ПРЕДИСЛОВИЕ
Итальянский подлинник "Реляции", перевод которой мы ныне предлагаем, был в первый раз напечатан в 1605 г., под заглавием: Relationedellasegnalataetcomemiracolosaconquistadelpaternoimperio, conseguitadalserenissimogiovineDemetrio, GranDucadiMoscovia, inquest'anno 1605. Collasuacoronatione, et con quelche ha fattodopochefucoronatoI'ullimo del mese di lugliosino a questogiorno, raccolta da sincerissimiavvisi per BarezzoBarezzi. InVenezia, appressoBarezzoBarezzi, 1605, in 4°.
Это сочинение вышло в свет под именем издателя; имя автора не означено. Впрочем, Реляция приписывается Поссевину, которого участие в составлении этой книги довольно заметно. Чиампи (см. в. его Bibliografiacritica, т. II, стр. 203 полагает, что она напечатана под руководством Поссевина*. В другом месте он говорит, что "Реляция," напечатанная в Венеции, в 1603 г., под именем типографщика БареццоБарецци, должна, без сомнения, быть приписана Иезуиту Антонио Поссевину,... ибо явно, что первая "глава написана им"**. Опираясь на слова Чиампи, и Аделунг*** приписывает составление "Реляции" Поссевину. В самом деле, этот иезуит жил тогда в Венеции,
____________________________________
* ColladirezionedelPossevinofustampata la „Relazionedellasegnalataconquisla, etc.
** См. в „EsameCritico con documentiineditidellastoria di Demetrio di IwanWasiliewitch," стр. 4и 5
*** Uebersicht der Reisenden in Russland, T. I, стр. 340 ит. II стр. 172.
IV
занимаясь там изданием своих сочинений*. Замечательно, что "ApparatusadPhilosophiami" — сочинение Поссевина, вышедшее в 1605-м же году, напечатано также вБарецциевой типографии, где издана и "Реляция**. К тому же этот деятельный Иезуит находился постоянно в сношениях с Иезуитами, бывшими в то время в Москве, и получал от них подробные известия обо всем, что там происходило: это видно из вышеприведенного письма Поссевина к Великому Герцогу Тосканскому, где говорится о разных письмах, полученных им из Рoccии***. Наконец, рассматривая самую "Реляцию", нельзя не заметить первой главы ее, на которую указывает и Чиaмин: здесь весьма подробно говорится об обстоятельствах, которые привели Поссевина в Россию, и о следствиях его посольства. Можно указать и на то, что в конце "Реляции" припечатано объявление об издании "Комментариев" того же Поссевина****. Сообразив все эти обстоятельства, должно заключить, что если Поссевин не автор "Реляции", то, по крайней мере, имел большое участие в ее составлении и издании.
Упомянем, что у Чиампи есть в одном месте *****следующая ссылка: "V. LavicioAndreaRelaxionedellasegnalataconquista, etc." Но это опечатка — вероятно, что Чиампи ссылается здесь и на письмо Лавицкого и на "Реляцию," хотя Аделунг, основываясь на его ссылке, думает, что Чиампи приписывает Левицкому участие в сочинении этой книги.
Впрочем, кто бы ни был настоящий автор "Реляции", она весьма любопытна. Сообщаемые здесь известия основаны
_________________________________
* Poichesono qui in Venezia dietroallemiestатре, le qualipiacendo, a Diosifinir anno questaistade... (См. в Esamecrit. Писмо Поссевина к Великому Герцогу Тосканскому, от 10 Июля, 1606 года)
** AntoniiPossevini „Apparatus ad Philosophiam, primo ad eam,quaeveraest, moxadPlatonicam." Venetiis, apudBaretium, 1605.
*** Giungendomi di Moscoviaet di Cracovia diuerselettere, hora ne mando un a V. A. la quale mi e scritta da quel Padre de' nostri, il quale e appretsoildetto Principe di Moscovia... (Esamecritico, p. 60).
**** См. „Relatione," изд. 1606-го года, стр. 16.
***** Bibliografiacritica, t. I., p. 76.
V
на донесениях Иезуитов (dasincerissimiavvisi), и потому во всех описываемых событиях показаны действия и старания Иезуитов, сопровождавших Лжедимитрия; надежды, которые они возымели по прибытии в Россию и по возведении Самозванца на престол, везде обнаруживаются. Автор "Реляции", упоминая о сношениях Димитрия с Иезуитами и о назначенном браке его, говорит с уверенностью о возможности распространения благочестия (т. е., Католицизма) в России. Все сочинение написано с этим Иезуитским направлением.
Кроме вышеозначенного первого издания "Реляции," есть другое, вышедшее в 1606-м году. Наш перевод сделан с этого второго издания, которого заглавие следующее: RelazionedellasegnalataetcomemiracolosaconquistadelPa-ternoImperio, conseguitadalsereniss. giovineDemetrio,GranDucadiMoscovia, l'anno 1605. Con la suacoronazione, el con quelclie ha fattodoppochefucoronatol'ultimo di diLuglio, sin' a questogiorno. Raccolta da sincerissimiavvisi per BarezzoBarezzi. In Firenze, appressoilGuiducci. 1606. Брошюра напечатана в 4-ку, на 10 стр. На заглавном листке изображение Лжедимитрия, и подле него Русский герб — двуглавый орел. Экземпляр этого издания хранится в библиотеке Императорского Общества Истории и Древностей Российских, Отдел. III, под № 253.
В том же 1606-м году напечатан Латинский перевод "Реляции," под следуюищим заглавием: Historicanarratiodomirabiliviaacratione, quapaternumimperiumconseculusestserenissimusDemetrius, MagnusDuxMoscoviae,anno 1605. Do coronationeejusdemet rebus a coronationegestis a menseIulioanni 1605. Graecii, excudebatGeorgiusWidmanstadius. Anno 1606. Экземпляр этого перевода находится в библиотеке Императорского Московского Университета.
Латинское издание замечательно по некоторым приложениям в конце. Первое приложение под заглавием: ContinuatiosuperiorisMoscoviticaeHistoriae) заключает всебе описание посольства Лжедимитрия к Королю Польскому: мы присовокупляем это приложение к нашему переводу. За тем следуют: l) EpistolaRegisBigubaeinGuineaAfricana, Anno 1605 (вероятно, чтоэто перевод письма, о
VI
которомупоминаетЧиампивBibliogr. critica, т. I. стр. 14 и 220), и 2) VcraRelatiomodi, quoconversuseslDominusPiekeringWolton, BaroAnglus. Эта два приложения изданы для прославления иезуитского Общества и не имеютникакой связи с содержанием "Реляции". Мы оставляем их, потому что они не содержать ничего, относящегося к истории Лжедимитрия.
Кроме исчисленных изданий, известны еще дна перевода этого сочинения, именно: один на язык Испанский, а другой с Испанского на Латинский, ибо, судя по их заглавию, не может быть сомнения в том, что Иезуит Москвера, которого Аделунг (см. в UebersichtderReisend., т. II, стр. 200—287)считает автором такой же "Реляции о Лжедимитрии, есть только переводчик нашего подлинника, писанного на Итальянском языке. ЗаглавиеэтогоИспанскогопереводаследующее: Relacion de la senalada, уcomomilagrosaconcpnsia del paternoimperio, conseguida del serenissimoprincipe Ivan Demetrio, gran Duque di Moscovia, en el ano de 1605; juntamente con sucoronacion, i con lo que a lichiodespues que fuecoronado....traduzido de lenguailalianaennuestro vulgar castellano, per Juan Mosquera de la C. de J. Lisboa, 1606, вмалую4-ку Сделанный же с этого издания перевод Латинский напечатан под заглавием: Io. Mosquerae de adeptioneimperiipaterniprincipisDemetrii, DucisMoscoviae, anno 1603. Madriti, 1609. Приводятоидругоезаглавие, Аделунгзамечает, чтонапоследнийпереводуказываетсяв "Noltenii Diatribe de genuinishistoriaeRossicaefontibus," p. 21.
В наше время "Реляция" перепечатана в историческом сборнике Новаковского (ZrodladodzielowPolskich, Берлин, 1841, т. II, стр. 87). Она издана здесь под названием: ConquistadiDemetrio.
Д. Ч. К. М. Oболенский.
ГЛАВА I.
Великий промысел божий в приготовлении этого мероприятия
Димитрий, недавно (можно сказать, чудесно) достигший престола Великого Княжества Московского и других отцовских владений, как Русских, так и Татар Казанских и Астраханских, покоренных отцом его, представляет нам, случай начертать полное описание этого события, как потому, что оно собрано из рук в руки от тех, которые в Польше и в Московии лично видели все, касающееся до этого дела, так и потому, что в истории нескольких столетий едва ли найдется пример, в котором бы так ясно отражался Промысл Божий.
Приступая к этому oписанию, необходимо предварительно рассказать события, который показывали, что это дело должно было руководиться разумом, выше человеческого, дабы пpивести к какой-нибудь великой цели, для пользы Христианства.
Блаженной памяти Папа Григорий XIII, во все продолжение своего первосвященничества, постоянно заботился об усилении всякого блага и о распространении Католической Веры. Как всемирный Отец, оказывая другим народам многие пособия, он намеревался пригласить Государей, еще чуждавшихся Апостольского Престола, к их собственному спасению, а, следовательно, и к спасению их народов.
В продолжении нескольких лет мысли Его Святейшества были заняты желанием приобрести пособие Московии, как крайнего Государства в Европе, пpoстирающегося и во внутренность Азии до Каспийского моря. Посылая кардинала Мороне легатом кИмператору Максимилиану на Регенсбургский Сейм, он поручил ему переговорить с Его Величеством об избрании способного прелата Немецкого для отправления его с грамотами от Императора и от Его Святейшества нунцием к Иоанну Васильевичу, бывшему тогда Великим Князем Московским. Когда это отправление было определено (хотя нашлись некоторые люди, старавшиеся помешать ему из ненависти к Католической Религии, нунций, готовившийся к путешествию, занемог и умер*. Так кончились эти переговоры, но решимость Григория от того не охладела. Он избрал другой путь: призвав к себе Александра Kaнобиo, умершего после епископомФорлийским, он отправил его в Московию с инструкциями, дарами и грамотами, какие казались нужными для подобного предприятия. Александр отправился. Хотя, по прошению Папы, он получил от Польского Короля пропускную грамоту и проводников, однако, по прибытии к границам Королевства, был не только ограблен, но изадержан теми, которые не желали, чтобы Католическая Вера распространялась столь далеко, так что он не мог продолжать путешествия, и без успеха возвратился в Рим. Тогда Папа, с постоянством принося Богу это желание, имел случай отправить священника с несколькими товарищами к Иоаннy III, Королю Шведскому, отцу Сигизмунда III, нынешнего Короля Польского и Шведского. Это было в следствие того, что Иоанн III присылал в Рим своего посланника, который, переговаривая о разных Делах, просил Его Святейшество прислать особу, которой Король мог бы доверчиво и без опасности для Королевства открыть средства, какие он хотел употребить для возвращения своих подданных к древней Католической Вере и для того, чтобы и самому перейти в недра святой Церкви, как он после и сделал относительно себя и многих других. И так этим то путем, чрез Финляндию, сопредельную Московии, Григорий вознамерился послать несколько своих грамот к Великому Князю. Но так как Шведский Король был тогда в войне с Москвитянами, то он ответил, что, не время посылать означенные грамоты чрез его посредство: из этого ответа можно было заключить, что он боялся, чтобы Московский Государь не вооружился против него сильнее прежнего, подумав, что он нуждается в таких грамотах для прекращения войны. Таким образом и этот путь был оставлен. Господь своим небесным промыслом хотел открыть новую, неугаданную самим Папой, дорогу, как для того, чтобы вся слава принадлежала одному Богу, так и для того, чтобы показать Папе, что постоянные стремления к усилению Христианства будут со временем предшественниками событий, которые выше всего, что человек мог вообразить.
Григорий не оставлял этой мысли, как по желанию блага Москвитянам, так и потому, что он предвидел, что, по соединении их с Апостольским Престолом и по умирении с
________________________________
* Hунций, избранный (в 1576 г.) кардиналом Мороне, был священник ГудольфКленхен (см. известное об нем письмо кардинала к Царю Иоанну Васильевичу.)
Польским Королевством, этих двух Государей будет достаточно для поддержания Христианства; вместе с тем он понимал, что когда получится от Великого Князя Московского позволение (которое и было получено)посылать людей сухим путем чрез его империю к Персидскому Государю и в Индию, то будут открыты весьма обширные врата для блага всей Церкви Христовой.
И так Божия премудрость, сама подготовившая основу этой ткани, чтобы тем легче было после довершить ее трудами Апостольского престола, определила следующее: Иоанн Васильевич, отец Димитрия, уже два раза пораженный войском Стефана Батория, Короля Польского, и видя что на третий год приготовляется новое войско, чтобы пройти далее с новыми победами, принуждена был отправить к Григорию своего посла, по имени Северигина*, с письмами от себя и от Императора Рудольфам, с прошением, чтобы Его Сиятельство немедленно прислал особу, которая могла бы отклонить Короля Стефана от намерения начинать новую войну. Письма Великого Князя Московского были того содержания, что Григорий должен уговорить и убедить Короля Стефана обнажить меч против общего врага, вместо того, чтобы стараться проливать кровь Христианскую, и что Великий Князь сделает тоже самое, как скоро Король прекратит с ним войну.
Тогда Папа, принявши со всевозможной благосклонностью Московского посла, пребывшего по истечении пятидесяти лет с тех пор, как уже не было ни одного посланника из Московии в Рим, решился отправить того же священника, который, по вызову Его Святейшества, недавно возвратился из Швеции в Рим, и ему было поручено стараться о мире между Королем Польским и Государем Московским.
Из успеха этих стараний видно было, что сам Бог располагал всем делом: для переговоров об означенном мире нужен был именно человек, который бы хорошо знал дела Королевства Шведского, так как и об нем надлежало рассуждать при этих соглашениях, человек, который бывал в Германии и посещал разные места, дабы лучше знать все дела, и который бы уже прежде находился в переговорах с Стефаном, Королем Польским, касательно требований его со стороны Шведского Короля, для того, чтобы одно дело не мешало другому и чтобы оба Короля остались единодушными в случае заключения мира с Московскими Государем.
По этому упомянутый священник, пробывший при Шведском Короле в первый раз пять месяцев, а во второй раз целый год, и производивший переговоры с Императором и с Польским Королем, незаметно приобрел столько сведений об этих делах, что по истечении семи месяцев, проведенных им в Московии, (т. е., два месяца под Псковом, в войске Польского Короля, и два месяца при Великом Князе Московском, при Божией помощи, заключен был мир, по которому Ливония с 33 крепостями снова присоединена к Королевству Польскому, положено основание Епископству Венденскому в Ливонии, учреждены две Коллегии, в Риге и в Дерпте, городе, лежащем на границе
______________________________
* Московский гонец Шевригин был послан к Императору и к Папе в 1580 г.
Московской, а в Вильне по-прежнему оставлена семинария для Русских, основанная на счет Апостольского Престола для образования деятелей, которые бы могли быть со временем полезными для Московии. Мы не упоминаем о других благах, которые оказались после, как следствия первого желания, Богом внушенного и поддержанного в Григории XIII.
ГЛАВА II.
Kaкиe сыновья были у Иoaннa Васильевича, В. Князя Московского
В то время, как от имен Григория начаты были переговоры о мире с Королевством Польским и Великим Княжеством Литовским, Иоанн Васильевич имел двух сыновей. Старший был Иоанн, 20 лет, женатый и склонный к добру; второй назывался Феодором, которому, как говорят, еще в детстве, дано было какое-тo питье для лишения его рассудка, чтобы он, как полуумный и неопасный, не мог спорить с старшим братом об отцовской Империи. По этой причине священнику, присланному от Григория для распространения Религии и для утверждения мира, не было позволено видеть этого сына и подать ему грамоту Папы, который писал также и к нему. Но Бог попустил, чтобы отец поссорился с старшим сыном, Иоанном, за его жену, впрочем, в деле; не бесчестном: ударив его сильнее, чем хотел, палкой, окованной железом, которую всегда носил с собой, он его убил. Таким образом, по смерти его, Империя досталась Феодору. За два года до смерти Государь еще женился на молодой жене, от которой родился Димитрий, ныне царствующий в отцовской Империи. Перед смертью Иоанн назначил несколько важнейших вельмож опекунами каждому из сыновей особо, т. е., Феодору и Димитрию.
ГЛАВА III.
Феодор наследует престол отца своего, Иоанна Васильевича; Борис Годунов овладевает империей по смерти Феодора.
Феодор, восшедши на престол после отца своего, был женат на умной женщине, которая видя, что муж не может управлять государством и пo болезням неспособен иметь детей, приставила к нему своего брата, Бориса
Годунова, для того, чтобы приучить его к управлению Империи. С помощью сестры, Борис вскоре овладел всеми делами, и во ими Феодора долго правил всем (как тогда казалось) весьма хорошо, захотел сделаться Вел. Князем, ибо видел, что с неспособностью Феодора соединялась надежда на кратковременность егожизни. Поэтому он искусно отделался от опекунов, приставленных к Феодору Иоанном Васильевичем, отправив их в Казань, в Астрахань и в другие отдаленные места, с титулом наместников и приказанием вести войну с остальными, еще непокоренными, Татарами. После этого все они в скором времени или умерли или исчезли, так что не было известно, что с ними сталось. Не прошло много времени, как Борис уже сделал тоже самое с опекунами Димитрия, и, сверх того, решился умертвить самого Димитрия, воспитывавшегося в отдаленном от Двора замке, который, вместе со всей провинцией, назначен был ему отцом. Когда Борис прислал людей для убиения Димитрия, воспитатель его (который, как говорят, был Немец из окрестностей Кельна) уведомлен был матерью Димитрия о их прибытии, а также и о месте и времени избранных для убиения Царевича. Поэтому наставник положил в одну постель с Димитрием мальчика таких желет и сходной наружности, не сказавши о том никому, и как скоро мальчик уснул, велел тайно унести Димитрия из постели. Когда пришло время, назначенное для убиения Димитрия, посланные Бориса, думая скрыть преступление во мраке ночи, пошли к постели Царевича и убили положенного туда мальчика, считая его заДимитрия. Домашние слуги, услышав шум и несколько криков мальчика, побежали к постели Димитрия: увидев умершего и приняв его за Димитрия, они были поражены ужасом и горестью. Слух об этом событии тотчас распространился в ближние места, в следствие чего стечение народа сделалось так велико, что от тесноты или от других причин, погибли еще другие дети. Между тем воспитатель Димитрия, поручив его какому-то дворянину и отправив в безопасное место, притворно показывал сильную горесть по случаю его смерти. Вместе с тем он употреблял все средства, чтобы умерший мальчик не был узнан и чтобы обман не открылся, Борис, боясь, чтобы не распространился слух об убийстве, приказал рассказывать, что язва свирепствует в этом городе, и что Димитрий и другие дети умерли от нее. Москвитяне несказанно боятся язвы. Поэтому город был оцеплен, и под тяжкими наказаниями было запрещено не только выходить оттуда, но и входить в город или приближаться к нему. Потом Борис, показывая будто боится, чтобы, не смотря на все эти меры, язва не вышла оттуда и не распространилась во всем государстве, велел сжечь весь город со всеми людьми, которые там находились. Вскоре после того умер Феодор, и Борис, думавший, что отстранил все препятствия и не упустил из виду ничего, без противоречия провозглашен Великим Князем. Это было сделано тем более, что все думали, что уже не осталось никого из роду настоящих Государей; притом, во время жизни Феодора, Борис недурно управлял общественными делами.
ГЛАВА IV.
Димитрий, тайно воспитанный, по прошествии некоторого времени является в Литве и в королевстве Польском
Между тем Димитрий, тайно воспитанный своим наставником, убежавшим из сожженного города, узнал от того же наставника, вскоре умершего, что он законный наследник Иоанна Васильевича. Чтобы не быть узнанным, воспитатель советовал ему вступить в какой-нибудь монастырь этой страны, где монахи не Католические и не ученые, Димитрий вступил в монастырь, но не долго там оставался и перешел в другой, а потом еще в новый монастырь, меняя таким образом места из страха (как он сам говорил), чтобы не быть узнанным или чтобы не быть принужденными постричься. Наконец, никому не открываясь, он прошел в Литву с монахом одного монастыря, находящегося близь границы области Kиевской. Там он вскоре оставил монашеское платье и начал служить сперва в доме воеводы Острожского, потом у какого-то Польского господина, по имени Гольского: говорят, что он служил даже на кухне. Наконец, услышавши о ненависти Московских народов к Борису за то, что он отдалился от прежнего образа правления и приблизился к тирании, Димитрий решился открыться одному благородному господину или, как они называют, князю, по имени Вишневецкому, зятю Сендомирского воеводы. Димитрий просил, чтобы он через своего тестя выхлопотал ему позволение явиться ко Двору Польского Короля, дабы объяснить, кто он такой и в какой мере справедливы его притязания. Означенный князь привез его в Краков, дав ему приличные одеяния иснабдив его слугами и другими необходимыми предметами. Здесь просили Короля, чтобы делo Димитрия было выслушано несколькими Сенаторами, что и было позволено. Тогда Димитрий с великим достоинством и силой рассказал события своей жизни, ссылаясь на свидетелей и на верные признаки, а также показывал собственные приметы, именно, весьма заметную бородавку близь правого глаза со стороны носа, и одну руку, бывшую горазда длиннее другой: поэтому Его Величество и Сенаторы остались убежденными в истине.
В речи, произнесенной пред самим Королем, Димитрий, между прочим, сказал следующие слова: "Вспомните, Ваше Величество, что вы родились узником: Бог, освободив вас вместе с вашими родителями, хочет, чтобы вы освободили меня от изгнания и возвратили мне родительскую Империю" Для уразумения этих слов должно знать, что Иоанн III, Король Шведский, отец Польского Короля, до восшествия своего на престол, вместе с Королевой, супругой своей, содержался в заключении, по повелению брата его, Генриха, бывшего Королем, между тем как Иоанн был Великим Князем Финляндским. Заключение продолжалось четыре года, и в это время рожден Сигизмунд III, нынешний Король Польский. Возведенный дворянством на престол, Иоанн заключил в темницу своего брата, Короля Генриха, и в продолжении восьми
лет держал его в заключении, в котором Генрих и умер. В речи своей Димитрий упомянул также о пользе, какую оказанная ему помощь могла бы принести всему Христианству: возвративши под свою власть Московию и прочие части своей Империи, Димитрий мог бы оказать пособие Польскому Королю для завоевания Шведского Королевства из-под власти мятежника Карла, а также содержать в страхе Турецкого Султана, дабы он не мог распространять далее своих завоеваний. Между тем Димитрий, около трех лет пробывши в пределах Литвы, в кругу упомянутых дворян Польских, уже научился говорить по-Польски, а отчасти и по Латыни, и чувствовал склонность к обрядам Католической Церкви. Прибывши в Краков, он посещал тамошние храмы и ежедневно все более и болеe проникался учением Католическим, так что изъявил желание глубже изучить его. Услышав о том, Король поручил этот труд Иезуиту Каспару Савицкому, начальнику Краковской Иезуитской школы. Вскоре Димитрий, весьма прозорливый и исполненный усердия, написал собственноручное письмо к блаженной памяти Папе Клименту VIII. В этом письме, поручая себя молитвам Его Святейшества и прося его благословения, он обещал употребить все усилия для распространения божественного исповедания в отцовской Империи, как скоро она возвратится под его власть.
ГЛАВА V.
Борис, тревожимый упреками совести и слухом, что Димитрий жив, сначала старается склонить на свою сторону иностранных государей, а потом пытается остановить предприятия Димития
Между тем, как все это готовилось, Борис Годунов, не задолго пред сим узнав о переходе Димитрия в Польшу, склонил на свою сторону многих Москвитян, готовых к восстанию, и испытывал разные средства для убиения Димитрия и для отвращения тех событий, которыми угрожали ему сознаниетиранства и собственные преступления. Так, с самого начала своего царствования, он писал письма в Италию и в другие места, распространяя славу о себе, как о Государе милосердом, и приглашая разных людей ехать в Московию, где они будут пользоваться его щедростью и узнают, что его правление не походит на правление его предшественников, более склонных к жестокости, нежели к милосердию. Он отправлял послов к Императору Рудольфу, предлагая ему продолжение дружбы и пособие в войне, которую Император вел в Венгрии против Турок. Впоследствии он послал к Рудольфу множество соболей: хотя был слух, что ценность их восходила до миллиона золотом, однако они стоили не более 300 тысяч скудий. Император, раздав их своим приближенным,
получил небольшое облегчение, а не помощь; принятие же Московских послов и отправление их назад в Московию с дарами еще уменьшило выгоды, полученные от Бориса.
Но после, видя усилившуюся недоверчивость в своих и близкие приготовления Димитрия, к которому стекались разные сенаторы и дворяне, убеждавшие его идти в отцовское государство, Борис употребил три средства для отвращения будущих событий. Во-первых, он послал к Польскому Королю на Варшавский сейм, с жалобами на нарушение Mиpa, пособиями его врагу; он утверждал, что Димитрий сын священника и обманщик, и потому требовал, чтобы выдали его, живого или мертвого. Во-вторых, он вступил в сношения с некоторыми Поляками, чтобы расстроить это предприятие, о чем после будет сказано. В-третьих, он расставил войска по границе и распространял в Московии слух, что Димитрий волшебник, весьма известный в той стране. Но Польский Король мудро ответствовал послам, не обращая внимания на слышанные им клеветы и угрозы, и решился по-прежнему оказывать пособия, обещанные Димитрию: этим-то он и доказывал сохранение мира и дружбы в отношении к Москвитянам.
ГЛАВА VI
Поход Димитрия из Кракова в Московию
Король дал Димитрию позволение тайно набрать в Королевстве 5000 человек, которые бы выступили в поход и собрались около границ Литовских; между ними должны были находиться и такие солдаты, которые уже воевали в Московии при Короле Стефане. С ними должны были еще соединиться 5000 Козаков, которые обыкновенно находятся в пределах Королевства: привыкнув жить грабежом, Козаки поспешно пошли к Димитрию. Равным образом Король уступил воеводе Сендомирскому некоторую сумму денег, которую воевода должен был заплатить Его Величеству за Самборское имение; кроме того, дал еще денег Димитрию, дабы он мог содержать себя сообразно с своим достоинством. С такими пособиями Димитрий отправился в Московию, находясь под руководством означенного воеводы, который взял с собой двух Францисканских монахов (из тех, которые в Польше называются Бернардинцами, по причине преобразований св. Бернардина) и двух отцов, принадлежавших к Иeзyитскому обществу, с одним из их товарищей: они, как люди, весьма добродетельные, должны были духовным оружием подкреплять войско. Эти Иезуиты были отец Николай Чиржовский и отец Андрей Лавицкий: они постоянно находились при Димитрии, между тем как Бернардинцы вскоре возвратились в свой монастырь. Войско собралось по сю сторону Днепра. Значительная часть его быстрым переходом и переменой пути избегла засад, приготовленных другим благородным Поляком, под предлогом Королевской службы и мира, заключенного
с Московией: чрез это ему хотелось остановить предприятие, от которого он видел, что не только не будет ему никакой чести, но, напротив, усилится власть Короля и значение Сендомирского Воеводы, что было противно его намерениям.
По сю сторону Днепра оставались несколько долее, чем думали: это произошло от того, что не все были усердны в содействии походу; кроме того, в распределении провианта и в способе перехода через Днепр, который был весьма глубок, надлежало поступать осторожно. К тому же, при переходе чрез эту реку, нужно было знать, по какой дороге можно было всего безопаснее идти вперед; и хотя для того всего лучше казалось продираться сквозь густые леса, простирающееся на 40 миль, однако здесь должно было скорее ожидать засад, которые могли быть расставлены приверженцами тирана Бориса.
Тем не менее, эта остановка на несколько недель была делом Провидения, потому что воины Димитрия, и особенно Поляки, имели время слушать слово Божие из уст Католических священников: многие из них лучше узнали дела Веры, в коих некоторые были весьма несведущи; многие подкрепили себя Св. Таинствами. Это так усилило их бодрость и верность во многих великих предприятиях, что впоследствии храбрейшие из них продолжали сотнями причащаться каждую неделю. Такой пример был весьма назидателен для Москвитян, потому что Бог располагал таким образом события для распространения Католической Веры в сих обширных Северных странах.
ГЛАВА VII
Димитрий переходит Днепр, вступает в Московию, где одерживает разные победы и претерпевает одно поражение
Но Димитрий, благополучно переправившись чрез Днепр и отправясь с войском обширным лесом, не встретил ни засад неприятельских, ни сопротивления; когда же приблизился к первой пограничной крепости Московской, то она добровольно сдалась ему, не ожидая ни пальбы, ни приступа, хотя Борис снабдил ее гарнизоном, состоявшим из восьми сот человек, укрепил пушками и велел сжечь предместье, дабы оно не могло служить станом для Димитрия. Оставив здесь значительный отряд своего войска, Димитрий отправился к другой крепости, которая сильнее первой, но и она сдалась ему. Не раз вступая в битву с воинами Бориса, который прислал войско для защищения этой страны в открытом поле, Димитрий нанес им несколько поражений, особенно под крепостью Новгородом*. Когда же он удалился от Новгорода, не имея возможности взять его, в войске произошло такое смятение,
__________________________________
* Новгородом Северским
что, не будучи никем преследуемо, оно разделилось на три отряда. Один пошелк Чернигову, другой к Путивлю: эти оба отряда хотели идти в Польшу, частью с Сендомирским Воеводой, частью с своими предводителями. Наконец третий отряд отправился в Комарницкую волость, с самим Димитрием. Настигнутый в той же области весьма многочисленным Борисовым войском, в котором, кроме Москвитян, были и Татары и Немцы, в битве 30-го января, прошедшего 1605 года, Димитрий был так поражен, что немог возобновить сражения для склонения победы на свою сторону: виной этого поражения были Козаки, на которых он слишком много полагался. Все так упали духом, что каждый старался спастись бегством, которое кончилось только за 14 миль от поля битвы, у Рыльска, второй крепости, сдавшейся Димитрию. Пробыв здесь два дня для собрания воинов и для отдохновения, Димитрий сделал новый переход в 12миль, до Путивля, который ближе к границам Польского Королевства. Козаки, не будучи впущены в Путивль, отправились назад в Запорожье (Zazurosso), откуда они пришли. Одна часть Поляков ушла в Польшу, другая же осталась с Димитрием: последняя состояла из 500 человек. С этими воинами и с другими, приставшими к нему, Димитрий старался привести в порядок войско, ободрить сдавшияся ему крепости и послал в Польшу за новой помощью: все это он делал с духом, более нежели геройским, не смотря на то, что находился в описанном нами положении.
ГЛАВА VIII
Новые знаки божия провидения в отношении к Димитрию
Но Бог, который уязвляет и исцеляет, оживил в Димитрие и в его приверженцах твердую надежду на счастливое продолжение и окончание предприятий. Полководец Борисовой рати, думая, что остатки Димитриева войска бежали в Польшу, преследовал его только один день, т. е., до Рыльска. Рыльск, весьма сильная крепость, передалась (как уже сказано) Димитрию; к ней принадлежала весьма пространная область. Против них пошла часть войска Борисова: жители, поддерживаемые небольшим числом воинов, присланных к ними Димитрием, вышли на встречу, убили тысячу, взяли в плен 200 человек, и нанесли остальным такое поражение, что неприятели оставили осаду и искала спасения в бегстве, как кто мог. Тут были захвачены 2 пушки, а палатки частью сожжены, частью разграблены. Кроме того, пять других, весьма сильных, крепостей добровольно сдались Димитрию, вместе с обширными своими областями, именно, Оскол, Нолойка*, Норонишь**, Борисов град
___________________________________
* Валуйки
** Воронеж
Белгород. В последней крепости было 150 пушек. Начальники всех этих крепостей, называемые Воеводами, отведены в заключение в Путивль и переданы во власть Димитрия. Равным образом схвачен был Гришка Отрепьев, тот знаменитый маг и волшебник, о котором тиран распространял слух, что не Димитрий, сын Иоанна Васильевича, а этот маг, известный во всей Московии за дурного человека, приходил вместе с Козаками Польскими, чтобы отнять у него престол. Таким образом, праведный суд Божий, который всегда обрушает на главы клеветников их собственные клеветы, явно обнаружил, что совсем разные люди были этот маг и Димитрий, законный Государь. Через несколько дней две другие крепости вместе с их областями также добровольно покорились Димитрию: они называются Елец и Лепина*; последняя из них более Путивля и гораздо важнее прочих в военное время. Поэтому Димитрий, уразумев, что Бог, хотевший предшествовавшим поражением наказать войско за какой-нибудь грех, тем не менее покровительствовал ему во всем прочем, прилежно старался возблагодарить Его и предаться днем и ночью в волю Его десницы, так что Москвитяне и их священники, называемые попами, дивились этому и назидались.
Когда Димитрию покорилось уже все Северское Княжество и 8 крепостей вне этого Княжества, а успех его предприятия все более разглашался по Московии, Белогородцы перехватили письмо полководца Борисова войска, который уже несколько недель осаждал Кромы, важную крепость, сдавшуюся Димитрию. В этом письме полководец писал Борису, находившемуся в Москве, что он уже не в силах удержать в послушании солдат, которые разлагаются, что, кроме того, он ежедневно терпит уроны, наносимые крепостями, сдавшимися Димитрию, почему и просил, чтобы ему, как можно скорее, было прислано другое войско на помощь, в противном же случае хотел распустить своих людей и возвратиться в Москву. Около 8-го Марта, того же 1605 года, тайно пришли в Путивль три старца, посланные Борисом из Москвы к народу IIутивльскому, с письмами, в которых Борис обещал Путивльцам простить их за возмущение и поручал им убить Димитрия или прислать его пленного, а также перебить или захватить в плен находившихся при нем Поляков. Были также письма от Патриарха или Митрополита Московского, который отлучал их от Церкви и предавал проклятию. Но эти старцы были схвачены прежде, чем могли распространить в народ письма; один из них, подвергнутый пытке, открыл все дело, и таким образом упомянутые письма вынуты из их сапогов, где они были зашиты. Прощенные Димитрием, старцы писали тирану и Патриарху, что они узнали в Димитрие законного наследника и Государя, и что напрасны будут все старания, противные справедливости. В Путивле была открыта еще другая измена: один Москвитянин письменно призывал Борисово войско, обещаясь предать самого Димитрия живого. Изменник был отдан народу, который расстрелял его.
________________________________
* Ливны
ГЛАВА IX
Дела благочестия и разговоры Димитрия с польскими священниками во время пребывания в Путивле
Димитрию нужно было долго оставаться в Путивле, так что он провел там великий пост того года и несколько недель после Пасхи: тогда он явил новые знаки благочестия. Сведущий в обрядах Русских, он рассуждал о них со своими вонами так, что мог их научить и привести к лучшему состоянию Веры из того внешнего и невежественного положения, в котором они содержали дела божественные*. Он показывал столько благоговения к Блаженной Деве, что ежедневно пред образом Ее молился долго и усердно, поручая себя еезаступлению. Из одной крепости, называемой Курском**, ему принесен был образ Богоматери, украшенный драгоценными камнями, золотом и серебром: по словам Москвитян, во время пожара, случившегося в храме, этот образ остался цел и неповрежден огнем. Димитрий пошел на встречу образу, вместе с своими воинами, попами и Москвитянами, и с великими почестями сопровождал его в Путивль; на следующий день он повелел торжественно носить этот образ около крепости, и потом с благочестием снова поставил его в городе. По случаю приближения праздника Благове