Фото: Василий Шапошников, Коммерсантъ
Даже салюту по случаю футбольного матча национального чемпионата "Шахтер"--"Днепр" никто не кричал "ура!". За пару часов до него фанаты донецкого "Шахтера" выступили с политическими лозунгами: вывесили на своей трибуне флаг ВМС Украины, а также баннер "Одна, единственная, соборная Украина". "Горняки" пели национальный гимн и устроили перекличку с днепропетровцами: "Слава Украине — героям слава!" Правда, обычные зрители матча их освистали, а "Шахтер" проиграл со счетом 0:2. Вечером снаряды салюта разрывались над пустой площадью в абсолютной тишине. И только в Свято-Преображенском соборе на вечерней воскресной службе было много молящихся.
"У нас, к сожалению, ни черта не поменялось"
У Донецкой области на Украине репутация края крутых и места, где живут миллиардеры. В самом Донецке есть очень бедные и очень богатые, а вот средний класс здесь практически отсутствует. Некоторые продукты дороже, чем в Киеве. Недорогих кафе нет вовсе. Зато есть "ресторан-бутики", "Гипермаркет золота" и огромные полупустые торговые центры. По словам местных жителей, в области до сих пор процветает "крышевание", рэкетиров здесь называют смотрящими. С утра на остановках много ярко накрашенных девушек на высоких каблуках и в джинсах со стразами.
Людям, которые зарабатывают мало, хочется соответствовать образу области, и поэтому многое они берут в кредит. У пассажиров маршруток в руках iPhone 5. В городе, где долги по коммунальным платежам превышают 57 млн гривен, есть бутики известных дизайнеров вроде Anna Gortz и Ermenegildo Zegna, а также отдельные салоны для телефонов Blackberry. Социальное расслоение заметно на улице и во время митингов: простенькие "восьмерки" и "девятки" ездят с российскими флагами, а дорогие иномарки — с украинскими. Вообще молодые люди здесь помешаны на машинах. Кому-то белый "Лексус" покупают родители на совершеннолетие, а кто-то пользуется кредитной схемой "Автоплан", которую правоохранительные органы уже не раз пытались запретить — частная фирма предлагает ссуду на автомобиль с процентом чуть ниже, чем у крупных банков. Выплачивать деньги клиент начинает с момента подписания договора, а автомобиль получает, когда подойдет его очередь. Это может случиться через три месяца, два года или не случиться вовсе. Как и многие должники в России, жители Донбасса зачастую не знают точную сумму своего кредита, а также не имеют никакого представления о том, какую модель автомобиля получат — года первого взноса или года выдачи машины. "Многие просто не хотят в этом разбираться,— рассказывает мне местный бизнесмен.— Мой знакомый просто платит 2200 гривен в месяц уже четыре года, и машины у него нет до сих пор. Если от покупки решишь отказаться, взносы не возвращают". Правда, с Нового года потребительский спрос в регионе резко снизился: есть сомнения в выполнении заказов из России на промышленных предприятиях, малый бизнес распродает свои точки, многих пугают возможные проблемы с налогами в связи с выходом из СНГ.
"Серебряные украшения у нас спросом не пользуются. Если уж накопил, то пошел на 10 грамм купил цэпочку золотую ребенку на 18 лет",— смеется 29-летняя Анна Руденко, семь лет владеющая небольшим ювелирным магазином в центре города. Она приводит меня в единственное кафе города, где официанты разговаривают на украинском языке,— хозяева сети заведений живут во Львове. Там Руденко оказалась в начале марта: работала на выставке и участвовала в местном Майдане. Но, когда вернулась в Донецк в разгар пророссийских митингов, с флагом Украины на улицу выйти побоялась. 3 марта Руденко вплела в косы сине-желтые ленты, встала у своего магазина и смотрела на толпу, направлявшуюся громить областную администрацию. "22 года жили спокойно, теперь все вдруг начали хотеть вступить в Российскую Федерацию. Я русская, но гражданство у меня украинское, и я им горжусь. Чего-то, когда Кличко с Поветкиным дрался, мало кто за Поветкина болел. Я перед телевизором тогда чуть не плакала. Я люблю, как кричат "У-кра-и-на" на стадионах, я люблю этот эмоциональный подъем, я люблю эту страну. Но сейчас мне первый раз страшно выйти и сказать об этом",— говорит она. С начала Майдана продажи в ее интернет-магазине и в магазине на улице Артема упали: "Киев перестал покупать через интернет, в Донецке с Нового года нет продаж вообще. Деньги у людей есть, просто они их запрятали и сидят, ждут, что будет". Руденко тоже ждет. Дома сидит с матерью на разных концах дивана: "Она смотрит новости, я читаю твиттер, иногда мама кричит: "Я вырастила фашиста!"" Мать не за союз с Россией, но "против Бандеры", раньше она "в гостях за столом в ответ на комплименты внешности хвасталась, что она хохлушка, теперь бьет кулаком по столу, кричит, что всю жизнь русская". "Нас здесь все пугают бандеровцами, это просто чуказябра какая-то. Только они так до нас и не доехали. Я много езжу по стране, и, например, на западной Украине со мной сразу переходят на русский язык, из вежливости и уважения. А у нас тут кто-нибудь начнет размовлять на украинском, если к нему обратятся с вопросом на нем? Никогда. Это бред. Пока здесь все боятся и ждут бандеровцев, которые придут и заставят всех говорить на украинском, пришли русские и оторвали Крым",— говорит Руденко.
Она считает, что искренне присоединения к России хочет примерно треть населения Донбасса — бюджетники, учителя, семьи шахтеров, пенсионеры: "Из моих ровесников в Россию хотят двое: мальчик, отсидевший в тюрьме и работающий в Донецке смотрящим, крышующим, и девочка, которая живет на деньги богатого мужчины. Они вам нужны? Забирайте. Те, кто хочет работать, платить белые налоги, развивать бизнес,— те хотят федерализации, но не присоединения к России". Ее ощущения совпадают с данными чиновников. "Наше приблизительные цифры такие: 24% за присоединение к России, такое же количество за федерализацию Украины и еще столько же — за сохранение статус-кво Донецкой области. И еще треть сами не знают, что они хотят",— констатирует секретарь Донецкого горсовета Сергей Богачев.
По данным чиновников, за присоединение к России, федерализацию Украины и сохранение за Донецкой областью статус-кво выступает примерно одинаковое количество жителей
Фото: Василий Шапошников, Коммерсантъ
Требования на митингах и впрямь разнообразные: немедленное увольнение и. о. президента Турчинова, автономия Донбасса, референдум о федерации, тесное сотрудничество с Россией, против фашизма, за евроинтеграционный курс, против антиконституционного переворота в Киеве, в поддержку Крыма, а также "не отправлять деньги в федеральный бюджет".
Мариупольские байкеры везут в воинские части гуманитарный груз. На улице пророссийские активисты распространяют методички о секретных захватчиках Украины. Местные корреспонденты собирают деньги и развешивают по городу билборды "Россия, спасибо, мы сами". На митинге к журналистам подходит грустный человек и показывает на низкие рваные облака: "Видите? Это Америка химический газ распылила".
Впрочем, злость на Януковича почти всех объединяет. "Коррупция была и раньше. Но при бежавшем президенте сверх меры развилось кумовство: своих ставили везде. Половина Донецка переехала в Киев,— рассказывает Руденко.— Среди них много моих знакомых, я их очень люблю, но, когда под молодого человека специально делается должность в госкомпаниии и уже через полгода он звонит и говорит: "А нам служебную квартиру дали", тут возмущение все-таки накатывает". Правда, после Майдана это пока никак не меняется. "Партия регионов по-прежнему получает нормальные места по блату: моего знакомого партийца из Киева просто перевели сюда на очень приличную должность. Меня убивает: мы боремся с коррупцией и кумовством и тут же министром спорта ставим парня из Автомайдана, где здесь связь? Как это вообще? У нас, к сожалению, ни черта не поменялось. Погибли люди, рассорились народы, растратили Украину, а должности как продавались, так и продаются, только чуть дороже. Мы просто хотим стабильности и работать. Но для этого надо смотреть за властью, контролировать ее. Так что и это правительство должно знать, что придут, только на этот раз с востока",— считает Руденко.
"Люди насобирали чемоданы денег и поехали в Киев договариваться"
До прихода к власти Виктора Януковича доля малого бизнеса в промышленности Донецкой области составляла 13%, в строительстве — 10%, а в транспорте доходила до 14%, рассказывает директор фонда поддержки предпринимательства Донецкой области Татьяна Шашкова. Она приходит на встречу со мной после круглого стола с бизнесменами области. В ее косе — сине-желтая лента, за ушами — розочки от украинского венка. "До 20 млрд гривен в год малый бизнес в Донецкой области отдает в бюджет, по всей стране — 360 млрд, но обратно не получает никаких дотаций,— говорит она.— Я изучала российскую практику, в вашей стране малым предпринимателям живется комфортнее с точки зрения оказания помощи. В Украине количество малого бизнеса примерно такое же, как в Германии. У нас каждый пятый человек имеет отношение к какому-нибудь бизнесу — брат, отец или сват. А доля его в ВВП еле дотягивает до 10%. Почему так мало? Для нашей страны, и особенно для Донецкого края, малый бизнес не является приоритетным, и властям неинтересно его развивать, он не нужен оказался. Потому что власть и бизнес сейчас у нас одно и то же. Семья Януковича представляла крупный бизнес и крупные корпорации, им не нужны и неинтересны конкуренты в лице малого бизнеса. К тому же мелкие предприниматели — это самый демократичный класс, люди со свободным мышлением. От заместителей губернаторов Донецкой области я слышу один и тот же вопрос: "А зачем нам малый бизнес?" Бывший президент сосредоточил все в своих руках и руках своих сыновей. Сейчас страна, по словам бизнесменов, поделена между тремя-четырьмя крупными финансовыми группами. Так, весь бизнес в Донбассе — от развлекательных комплексов до водоснабжения — завязан на украинского олигарха Рината Ахметова. Сначала с ним, а уже потом с новым губернатором встречаются высокопоставленные чиновники из Евросоюза. Сейчас он ведет многочисленные переговоры, о Майдане и новом правительстве публично не высказывается и с журналистами не общается: "Очень занят"".
Новый губернатор Тарута "все правильные слова о малом бизнесе сказал", но их произносили и раньше, вздыхает Шашкова. Но "госпереворот и грядущая люстрация" вселяют в нее надежду на то, что на Украине появятся механизмы поддержки малого бизнеса и контроль со стороны государства: "Части людей, конечно, все это по фигу, они хотят получать соцпакет и зарплату. Посмотрите, какие на улице требования: не надо нового, хочу стабильную зарплату и дома отдыхать вечером. Спросите у этого субъекта, что такое референдум, он ничего не ответит. Люди напуганы и не уверены, они хотят защитить себя и ничего больше".
"В Донбассе большинство хотят в Россию и боготворят Путина,— говорит бизнесмен Андрей Шульга.— Я патриот, я люблю Украину, но, скажем честно, обывателю по большому счету все равно, где жить, лишь бы были порядок, защищенность и возможность самореализации. Население юго-востока видит в России защитницу, поэтому здесь так популярны пророссийские настроения. В этом есть и политическая безграмотность, и то, что власть в Украине все эти годы была настроена на грабеж, а не развитие страны. У нас не было 800 млн гривен на зарплаты учителям, но были миллиарды на неясные проекты. Я, например, участвовал в тендере по дорожному строительству. Километр дороги со всей инфраструктурой, с остановками, у нас вышел в 560 тыс. гривен. Выиграла тендер фирма Бориса Колесникова (экс-вице-премьер Украины, депутат от Партии регионов.— "Власть"), у которого километр дороги обошелся в 5 млн 600 гривен. Я пришел в тендерный комитет и говорю: "Ну нельзя же так, ну не в десять же раз!" Вопрос повис в воздухе".
Зимой Шульга митинговал на Майдане: был в одном из отрядов самообороны. Еще раньше, до переворота, бизнесмен, по его словам, попал под раздачу "как политически активный человек". По инициативе теперь уже бывшего генпрокурора Украины Виктора Пшонки в его строительной компании год шли многочисленные проверки, и бизнес был заморожен. Но сворачивать дело Шульга пока не собирается, надеется остаться работать в Донбассе. После побега Януковича, по словам предпринимателя, в регионе образовался вакуум власти: "С точки зрения полномочий и защиты в Киеве восток сейчас никак не представлен. У населения, в том числе у региональной элиты, это вызывает панику. Она приводит к тому, что обыватель выплескивает страх на площадях, а бизнесмен ищет лагерь, к которому в срочном порядке готов примкнуть. На площадях эти настроения переходят в агрессию. Обыватель хочет защититься от мифического бандеровца, вооруженного до зубов. С этими людьми нужно проводить разъяснительную работу, киевская власть должна показывать, что крайние проявления национализма, которые, безусловно, есть, будут пресечены".
Люди у нас горят ярой ненавистью. Одни орут: "Ах, это бендеровцы", другие: "Даунбассовцы!"
Хозяйственные связи региона так прочно завязаны на Россию, что экономическая жизнь здесь без нее труднопредставима, а "альтернативы пока никакой нет", говорит Шульга: "Но центральная киевская власть вместо того, чтобы говорить о стабилизации ситуации и экономике, потому что на самом деле все элементарно хотят жить лучше, поставила во главу угла вопросы языка и перераспределения полномочий. Это еще больше подтолкнуло регион к эскалации конфликта. Прежняя номенклатура Партии регионов играет в этом немаловажную роль. Лишившись бюджета как кармана, люди задались целью выторговать почетные условия капитуляции. И ничего иного не придумали, как жителей Донбасса, которые на самом деле в испуге готовы бежать вооружаться и сколачивать ополчение, привлечь к своим политическим проектам. Но сейчас они потеряли контроль над людьми, которые не захотели просто ходить на митинги без результатов и стали агрессивными". Шульга объезжал приграничные районы, беседовал с их главами, военкомами, прокурорами и сделал для себя вывод — местные воевать против России не будут: "Рано или поздно Украина будет с Россией сотрудничать, хочется, чтобы это было равноправным. Граница у нас, к сожалению, дырявая, есть истории о том, как в Амвросиевском районе российские силовики переходят границу и ведут переговоры с местными, за кем будут закреплены те или иные земли. Но мы надеемся на здравый смысл, а не военную оккупацию". Об опасностях сближения с ЕС Шульга тоже знает. Его родственники вырезали 20-тысячное поголовье коров, потому что основная прибыль при Януковиче в сельском хозяйстве уходила упаковщикам, а ввезенное из Аргентины мясо в разы дешевле. "В ЕС жесткая конкуренция, и мы там со своим низкотехнологичным продуктом не нужны. Только в виде сырья и рабочей силы. Но мы можем привлечь капитал из Европы сюда, если у нас будут дешевле ресурсы",— не теряет он оптимизма.
Бизнесмен ругает временное правительство точно так же, как владелица ювелирного магазина Руденко: "В экономике после Майдана пока ничего не поменялось. Один к одному идет: серые схемы, коррупция — все так же работает. Как и в 2004 году (после "оранжевой революции".— "Власть"), люди насобирали чемоданы денег и поехали в Киев договариваться. Тимошенко, которая, по-видимому, будет президентом, потому что конкурентов пока нет, многие на Майдане так же не любят, как Януковича,— ее полчаса не пускали на сцену выступить после освобождения. Там ничего нового тоже нет. Я сам раньше решал бизнес-вопросы с Киевом, и с приходом команды Тимошенко цена этих решений поднялась в разы. Мы тогда еще шутили, что вон, голодные пришли".
Шульга расстраивается из-за того, что в СМИ остались те же двойные стандарты: "Что про Майдан говорили, что там пять тысяч, когда стояло под сто, что о востоке сейчас говорят, что здесь все куплены. При Януковиче говорили, что на Майдане сплошь бандиты, которых надо давить, теперь я стою на митинге украинских националистов и вижу подготовленную группу с арматурой, целенаправленно пришедшую драться,— а по телевизору репортажи о миролюбивом митинге за Единую Украину. Не было такого". Изменить что-то, по его мнению, может только давление народа: "Но в Киеве восток представить некому, что чревато очередным взрывом. Люди у нас горят ярой ненавистью. Одни орут: "Ах, это бендеровцы", другие: "Даунбассовцы!" Я свел на мероприятии четырех человек, попросил не говорить о политике. Они экономику обсудили, дела, то-се. Выхожу с двумя пророссийски настроенными бизнесменами и говорю: "Ну как вам?" "Интересные такие люди, идеи здравые",— отвечают. "А вы знаете, что один — член "Свободы", а второй "Правого сектора"?" — "Да не может быть!" — люди в шоке. Выяснилось, что у всех сторон цели одинаковые: порядок, защищенность и возможность для самореализации. И они уже не понимали, из-за чего хотели воевать".
Авторы:
· Олеся Герасименко