А вот это Найнив хотела услышать менее всего. Но уклониться было невозможно – после того, как ее наперебой уверяли, что она не трусиха. Поэтому они и отправились вместе.
Отправились вновь в Твердыню Тира, где поразглядывали Калландор – лучше на него смотреть, чем коситься через плечо и гадать, не появится ли вдруг Могидин. А потом – в королевский дворец в Кэймлине, куда их отвела Илэйн; затем, под водительством Найнив, в Эмондов Луг. Найнив доводилось видывать дворцы: все эти гигантские переходы, высокие изукрашенные потолки, мраморные полы, золотая отделка, тонкой работы ковры и изысканные гобелены, но в этом дворце выросла Илэйн. Глядя вокруг и проникаясь сознанием этого, Найнив начала немножко лучше понимать Илэйн. Разумеется, теперь понятно, почему та ожидала, что весь мир будет ходить перед ней на задних лапках; Илэйн ведь росла с таким чувством, и ее учили, что так и впредь будет, – во дворце‑то иного отношения к наследнице и быть не может.
Пока девушки находились во дворце, Илэйн, ставшая из‑за тер'ангриала, которым воспользовалась, бледным отражением самой себя, казалась странно притихшей. Но ведь и Найнив несколько примолкла в Эмондовом Луге. С одной стороны, деревня стала больше, чем она помнила, выросли новые дома под соломенными крышами, возводились новые деревянные каркасы. Сразу за околицей строили очень большой дом – три раздавшихся вширь этажа. На Лужайке высился каменный постамент пятнадцати футов высотой, весь испещренный именами. Очень многие имена Найнив знала; и по большей части они были двуреченские. По обе стороны плиты стояли флагштоки, на одном развевалось знамя с красным орлом, на другом – стяг с красной волчьей головой. Все вокруг выглядело счастливо и процветающе – насколько могла судить Найнив, учитывая, что здесь не было людей. Но все это не имело никакого смысла. Что, Света ради, это за знамена? И кому взбрело в голову такой домище себе строить?
Найнив с Илэйн переместились в Белую Башню, в кабинет Элайды. Здесь почти ничего не изменилось, разве что перед столом Амерлин осталось стоять полукругом всего полдюжины табуретов. И пропал триптих с Бонвин. Картина с Рандом осталась, только на лице Ранда заметна была плохо заделанная дырка, точно кто‑то швырнул чем‑то в холст.
Девушки перебрали бумаги в лакированном ларчике с золотыми соколами, не забыли просмотреть и пергаменты, лежавшие в приемной на столе Хранительницы Летописей. В ходе просмотра документы и письма менялись, однако Найнив с Илэйн узнали мало. Элайде стало известно, что Ранд пересек Драконову Стену и вступил в Кайриэн, но что нынешняя Амерлин намеревалась предпринять, оставалось загадкой – на это не было никаких намеков. Сердитое требование всем Айз Седай немедленно возвратиться в Башню, если только у них нет специальных приказов, исходящих не иначе как от нее, от Элайды. Судя по всему, Элайду злило очень многое: что так мало сестер вернулось после объявленной ею амнистии, что большинство глаз и ушей в Тарабоне по‑прежнему молчат, что Пейдрон Найол продолжает собирать Белоплащников в Амадиции, а она не знает зачем, что Даврама Башира по‑прежнему не могут отыскать, несмотря на то что с ним целая армия. От каждого документа с ее подписью или печатью веяло гневом. Ничего интересного или полезного среди бумаг не отыскалось, не считая, быть может, тех, что имели отношение к Белоплащникам. Вряд ли у путешественниц возникнут с ними какие‑либо затруднения, пока они плывут на «Речном змее».
Вернувшись в свое тело, Илэйн молчала, просто поднялась со стула и убрала диск в ларчик. Без особых раздумий Найнив помогла девушке раздеться. Потом, оставшись в сорочках, девушки вместе забрались в кровать, а Бергитте поднялась наверх; она настояла, что будет спать на палубе у лестницы.
Направив Силу, Илэйн потушила лампу. Полежав недолго в темноте, она сказала:
– Дворец казался таким… пустынным, Найнив. Такое чувство, словно он пуст.
Найнив не понимала, каким же еще должен быть дворец в Тел'аран'риоде.
– Дело в том тер'ангриале, которым ты пользовалась. Для меня ты выглядела туманной.
– Ну а для себя я выглядела превосходно. – Впрочем, в голосе Илэйн был лишь намек на резкость, и девушки решили, что пора спать.
Найнив помнила о локтях подруги, но они ничуть не испортили ее доброго настроения, как и жалобное ворчание Илэйн, что это у нее холодные ноги. У нее получилось! Наверное, забыть о своем страхе не то же самое, что бояться, но по крайней мере Найнив сумела вновь вступить в Мир Снов. Наверное, придет тот день, когда она вновь поднакопит смелости и не будет бояться.
Начало было положено, и с каждым разом продолжать вылазки казалось легче, чем их прекратить. Девушки каждую ночь вместе отправлялись в Тел'аран'риод, всегда посещая Башню, дабы что‑нибудь разузнать. Правда, многого разнюхать не удалось, разве что попался указ об отправке в Салидар эмиссара с поручением пригласить находящихся там Айз Седай вернуться в Башню. Однако, насколько Найнив успела прочитать приглашение, прежде чем текст превратился в доклад об отборе потенциальных послушниц, имеющих подобающее отношение – что бы под этим ни подразумевалось, – являлось оно скорее требованием, чтобы эти Айз Седай немедленно подчинились Элайде и были благодарны, что им это еще позволено. Тем не менее приказ подтверждал, что девушки не гоняются по полям за диким зайцем. Тревогу вызывало другое: во многих фрагментах они видели то, чего не понимали. Не понимали они и как сложить вместе эти разрозненные кусочки. Кто такой этот Даврам Башир и почему Элайда так настойчиво его ищет? Почему Элайда запретила упоминать имя Мазрима Таима, Лжедракона, пригрозив строгим наказанием? Почему королева Тенобия Салдэйская и король Изар Шайнарский прислали письма, в которых вежливо, но самым решительным образом возмущались вмешательством Белой Башни в свои дела? Все это заставило Илэйн проворчать одну из поговорок Лини: чтобы узнать два, нужно сначала знать один. Найнив оставалось лишь согласиться, что дело, несомненно, выглядит именно так.
Не считая вылазок в кабинет Элайды, девушки усиленно овладевали навыками, необходимыми в Мире Снов, учились держать под контролем как самих себя, так и окружающее. Найнив не хотела, чтобы ее вновь застали врасплох Эгвейн или Хранительницы Мудрости, как уже случалось. О Могидин же она старалась не вспоминать. Куда лучше сосредоточиться на мыслях о Хранительницах Мудрости.
О трюке Эгвейн, появлении в чужом сне, что она проделала с подругами в Самаре, Найнив с Илэйн не узнали ровным счетом ничего. Сколько они ее ни окликали, ничего не происходило, не считая того, что чувство, будто за ними откуда‑то наблюдают, усилилось. Эгвейн же больше ни разу не появлялась. Попытка удержать кого‑нибудь другого в Тел'аран'риоде казалась невероятной, и у Найнив от неверия в собственные силы чуть руки не опустились, даже когда Илэйн в конце концов уразумела секрет: другого надо считать лишь частью сна. В конце Илэйн даже проделала этот фокус сама, и Найнив поздравила ее со всей любезностью, какую сумела в себе сыскать. Но у самой Найнив несколько дней ничего не получалось. С тем же успехом Илэйн могла быть тем туманным образом, каким казалась, – она с улыбкой исчезала в любой момент, когда хотела. А когда Найнив все же сумела удержать Илэйн, то почувствовала себя такой измотанной, точно целый день валуны ворочала.
Много веселей было создавать фантастические цветы или образы силой одной лишь мысли. Затраченные усилия были, видимо, как‑то связаны с тем, насколько велико желаемое, а также с тем, существует ли оно на самом деле. Деревья, усыпанные причудливыми цветками красных, золотистых и фиолетовых оттенков, получались с большим трудом. Много проще было вообразить стоячее зеркало, в котором можно наблюдать, что ты или другая женщина вытворяет со своим нарядом. Еще трудней оказалось создать поднимающийся из земли сверкающий хрустальный дворец; хоть на ощупь он представлялся твердым, дворец менял облик, когда его образ в мыслях начинал колебаться, и здание исчезало в тот же миг, как пропадал породивший его образ. Не сговариваясь, девушки решили оставить в покое животных, после того как необыкновенное создание – во всем похожее на лошадь, только с рогом, растущим на морде! – немало погоняло их по холму, прежде чем они заставили его исчезнуть. Из‑за него едва не вспыхнул новый спор; каждая заявляла, что это другая создала животное, но к тому времени Илэйн вновь начала походить на себя прежнюю и принялась похихикивать над тем, как они, должно быть, выглядели со стороны: подхватив юбки, припустили вверх по холму и кричали на ту тварь, требуя убраться прочь. Даже то, что Илэйн упрямо отказывалась признать свою вину в случившемся, не помешало Найнив тоже втихомолку давиться смехом.
Илэйн поочередно использовала то железный диск, то янтарную с виду пластинку с вырезанной спящей женщиной, но ей не нравилось применять ни тот, ни другой тер'ангриал. Как бы настойчиво она с ними ни работала, она не чувствовала себя столь полно в Тел'аран'риоде, как то происходило с кольцом. И с каждым нужно было работать постоянно: нельзя завязать потоки Духа и оставить их без присмотра, тогда тебя мгновенно просто выкидывает из Мира Снов. Направлять иную Стихию в то же самое время оказалось невозможным, однако почему дело обстояло так, Илэйн не понимала. Ее, по‑видимому, больше занимало, как изготовлены тер'ангриалы, и ей пришлось не по вкусу, что они не раскрывают своих секретов с той же легкостью, как ай'дам. Незнание «почему» было для Илэйн все равно что колючка в чулке.
Раз Найнив тоже попробовала воспользоваться одним из тер'ангриалов. По стечению обстоятельств, произошло это в ту ночь, когда они должны были встречаться с Эгвейн, в первую же ночь, как «Речной змей» отплыл из Боаннды. Найнив не была бы в достаточной степени рассержена, если б ее так часто не раздражало кое‑что. Мужчины.
Началось все с Нереса. Солнце уже закатывалось за горизонт, а он тяжело ступал по палубе и бурчал себе под нос, что его груз все равно что украли. Конечно же, Найнив его причитания пропускала мимо ушей. И тут Том, устраивавший себе постель у подножия кормовой мачты, вполголоса произнес:
– А он прав.
Было очевидно, что менестрель не заметил Найнив в тускнеющем сиянии заката. Ее, впрочем, не видел и Джуилин, сидевший на корточках возле менестреля. Ловец воров согласился с Томом:
– Он контрабандист, но за товары‑то заплатил. Найнив не имела права захватывать их.
– Ха, проклятье, у женщины всегда есть права на то, на что она их заявит! – хохотнул Уно. – Во всяком случае, так говаривают женщины в Шайнаре.
Вот тогда‑то они увидели ее и прикусили языки – ну да, крепки задним умом! Уно потер щеку – ту, что без шрама. В этот день он снял повязки и понял, что сделано. Найнив показалось, что шайнарец смутился. Точно судить не позволяли быстро двигавшиеся тени, но двое других, по‑видимому, сохраняли на лицах бесстрастное выражение.
Разумеется, Найнив ничего не предприняла, просто отошла, стиснув в кулаке кончик косы. Она даже ухитрилась спуститься по лестнице в каюту. Илэйн уже держала в руке железный диск; на столе стояла открытая шкатулка темного дерева. Найнив взяла желтоватую пластинку с вырезанной в ее глубине спящей женщиной; на ощупь та была скользкой и мягкой, – вряд ли такой возможно поцарапать металл. В душе Найнив бурлил еле сдерживаемый гнев, она чуть не дымилась, и саидар явился тотчас – теплым свечением из‑за плеча.
– Может, мне в голову придут какие‑нибудь мысли, почему эта штука позволяет направлять лишь самую капельку.
И вот Найнив очутилась в Сердце Твердыни, направляя поток Духа в пластинку, которая в Тел'аран'риоде оказалась сунутой в ее поясной кошель. Как зачастую и поступала в Мире Снов, Илэйн облачилась в наряд, который впору носить при дворе ее матери – зеленое шелковое платье, шитое золотой нитью вокруг шеи, с ожерельем и браслетами из золотых цепей с лунными камнями, однако Найнив удивилась, обнаружив на себе одеяние, немногим отличное от платья подруги, хотя у нее волосы были заплетены в косу, а не ниспадали свободно на плечи, причем цвет имели, данный им от природы. Платье Найнив оказалось бледно‑голубым, с серебряной отделкой, вырез оно имело не столь низкий, как у платьев, полученных от Люка, однако ниже, чем она бы сама выбрала. Тем не менее ей понравилось, как в ложбинке груди сверкает на серебряной цепочке один‑единственный огневик. Эгвейн не так‑то просто будет запугать женщину в столь изысканном наряде. И уж несомненно, робость ее перед Эгвейн никоим образом не связана с тем, что Найнив, пусть и неосознанно, оделась именно так.
Тогда‑то она и поняла, что имела в виду Илэйн, говоря, что выглядит замечательно; себе она казалась ничем не отличающейся от второй женщины, у которой перекрученное кольцо оказалось каким‑то образом вплетено в ожерелье.
Илэйн же отметила, что Найнив выглядит несколько… туманно. Туманным представлялся и саидар, за исключением потока Духа, который Найнив начала плести, еще бодрствуя. Все прочее представлялось тонким, зыбким, и даже никогда не видимое тепло Истинного Источника казалось приглушенным. Гнев же Найнив еще не угас, и направлять она могла. Если негодование на мужчин исчезнет раньше, чем недоумение, то последнее и само по себе вызывало досаду. Это не позволит ей утратить связь с Источником. И то, что Найнив старается собраться с силами перед встречей с Эгвейн, тут вовсе ни при чем. И с какой стати на языке возник слабый привкус разваренного кошачьего папоротника, смешанного с растолченным листознаем?! Однако создать танцующий в воздухе язычок пламени – чуть ли первое, чему учат послушниц, – казалось Найнив таким же тяжелым испытанием, как перекинуть через свое плечо Лана. Даже пламя казалось слабым и чахлым, и, как только она завязала плетение, огонек начал гаснуть. Несколько секунд – и он исчез.
– Вас двое? – спросила Эмис. Они с Эгвейн стояли по другую сторону от Калландора, обе – в айильских юбках, блузах, с шалями. Ладно хоть Эгвейн не увешана столькими ожерельями и браслетами. – Найнив, почему ты так необычно выглядишь? Научилась являться сюда, бодрствуя?
Найнив слегка вздрогнула. До чего же она ненавидит, когда к ней подкрадываются!
– Эгвейн, как ты?… – начала Найнив, разглаживая подол, в тот самый миг, как Илэйн сказала:
– Эгвейн, нам не понять, как ты…
Эгвейн перебила девушек:
– Ранд и айильцы одержали у Кайриэна огромную победу. – Дальше хлынуло потоком – все, что она уже поведала им во снах, от Саммаэля до наконечника шончанского копья. Каждое слово напирало на предыдущее, и Эгвейн вбивала их одно за одним, пристально глядя на подруг.
Найнив с Илэйн ошеломленно переглянулись. Точно, она им уже рассказывала. Им это не приснилось, не навоображалось – нет, теперь каждое слово получило подтверждение. Даже Эмис, белые волосы которой странно смотрелись с почти безвозрастным лицом, очень похожим на лица Айз Седай, была как будто изумлена таким словоизвержением.
– Мэт убил Куладина? – воскликнула Найнив. В ее сне этой детали точно не было. Совсем не похоже на Мэта. Повел за собой солдат? Мэт?
Когда Эгвейн наконец умолкла, оправляя шаль и учащенно дыша – за всю речь она едва успевала перевести дух, – Илэйн слабым голосом вымолвила:
– С ним все хорошо? – Девушка говорила так, словно еще чуть‑чуть, и она начнет сомневаться в собственных воспоминаниях.
– Настолько, насколько можно ожидать, – сказала Эмис. – Он себя загонит, но не слушает никого. Кроме Морейн. – Этим обстоятельством Эмис была явно недовольна.
– Авиенда почти все время с ним, – сказала Эгвейн. – Для тебя она на все готова и хорошо за ним ухаживает.
В чем‑чем, а в этом Найнив сомневалась. Об айильцах она знала немного, но подозревала, что, раз Эмис употребила слово «загонит», любой другой добавил бы еще «до смерти».
У Илэйн, по‑видимому, мелькнула та же мысль.
– Тогда почему она допустила, чтобы он себя изматывал? Что он делает?
Постепенно выяснилось все, и даже сверх того. Каждый день Ранд два часа занимается фехтованием с Ланом или с тем, кого сумеет найти. При этих словах уголки рта Эмис мрачно напряглись. Еще два часа изучает айильскую борьбу без оружия. Эгвейн могла бы счесть это блажью, странностью, но Найнив слишком хорошо понимала, насколько можно оказаться беспомощным, когда не в состоянии направить Силу. Впрочем, кто‑кто, а Ранд вряд ли когда попадет в подобное положение. Он превратился в короля, даже в кого‑то важнее короля – окруженный стражей из Фар Дарайз Май, отдает распоряжения толпящимся рядом лордам и леди. На самом деле Ранд так много времени проводит, распоряжаясь ими и следя за ними, чтобы они наверняка исполнили его повеления, что вряд ли выкроил бы время для еды, если б Девы ему поесть не приносили. По какой‑то причине последнее раздражало Эгвейн почти так же, как и Илэйн, Эмис же выглядела явно заинтересованной, но когда Хранительница заметила взгляд Найнив, лицо ее вновь обрело обычное для айильцев каменное выражение. Еще один час каждодневно Ранд отвел для странных занятий – он основал нечто вроде школы, куда приглашал не только ученых, но и ремесленников, от какого‑то мастерового, изготавливавшего линзы и зеркала, до женщины, сконструировавшей громадный арбалет, который метает копье на милю. О своей цели Ранд не говорил никому, за исключением, быть может, Морейн, но в ответ на вопрос Эгвейн получила от Айз Седай заявление, что у каждого есть потребность что‑то скрывать. Казалось, Морейн вовсе нет дела до того, чем занят Ранд.
– Остатки Шайдо отступают на север, – мрачно промолвила Эмис, – и все больше проскользнувших за Драконову Стену с каждым днем присоединяются к ним, но Ранд ал'Тор, похоже, о них позабыл. Он посылает копья на юг, к Тиру. Половина уже ушла. Руарк говорит, он даже не объяснил вождям почему. Не думаю, чтоб Руарк мне солгал. Морейн стоит к Ранду ал'Тору ближе, чем кто‑либо, не считая Авиенды, однако отказывается у него спрашивать. – Качая головой, она проворчала: – Хотя в защиту Морейн могу сказать, что даже Авиенда ничего не сумела узнать.
– Лучший способ сохранить тайну – никому ничего не говорить, – сказала Илэйн, заслужив в ответ пристальный взгляд. Когда же дело до игры в гляделки доходит, Эмис не уступит Бэйр и от ее взора тоже вскоре переминаться с ноги на ногу начинаешь.
– Не будем же мы тут это выяснять, – сказала Найнив, устремив настойчивый взор на Эгвейн. Та казалась встревоженной. Если и есть время восстановить прежнее равновесие между ними, то почему бы и не сейчас? – Вот что я хочу знать…
– Да, ты совершенно права, – перебила ее Эгвейн. – Мы не в кабинете Шириам, где могли бы поболтать о том о сем. А что вы нам расскажете? Вы по‑прежнему со зверинцем мастера Люка?
У Найнив перехватило дыхание, вопросы разом повылетали из головы. Столь многое нужно рассказать. И столь о многом нужно не сказать. Найнив заявила, что проследила за Ланфир, попала на встречу Отрекшихся, и упомянула лишь, что заметила шпионившую за ними Могидин. Не то чтобы Найнив хотела избежать рассказа о том, как с ней обошлась Могидин – ну, не совсем так, это не до конца верно, – но ведь Бергитте не освободила Илэйн с Найнив от данного ими обещания. Разумеется, это означало, что о Бергитте и словом нельзя обмолвиться и нужно держать в тайне, что она – с ними. Пришлось нелегко, ведь Эгвейн известно, что Бергитте помогает подругам, хотя большего она не знала, и Найнив понадобилось притворяться, будто Эгвейн неизвестно ничего, однако она справилась со своей задачей, несмотря на то что заикалась, когда Эгвейн приподнимала брови. Хвала Свету, Илэйн помогла Найнив представить все происшедшее в Самаре виной Галада и Масимы. По правде, так оно и было. Если бы оба просто послали к ней с известием о пришедшем судне, ничего подобного не случилось бы.
Когда Илэйн закончила рассказ о Салидаре, Эмис негромко промолвила:
– Ты уверена, что они поддержат Кар'а'карна?
– Им не хуже Элайды известны Пророчества о Драконе, – сказала Илэйн. Лучший способ противостоять ей – примкнуть к Ранду и дать миру понять, что они будут поддерживать его до самого Тармон Гай'дон. – Даже малейшая дрожь в голосе не выдала девушку – она будто говорила о совершенно чужом человеке. – Иначе они просто‑напросто бунтовщицы, не имеющие даже права претендовать на какую‑либо законность. Он им необходим не меньше, чем они – ему.
Эмис кивнула, но не так, однако, как кивнула бы, будь она согласна.
– Масиму я вроде помню, – сказала Эгвейн. – Запавшие глаза и мрачно сжатый рот? – Найнив кивнула. – Не представляю себе его в роли пророка, но вполне поверю, что такой может начать бунт или войну. Уверена, Галад лишь делал то, что считал наилучшим. – Щеки Эгвейн слегка порозовели – даже воспоминания о красоте Галада хватило для смущения. – Ранду нужно знать о Масиме. И о Салидаре. Если я сумею заставить его постоять на месте, чтобы он успел выслушать меня.
– Я хочу знать, как получилось, что вы обе здесь, – промолвила Эмис. Она выслушала объяснения девушек, повертела в руке пластинку, которую Найнив выудила из кошеля. От мысли, что кто‑то другой прикасается к тер'ангриалу, в то время как она его использует, у Найнив мурашки по коже забегали. – Полагаю, ты здесь в меньшей степени, чем Илэйн, – заключила наконец Хранительница Мудрости. – Когда, уснув, ходящая по снам вступает в Мир Снов, в теле ее остается лишь крохотная ее частица – чтобы поддерживать в нем искру жизни. Если же она погружается в неглубокий сон, то может быть здесь и в то же время говорить с теми, кто находится с ней рядом в мире яви. Тогда для того, кто пребывает тут полностью, она выглядит, как ты сейчас. Видимо, так оно и есть. Не знаю, нравится мне это или нет. Выходит, любая женщина, способная направлять, может входить в Тел'аран'риод, пускай даже и в таком состоянии… – Эмис вернула тер'ангриал Найнив.
Испустив вздох облегчения, Найнив поспешно затолкала пластинку подальше. У нее до сих пор сосало под ложечкой.
– Если вы рассказали все… – Эмис помедлила, и Найнив с Илэйн поспешно уверили Хранительницу, что у них все. Голубые глаза айилки были невероятно проницательны. – Тогда нам пора. Признаюсь, от этих встреч проку оказалось больше, чем я вначале предполагала, но сегодня вечером мне нужно многое сделать. – Она взглянула на Эгвейн, и они обе разом исчезли.
Найнив с Илэйн не стали медлить. В мгновение ока окружавшие их громадные краснокаменные колонны сменились небольшой комнаткой, обшитой темными панелями, обстановка была скудной, простой и прочной. Гнев Найнив поколебался, а вместе с ним ослабла ее связь с саидар, но кабинет Наставницы Послушниц укрепил и то и другое. Та и в самом деле была вызывающе упряма! Найнив надеялась, что Шириам в Салидаре. Что за удовольствие будет на равных встретиться с ней лицом к лицу! Тем не менее Найнив была не прочь оказаться где‑нибудь в другом месте. Илэйн вглядывалась в обрамленное шелушащейся позолотой зеркало, небрежно поправляя прическу обеими руками. Только вот для этого вовсе не обязательно здесь действовать руками. Ей тоже не нравится находиться в этой комнате. Почему Эгвейн предложила встретиться здесь? Кабинет Элайды, может, тоже не слишком уютное местечко, но все‑таки лучше там, чем здесь.
Мгновением позже по другую сторону широкого стола появилась и Эгвейн. В глазах ее сверкал лед, и стояла она подбоченясь, словно по праву была хозяйкой этого кабинета.
Прежде чем Найнив успела открыть рот, Эгвейн напустилась на подруг:
– Неужели вы, безмозглые болтушки, превратились в ничего не смыслящих дурех? Если я попрошу вас что‑то в тайне хранить, вы что, тотчас же первому встречному языком трепать приметесь? Вам в голову ни разу не приходило, что не нужно всем все выкладывать? Мне казалось, вы умеете секреты хранить. – Щеки Найнив точно жаром обдало, но по крайней мере, они, наверно, не такие алые, как у Илэйн. Однако Эгвейн еще не закончила. – Что до того, как я это сделала, вас я научить не сумею. Для этого надо быть ходящей по снам. Если и можно войти в чей‑то сон при помощи кольца, то я не знаю как. И сомневаюсь, что у вас это получится с той, другой штукой. Постарайтесь не отвлекаться от главного для вас. Салидар может оказаться вовсе не тем, чего вы ожидаете. Так вот, у меня тоже есть чем сегодня вечером заняться. Постарайтесь хотя бы иногда о себе думать! – И Эгвейн исчезла столь внезапно, что почудилось, будто последнее слово чуть ли не из воздуха раздалось.
Замешательство накатило на Найнив, борясь с гневом. Она чуть не закричала сердито вслед Эгвейн. Ведь она ничего не просила! И Бергитте – как можно хранить секрет, уже известный другой? Замешательство одолело, и саидар ускользнул от Найнив, будто песок меж пальцев.
Вздрогнув, Найнив пробудилась, крепко сжимая в руке темно‑желтый тер'ангриал. Лампа в подвесе была притушена, рассеивая вокруг тусклый свет. Рядом с Найнив, прижавшись к ней, лежала Илэйн. Девушка еще спала, кольцо на шнуре соскользнуло в ямку у горла.
Ворча себе под нос, Найнив перебралась через Илэйн, убрала на место пластинку, потом плеснула немного воды в тазик, ополоснула лицо и шею. Вода была тепловатой, но показалась ей прохладной. В неверном свете Найнив глянула в зеркало, и ей почудилось, что краска смущения еще не схлынула с лица. Вот тебе и восстановила равновесие. Если б только она не трепала языком, точно неразумная девчонка! Было бы куда лучше, если б она воспользовалась кольцом, вместо того чтобы предстать в глазах других призрачной фигурой. Во всем виноваты Том с Джуилином. И Уно. Если б они ее не рассердили… Нет, тут виноват Нерес. Это он… Найнив обеими руками взяла кувшин и прополоскала рот. Нет, она всего лишь хотела избавиться от горечи во рту со сна. Ничего такого – ни разваренного кошачьего папоротника, ни растолченного листозная. Ничего подобного.
Когда Найнив повернулась от умывальника, Илэйн уже сидела на кровати, развязывая кожаный шнурок с кольцом.
– Я заметила, что ты упустила саидар, поэтому отправилась в кабинет Элайды, но долго решила не задерживаться, чтобы ты не тревожилась. Ничего особенного я не узнала. Разве что Шимерин арестована и низведена до Принятой. – Илэйн встала и уложила кольцо в шкатулочку.
– А они могут так поступать? Айз Седай – в Принятую?
– Не знаю. По‑моему, Элайда творит что хочет. Зря Эгвейн носит эту айильскую одежду. Она ей не идет.
Найнив медленно выпустила из легких воздух – она и сама не заметила, как затаила дыхание. Бесспорно, Илэйн хочет не замечать сказанного Эгвейн. Найнив тоже была бы не против.
– Нет, совсем не идет. – Забравшись на кровать, она привалилась к стенке, они уговорились по очереди спать с краю.
– У меня даже возможности не было Ранду весточку отослать. – Илэйн тоже забралась на кровать. Мигнув, погасла лампа. В маленькие оконца вливались узкие струйки лунного света. – И Авиенде я хотела кое‑что передать. Раз уж ради меня она заботы о нем на себя взяла, ей надо получше за ним присматривать.
– Он же не конь, Илэйн. Он не твоя собственность.
– Я никогда так о нем не говорила. А как бы ты себя чувствовала, если б Лан с какой‑нибудь кайриэнкой спутался?
– Не мели ерунды. Давай спать. – Найнив яростно зарылась в свою маленькую подушку. Наверно, надо было передать Лану несколько слов. Все эти знатные дамы, тайренки там, кайриэнки. Мужчину медом с ложечки кормят, а нет, чтоб правду ему сказать. Лучше б ему не забывать, кому он принадлежит.
Ниже Боаннды леса по обоим берегам реки сдвинулись плотно и тесно, образовав густую, без просветов стену деревьев и спутанных вьющихся растений. Деревни и фермы исчезли. Элдар будто протекал через глухомань в тысяче миль от человеческого жилища. Пять дней плавания от Самары, и вскоре после полудня «Речной змей» стоял на якоре в середине излучины. Единственная лодка перевозила оставшихся пассажиров на берег – полоса потрескавшейся высохшей грязи окаймляла низкие, поросшие лесом холмы. Даже на высоких ивах и глубоко вгрызшихся корнями в землю дубах кое‑где проглядывали бурые листья.
– Незачем было отдавать ему то ожерелье, – сказала Найнив. Она стояла на берегу, глядя, как подходит лодка, в которой сгрудились четверо гребцов, Джуилин и последние пять шайнарцев. Найнив надеялась, что не оказалась излишне доверчивой: Нерес показал ей карту этого участка реки, ткнул в значок, отмечающий Салидар, в двух милях от реки, но ничто не говорило, что где‑то поблизости есть деревня. Лес на берегу стоял сплошной стеной. – Я ему и так достаточно заплатила.
– Но не за его груз, – отозвалась Илэйн. – Да, он промышляет контрабандой, но это еще не означает, что у нас есть право конфисковывать у него груз. – Найнив терялась в догадках, не разговаривала ли девушка с Джуилином. Наверное, нет. Просто опять сказываются ее представления о законах. – Кроме того, те желтые опалы – жуткая безвкусица, особенно в такой оправе. Во всяком случае, оно того стоило, просто чтоб взглянуть на его лицо. – Илэйн вдруг хихикнула: – Вот на этот раз он на меня посмотрел.
Найнив старалась сохранить серьезность, но не выдержала и тоже прыснула.
Возле деревьев Том пытался развлечь мальчишек Мариган, жонглируя разноцветными шариками, которые извлек из рукавов. Джарил и Сив, почти не мигая, молча смотрели на него и держались за руки. Найнив не очень‑то удивилась, когда Мариган и Николь попросились к ней в спутницы. Сейчас Николь смотрит на Тома и с удовольствием смеется, но она готова каждую минуту проводить подле Найнив. Однако и Арейна захотела идти с Найнив, и это стало для нее неожиданностью. Сейчас Арейна сидела отдельно от всех на упавшем стволе и смотрела, как Бергитте надевает на свой лук тетиву. Скорей всего, всех троих женщин ожидает потрясение, когда они обнаружат, кто сейчас в Салидаре. Ладно, Николь обретет убежище, а Мариган, может, даже выпадет возможность пользовать других своими травами, если там окажется не очень много Желтых сестер.