Мифологические контексты душевных травм
Исполнитель: студентка 2 курса группы «АФ-23»
факультета иностранных языков
Кондратьева Елена Андреевна
Проверил: доцент Костенич В.А.
Могилев 2012
ДОРАБОТАТЬ:
ВКлючить в реферат выдержки из Главы 3, 4, 5 и «ведение к части второй» (посвященное сказкам.)
Расширить «Заключение»
Введение
Понятие "травма" используется для обозначения всякого переживания, которое вызывает непереносимые душевные страдания или тревогу у человека. Переживание является "непереносимым" в том случае, когда обычных защитных мер психики, оказывается недостаточно. Травма в таком понимании - это и острое разрушительное переживание детского абьюза, и "кумулятивная" травма, вызванная неудовлетворенными потребностями в зависимости.
Тревога дезинтеграции, угрожающая полной аннигиляцией личности, может привести к разрушению человеческого духа. Такой исход должен быть предотвращен любой ценой. Однако поскольку такого рода травма, как правило, имеет место в период раннего детства, когда еще не сформировано связное эго (и его защиты), в игру вступает вторая линия защит, назначение которых состоит в том, чтобы "немыслимое" не было пережито.
В рамках психоаналитического подхода эти защиты обозначаются как "примитивные" или "диссоциативные", например, расщепление, проективная идентификация, идеализация и обесценивание, трансовые состояния, переключения между множественными центрами идентичности, деперсонализация, психическое оцепенение и т.д. Психоанализ проделал долгий путь к пониманию того, что эти примитивные защиты не только служат отличительным признаком тяжелых форм психопатологии, но и являются их причиной.
Для раскрытия этой темы необходимо обратиться к Юнгу и к сновидениям, а именно к раннему диалогу между Фрейдом и Юнгом, в котором они прилагали значительные усилия для того, чтобы понять "мифопоэтические" [1] образы фантазии, которые продуцируются психикой в ответ на травматическое переживание. Важно, что этот диалог велся вокруг вопроса о понимании "демонических" и "сверхъестественных" образов в сновидениях и фантазиях, связанных с травмой.
Если, изучая воздействие травмы на психику, с одной стороны, уделять внимание внешним травматическим событиям, а с другой - сновидениям и другим продуктам спонтанной деятельности фантазии, то открывается замечательный мир мифопоэтических образов, составляющих "внутренний мир" травмы, который вызывал неподдельный интерес у Фрейда и у Юнга.
Однако Калшед представляет новую интерпретацию образов фантазии, связанных с травмой, которая включает элементы, заимствованные как у Фрейда, так и у Юнга. Эта "новая" интерпретация в большой степени касается образов снов, которые возникают сразу после того, как в жизни пациента произошло травматическое событие. Внимательное изучение таких сновидений в клинических ситуациях привело к формулированию его основной гипотезы, согласно которой архаичные защиты, связанные с травмой, персонифицированы в архетипических демонических [2] образах. Другими словами, образы снов, связанных с травмой, представляют собой автопортрет архаичных защитных действий психики.
внутренний мир травмы в его дьявольской форме
В первые годы жизни ребенка механизмы, регулирующие его взаимодействие с окружающим миром и впоследствии развивающиеся в систему эго, целиком сосредоточены в материнском "я-объекте", функционирующем как некий внутренний орган, который служит для переработки переживаний младенца. Посредством эмпатии мать чувствует возбуждение и тревогу младенца, поддерживает и успокаивает его, именует чувственные состояния и придает им форму, восстанавливая, таким образом, гомеостатический баланс.
По мере того как это повторяется вновь и вновь в течение достаточно долгого времени, психика младенца становится все более дифференцированной, он начинает справляться со своими аффектами самостоятельно, то есть появляется эго, способное вынести сильные аффекты и выдержать конфликтующие эмоции. Однако до тех пор, пока этого не произошло, внутренние репрезентации себя и внешних объектов у младенца остаются расщепленными, архаичными и типичными (архетипическими). Архетипические внутренние объекты обладают качеством нуминозности, они подавляют и являются мифологичными. Они представлены в психике как антиномии или противоположности, которые постепенно объединяются в пары в сфере бессознательного, благостные и ужасающие одновременно; примером такой пары противоположностей служит образ Хорошей Матери, выступающей в "тандеме" с образом Ужасной Матери.
Центральный архетип, который символизирует сам принцип единства среди всех антиномичных элементов психики и который задействован в динамике их "вулканической" активности, согласно терминологии Юнга, - архетип Самости, обладающий как светлыми, так и темными сторонами.
Этот архетип обладает свойством экстраординарной нуминозности, встреча с ним может быть сопряжена как со спасением, так и с гибелью, в зависимости от того, какой стороной Самость обращена к переживающему эго. Самость как "единство единств" символизирует образ Бога в человеческой душе, хотя Бог, воплощенный в Самости, является примитивным божеством, подобно Яхве Ветхого завета, совмещающим в себе и любовь и ненависть.