Критика критической «Критики Готской программы» или кто о чем, а вшивый о бане
Какое большое преступление совершают, когда, стремятся вновь навязать нашей партии в качестве догм те представления, которые в свое время имели некоторый смысл, но теперь превратились в устарелый словесный хлам.
Каждый шаг действительного движения важнее дюжины программ.
К.Маркс «Критика Готской программы»
I. Присказка.
В следующем, 2020 г. исполняется 145 лет приложению к письму Маркса от 5 мая 1875 г. одному из лидеров Социал-демократической рабочей (эйзенахской) партии Вильгельму Бракке, озаглавленному самим Марксом как «Замечания к программе германской рабочей партии». Это приложение не предназначалось Марксом для печати, т.е. носило конфиденциальный характер. Маркс отправил рукопись В.Бракке с просьбой показать ее другим лидерам эйзенахцев: Гейбу, Ауэру, Бебелю и Либкнехту, накануне объединительного съезда эйзенахцев и лассальянцев, и вернуть затем обратно.
22-27 мая 1875 г. на съезде в Готе произошло объединение двух направлений в германском рабочем движении: Социал-демократической рабочей партии (эйзенахцев), возглавляемой А.Бебелем и В.Либкнехтом, и Всеобщего германского рабочего союза (лассальянцев). Объединенная партия взяла для себя название – Социалистическая рабочая партия Германии.
Проект программы объединенной партии подготовил Вильгельм Либкнехт, занявший по отношению к лассальянцам соглашательскую позицию и допустивший в проекте ряд ошибок и уступок принципиального характера. Маркс в «Замечаниях к программе германской рабочей партии» подверг резкой критике ошибочные положения проекта программы. Тем не менее, данный проект В.Либкнехта был принят съездом лишь с незначительными исправлениями.
Какую цель преследовал Маркс, обращаясь к лидерам эйзенахцев со своими «Замечаниями к программе германской рабочей партии»? Это он подробно изложил в письме к В.Бракке от 5 мая 1875 г. (см. Т.19, с.11-12), в котором, в частности, отметил: «мой долг не позволяет мне, хотя бы лишь посредством дипломатического молчания, признать программу, которая, по моему убеждению, решительно никуда не годится и деморализует партию».
В 1883 г. Маркса не стало. До 1891 г. эта рукопись Маркса нигде не публиковались. И только в 1891 г. Энгельс решился на публикацию «Замечаний к программе германской рабочей партии» под названием «Критика Готской программы», написав к ней соответствующее предисловие (См. Т. 22, с. 95-96).
Мы не будем разбирать те критические замечания Маркса относительно Готской программы с которыми мы полностью или в целом согласны. Остановимся только на тех принципиальных и важных положениях и выводах Маркса, которые, с нашей точки зрения, не выдержали проверку временем:
«В обществе, основанном на началах коллективизма, на общем владении средствами производства, производители не обменивают своих продуктов; столь же мало труд, затраченный на производство продуктов, проявляется здесь как стоимость этих продуктов, как некое присущее им вещественное свойство, потому что теперь, в противоположность капиталистическому обществу, индивидуальный труд уже не окольным путем, а непосредственно существует как составная часть совокупного труда…
Мы имеем здесь дело не с таким коммунистическим обществом, которое развилось на своей собственной основе, а, напротив, с таким, которое только что выходит как раз из капиталистического общества и которое поэтому во всех отношениях, в экономическом, нравственном и умственном, сохраняет еще родимые пятна старого общества, из недр которого оно вышло. Соответственно этому каждый отдельный производитель получает обратно от общества за всеми вычетами ровно столько, сколько сам дает ему. То, что он дал обществу, составляет его индивидуальный трудовой пай. Например, общественный рабочий день представляет собой сумму индивидуальных рабочих часов; индивидуальное рабочее время каждого отдельного производителя – это доставленная им часть общественного рабочего дня, его доля в нем. Он получает от общества квитанцию в том, что им доставлено такое-то количество труда (за вычетом его труда в пользу общественных фондов), и по этой квитанции он получает из общественных запасов такое количество предметов потребления, на которое затрачено столько же труда. То же самое количество труда, которое он дал обществу в одной форме, он получает обратно в другой форме.
Здесь, очевидно, господствует тот же принцип, который регулирует обмен товаров, поскольку последний есть обмен равных стоимостей. Содержание и форма здесь изменились, потому что при изменившихся обстоятельствах никто не может дать ничего, кроме своего труда, и потому что, с другой стороны, в собственность отдельных лиц не может перейти ничто, кроме индивидуальных предметов потребления. Но что касается распределения последних между отдельными производителями, то здесь господствует тот же принцип, что и при обмене товарными эквивалентами: известное количество труда в одной форме обменивается на равное количество труда в другой.
Поэтому равное право здесь по принципу все еще является правом буржуазным, хотя принцип и практика здесь уже не противоречат друг другу, тогда как при товарообмене обмен эквивалентами существует лишь в среднем, а не в каждом отдельном случае.
Несмотря на этот прогресс, это равное право в одном отношении все еще ограничено буржуазными рамками. Право производителей пропорционально доставляемому ими труду;
равенство состоит в том, что измерение производится равной мерой – трудом.
Но один человек физически или умственно превосходит другого и, стало быть, доставляет за то же время большее количество труда или же способен работать дольше; а труд, для того чтобы он мог служить мерой, должен быть определен по длительности или по интенсивности, иначе он перестал бы быть мерой. Это равное право есть неравное право для неравного труда. Оно не признает никаких классовых различий, потому что каждый является только рабочим, как и все другие; но оно молчаливо признает неравную индивидуальную одаренность, а следовательно, и неравную работоспособность естественными привилегиями. Поэтому оно по своему содержанию есть право неравенства, как всякое право. По своей природе право может состоять лишь в применении равной меры; но неравные индивиды (а они не были бы различными индивидами, если бы не были неравными) могут быть измеряемы одной и той же мерой лишь постольку, поскольку их рассматривают под одним углом зрения, берут только с одной определенной стороны, как в данном, например, случае, где их рассматривают только как рабочих и ничего более в них не видят, отвлекаются от всего остального. Далее: один рабочий женат, другой нет, у одного больше детей, у другого меньше, и так далее. При равном труде и, следовательно, при равном участии в общественном потребительном фонде один получит на самом деле больше, чем другой, окажется богаче другого и тому подобное. Чтобы избежать всего этого, право, вместо того чтобы быть равным, должно бы быть неравным.
Но эти недостатки неизбежны в первой фазе коммунистического общества, в том его виде, как оно выходит после долгих мук родов из капиталистического общества. Право никогда не может быть выше, чем экономический строй и обусловленное им культурное развитие общества.
На высшей фазе коммунистического общества, после того как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда вместе с всесторонним развитием индивидов вырастут и производительные силы и все источники общественного богатства польются полным потоком, лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своем знамени: Каждый по способностям, каждому по потребностям!»
Остановимся на этих положениях и разберем их подробно.
Итак, Маркс делит здесь развитие коммунистического общества на две большие фазы, низшую и высшую.
На низшей фазе «мы имеем… дело не с таким коммунистическим обществом, которое развилось на своей собственной основе, а, напротив, с таким, которое только что выходит как раз из капиталистического общества и которое поэтому во всех отношениях, в экономическом, нравственном и умственном, сохраняет еще родимые пятна старого общества, из недр которого оно вышло».
Чем принципиально низшая фаза коммунизма, по Марксу, отличается от высшей?
Может быть, тем, что на низшей фазе еще сохраняются товарно-денежные отношения (ТДО), а на высшей они уже изжиты?
Нет, Маркс черным по белому пишет, что уже на низшей фазе коммунизма ни средства производства, ни рабочая сила, ни предметы потребления не являются товарами.
Понятное дело, что если средства производства, рабочая сила и предметы потребления не являются товарами, то и квитанция, свидетельствующая о том, что отдельным производителем доставлено обществу такое-то количество труда в виде рабочих часов, не есть деньги, поскольку она не является ни мерой стоимости, ни средством обращения, ни средством платежа.
Чем же тогда принципиально низшая фаза коммунизма по Марксу отличается от высшей, если уже на низшей фазе коммунизма полностью ликвидированы ТДО?
Тем, что на низшей фазе коммунизма распределение все еще осуществляется по труду, а не по потребностям. Читаем еще раз:
«Здесь, очевидно, господствует тот же принцип, который регулирует обмен товаров, поскольку последний есть обмен равных стоимостей. Содержание и форма здесь изменились, потому что при изменившихся обстоятельствах никто не может дать ничего, кроме своего труда, и потому что, с другой стороны, в собственность отдельных лиц не может перейти ничто, кроме индивидуальных предметов потребления. Но что касается распределения последних между отдельными производителями, то здесь господствует тот же принцип, что и при обмене товарными эквивалентами: известное количество труда в одной форме обменивается на равное количество труда в другой.
Поэтому равное право здесь по принципу все еще является правом буржуазным, хотя принцип и практика здесь уже не противоречат друг другу, тогда как при товарообмене обмен эквивалентами существует лишь в среднем, а не в каждом отдельном случае.
Несмотря на этот прогресс, это равное право в одном отношении все еще ограничено буржуазными рамками. Право производителей пропорционально доставляемому ими труду; равенство состоит в том, что измерение производится равной мерой – трудом».
Кстати, Сталин, чтобы обосновать социалистический характер строя, утвердившегося в СССР, пошел на открытую ревизию взглядов Маркса на низшую и высшую фазы коммунизма, которую никто из обществоведов, которые в те времена были очень педантичны, почему-то не заметил и не поставил ему на вид. Так, в работе «Экономические проблемы социализма в СССР» Сталин пишет:
«Стоимость, как и закон стоимости, есть историческая категория, связанная с существованием товарного производства. С исчезновением товарного производства исчезнут и стоимость с ее формами и закон стоимости.
На второй фазе коммунистического общества количество труда, затраченного на производство продуктов, будет измеряться не окольным путем, не через посредство стоимости и её форм, как это бывает при товарном производстве, а прямо и непосредственно – количеством времени, количеством часов, израсходованным на производство продуктов. Что же касается распределения труда, то распределение труда между отраслями производства будет регулироваться не законом стоимости, который потеряет силу к этому времени, а ростом потребностей общества в продуктах. Это будет общество, где производство будет регулироваться потребностями общества, а учет потребностей общества приобретет первостепенное значение для планирующих органов».
Другими словами, Сталин утверждает, что только на высшей фазе коммунизма будет покончено с законом стоимости и товарно-денежными отношениями.
Какие из всего прочитанного вытекают выводы?
Во-первых, тот, что ни СССР, ни другие, так называемые, «социалистические» страны, согласно критериям Маркса, не были социалистическими странами, не перешли на низшую фазу коммунизма, поскольку так и не смогли ликвидировать ТДО. Рабочие и здесь получали за свою рабочую силу именно зарплату, то есть деньги, а не квитанции за свой труд; предметы потребления покупались и продавались, а не распределялись бесплатно.
Во-вторых, тот вывод, что ни во времена Маркса, ни в бытность СССР, ни в обозреваемую нами эпоху невозможно будет ликвидировать ТДО.
Почему?
Потому, что и во времена Маркса, и в ХХ, и в ХХI веке экономика была и продолжает оставаться многоукладной. Да, капиталистический уклад является в ней господствующим, но он отнюдь не является в ней единственным. Наряду с ним, как подчиненные буржуазному способу производства продолжают существовать натуральное (патриархальное) производство и мелкотоварное, в основном крестьянское, но также еще ремесленное и кустарное производство.
Так, в той же «Критике Готской программы» Маркс отмечает, что ««трудящийся» народ в Германии состоит в большинстве из крестьян, а не из пролетариев» (Т.19, 26).
И сегодня, в первой половине ХХI века, чуть ли не половина населения земли (3,4 миллиарда человек) проживает в сельских поселениях. Собственно аграрным населением, непосредственно связанным с сельским хозяйством, обеспечивающим экономически активных и находящихся на их иждивении лиц средствами существования, можно считать лишь 2,6 миллиарда человек, или 38% населения мира. Из них около 2 миллиардов человек проживает в Азии, 0,5 миллиарда – в Африке. Для сравнения: в собственно промышленном производстве на сегодняшний день в мире занято порядка 800 млн. чел., а в сфере услуг 1,7 млрд. (См. https://www.demoscope.ru/weekly/2012/0507/barom02.php, а также https://www.demoscope.ru/weekly/2012/0507/barom02.php).
Спрашивается, как в данных условиях многоукладной экономики могут быть ликвидированы ТДО, представляющие собой связь между натуральным производством, мелкотоварным, частнокапиталистическим, ТНК и государственно-монополистическим укладами? Никак.
Как предлагают поступить классики марксизма с крестьянским мелкотоварным производством, с их парцеллярной собственностью? Читаем у Энгельса:
«Обладая государственной властью, мы и не подумаем о том, чтобы насильно экспроприировать мелких крестьян (с вознаграждением или нет, это безразлично), как это мы вынуждены сделать с крупными землевладельцами. Наша задача по отношению к мелким крестьянам состоит прежде всего в том, чтобы их частное производство, их собственность перевести в товарищескую, но не насильно, а посредством примера, предлагая общественную помощь для этой цели. И тогда у нас, конечно, будет достаточно средств, чтобы показать мелкому крестьянину выгоды, которые ему должны бы быть ясны уже и теперь» (Крестьянский вопрос во Франции и Германии. Т.22, с.518).
Перевести «частное производство крестьян, их собственность в товарищескую не насильственно, а посредством примера, предлагая общественную помощь для этой цели» значит растянуть на десятилетия, а то и на столетия процесс ликвидации ТДО, не говоря уже о том, что товарищеская, то есть кооперативная форма собственности предполагает наличие, а не отсутствие ТДО.
Но допустим на минуту, что крестьянство исчезло вообще. Остался только класс наемных рабочих и буржуазия. И в этих условиях не удастся ликвидировать ТДО. Опыт СССР показывает, что даже если вы переведете большинство предприятий в госсобственность, теневая частная капсобственность (цеховики, теневики) не исчезает. А если добавить к этому огромное разнообразие промышленного, сельскохозяйственного производства, добывающей промышленности, переработки, транспортировки грузов по регионам и континентам, то как вы сможете осуществлять производство, обмен продукцией между миллионами субъектов производства, согласовывать меру труда с мерой потребления без такого удобного и простого, выработанного столетиями и тысячелетиями средства как ТДО? Никак!
Хорошо, допустим, что многоукладная экономика давным-давно канула в прошлое. Нет уже ни натурального, ни мелкотоварного производства, ни частнохозяйственного капитализма, ни госкапитализма, ни ТНК. Есть только один социалистический уклад, все средства производства обобществлены и рабочая сила уже не является товаром. Рабочему, отработавшему на благо общества столько-то часов, вместо денег дали квитанцию, по которой он может получить на таких-то складах столько-то предметов потребления. Он приходит на склад и получает то, что ему нужно: все идет замечательно!
Но раз на раз не приходится, жизнь есть жизнь, он в очередной раз приходит с квитанцией на склад, а там есть что-то, но не то, что ему нужно, а того, что ему нужно там нет, – уже разобрали, а новую партию еще не завезли. Что он делает? Ничего не попишешь, – он берет то, что ему не нужно и идет обменять на то, что нужно. В обмене участвует не он один, а сотни и тысячи подобных ему. Тут же, мгновенно, определяется один или несколько высоколиквидных товаров, которые начинают функционировать как деньги и все возвращается на круги своя.
Второй вариант: вы взяли на свои квитанции то, что вам нужно, но не рассчитали и взяли больше, чем необходимо, – у вас появились излишки. Как вы с ними поступите? Кто-то поделится ими с родственниками, соседями или знакомыми, кто-то даже вернет их на склад, ну а кто-то пустит их в обмен, а там, где обмен, там обязательно появятся и деньги – удобный, высоколиквидный товар, всеобщий эквивалент. И мы опять благополучно вернулись к рынку.
II. Ленинский, большевистский опыт преодоления товарно-денежных отношений.
Что такое капитализм? «Капитализм есть товарное производство на высшей ступени его развития, когда и рабочая сила становится товаром» (Ленин В.И. Т.27, с. 359). Следовательно, капиталистическое товарное производство возникает из простого товарного производства. А из чего возникает простое товарное производство? Оно возникает из натурального производства, когда излишки этого производства идут не на собственное потребление, а поступают в обмен, сначала между общинами, а затем и между отдельными производителями.
Что такое конкуренция?
Конкуренцией называется «отношение обособленных производителей, работающих на общий рынок» (Ленин В.И. Т.1, с.91).
Отсюда вывод: чтобы уничтожить буржуазный способ производства, необходимо уничтожить конкуренцию, а чтобы уничтожить конкуренцию, необходимо уничтожить не только капиталистическую конкуренцию, но и мелкотоварное производство вообще, ведь «мелкое производство рождает капитализм и буржуазию постоянно, ежедневно, ежечасно, стихийно и в массовом масштабе» (Ленин В.И. Т.41, с.6).
А что для этого нужно? А для этого необходимо, решают Ленин и большевики, перейти к прямому продуктообмену в соответствии с учением о низшей фазе коммунизма Маркса, изложенной им в «Критике Готской программы»:
«... До тех пор, пока наступит высшая фаза коммунизма, социалисты требуют строжайшего контроля со стороны общества и со стороны государства над мерой труда и мерой потребления...» (Т.33, с. 97).
«... Учет и контроль – вот главное, что требуется для налажения, для правильного функционирования первой фазы коммунистического общества» (Там же, с. 101).
Открываем работу Ленина «Очередные задачи Советской власти», написанную им в апреле 1918 г. и читаем:
«Главной задачей пролетариата и руководимого им беднейшего крестьянства во всякой социалистической революции, – а следовательно, и в начатой нами 25 октября 1917 г. социалистической революции в России, – является положительная или созидательная работа налажения чрезвычайно сложной и тонкой сети новых организационных отношений, охватывающих планомерное производство и распределение продуктов, необходимых для существования десятков миллионов людей… Главная трудность лежит в экономической области: осуществить строжайший и повсеместный учет и контроль производства и распределения продуктов, повысить производительность труда, обобществить производство на деле» » (Т.36, с. 171).
«Социалистическое государство может возникнуть лишь как сеть производительно-потребительских коммун, добросовестно учитывающих свое производство и потребление, экономящих труд, повышающих неуклонно его производительность и достигающих этим возможности понижать рабочий день до семи, до шести часов в сутки и еще менее. Без того, чтобы наладить строжайший всенародный, всеобъемлющий учет и контроль хлеба и добычи хлеба (а затем и всех других необходимых продуктов), тут не обойтись. Капитализм оставил нам в наследство массовые организации, способные облегчить переход к массовому учету и контролю распределения продуктов, – потребительные общества» (Там же, с. 185-186).
В этом же духе составлена и программа РКП(б), принятая на VIII съезде партии в марте 1919 года:
«В области экономической
1. Неуклонно продолжать и довести до конца начатую и в главном и основном уже законченную экспроприацию буржуазии, превращение средств производства и обращения в собственность Советской республики, т. е. в общую собственность всех трудящихся.
В области распределения
13. В области распределения задача Советской власти в настоящее время состоит в том, чтобы неуклонно продолжать замену торговли планомерным, организованным в общегосударственном масштабе распределением продуктов. Целью является организация всего населения в единую сеть потребительных коммун, способных с наибольшей быстротой, планомерностью, экономией и с наименьшей затратой труда распределять все необходимые продукты, строго централизуя весь распределительный аппарат. В основу потребительских коммун и их объединений должна быть положена существующая общегражданская и рабочая кооперация, являющаяся самой крупной организацией потребителей и наиболее подготовленным историей капитализма аппаратом массового распределения.
Считая принципиально единственно правильным такого рода дальнейшее коммунистическое развитие кооперативного аппарата, а не его отбрасывание, РКП систематически должна продолжать свою политику: обязывать всех членов партии работать в кооперативах, направлять их, при помощи также профессиональных союзов, в коммунистическом духе, развивать самодеятельность и дисциплину трудящегося населения, объединяемого в кооперативы, добиваться, чтобы все население охватывалось кооперативами и чтобы эти кооперативы сливались в единый, сверху донизу охватывающий всю Советскую республику кооператив, наконец, и самое главное, чтобы преобладающее влияние пролетариата на остальные слои трудящихся было постоянно обеспечено и чтобы повсюду испытывались на практике разнообразные меры, облегчающие и осуществляющие переход от мелкобуржуазных кооперативов старого, капиталистического типа к потребительным коммунам, руководимым пролетариями и полупролетариями».
Чем закончилась попытка через продразверстку (изъятие излишков у крестьян в пользу государства) и карточную систему распределения продуктов в городах, которые в условиях мировой войны начало внедрять уже царское, а затем Временное правительство, попытка перейти к политике военного коммунизма, а от него к обобществлению всего производства и потребления на деле, известно: голодом, восстаниями крестьян в Ярославле, Тамбове и других местах, восстанием моряков Кронштадта под лозунгом «За Советы без коммунистов!». Пока еще шла гражданская война с белогвардейщиной и контрреволюцией, крестьянство худо-бедно еще мирилось с политикой продразверстки, но оно решительно не согласно было с ней мириться с окончанием гражданской войны и большевики во главе с Лениным вынуждены были сделать из этого соответствующие выводы.
Именно во время подавления восстания в Кронштадте в марте 1921 г. проходил Х съезд РКП(б), на котором было принято решение о замене продразверстки продналогом и переходе от политики «военного коммунизма» к Новой экономической политике. Нет никаких сомнений, что если бы это вовремя не было сделано, крестьянская и в целом мелкобуржуазная стихия смела бы большевистский режим уже 1921 году.
Значение перехода от продразверстки к продналогу, от «военного коммунизма» к НЭП Ленин подробно разъясняет в работе «О продналоге» (апрель 1921 г.) Здесь он еще раз напоминает читателям о том какие общественно-экономические уклады были налицо в России на тот момент:
1) патриархальное, т.е. в значительной степени натуральное, крестьянское хозяйство;
2) мелкое товарное производство (сюда относится большинство крестьян из тех, кто продает хлеб);
3) частнохозяйственный капитализм;
4) государственный капитализм;
5) социализм.
«Оспорить то, – пишет Ленин, – что налицо имеются все эти пять ступеней (или составных частей) всех этих пяти укладов, от патриархального, то есть полудикого, до социалистического, никому не удастся. Что в мелко-крестьянской стране преобладает "уклад" мелко-крестьянский, то есть частью патриархальный, частью мелко-буржуазный, это само собой очевидно. Развитие мелкого хозяйства есть развитие мелко-буржуазное, есть развитие капиталистическое, раз имеется обмен: это бесспорная истина, азбучная истина политической экономии, подтверждаемая к тому же повседневным опытом и наблюдением даже обывательским.
Какую же политику может повести социалистический пролетариат перед лицом такой экономической действительности? Дать мелкому крестьянину все потребные ему продукты из производства крупной социалистической фабрики в обмен на хлеб и сырье. Это была бы самая желательная, самая "правильная" политика, – мы ее и начали. Но мы не можем дать всех продуктов, далеко не можем и не очень скоро сможем – по крайней мере, до тех пор не сможем, пока не закончим хотя бы первой очереди работ по электрификации всей страны.
Как же быть?
Либо пытаться запретить, запереть совершенно всякое развитие частного, негосударственного обмена, т. е. торговли, т. е. капитализма, неизбежное при существовании миллионов мелких производителей. Такая политика была бы глупостью и самоубийством той партии, которая испробовала бы ее. Глупостью, ибо эта политика экономически невозможна; самоубийством, ибо партии, пробующие подобную политику, терпят неминуемо крах. Нечего греха таить, кое-кто из коммунистов "помышлением, словом и делом" грешил, впадая именно в такую политику. Постараемся от этих ошибок исправиться. Непременно надо от них исправиться, иначе совсем плохо будет.
Либо (последняя возможная и единственно разумная политика) не пытаться запретить или запереть развитие капитализма, а стараться направить его в русло государственного капитализма. Это экономически возможно, ибо государственный капитализм есть налицо – в той или иной форме, в той или иной степени – всюду, где есть элементы свободной торговли и капитализма вообще.
Возможно ли сочетание, соединение, совмещение советского государства, диктатуры пролетариата с государственным капитализмом?
Конечно, возможно. Это я и доказывал в мае 1918 года. Это я, надеюсь, и доказал в мае 1918 года. Мало того: я доказал тогда же, что государственный капитализм есть шаг вперед по сравнению с мелко-собственнической (и мелко-патриархальной, и мелко-буржуазной) стихией. Тьму ошибок делают, сопоставляя или сравнивая государственный капитализм только с социализмом, тогда как в данной политико-экономической обстановке обязательно сравнивать государственный капитализм и с мелко-буржуазным производством.
Весь вопрос – как теоретический, так и практический – состоит в том, чтобы найти правильные способы того, как именно следует направить неизбежное (до известной степени и на известный срок) развитие капитализма в русло государственного капитализма, какими условиями обставить это, как обеспечить превращение в недалеком будущем государственного капитализма в социализм» (Т.43, с. 221-223).
"Мы" часто сбиваемся, – отмечает Ленин, – все еще на рассуждение: "капитализм есть зло, социализм есть благо". Но это рассуждение неправильно, ибо забывает всю совокупность наличных общественно-экономических укладов, выхватывая только два из них.
Капитализм есть зло по отношению к социализму. Капитализм есть благо по отношению к средневековью, по отношению к мелкому производству, по отношению к связанному с распыленностью мелких производителей бюрократизму» (Там же, с. 229).
«Все должно быть пущено в ход для того, чтобы оживить оборот промышленности и земледелия во что бы то ни стало. Кто достигнет в этой области наибольших результатов, хотя бы путем частно-хозяйственного капитализма, хотя бы даже без кооперации, без прямого превращения этого капитализма в государственный капитализм, тот больше пользы принесет делу всероссийского социалистического строительства, чем тот, кто будет "думать" о чистоте коммунизма, писать регламенты, правила, инструкции государственному капитализму и кооперации, но практически оборота не двигать» (Там же, с.233).
Что мы здесь видим? Испытав на практике несостоятельность ключевых положений «Критики Готской программы» о коммунистическом обществе, Ленин отбрасывает в сторону схоластические споры о высшей и низшей фазе коммунизма, о несовместимости товарно-денежных отношений и социализма. Он уже и не думает ставить вопрос о ликвидации экономической многоукладности, а ставит в повестку дня задачу в условиях многоукладной экономики обеспечить государственнокапиталистическому и социалистическому укладу господствующее в ней положение.
На протяжении всей истории СССР его экономика носила многоукладный характер. Если при Ленине господствующими укладами были натуральное и мелкотоварное производство, то при Сталине, в результате насильственного огосударствления парцеллярной собственности крестьян через создание колхозов и совхозов, а также ускоренную индустриализацию, государственнокапиталистический уклад становится господствующим. Ни натуральное, ни мелкотоварное производство, ни частно-хозяйственный капитализм (теневики, цеховики), никуда при этом не исчезли. Они только до поры до времени затаились в порах сталинского госкапа и на излете горбачевской перестройки расцвели пышным цветом.
Был ли в Советском Союзе социалистический уклад, творческий труд без меры и вознаграждения, труд не ради зарплаты, не как средство достижения каких-то внешних целей, а как самоцельная деятельность, как свободная игра духовных и физических сил человека на благо всего общества? Несомненно, но он никогда не был в бытность СССР господствующим укладом.
III. Выводы.
«Критика Готской программы» Маркса, а еще больше бездумное, некритическое, догматическое отношение эпигонов марксизма к этой «Критике» и к великому марксистскому наследию в целом, есть наглядное подтверждение того факта, что утопический социализм, с которым борется научный социализм, является, как и оппортунизм, неизбежным спутником коммунистического движения на всем протяжении его развития, а не канул безвозвратно в прошлое, как считают большинство левых.
Такой современной формой реакционного утопического социализма, для которого «Критика Готской программы» Маркса (а также работа Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР») остается не подвергаемым никаким сомнениям священным евангелием, благой вестью о грядущем моноукладном, бестоварном коммунистическом обществе, является сталинизм, который и сегодня видит главную причину поражения социализма в СССР и в других странах социалистического лагеря в том, что здесь не были ликвидированы пережитки товарно-денежных отношений.
Чтобы вдохнуть жизнь в окаменевшее в эпоху сталинизма коммунистическое движение, необходимо отбросить догматические, реакционно-утопические, умозрительные, спекулятивные конструкции будущего коммунистического общества как чистенького, гламурненького, нетоварного и одноукладного способа производства, которое наступит когда-то в далекой загробной жизни для миллионов живущих сегодня на планете рабочих и крестьян, ремесленников и мелких торговцев.
Если стараниями сталинистов «Критика Готской программы» Маркса была превращена в бревно на пути к коммунизму, значит необходимо без всяких сантиментов, исходя, прежде всего, из уважения к духу, а не к букве марксизма, убрать это бревно с нашей дороги.
Необходимо подойти к коммунизму реально, материалистически, примерно так, как подошел к нему Ленин после провала попытки посредством «военного коммунизма» перейти к низшей фазе коммунизма по Марксу, то есть примерно так, как мы сегодня смотрим на капитализм, – как на господствующий уклад в многоукладной экономике.
Ведь наличие в капиталистическом обществе древнейших форм хозяйства, натурального и мелкотоварного производства, отнюдь не означает, что мы сегодня, скажем, живем в феодальном обществе или при азиатском способе производства.
Точно также и коммунизм отнюдь не есть и не предполагает уничтожения этой многоукладности, а есть такая многоукладность, в которой коммунистический уклад займет в конце концов господствующее положение.
Что такое коммунистический уклад? Это есть власть целого, общечеловеческого, общепланетарного интереса всех людей над их же частными, групповыми, партикулярными, хуторянскими, местечковыми, национальными, сословными, классовыми интересами, которая выражается в едином мировом правительстве, единой валюте и банковой системе, в единой налоговой системе, системе образования и здравоохранения, в едином для всех форм собственности трудовом и экологическом законодательстве, в общем освоении природных ресурсов, а также космоса, в свободном перемещении по планете не только капиталов, не только товаров, но и рабочей силы, в свободном выборе каждым членом общества места работы, жительства или учебы, что предполагает превращение государственных границ в административные, упразднение таможен, ВПК, постоянных армий и наступление вечного мира на Земле.
Аминь!
Dixi et salvavi animam mеаm
(Я сказал и спас свою душу)
«Критика Готской программы» Т.19, с.32.
Июль 2019 г.