В результате Второй Мировой войны из СССР в Западную Европу было вывезено на работы несколько миллионов военнопленных и мирных советских граждан. В 1942 г. Конгрегация Восточной церкви обратила внимание на возможность духовного попечения над советскими военнопленными, оказавшихся в немецких концлагерях в Западной Европе. По договоренности с администрацией, католическим священникам удалось посетить некоторые лагеря и передать пленным продукты и медикаменты. Они также принимали письма заключенных и пересылали их потом в СССР через «Красный крест». В Ватикане под руководством епископа Александра Евреинова возникло адресное бюро переписки русских военнопленных, с помощью которого было возможно установить связь с родственниками.
Конгрегация решала вопрос, что делать, если русские военнопленные, крещеные в православии, обращаются к католическим священникам с просьбой о совершении таинств. Филипп де Режис, руководивший в Париже Интернатом Св. Георгия, считал, что в этом случае не нужно требовать от православного формального отречения от православия и конверсии в католичество, а нужно лишь обратить его внимание, что общение в таинствах не делает его католиком. Епископ Боссар и кардинал Тиссеран встретили подобное отношение с пониманием, хотя воздержались от официальных разъяснений[178].
В 1943 году де Режис был переведен в Рим, а двумя годами позже был назначен ответственным за работу среди русских перемещенных лиц в Pontificia Opera di Assistenza.[179] Де Режис с большим интересом посетил несколько лагерей вокруг Рима, чтобы познакомиться с пленными и ближе узнать внутренний мир советских людей. Они оказались не такими, каким он их представлял: большинство было настроено на возвращение в СССР, шокировали советским патриотизмом и относились к религии равнодушно. Увидев его в образе русского батюшки, некоторые пленные просили отслужить панихиду и спрашивали религиозную литературу. Повышенный интерес к духовным вопросам посеял новые надежды на обращение русских в католичество. Многие пленные не были крещены, воспитывались в условиях атеизма вне влияния Православной церкви и ничего не знали о предубеждениях против католичества. Они с интересом читали латинскую литературу и со всем соглашались. В 1944 г. с разрешения де Режиса около 50 русских беженцев жили в Руссикуме. Их кормили в рефектории (трапезной) после всех, дежурные накрывали на стол и мыли за ними посуду. Они посещали богослужения в Сан-Антонио, считая это русской православной церковью. В 1946 г. пристанище в Руссикуме нашли православные священники, бежавшие из Польши и оккупированных районов СССР. Вскоре всех беженцев пересилили в бывшую штаб-квартиру Гестапо на виа Тассо, специально предназначенную для этих целей. Там была устроена маленькая домовая русская церковь. Священники из Руссикума Сергий Оболенский, Георгий Брянчанинов и Стефан Виргулин совершали молебны и крещения. Около 30 беженцев формально присоединились к католичеству, что еще более укрепило в иллюзии, что массовое обращении русских в католичество с помощью священников апостольства, ранее предсказанное Мишелем д'Эрбиньи, началось[180]. Беженцы из СССР были лояльными к Западу, соглашались на все условия, чем резко отличались от эмигрантов первой волны, которые вели себя подчеркнуто независимо и постоянно говорили о национальном достоинстве русских.
По условиям Ялтинских соглашений, все перемещенные лица должны были быть возвращены в страны происхождения. Советская сторона настаивала на выдаче не только своих бывших граждан, но и многих эмигрантов первой волны, обвиняя их в сотрудничестве с гитлеровской администрацией. Руководство СССР стремилось не допустить укрепления антисоветской эмиграции свежими силами и ни в коем случае не оставлять на Западе свидетелей своих преступлений. Русские сопротивлялись выдаче, бежали и даже от отчаяния совершали массовые самоубийства. Это потрясло жителей Европы, и они стали укрывать бежавших из лагерей от оккупационной администрации.
С 1945 г. из лагерей для военнопленных в Италии началась принудительная репатриация в СССР, которая производилась английскими военными властями. Священники Руссикума активно содействовали укрытию советских военнопленных от выдачи и оформляли им документы для эмиграции в третьи страны. Русский иезуит Георгий Коваленко возглавлял акции помощи беженцам[181].
В 1945 г. во французскую армию был призван священник апостольства Георгий Рошко, который в чине майора занимался вопросами перемещения беженцев и военнопленных во всем Западном оккупационном секторе. На этом поприще Рошко снискал себе заслуженный авторитет, и впоследствии вся его жизнь была связана с заботой о беженцах в различных церковных и светских организациях. Благодаря его помощи многим русским удалось остаться на Западе.