Отворив тяжелую дверь, на Сашку и Грету обрушалась ледяная стена непроницаемой тьмы. Первым в пустоту недоверчиво ступил парень, подсвечивая себе под ноги вспышкой фонаря. Грета держалась позади.
Внутри оказалось крохотное помещение с низким, почти гладящим макушку, потолком и обшарпанными, бетонными стенами. Оглянувшись по сторонам, пара не нашла ничего, что указывало бы на функцию этой комнаты. Но, пройдя немного вглубь, Сашка наткнулся на винтовую лестницу, уходящую еще ниже под землю.
-- Есть мысли, куда она ведет? – озабочено поинтересовалась Грета.
-- Напоминает бомбоубежище. Назад нам точно дороги нет, поэтому выбирать не приходится.
С каждой новой, бесконечно нескончаемой, ступенькой вниз на парня и девушку давили зловещие иллюзии. Посторонние шорохи и игры света с тенью одурманивали разум.
Когда они, в конце концов, достигли дна, Грета с неким облегчением вздохнула:
-- Я думала, это никогда не кончится.
Чтобы хоть как-то развеять страх темноты на глубине неизвестного сооружения, Сашка усмехнулся:
-- А то ли еще будет!
Парень остановился. Еще одна дверь. На сей раз ярко-желтая. Этот вход отличался от предыдущего своими нестандартными пропорциями и круглым вентилем, чтобы открыть ее. Не мешкая, Сашка передал фонарь в руки Греты, а сам усердно, навалившись всей массой тела, начал прокручивать местами заклинивающий замок.
-- Давай, родная, не сопротивляйся! Я же все равно тебя открою!
На этот раз перед ними предстал отнюдь колоссальный, такой же бетонный зал, уходящий в своем направлении так далеко, что даже мощной яркости вспышки луча не хватало, чтобы разглядеть, куда уводит жуткий коридор. Помимо множества дверей, огромной кучи обвисших струн-проводов, что словно лианы обволакивали стены, под потолком стелились еще и трубы.
-- Господи, как же здесь жутко. Это явно не бомбоубежище. Хорошо, что мы вместе, да?
-- Да, не беспокойся, я рядом с тобой, просто не отставай и не поддавайся панике, отсюда в любом случае где-то должен быть другой выход, -- утешал Грету Сашка.
Парень прислушался. Перед тем, как продолжить исследовать подозрительный бункер, стоило испытать удачу расслышать хоть что-нибудь.
-- К сожалению, законы леса тут не бессильны, -- резюмировал спустя несколько минут, стоя в полной тишине с закрытыми глазами Сашка, -- если рассуждать логически, то обрати внимание – дышать тут довольно просто, хоть и нет сквозняка, электричество, что питало бы вентиляцию, я уверен - отсутствует, отсюда делаем вывод, что выход на поверхность открыт и не имеет преград.
-- Эй, смотри! – вскрикнула Грета, пренебрегая всякой осторожностью.
Девушка выбежала из-за спины парня и устремилась к одной из дверей.
-- Смотри!
-- Что там?
Подойдя поближе, Сашке стал ясен обескураживающий задор Греты. Девушка аккуратно стряхнула ладонью толстый слой пыли на двери, за которым проглядывались очертания букв.
-- Что-то про радиосвязь. Это бункер. Еще со времен войны. Заглянем?
Насколько Грете было страшно, настолько и интересно. Она всегда испытывала пристрастие к поиску любых фрагментов из истории войны.
-- Подумать только, сколько можно здесь нарыть!
-- Я бы с удовольствием поддержал твое рвение, если бы не время. До рассвета остается всего несколько часов, нам нужно убираться отсюда, пока сторож не вышел на утренний обход.
-- Ты прав, -- с досадой сказала Грета, -- идем.
Заблудиться в лабиринте бункера не получалось никак. Большинство дверей были либо заблокированы неподъемной грудой металлического мусора, либо закрыты на ключ, а в тех помещениях, что все же оставались открыты, покоилась лишь пустота или не понятная техника. Панели со множеством тумблеров, экраны, кнопки, провода и прочее железо мирно спали в своем рукотворном людьми мавзолее, отныне и навсегда больше не прислуживающие человечеству, его эгоизму и порокам.
Сашка вдруг обратил внимание на то, чем отличается жизнь от смерти. Там, наверху, неважно где: в лесу или городе – все вокруг находилось в бесконечном движении в борьбе за существование. Но тут места для жизни как будто больше не существовало. Безмолвие. В этом бункере никто не пытался тебя убить, никто не следил за тобой, никто не рвался опередить тебя, прыгнув выше головы, никто не предавал, никто боролся за свое существование, никто не страдал и не любил. От этого становилось не по себе. Если ад и существует, то этот бункер и есть он. Бесконечно плутать среди тишины и спокойствия, не оглядываясь по сторонам – вот настоящие муки. Поражало и то, что все кто помнил жизнь в этом месте, глубоко под землей, скорее всего давно умерли. Выходит, что пока у людей, которые хоть и меняются, уходят и приходят, остается память о каком-либо месте – оно живет. Память и есть наша жизнь. А для бункера Сашка и Грета оказались теми, кто вновь ее воскресил. Пока они, неспешно ступая средь покинутых стен и холодного железа, чувствуют страх, нерешительность, неопределенность, любопытство и отвагу – они даруют право хоть и на короткую, но жизнь.
-- Интересно, сколько еще секретов скрывает лес.
-- Знаешь, Саш, мне бы было обидно, если бы находясь в таких теплых, дружеских отношениях, как вы с лесом, он бы не посвящал меня во все его тайны. Как-то это безобразно с его стороны.
-- И Отшельник никогда не упоминал об этом месте. Может на то есть причина?
-- Например?
-- Предостеречь меня. Ведь мы, люди, иногда можем и даже должны солгать, чтобы спасти небезразличного нам человека.
-- Я считаю это неправильным. Если люди действительно близки, они обязаны доверять друг другу. Вернее сказать, если люди доверяют друг другу всего себя – свои пороки, тайны, предрассудки и желания, то они близки.
-- А если человек хочет сохранить психическое здоровье дорогого ему человека, чтобы он, например, не переживал и не волновался, то в этом случае разве плохо то, что он от него что-то скрывает? То, что могло бы ввести в депрессию, переживание?
-- Плохо. Это не близкий человек. Близкие люди преодолевают сложности вместе.
-- А я считаю, что лучше иногда соврать. Все зависит от ситуации.
-- И часто ты лгал мне?
-- Было дело. Но поверь, я лгал только из-за благих побуждений. Но разве я не оставался близким?
-- Тогда ответ на наш с тобой спор в этом вопросе – зависит даже не от ситуации, как ты утверждаешь, а от позиции конкретного человека. Главное, что мы друг друга поняли.
-- И приняли позиции обоих сторон.
Плутая средь длинных коридоров и комнат, Сашка и Грета вновь уперлись в лестницу, что вела еще на этаж ниже. Аккуратно, держась одной рукой за перила, а другой освещая путь под ногами, чтобы не споткнуться, парень крохотными шагами проскользнул в новый сектор бункера, зарекая девушке не лезть вперед него не смотря ни на что. Он все еще чувствовал подвох, ловушку. Сашке не верилось, что преследуемый ими Отшельник завел их сюда без причины.
Пару шагов. Остановиться – осмотреться. Еще несколько шагов. Снова остановиться. Сашка боялся пропустить какую-либо еле уловимую деталь, следующую подсказку, а может и испытания. В голове у парня крутилась сплошная белиберда, стремящаяся отыскать мотивы их игры со стариком.
Вдруг, Грета неожиданно и резко отдернула Сашку за плечо:
-- Стой! Мы плутаем по кругу, Саш!
-- С чего ты это взяла?
-- Мне кажется, что мы проходили тут. Точно! Вон там, -- Грета указала пальцем в сторону брошенного на полу странного железного короба, -- я заприметила этот «ящик» еще недавно из-за его необычной формы. Но мы же спускались вниз, а теперь он снова тут!
-- Грета, пожалуйста, успокойся. Это же бункер – здесь все кажется однотипным, однообразным и повторяющимся. Тут интерьером не хвастались перед соседями, строили исходя из практических соображений, вот тебе и чудится, что мы виляем по кругу. Идем, не обращай внимания.
Хоть Сашка и успокоил девушку, но сам насторожился. Не хотел сейчас он верить ее внимательности, как будто сам не верил в свои только что сказанные слова. Волей-неволей, однако, с этого момента парень и сам подметил тот короб, проходя дальше мимо него. Сашка запомнил каждое его ржавое пятнышко, каждую вмятину, каждую царапину и трещину, чтобы утешить и себя и ее.
-- Эй, Саш, сколько сейчас времени?
Не останавливаясь, парень бросил взгляд на наручные механические часы, что всегда выручали его в лесу, ориентируясь с помощью стрелок и солнца на север.
-- Час прошел, мы успеваем.
Он соврал. Не знал Сашка, сколько прошло времени, потому что, взглянув на часы, парень обнаружил, что те замерли в бездействии. В мысли моментально хлынули все самые мистические предположения. Конечно же, Сашка наслыхан о том поверии, что, когда человек умирает, то вместе с ним останавливаются его часы, но он никогда не верил в то, что не видел собственными глазами, поэтому парень подбадривал себя предположениями о возможности их поломки, когда тот нечаянно мог задеть кистью какую-нибудь стену или предмет. И все-таки в его голове промелькнул вопрос: «А существую ли я? Почему в отличие от Греты, которая так же, как и я, никогда ничего не боялась, в этом бункере глубоко в недрах леса я ощущаю себя вполне комфортно так, словно я и есть часть этой тишины? Жив ли я или все это мне кажется лишь грезами бесконечного сна?»
Внезапно Грета опять остановила Сашку.
-- Так, а вот теперь мне точно не показалось.
-- Что на этот раз? – устало поинтересовался парень.
-- Там. Там чей-то силуэт. Прячется среди проводов.
Грета невольно отступила на шаг назад.
Сашка же, напротив, уверенно прошел немного вперед по коридору, заглядывая фонарем за все углы, а после развернулся, вернулся к девушке и бережно взял ее дрожащую ладонь в свою теплую руку:
-- Видишь? Здесь никого нет. В следующий раз, когда тебе что-то померещится – просто моргни и все пройдет. Это всего-навсего обман зрения. Иллюзия, навеянная нашим мозгом.
И тут глаза Греты округлились. В отражении ее зрачков Сашка разглядел ужас.
-- Обернись. Саш.
Оглянувшись, парень оцепенел. Весь коридор перед ними заполнила толпа призраков. Черные силуэты людей, походящие на отлипшие от двухмерного пространства тени, стояли вдоль стен плотно прижавшись друг к другу так, что между ними не оставалось ни малейшего прохода для Греты и Сашки. Среди силуэтов можно было отличить и мужчин и женщин, и военных в касках и гражданский персонал в халатах. Безликие, немые души пробудились ото сна, чтобы поприветствовать тех, кто еще остался в материальном мире, чтобы попытаться заговорить, передать весточку их потомкам, что-то рассказать, что-то объяснить, еще раз почувствовать себя живыми.
У пары перехватило дыхание. Призраки стояли, заблокировав путь, и вроде бы ждали чего-то.
Сашка почувствовал, как Грета прижалась к его спине, тяжело и неравномерно цепляясь за каждый глоток кислорода, чтобы не потерять сознание.
-- Мы просим прощения за то, что вторглись в ваш дом, -- стараясь не подавать испуганного вида, громко сказал Сашка.
Неожиданно один из призраков, тот, что стоял впереди остальных, плавно кивнул в знак принятия извинений.
-- Мы бы хотели попросить у вас пройти дальше. Мы ищем выход отсюда. Обещаем ничего не трогать и больше сюда никогда не возвращаться. Вы пропустите нас?
Тень кивнула еще раз. Но силуэты за ним непоколебимо продолжали стоять.
-- Чего они хотят? – полушепотом посоветовался Сашка с Гретой, не в силах отвести взор от теней.
-- Я поняла. Это же их дом, Саш? Наверное, они хотят, чтобы мы сложили свое оружие.
Призрак кивнул.
-- Конечно. Как скажите. Мы не хотели вас обижать. Мы все оставим тут, хорошо?
С этими словами Сашка стянул с плеча свой лук и стрелы, и аккуратно сложил их около правой стены. Там же рядом он оставил нож и топор.
-- Грета, ты что-либо с собой брала?
-- Нет.
-- Все, оружия у нас больше нет, -- обратился он к силуэтам.
В ответ толпа расступилась, оставляя по центру узкий проход для своих гостей.
-- Пошли, только медленно.
Проходя буквально в нескольких сантиметрах от призраков, стоявших по обеим сторонам стен, на пару обрушилось такое тяжелое напряжение, что у обоих заболела голова и зазвенело в ушах. Виски черепа словно сжимались в слесарных тисках, а кожа покрылась мурашками.
Тени источали странный ледяной жар. Если бы они могли говорить человеческим голосом, то точно закричали бы во всю глотку для того, чтобы, наконец, выдохнуть все накопившиеся за много лет слова.
Выйдя за пределы толпы, Сашка, собрав весь страх в кулак, еще раз обернулся. Пусто. Никого. Подлая мысль вернуться и забрать свое оружие сразу же развеялась, когда Грета, поняв его намерения, схватила парня за руку и остановила:
-- Нет, Саш. Не вздумай, -- жестко наказала она.
-- Ладно. Идем.
Бункер наотрез отказывался кончаться. Коридоры, бесконечные провода и трубы, комнаты, приборы и зеркальные экраны – в одночасье все слилось в один большой калейдоскоп. Впервые Сашка ощутил настолько острую зависимость от неба над головой. С каждой проведенной минутой под землей ему грезилось, как стены медленно сужаются, заставляя задыхаться от нехватки свежего воздуха. Чтобы окончательно не свихнуться, парень перебирал то, что его околдовывало в лесу: мчащийся наперегонки с птицами и солнцем свободный ветер, шипение листвы, безудержный танец трав и цветов, журчание воды, рычание бури, дождь, шторм, метель, снег… не проведя и дня в бункере, Сашка соскучился по дому и… как будто по Грете. Хотя девушка и шла рядом с ним, он понял, как скучает по тем ярким дням, проведенным вместе с ней. А каждый день вместе с ней всегда был ярким.
Еще одна лестница. Вниз.
-- Ночь обещает быть длинной, -- недовольно сквозь зубы прошипела Грета.
-- Чувствуешь? – остерегся Сашка в ответ.
-- Что?
-- Сырость. Вода. Не нравится мне это.
И действительно, спустившись еще на этаж ниже, пара по щиколотки ступила в мутную жижу. Ко всему безумию в бункере на этот раз еще прибавился и зловонный смард гнилой влаги. Грета заткнула нос рукавом:
-- Фу! Ну и вонь! Давай скорее выбираться отсюда. Откуда вообще тут вода?
-- Черт его знает. У призраков спроси.
-- Не смешно.
Сердце Сашки дрогнуло. Тот странный короб. Точно. Это именно он. Таких совпадений быть не могло – пара будто возвращалась в одну и ту же точку третий раз, но с каждым разом бункер преподносил что-то новое, открывал новые двери, закрывая другие. То ли бункер не хотел отпускать Сашку и Грету, то ли желал раскрыть перед ними всего себя во всей красе. «Хорошо, что я первый заметил этот короб», -- размышлял парень и, чтобы прикрыть девушке обзор и отвлечь ее внимание, обнял ее за талию, проходя мимо него.
За очередной увесистой и герметичной, приоткрытой дверью скрывалась крохотная рубка с какой-то аппаратурой и рычагами, по всему периметру которой вместо стен громоздились широкие, непроницаемые стекла так, что абсолютный мрак за стеклом не раскрывался даже уперто давящему свету фонаря, а за ней перед Сашкой и Гретой предстало головокружительных размеров помещение, по-видимому то, что и управлялось рубкой. Стоя на железном мосту, выходящим из все той же рубки, с туго натянутыми тросами по бокам как мера защиты от случайного падения вниз, парень, осматриваясь белым лучом во все стороны, невольно присвистнул:
-- Не хило. Просто взгляни: сколько сил и средств понадобилось на то, чтобы все это построить?
Вдоль всего пространства располагалось несчитанное количество огромных, стоящих в воде цистерн, так, что даже приблизительно прикинуть, насколько метров глубины тут все затоплено, не представлялось возможным. Из цистерн во все стороны тянулись ржавые трубы, словно паучья сеть. Но ни маркировок, ни тем более надписей на них не осталось. Словно кто-то очень тщательно стер все следы деятельности бункера перед своим уходом или последним рабочим днем.
Только сейчас Сашка понял то, на что не обращал внимания, а именно – необычайный, слегка отталкивающий порядок во всех комнатах и коридорах, как будто призраки местных жителей поддерживали чистоту в своем доме даже после смерти.
Сашка и Грета сделали первые аккуратные шаги по мосту. Пока парень неспешно продвигался вперед, он и не заметил, как девушка отстала, слепо озираясь по сторонам.
Вдруг что-то подозрительно заскрежетало. Сашка остановился.
В этот момент одна из труб, пролегавшая за его спиной под потолком, заскрипела и с оглушающим грохотом оборвалась прямо на мост, пробивая все на своем пути.
От резкого удара, Грета не смогла удержаться на месте или успеть ухватиться за трос. Свалившись с огромной высоты в ледяную воду, девушка тут же всплыла и истошно провопила:
-- Сашка!
-- Грета! Держись я иду!
Ни секунды не мешкая, парень скинул свой рюкзак, стиснул в зубах фонарь, бросился в воду и поплыл к девушке.
-- С тобой все хорошо? Ты не поранилась?
Он ласково провел кончиками пальцев по ее мокрым, слипшимся на щеках и ресницах волосам, убирая их за уши.
-- Да… я в порядке. Просто испугалась. И сумка с вещами ушла на дно, -- ее голос дрожал от холода и адреналина.
-- Главное, чтоб ты была в порядке. Остальное не важно. Давай выбираться отсюда.
Только Сашка успел договорить, как из той же оборванной под потолком трубы мощным напором хлынула вода. Поток был неиссякаемым. Он заполнял помещение так быстро, что парень и девушка впали в ступор на несколько минут, наотрез отказываясь понимать происходящее.
Первым пришел в себя Сашка.
-- Так, никуда не уплывай, чтобы не потеряться. Я нырну и поищу выход отсюда.
Не дожидаясь одобрения, парень набрал полную грудь воздуха и ушел глубоко под воду, оставив Грету одну в кромешной темноте.
Света фонаря едва ли хватало на то, чтобы что-то разглядеть дальше вытянутой руки. Лишь грязно-желтая, непроницаемая, давящая и жгучая глаза пучина словно тихий, безликий убийца засасывал Сашку все дальше на, казалось, бесконечное дно. Достигнув, маневрируя меж цистерн, заваленного грудой хлама пола этого помещения, Сашка прибился к одной из стен и поплыл вдоль нее. Кислород кончался. Он уже почувствовал боль в легких, но продолжал плыть в поисках надежды на спасение. И чудо свершилось. Через вязкую пелену воды парень случайно разглядел квадратный широкий проем, походивший на выход шахты вентиляционной системы, чья решетка, не сопротивляясь, сорвалась с одного легкого касания.
Заглянув внутрь, Сашка нащупал металлические скобы, изображающие подобие лестницы. Парень запрокинул голову, и впервые, за все время, проведенное в бункере под землей, он услышал знакомые голоса акапеллы леса. Это был их шанс. Их вероятность выбраться отсюда.
Он поспешил назад к девушке. Та ждала его, не покидая своего места, и очень обрадовалась, когда Сашка вернулся.
-- Я начала переживать за тебя. Ты что-то нашел?
-- Да. В стене есть проход, ведущий наверх. Надеюсь, он выведет нас.
-- Саш, я тут подумала: а что если нам дождаться, когда вода заполнит тут все вровень до моста?
-- А мост кончается у какой-нибудь новой двери?
-- Да.
-- А что если она закрыта? Нужно действовать немедленно!
-- А что если твой план никуда не выведет нас. Тут нужно подумать, взвесить решение… Да и так надолго задерживать дыхание я не смогу!
-- Грета! Послушай! У нас совершенно нет времени на то, чтобы думать! Я чувствую, что выход там. Поверь мне, я прошу тебя! Просто поверь. Помнишь, что нам сказал Отец? Только дополняя друг друга, мы сможем преодолеть все препятствия. У тебя все получится! У нас все получится! Просто поверь мне…
Уровень воды с каждой секундой рос с космической скоростью.
Грета схватила Сашку за руку, тихонько шепча:
-- Веди.
Странная шахта являлась потайным выходом из отсека на случай тревоги. Всплыв на самый ее верх, который уже успел полностью наполниться водой, Сашка и Грета наткнулись на герметичный люк, чей вентиль замка туго, но постепенно проворачивался. Девушка теряла сознание. Еще немного и она, не выдержав и открыв рот, захлебнется. В панике Грета цепко обхватила спину Сашки, чтобы не утонуть, если ее силы все же покинут тело.
Оборот. Еще оборот. Еще пол-оборота вентиля. Еще. И еще. Сашка почувствовал, как пальцы Греты потихоньку ослабевали, разжимая собранную в кулаки его куртку. Еще оборот. Еще. Мышцами овладела боль, но сдаваться нельзя. Еще один оборот. Еще… наконец, механизм замка гулко заскрежетал и люк отворился.
Выбравшись наружу, Сашка первым делом вытянул Грету, которая тут же упала в почти бессознательном состоянии, откашливая воду из легких, а затем сразу же захлопнул люк и прилег рядом, бросив фонарь перед собой. Придя в себя спустя несколько минут, парень с трудом поднялся на ноги, чтобы осмотреться. Туннель. Широкий, выложенный из бетонных плит туннель и тонкий луч далекого рассвета.
Сашка убрал в карман фонарь, взял на руки тяжело дышавшую Грету и неспешно побрел в сторону притягивающего сияния восходящего солнца.
-- Я думала это конец. Прости, что засомневалась в тебе на последних секундах. Странно все это, не так ли? Эта обвалившаяся труба, потом вода…
-- Все позади. Не стоит сейчас ничего предполагать. Просто отдыхай.
Замолчав, Грета сомкнула веки и уткнулась носом в грудь несущего ее парня. А вскоре и вовсе засопела, уйдя в мир снов.
За несколько десятков метров до выхода, туннель обернулся каменной пещерой. Хозяева бункера удачно замаскировали подъезд своего дома под медвежью берлогу, разбросав вокруг обглоданные человеческие и животные черепа да кости - ни один охотник не рискнул бы полюбопытствовать о том, жив ли еще страшный хищник леса или нет.
Выйдя наружу, Сашка ощутил приятное прикосновение леса. Он бережно положил спящую Грету около одного из камней, засунув ей под голову предварительно отжатую от воды и свернутую в рулон свою куртку, а сам, пребывая в головокружительном состоянии, балансируя между освежающей реальностью и тем, чтобы свалиться в горький омут грез, ступил на родную землю своего дома.
Туман. Густой крем облаков словно спустился с небес, пожирая в своей вязкой сладости абсолютно все и всех, закрывая в себе лес и оставляя лишь еле заметные черные кроны деревьев. Он был настолько ненасытен, что пожирал все звуки природы, но та была особенная, отличная от бункера тишина. Он был настолько ленив, что усыплял все живое, оттягивая наступление дня.
Сашка шагнул в чрево белены.
ВОСПОМИНАНИЯ
Она всегда была рядом, когда ему становилось худо. Она всегда находила слова, чтобы поддержать его, но в тот день никто попросту не нуждался в них. В тот день умолк даже сам лес.
Пока поникший головой Сашка стоял, опираясь на лопату, а Грета обнимала его со спины, Отшельник в последний раз, сдерживая слезы, поцеловал взъерошенную щеку Грозы и накрыл ее лохматое тело белой простыней. Время пришло. Седая собака ушла из жизни, не дожив всего несколько дней до своего десятого дня рождения.
Старик поднял с земли покойную овчарку и бережно уложил ее в заранее выкопанную могилу. Место для ее захоронения выбрано не случайно – именно здесь, у самой высокой сосны леса, Гроза, предчувствуя свою смерть, часто прогуливалась вместе с Отшельником, вспоминая те годы, когда она была еще совсем щенком и только знакомилась с дикими просторами гор. Тут начиналась ее жизнь, и тут она должна оборваться.
Она ушла счастливой, как уходят те, кто ценил каждый миг, те, кто радовался самому простому в этом мире. Она ушла, пережив свои шрамы, оставленные пять лет назад стаей волков, пережив горечь разлуки с Сашкой, все время ожидая, когда мальчишка вернется, чтобы вновь поиграть с ней, пережив болезни и раны. Она ушла, попрощавшись со всеми, и в глазах ее до самой последней секунды искрилась память ее истории. Казалось, она улыбалась всегда.
Закопав собаку, Отшельник побрел в сторону дома сразу, ни разу не оглянувшись назад. Мужчина не хотел, чтобы дети видели его полные печали, померкшие глаза и ручьи слез по морщинистым скулам.
**
-- Я, признаюсь, удивлен твоему приглашению. Давно не виделись, Отшельник. Как там Сашка?
Полицейский сбросил свою фуражку на стол, а сам, по своему обыкновению, вальяжно расположился на том же самом кресле, на котором будучи в гостях дома старика, всегда вел с ним беседу:
-- Я внимательно слушаю тебя.
Сам Отшельник присел на диван, положив руку на подлокотник, и долго размышлял о том, как бы правильно начать диалог.
В летний знойный полдень лес благоухал. Из раскрытого настежь деревянного окна в дом, вместе с благородным ароматом горных трав и прохладного ветра, залетали всякие мушки, безустанно витавшие по всей комнате, а слепящие лучи лампы небосклона липко облизывали все, до чего дотягивался их язык.
-- Как раз насчет Сашки я и хотел поговорить, -- сухо начал Отшельник, -- дело в том…
-- Что он никак не может отойти после расставания с моей дочерью? Позволь я закурю.
Старик одобрительно кивнул. Полицейский достал из нагрудного кармана пачку свежих сигарет, вынул из нее одну папиросу, поджег ее бензиновой зажигалкой и обильно пустил из ноздрей едкий смог дыма.
-- Я очень уважаю Сашку, но это было решение Греты, которому, увы, я не смею перечить.
-- Нет, нет, нет. Ты меня не дослушал.
-- Чего же ты хочешь? – заинтересовавшийся полицейский подался чуть вперед.
-- У меня есть одна идея.
-- Из года в год ничего не изменяется. Все, как и положено, окутано завесой тайны? – усмехался мужчина, -- которую я обязан разгадать? Или на этот раз мы с тобой обойдемся без наших игр в кошки-мышки?
-- А сам как считаешь?
-- За столько лет нашего с тобой знакомства я никогда не переставал удивляться твоей жизни. Мы оба заметно постарели, но запал! Запал-то еще сохранился! Меня совершенно перестали интересовать дела города, поэтому я соглашусь на то, чтобы и эта история для меня осталась тайной, разгадку которой я попробую отыскать самостоятельно.
-- Тогда мне нужно, чтобы ты достал одно лекарство…
АКТ 6 МОТЫЛЕК
Туман. Необъятные и неприкасаемые голубые клубы дымки неспешно вальсировали вокруг Сашки, уводя его все дальше вглубь леса. Слепо идя в след кружащего танца, парень не замечал, как с каждым шагом его душа будто покидала тело и вот он сперва не чувствует ног, а после и рук, и голову. Изо всех сил он надрывался, чтобы не кануть в водоворот сна. Никаких мыслей. Никаких эмоций. Единственное желание свалиться на сырую землю, раскинуть в стороны руки и сомкнуть отекшие от усталости глаза. Но его воля больше не принадлежала ему.
Сашка почувствовал как кто-то или что-то тянет его за собой по какой-то невиданной ему тропе средь колючей проволоки листьев леса. И тут, к его ногам, откуда ни возьмись, прискакал красный резиновый мячик. Тело парня остановилось. Точно таким же мячом, он еще будучи ребенком, играл вместе с Грозой. Эта была одна из самых ее любимых игрушек. Была. Была.
В одночасье и так беспросветное небо затянуло черствым, темным шерстяным пледом, из-за чего туман изогнулся в бесформенные волны – Сашка внезапно очутился там, где он в последний раз резвился с собакой, беззаботно прожигая время ради такой мимолетного, но длиною в целую жизнь счастья быть рядом с теми, кого он любит и кем дорожит больше всего – Грозой и Гретой. Да, девушка была там. Они росли вместе, познавая друг друга, познавая не только тот материальный мир вокруг них, но тонкий, духовный мир внутри себя.
Зачем людей связывает судьба? Для чего два человека находят друг друга, и что предопределяет их встречу?
Сашка и Грета познакомились, когда были еще совсем непоседливыми детьми. Их ветреное ребячество сыграло с ними злую шутку – молодой мозг не обращал внимания, а то и вовсе отвергал то, как день ото дня нечто очень ранимое, но великое сплетало прочное, но фантомное чувство между ними. Это чувство называлось Единое. Неодухотворенную связь парня и девушки не способны были разорвать ни расстояние, ни периоды молчания, уединения, ни само время.
В ту ненастную, угрюмую пору, когда кто-то из них нуждался в поддержке, простом разговоре, ненавязчивой улыбки, робком взгляде или теплом объятии – другой тут же чувствовал это. Подумать только: как мало человеку необходимо, чтобы стать счастливым. Без лишней сентиментальности находится рядом с ним, ощущать каждой клеточкой кожи присутствие поистине родной, понимающей души. Понимать. Как порой безответственно мы относимся к такой краеугольной вещи, безнаказанно разбрасываясь гордостью за мнимое понимание. Многие лживо считают, что если они имеют хоть крупицу опыта, то способны понять человека. Однако это вовсе так. Совсем. Недостаточно одного нажитого. Увы, но чтобы понять человека необходимо иметь с ним именно тот переплет нечто иного, что выходит за рамки разума и за пределы воображаемого, того, что притягивает двоих, выстраивая единую, иногда колоссальную по своим параметрам ауру. Одни приписывают это явление к чему-то святому, другие заверяют, что так пророчат звезды. Ни в то, ни в другое Сашка не верил. Парень считал, что их встреча с Гретой была предопределена их желаем найти друг друга. Да, пускай, детский мозг еще не ведал подобного стремления, не придавая значения ни чему более, кроме развлечений. Но то, вещала душа человека. А она гораздо мудрее нашего сознания.
Не удалось избежать и подводных камней в их отношениях. Среди всех знакомых, в том числе и близких родственников, находились люди, которые пытались противостоять сердцам молодых. Слухи, сплетни и никого не интересовавшее, кроме тех с кем считались, мнение только усугубляли положение и так шатких вещей.
Первым, самым ярым противником Сашки, выступила мать Греты – женщина с принципиально консервативными устоями. Ни разу не говоря в лицо о том, что он ей противен как человек, она жестко контролировала каждую встречу свой дочери с ним, запрещая Грете не только гулять допоздна с юношей, но и проводить время наедине, сидя у него дома. Кто-то списывал это на возраст девушки, кто-то на строгость матери, но главной причиной все же выступала боязнь за то, что еще молодая Грета, поддавшись страсти, могла невольно лишиться самого ценного для каждой дамы – невинности. А Грета не могла не подчиняться воле матери. Солидарным с женой был и отец девушки. Человек, что разменял не по годам присущие морщины и седину на Имя и вес в обществе города, знал Сашку с ранних лет, относясь к нему с уважением за его храбрость противостоять устоям мира, быть смелым. И все-таки мужчина желал для своей дочери чего-то большего, чем бесперспективный, витающий в собственных, как он считал, иллюзиях и вере в то, что мир этот гораздо проще, чем кажется, парень. Да, он был неплох. И все же Сашка никак не увязывался в рамки прекрасного, построенного потом и кровью, а не одним лишь желанием, будущего, кое видел старый полицейский. Ничего личного. Только стремление дать дочери что-то, по настоящему, стоящие.
О Грете родители парня пробовали не завязывать разговор даже в кругу родственников. Отец Сашки, как и его мать, выражались коротко: «не та». Прожившие много лет совместной жизни, в своих словах они опирались больше на житейский опыт, чем на веление сердца, закидывая удочку предвидения развития событий слишком далеко от нереста реальности.
А что касается их круга друзей, то тут выходила совсем перловая каша. Да к тому же без масла. Интриги, предпосылки к подлости и предательству, вызванные чьей-то завистью или симпатией к влюбленной паре сплошь и рядом сковывали Сашку и Грету на каждом шагу. Это напоминало нескончаемую игру в прятки, где каждый норовил подсмотреть: куда же на этот раз уходят, скрываясь от всевидящего, не смыкающего век ока городских окон, молодые сердца.
В конечном счете, как бы они не сопротивлялись болезни человека, но эта воспаленная людская опухоль, именуемая «обстоятельства», все же иной раз давала о себе знать, заставляя невыносимо терпко откашливаться густой мокротой в виде ссор. Да, подобные ощущения отрешенности от общества туго связывали друг с другом Сашку и Грету. Но завязь та - колючая проволока.
Им оставалось надеяться на то, что спустя время, когда они повзрослеют, им удастся вырваться из этих крепких уз зависимости от родителей и убежать куда-то далеко за горизонт. Туда, где они начнут новую жизнь. Туда, где каждую преграду они будут разрушать совместными усилиями, не озираясь назад. Но это оказалось лишь пустой фантазией, потому что, однажды, Грета не выдержала и ступила на путь реальности, предав всякие надежды…
Сашка жил ради нее. Грета стала его вселенной, а когда звезды оставили парня, тогда впервые явился он. Туман. Его образ не походил ни на одну стихию. Его тихое дыхание ослепляло, скрывая вещи от повседневной рутины, его тяжелое дыхание удушало, погружая тело на мутное дно расплывающихся снов, его ядовитое дыхание безнаказанно, медленно растворяло в себе Сашку, отчуждая парня от общества. Словно беспечный мотылек он бесцельно порхал, то взлетая высоко ввысь, к солнцу, то стремительно падая, касаясь хрупкими крылышками земли, но никогда не мог покинуть белую, холодную, тоскливую и мокрую пену тумана. Иной раз хотелось разбиться, но почва слишком сыра. Иной раз коснуться неба, но то было слишком высоко.
Но конец наступил еще немного позже. Изо дня в день, порываясь вернуться туда, в тот бесконечно удивительный космос, тратя на каждый взмах крыльями все больше терпения и энергии, в один миг Сашка был обречен на самые нарывающие муки, когда Грета, сквозь соленые слезы и содрогающийся голос, остановила его полет, сказав, что между ними ничего и никогда больше не может быть. Их пути вскоре разойдутся, а она не готова следовать за ним по его дороге. Девушка разжала ладони, чтобы отпустить на волю мотылька, которого когда-то крепко привязала к себе. И потом еще очень долго плакала.
-- Саша… Сашка… Саш проснись… проснись…
Молодой человек с трудом разомкнул слипшиеся после граничащего с реальностью сна тяжелые веки. Он лежал на холодной земле, в объятиях зеленой травы, что щекотала ее отекшее лицо, под жгучим касанием полуденной звезды недалеко от входа в пещеру. А высоко над головой кружилось четверо черных воронов.
Оторвав приклеенную к мелким камушкам ковра леса щеку, Сашка задрал исподлобья суровый взгляд и увидел, как перед ним, стоя на коленях и свесив длинные распущенные огненные волосы, склонилась Грета. Одной рукой девушка опиралась на землю, а другой трепетала юношу за его плечо, чтобы тот скорее очнулся.
-- Наконец-то ты проснулся, -- с облегчением выдохнула она и пересела с колен на голень, скрестив руки у бедер, -- я бужу тебя уже минут двадцать, а ты ни в какую.
-- Я не помню, как уснул, -- юноша почесал затылок, перебирая отрывки из памяти того, как он здесь очутился, -- я помню, как вынес тебя на руках из пещеры, помню, как шагнул в туман, но где мы сейчас?
-- Недалеко ниже по склону. Когда я проснулась – тебя не оказалось рядом, и я не на шутку испугалась. Пошла искать. Видно ты свалился тут, да так и остался спать.
Грета помогла Сашке подняться на ноги и отряхнуть его одежду. Парень выглядел совсем потрепанным.
-- Теперь, когда ты в чувствах, давай вернемся, я кое-что тебе покажу.
Поднявшись к потайному входу в бункер, девушка указала рукой в сторону громоздкого валуна, рядом с которым в тени высоких сосен аккуратно стояли два рюкзака, блочный лук с колчаном, да нож и топор.
-- Ничего не понимаю. Как такое может быть? – подойдя ближе к своим вещам Грета никак не могла уложить в голове происходящее, -- рюкзаки сухие, как будто и не было того потопа.
Сашка промолчал. Его ни капли не смущало подобное чудо – о проделках леса он никогда не трепался попросту. Внезапно из рюкзака Греты раздалось гулкое шипение, а после послышался металлический голос:
-- Грета… Грета, это папа. Ответь, доченька. Прием.
Девушка тут же сорвалась с места. Стремглав подбежав к рюкзаку, она перевернула все вещи с ног на голову, чтобы достать рацию, что лежала на самом дне. Сашка остался в стороне, готовясь выдвигаться дальше.
-- Папа! С нами все хорошо! Прием.
-- Доченька! Как я рад тебя слышать! Где вы находитесь? Прием.
Грета оглянулась по сторо