деле изменения персонификаций и социальных систем в целом. В списке ниже сначала приводятся названия этих факторов, а затем описывается, что для нас означает этот фактор.
9 факторов персонификации, и что они означают при самоперсонификации:
● Местоположение – мое осознание того, что я здесь, а другие – там.
● Способности – мое осознание того, что я могу делать, к примеру, двигаться, разговаривать, размышлять.
● Побуждения и мотивация – мое осознание того, что я что-то хочу.
● Чувства – мое осознание эмоций, телесных ощущений и боли.
● Самосознание – мое знание, кто я среди других людей.
● Точка зрения – осознание, что я смотрю на вещи определенным образом; мои убеждения.
● Духовная связь – мое осознание связи с целым.
● Воспринимаемость – осознание того, что меня можно видеть, слышать и чувствовать.
● Имя – знание, как меня зовут.
Следовательно, когда я создаю персонификацию другого человека, я бессознательно предполагаю, что у него есть те же категории осознания, что и у меня. В дополнение к приведенному выше списку из 9 пунктов я имею представление о том, что должно присутствовать в персонификации, чтобы превратить ее в репрезентацию человека – такого же, как и я. Этого списка будет достаточно для терапии и работы над изменениями. Но его, конечно, можно расширить и включить в него огромное количество других факторов, которые, по мнению многих ученых, также являются типичными для человека. К примеру, речь, креативность, мышление, логика, использование символов, аналогий, искусство, сознание, применение инструментов, ритуалы и др. Но было бы жаль, если бы дискуссия о том, что стоит, а что не стоит включать в этот список, отняла у читателей слишком много времени.
Как ученые-социологи мы должны предположить, что люди легко и быстро создают персонификации, даже не задумываясь об этом. В целом мы автоматически предполагаем, что в каждом процессе будут присутствовать все девять факторов. Но это не означает, что во всех этих категориях будет содержимое – некоторые категории могут остаться пустыми. К примеру, у нас может не быть никакого представления о самосознании другого человека, но мы тем не менее можем предположить, что у этого человека будет наличествовать какое-то восприятие себя. Аналогично мы можем знать, что у человека должна быть собственная точка зрения, но при этом не иметь никакого представления о том, что представляет собой его взгляд на реальность.
Но что произойдет, если один или более из числа этих факторов не будут вписываться в концепцию другого человека? Что если мы думаем о человеке как не имеющем имени? Не имеющем чувств? Или не имеющем вообще никаких качеств? В подобных случаях человек будет рассматриваться как нечто меньшее, чем мы: странный, больной, низший или чужак.
Сознание вступает в игру только тогда, когда оно замечает что-то необычное. Его привлекает все редкое и сигнал тревоги звучит только тогда, когда отсутствуют один или несколько факторов персонификации.
Что означают отсутствующие факторы персонификации в нашей концепции другого человека:
Фактор Что я думаю о человеке, если этот фактор отсутствует Нет местоположенияДругой человек не существует, он нигдеНет качествДругой человек бессильный и ни на что не способныйНет мотивацииУ человека нет собственной волиНет чувствЧеловек бесчувственный или неэмоциональный Нет Я-концепции Человек социально недееспособен, играет несоответствующие социальные роли Нет точки зренияУ человека нет своего мненияНет духовностиУ человека нет духовных связейНет воспринимаемостиДругой – это призрак, дух или богНет имениДругой – анонимНекоторые самые жестокие социопаты утверждают, что неспособны рассматривать других людей как представителей своего вида (Гринспен, 1997). Часто они считают, что значительно превосходят своих жертв. В военное время солдат очень часто учат рассматривать своего врага как некое низшее существо – беспозвоночное или экскременты беспозвоночных. Когда в социальной концепции отсутствует один или несколько факторов персонификации, мы можем называть это «деперсонификацией». «Не-люди», создаваемые подобным способом, могут располагаться вне Социальной панорамы (там они встретятся с волками и индейцами). В случае этнических конфликтов мы можем наблюдать следующее: когда игнорируются чувства, мотивация и точка зрения представителей других групп, проявлять по отношению к ним насилие и жестокость становится гораздо легче.
Дети, которых в школе обижают сверстники, часто пытаются не реагировать на обидные прозвища, притворяясь, что их это не задевает. Мол (1998) полагает, что это лишь усиливает в уме их врагов идею о том, что у жертвы нет никаких чувств и потому она ведет себя так странно. Детей, которых обижают в школе, можно научить проявлять эмоции, чтобы разорвать этот порочный круг оскорблений.
Эксперименты Дайнера (1980) с объективным самосознанием показывают: на характеристики и интенсивность образа себя может оказать влияние, к примеру, взгляд в зеркало. Когда испытуемые смотрелись в зеркало, это служило профилактикой их агрессивного поведения по отношению к окружающим. Это заставляет предположить: когда человек знает, кто он сам, это не позволяет ему забывать, что собой представляют другие, и снижает вероятность обезличенного отношения. Социальный психолог Зимбардо (1970) был очень заинтересован тем, что некоторые люди могут относиться к окружающим как к безликим цифрам. Он манипулировал восприятием членов экспериментальной группы, одевая их в бумажные пакеты с дырочками для глаз. Он обнаружил, что плохое отношение проявлялось только тогда, когда жертва воспринималась как не имеющая уникальности и самосознания.
В своей попытке воссоздать бессознательные блоки построения социального познания мы можем прийти к выводу, что у персонификаций есть структура. Информация о человеке сортируется по определенному числу «нормальных» категорий, которые мы считаем обычными. Но так как персонификации являются очень динамичными когнитивными структурами, добавление или исключение факторов персонификации является нормальной способностью бессознательного. Учитывая тот факт, что социальное познание исходит в основном из программного обеспечения, созданного самим человеком (другими словами, человек создает его полностью сам, без указаний родителей или учителей), вполне логично, что здесь возможно огромное разнообразие вариантов. Чем более сложный уровень социального развития мы будем рассматривать, тем более обширным будут индивидуальные репертуары.