Дар на алтаре Всевышнего

Ревностной молодой христианке, жене и матери, сни­лось, будто она стоит перед Божьим судилищем. Ее спраши­вали, на чем основывала она свою надежду на вечную жизнь. В растерянности, она старалась ответить на этот вопрос, сравнивая свою жизнь с жизнями других окружавших ее христиан, но почему-то эти слова умерли, так и не слетев с ее уст, как только она вдруг осознала всю несостоятельность своего аргумента.

«Слово Божье является той мерой, которой каждый тут должен быть осужден. Тебе было дано это Слово. Нет ли у тебя стиха из Писания, на котором ты основываешь свою надежду на спасение?» — спросил Судья.

В страхе и смущении, она проснулась в ужасе, но с чув­ством благодарности за то, что у нее все еще была возмож­ность сделать Слово Божье своим непогрешимым Руководи­телем во всех делах жизни и поведении. Резолюция, пред­писавшая ей «испытывать каждый шаг, который ей предсто­ит совершить, тщательным исследованием Библии для того, чтобы проверить обоснованность каждого шага как успешно выбранного», ввела миссис Фиби Палмер в жизнь святости и полезности, выходящую за рамки всего, что она могла себе представить в своем прежнем существовании.

Будучи четвертым ребенком в семье из десятерых детей, Фиби была с радостью принята в доме Генри и Дороти Уорролл в Нью-Йорке в декабре 1807 г. В том доме Богу при­надлежало центральное место, и семья всегда собиралась утром для молитвы, прежде чем заняться всеми остальными делами. Пунктуальности в исполнении долга придавалось особое значение, и христианская дисциплина была строго обязательной. Большинство их детей были обращены к Богу в юном возрасте, некоторые из них прославились своим бла­гочестием и полезностью для Царства Божьего.

Будучи молодой, Фиби получила свое новое рождение после жестокой схватки с главным врагом душ человеческих, потому что ее покаяние не было настолько мучительным, как раскаяние многих других в той церкви. «Тебе следует отка­заться от обнаружения сердца религии», — внушал враг.

«Этого я никогда не сделаю. Нет, никогда! Я буду продол­жать эти поиски всю свою жизнь, даже если это продлится до 60 или 100 лет». Ее ревностность была вознаграждена чувством уверенности в том, что она — дитя Божие.

Доктор Уолтер Палмер предложил ей выйти за него замуж, когда Фиби было всего 19 лет. М-р Уорролл, пони­мая, что доктор — христианин и во всех отношениях подхо­дящая партия для его дочери, дал согласие на этот союз. Ее отношение к этому отражено в дневниковых записях августа 1827 г.

Приближается наиболее богатый событиями период в моей жизни. В течение последних 11 месяцев дружба переросла в зрелую привязанность между мной и некой родственной душой, которая, у меня есть основание верить этому, во всех отноше­ниях достойна моей любви. Я приблизилась к этому переломно­му событию с тщательной осторожностью и молитвой. Я всегда считала этот шаг слишком важным и требующим серьезности, поскольку от него во многом зависит дальнейшая жизнь.

Поэтому мои молитвы прежде всего были направлены, чтобы приход святилища моего сердца был под надежной охраной. Я осмелилась обратиться с определенной просьбой, ответ на ко­торую, как я верила, надолго сохранит свою силу. Смысл ее был в том, чтобы Господь не позволил моим чувствам в отношении брака излиться на кого-либо другого, кто не был предназначен мне божественным провидением. И теперь, после такой осто­рожности в вознаграждении моих привязанностей, я нашла их постоянно и сильно сосредоточенными на том одном единствен­ном, который, я верю, приказом вечной любви предназначен быть моим супругом. Своими религиозными, моральными и ин­теллектуальными дарованиями он заслуживает всяческого одоб­рения. Но самое лучшее в нем — это то, что он является слугой Господа.

Фиби и ее муж сделали основой своего дома послушание заповедям Христа. Им пришлось испытать глубины скорби, когда двое их старших детей были унесены смертью. Один — в возрасте девяти месяцев, а второй — семимесячным. Мис­сис Палмер писала об этих переживаниях, о

двоих ангельских детях, отданных небесам и оставляющих нас на земле бездетными. Когда мои возлюбленные были отобраны, я поняла, что слишком уж сильно концентрировала свое время и внимание исключительно на них, совершенно пренебрегая хрис­тианскими обязанностями. Начиная с этого времени Иисус до­лжен и будет занимать самое главное место в моем сердце.

В то время в методистской церкви на Аллен-стрит в Нью-Йорке, членами которой были Пармеры, два года горело пламя духовного пробуждения. Миссис Палмер и ее муж, оба страс­тно желавшие чего-то более значительного в своей христиан­ской жизни, преклонили колени в раскаянии. Из дневниковой записи, датированной ноябрем 1827 г., мы наглядно видим картину ее духовных переживаний того времени.

О, как недостает христианского опыта! Я так напугана и ни во что не верю. Я уклоняюсь от испытаний и часто выношу приговор своей душе. Я одобряю замечательные вещи, но мне не хватает веры, рвения и смелости. Если бы пламя, в котором горели му­ченики, было передо мной, и мне дали бы приказ пройти сквозь него, то мне кажется, я сразу бросилась бы сквозь огонь. Но, странно сказать, моя робкая натура часто отступает, когда долг призывает действовать.

Вскоре после появления четвертого ребенка в их семье, состояние миссис Палмер резко ухудшилось: она едва вы­жила. После выздоровления она посетила лагерное собра­ние, на котором чистый свет был пролит на доктрину святос­ти. После этого ее душу охватила великая жажда более уг­лубленной работы божественной благодати, крайне необхо­димой для успешной христианской жизни.

Господь дал мне желание чистоты. Я уверена, что не стану со­знательно что-либо скрывать от Бога. Но, увы, на этом пути могут возникать препятствия.

Вскоре после возвращения домой Палмеры испытали то, что было, вероятно, самым тяжелым и мучительным испыта­нием в жизни каждого из них. Мать ухаживала за своей 11-месячной дочерью, когда ее позвали, чтобы принять по­сетителя. Положив ребенка в колыбель с газовыми занавес­ками, она воскликнула: «Ты маленький ангел», — и вышла, оставив девочку на попечение няни.

Спустя примерно час она, услышав душераздирающий вопль, вбежала в детскую и увидела жуткую картину. Зана­вески вокруг кроватки пылали, охваченные пламенем. Она выхватила ребенка из огня как раз в тот момент, когда ма­лышка, взглянув в агонии на мать, потеряла сознание. В те­чение нескольких часов все было кончено. Беспечность няни в обращении с керосиновой лампой стала причиной смерти маленькой девочки.

Бог помог матери подавить в себе чувство негодования и обиды и со смирением принять это горе из рук любящего Бога, Который никогда не ошибается в Своих отношениях с детьми человеческими. Слова Иисуса Христа Петру: «Что Я делаю, теперь ты не знаешь, а уразумеешь после», — вошли в ее сердце сладчайшим утешением.

О влиянии этой горькой утраты на дальнейшую духовную жизнь миссис Фиби мы читаем следующее:

Затем началось полнейшее отлучение от мира, какого прежде никогда не было. Ранее у меня были кое-какие тщеславные по­мыслы, связанные с мирской жизнью. Мой муж пользовался ав­торитетом в своей профессии, и высок был прилив мирского превосходства и преуспевания. Многие мои сверстники, даже христиане, перестали идти против течения мирской жизни. Я могла, очевидно, сделать то же самое. Однако Господь в безгра­ничной любви и мудрости допустил это испытание. И с тех пор я навсегда была отлучена от мира и полюбила хождение в доли­не смирения с моим кротким и смиренным Спасителем.

Возможно, свет вечности мог открыть, что смерть нашего мла­денца содействовала духовной жизни тысяч. Когда она умерла, я решила, что время, которое я тратила бы на нее, будь она жива, мне следует посвятить делу спасения душ. В смысле спа­сения душ это было началом моего служения. И теперь во всей вечности разве перестану я восхвалять Того, Чьи судьбы «непос­тижимы», и «неисследимы пути Его»?

Согласно своему решению более ревностно отдаться христианскому служению, миссис Палмер приняла библейс­кий класс для молодых женщин в церкви на Аллен-стрит. В самом начале он насчитывал человек около 60, учениц ста­новилось все больше, так что пришлось выделить более про­сторное помещение под их собрания. Она продолжила эту деятельность и спустя годы, когда опасное состояние ее здоровья настоятельно потребовало поездки за границу.

Четко обозначилась необходимость полного посвящения Богу. «Первым, от чего предстояло отказаться, оказалось тем, к чему я была привязана всеми фибрами моей души». Она не понимала, ради чего будет жить, если откажется от самого дорого для нее предмета сердечной привязанности. Тогда она вспомнила готовность Авраама принести в жертву своего Исаака и сказала со всей искренностью: «Возьми это, если такова воля Твоя. Отними жизнь или друзей. Я пол­ностью принадлежу Тебе. Все узы были разорваны».

Следующее препятствие, которое предстояло преодо­леть, касалось веры. Об этой победе она писала следующее:

Я всегда считала эту доктрину трудной. Теперь я понимаю, что нужно только искренно верить в то, чему я фактически всегда учила верить — тому, что Библия является словом Божьим. И это точно так же истинно, как будто я могла слышать Его, говорящим громовым голосом с горы Синай, и верой должна была принять это.

В ту пору окончательно состоялся завет между Богом и моей душой, и я знала, что отныне буду жить жизнью веры; что каким бы разносторонним ни было течение жизни — хотя я могу быть призвана выдержать более сложные и более долговременные испытания моей веры, чем когда-либо прежде, могу даже быть подведена к кульминации, как было с патриархами веры, когда заповеди и обетования могут находиться в противоречии друг с другом — я все же буду верить, даже если мне придется умереть в этой борьбе. Я буду держаться этого и в смертельной схватке. Силой Всемогущего я утверждаюсь в слове: «И Я прииму вас».

Вера осознала написанное слово не как мертвую букву, но как живой голос Бога живого. Святое Писание было воспринято моим разумом как живое или живущее божественное открове­ние — голос Бога звучит для меня столь явственно, как будто я могла каждый миг слышать Его, громогласно вещающим с Синая. И теперь, когда, благодаря внутренней работе Святого Духа, я представила Богу все свои силы, искупленные Кровью Христа, как я могла сомневаться в Его твердом слове: «И Я при­иму вас»? О, в какой свет, чистоту и мощь были облачены эти слова: «Освяти их истиною Твоею: слово Твое есть истина»!

Ее вера была незамедлительно испытана, ибо не после­довало никакого чудесного божественного проявления. Тогда она прислушалась к словам «Умолкните для веры — одной веры в одном обетовании» и еще на один шаг продви­нулась вперед в исповедании. Вот ее свидетельство об этом факте: «Всемогущий Господь Бог единовластно царит в моем сердце».

И в ночь 27 июля 1837 г. миссис Палмер приняла реше­ние замкнуться в Боге до тех пор, пока не получит свидетель­ства Святого Духа о принятии ее Богом. Искуситель нашеп­тывал, что ей, возможно, придется провести так всю ночь и весь следующий день, а может быть, и еще дольше. Но сер­дце ищущей Бога всей ее душой, разумом и силой было на­строено на богоискание, и она не была разочарована, как свидетельствует об этом датированная тем днем запись из ее дневника:

Господь единовластно царит в моем сердце. Ему принадлежит моя высшая любовь. За последнее время я испытывала такую всепроникающую потребность в уверенности, что очищусь от всякой неправедности для того, чтобы знать, что мотивы, влия­ющие на каждую мою мысль, слово и действие, проистекают из чистого источника, без которого, как я заключила прошлым ве­чером, невозможно дольше обходиться.

Между восемью и девятью часами, в то время как взывая к пре­столу благодати о настоящем исполнении безмерных, великих и драгоценных обетований — молясь также о полноте и свободе искупления, его безграничной силе, и полностью отказавшись от тела, души и духа, времени, способностей и авторитета, а также от самых дорогих мне связей — с моим возлюбленным мужем и ребенком, одним словом, со всей моей земной сущностью — я обрела уверенность, что Бог Отец, через искупление Агнца, при­нял это жертвоприношение. Мое сердце освободилось от эгоиз­ма и очистилось от всех идолов, от всей грязи плоти и духа, и я осознала, что пребываю в Боге, и почувствовала, что Он стал частью моей души, моим ВСЕМ во ВСЕМ.

Жизнь, должно быть, теперь ей виделась защищенной, и, обремененная многими обязанностями, миссис Палмер на­училась так распоряжаться своим временем, чтобы не нару­шалось ее регулярное общение с Богом.

Я постараюсь вставать в четыре утра; проводить время с четы­рех до шести за чтением Библии и другими религиозными заня­тиями; полчаса — для личных нужд в полдень. Я непременно возьму за правило особым образом вспоминать о тех, кто ска­зал: «Молитесь обо мне», не забывая наставление из 1 Тимофею 2:1. Если получится, в конце дня стану проводить еще один час в общении с Богом.

Теперь я понимаю, что обрела это благословение благодаря воз­ложению на алтарь всего. И удержала его благодаря тому, что все по-прежнему сохраняется на алтаре как «жертва живая». Пока все оставалось там, я осознавала, что верность и справед­ливость Бога являлись залогом этого принятия. Пока все хранит­ся на этом алтаре, и может происходить очищение от всякой неправедности, ибо Кровь Иисуса очищает; не потому что это возможно или случится когда-нибудь в будущем, но очищение происходит сейчас, именно тогда, когда приносится жертва.

Благодаря этому я поняла, что не могла бы верить для будущего больше, чем могла бы дышать для него, и осознала, что должна довольствоваться жизнью в настоящий момент и всецело дове­риться поддержке Бога как в духовном, так и в зеленом, физи­ческом существовании. Пока это жертвоприношение хранилось на алтаре, я понимала, что верить было не одной лишь привиле­гией, но и долгом.

Я также поняла, что как только начну учиться моему собственно­му пониманию, чувствованию, я уже не смогу выполнять этот или какой-либо другой долг в требуемой степени; жертва будет уда­лена от алтаря, и я лишусь права верить в жертву «святую и благоугодную».

Более 35 лет после описанных выше переживаний она вместе с мужем беспрерывно трудились, распространяя «Библейскую святость». Книги миссис Палмер о святости пролили яркий свет на тропы многих христианских пилигри­мов, восходивших ко Граду Небесному. Среди них были такие, как «Путь святости», «Обетование Отца», «Вера и ее воздействие» — последняя из названных книг выдержала 22 издания только в Соединенных Штатах. Все ее сочинения жадно читались и перечитывались сотнями тысяч людей как в Америке, так и в Британии.

Она вместе со своей сестрой, миссис Сарой Лангфорд, опубликовала книгу под названием «Руководство к святос­ти», которая полвека излучала свет, способствуя более уг­лубленной жизни Бога в душе человека. Некто заметил об этих сестрах, «что они призваны Богом вести Его народ, когда доктрина и опыт освящения пошли на убыль, но ото­шли от них еще немногие».

Однако миссис Палмер вовсе не была мечтательным мистиком и никогда не пренебрегала скромными домашни­ми обязанностями матери и жены из-за того, что полностью посвятила себя Богу. Она вела прекрасно организованное домашнее хозяйство, где даже мельчайшим деталям уделя­лось должное внимание. Весь уклад ее дома был направлен на служение интересам Царства Божьего. Двери большой гостиной распахивались для собраний, проводившихся для более глубокого понимания Христова искупления. Многие священники и служители Христа из различных деноминаций с изголодавшимися душами приходили туда в поисках более значительных дарований для служения — и они их там обре­тали.

Она трудилась также в восточных штатах, Канаде и Новой Шотландии. В 1859 г. доктор и миссис Палмер очень много переезжали, но в связи с плохим здоровьем мужа пришлось ограничить маршруты поездок и надолго остаться на Бри­танских островах. Они посетили многие крупные города, где проводили служения.

Во время служения в Ньюкасле они познакомились с Бут­сами, которые в то время отошли от методистского союза с тем, чтобы заняться более обширной евангелистской дея­тельностью. Миссис Палмер писала в отношении этого шага миссис Бутс следующее:

Прошло несколько недель с тех пор, как стало известно о вашем решении оставить Новый союз. Я не сомневаюсь, что лишь этот шаг, который вы предприняли вместе с мужем, даст вам более яркий венец, чтобы возложить его к ногам Спасителя мира. Су­ществует опасность встать на позицию мирян из страха огорчить друзей, которых мы любим и которые, как мы знаем, любят нас, которая могла бы удержать нас от следования по самой узкой части узкого пути. О, только бы вы не отклонились с верного пути и строго следовали за Спасителем! Нет нужды говорить, что вре­менами ваша узкая дорога будет вести вас сквозь злую, а не только сквозь добрую молву. Но этого достаточно для ученика, чтобы стать подобным Учителю.

Мы радуемся тому, как Господь благословляет вас. Слава Триеди­ному Божеству! Моя вера осознает великие Божьи благословения для вас. Я не сомневаюсь, что Предводитель армии Израиля пой­дет впереди вас и даст вам увидеть множество спасенных.

Мой дорогой доктор Палмер так простудился, что эта болезнь стала всерьез угрожать хроническим заболеванием легких, и мы даже написали прошение о прекращении наших поездок по мно­гочисленным запланированным местам и приехали сюда, побли­же к Америке и более благоприятному климату. Мы, конечно, не намерены начинать здесь работу. Обращаюсь к вам с просьбой: не сможете ли вы с вашим посвященным мужем приехать и за­нять наше место. Иногда я думала, что мы могли бы в опреде­ленной мере трудиться плечом к плечу, и таким образом возро­сла бы, объединившись, хвала нашему Господу и наш союз на небесах стал бы более сладостным. Мне бы очень хотелось уз­нать, как вы несете свой крест в качестве соратницы вашего превосходного мужа.

Миссис Палмер во время пребывания в Британии столк­нулась с убежденной оппозицией. Тема «женского служения» была задана памфлетом, изданным священником официаль­ной церкви, преподобным А. Рисом. В этом памфлете право женщин проповедовать подверглось яростным нападкам со ссылками на Библию. В течение недели с семи утра до один­надцати ночи миссис Бутс работала над подготовкой ответа. В нем она в высшей степени умело отстаивала право жен­щин на служение, открывая двери для многих, призванных интенсивно распространять Слово Жизни через каналы Армии Спасения.

Комиссар Бутс-Таккер в своей биографии миссис Бутс проливает свет на этот спор и также показывает нам внут­реннюю сторону служения миссис Бутс:

Причиной этого яростного нападения послужил визит американс­ких евангелистов, доктора и миссис Палмер, которые в то время проводили служения в Ньюкасле. Сам доктор был искренним в убеждениях, добрым по характеру и общительным человеком. Но главной фигурой в собрании была его жена. Миссис Палмер была женщиной замечательной, умной, своеобразной и преданной Гос­поду. Главная привлекательность ее как оратора заключалась в ее простоте и в потрясающих иллюстрациях, которыми были насыще­ны ее выступления. Затрагивая сердца своих слушателей и явно полагаясь на сотрудничество Святого Духа, она стала центром сплочения всего самого лучшего и самого ревностного, что было в церквях. У миссис Бутс не было возможности посещать те со­брания, но отчеты о них она время от времени получала. И то, что одна женщина была видным деятелем этого движения, глубоко волновало ее. Следовательно, об опубликованном мистером Рисом памфлете она услышала не раньше, чем всей душой про­никлась к деятельности этого центра.

13 июня 1872 г., в последний год своей жизни, она писала:

О, да, это тело является храмом Святого Духа. Откуда это отсут­ствие всякого желания жить для себя? Откуда эти нескончаемые проявления, побуждающие жить, думать, говорить и работать для Бога? Откуда эта всепоглощающая и управляющая чувствами лю­бовь к Богу и Его делу? Сознательно, глубоко сознательно я выне­сла приговор смерти в себе самой. Откуда это сознание уверен­ности, ежеминутной уверенности в Том, Кто воскрешает мертво­го? Не оттого ли, что Святой Дух как живой, производящий все во всем принцип вполне подчинил меня Себе и теперь производит во мне желания и действия по Своему благоволению?

Еще одна запись, относящаяся к сентябрю того же года:

День моей свадьбы. В этот вечер, 45 лет тому назад, я была соединена священными узами брака с моим возлюбленным Уол­тером Палмером. Нам было даровано шестеро дорогих детей. Трое из них ожидают нашего прибытия на берегах бессмертия, а трое пребывают с нами среди испытаний. Пусть все уверенно исполнят их призвание и избрание и, в конце концов, войдут в нерушимую семью в Царстве Небесном. Мы с мужем чувствуем, что соединились узами брака навсегда. Мы являемся в высшей степени благословенными исключительно в Господе. Какая же прекрасная жизнь любви и труда для Иисуса была у нас!

Среди последних письменных свидетельств миссис Пал­мер, до того как она оставила свое земное поприще, были такие слова:

Я хочу сказать, что наставления мои были верны, и теперь, в час неимоверного страдания, я испытываю их и без всякой тени со­мнения нахожу, что полностью спасена. Этот алтарь прекрасен; он такой, как в Библии, и я покоюсь на нем. И алтарь, который есть Христос, освящает этот дар. Кровь Иисуса очищает меня от всякой неправедности.

 

Твоя душа, твое тело и все твои силы

Были куплены Ему, и лишь Ему одному;

И ни дня одного, нет, ни единого часа жизни,

Нет у тебя явного права тратить их, как свои.

Свободный Господа слуга, твой Искупитель требует

Запечатанной Его Кровью, глубоко оставляющей след подписи.

Затем иди вперед в Его могуществе — трудись ради

Имени Его — окажись верным до самой смерти;

твой венец несомненен.

 

Роберт Мюррей Макчейни

Юный святой из Данди

«Я ближе знаком с Иисусом Христом, чем с кем бы то ни было из людей в целом мире», — говорил Роберт Мюррей Макчейни. Это потрясающее заявление принадлежит моло­дому шотландскому священнику, который, покинув земное поприще тридцатилетним, тем не менее оставил после себя заметный след благочестия, воспринятого последующими поколениями.

Написав спустя год после смерти Макчейни его биогра­фию, доктор Эндрю Бонар, близкий соратник Макчейни в молитве и в служении, совершил тем самым гораздо более великое дело для христиан многих стран, чем он, возможно, сам мог бы себе представить. В течение 25 лет после первой публикации «Воспоминаний», куда вошли собрание писем и проповеди, эта книга выдержала 116 изданий на Британских островах и бесчисленное число раз печаталась в Америке.

Последовавшая цепь благословений была поистине уни­кальной. На севере Шотландии одна леди прочитала это со­чинение, и ее душа, давно умершая в грехах и прегрешениях, возродилась к жизни. Викарию англиканской церкви достал­ся экземпляр этой книги, и несколько воскресений подряд он читал проповеди Макчейни в своей конгрегации. Резуль­тат не замедлил сказаться: члены его церкви стали прихо­дить к нему с вопросами относительно жизни Бога в душе, о чем они его до тех пор никогда не спрашивали. Джентльмен из Америки, жизнь которого преобразилась после внима­тельного прочтения этой книги, пересек океан и провел пер­вое свое воскресенье в Шотландии в церкви святого Петра в Данди, чтобы побывать в храме, где когда-то проповедовал молодой Макчейни.

Роберт Мюррей Макчейни (1813 — 1843) родился в горо­де Эдинбурге. У него были необычайные умственные спо­собности. В четыре года он знал наизусть греческий алфа­вит; он поступил девяти лет в среднюю школу, а в четырнад­цать стал учащимся Эдинбургского университета. Здесь он показал себя блестящим студентом, обладавшим незауряд­ным поэтическим талантом, и за поэму «О договаривающих­ся сторонах» получил награду, отметившую его литературное дарование.

Увлечение Макчейни гимнастикой способствовало, веро­ятно, его ранней смерти. Однажды утром после завтрака он с гостившим у него другом-священником прогуливался в саду. Два столба с горизонтальной перекладиной побудили Макчейни развлечься серией атлетических упражнений, и он убеждал друга сделать то же самое. Гость почти согласился, когда перекладина, на которой висел Макчейни, внезапно сломалась. Юноша, сорвавшись, упал на землю и несколько дней пролежал без сознания. После этого несчастного слу­чая он никогда так и не восстановил прежней физической силы.

В течение первых двух лет университетской карьеры, в целом придерживаясь нравственного образа жизни, Роберт позволял себе мирские удовольствия, особенно в отноше­нии танцев. Его брат Дэвид, бывший восемью или девятью годами старше, проявлял почти отцовское участие в Робер­те, часто умоляя его воздерживаться от веселых вечеринок, которые он так любил. На всю жизнь в памяти Роберта за­печатлелся печальный взгляд на лице Дэвида, когда, оста­ваясь глухим к его просьбам, младший брат уходил из дома, чтобы танцевать до утра.

Дэвид Макчейни ушел из жизни, когда ему было всего лишь 26 лет. Роберт всегда подчеркивал невосполнимость этой утраты для его души, что явствует из его дневника и писем к друзьям.

Этим утром, пять лет тому назад, мой дорогой брат Дэвид умер, и впервые мое сердце познало горечь утраты. Честно говоря, это было крайне полезно. Позволь мне быть безмолвным, ибо Ты совершил это, и скорбь эта была мне во благо. Я не знаю, было ли когда-либо какое-то предопределение более поносимо, чем это, и все же, Господи, какие горы Ты преодолеваешь! Никто никогда не был более благословенным для меня.

До своей смерти Дэвид, относившийся с величайшим уважением к духовенству, несмотря на мирские увлечения Роберта, всячески старался направить его мысли на досто­инство этой профессии. Начиная с того времени, когда младший брат осознал и принял Божий план спасения, у него был точно определен жизненный выбор для достойного применения всех его способностей на свидетельствование погибшим о Спасителе.

Таким образом, год, последовавший за смертью Дэвида, ознаменовался для Роберта его поступлением в богословс­кий колледж. Четырехлетний курс обучения там он проходил под руководством доктора Томаса Чалмерса. Мы видим, как возрастало чувство посвященности этому призванию, читая отрывки из его дневника.

Как способны мы терять наше время в бесполезнейших пустых разговорах, как это делает мир! Как это может происходить с теми, кто избран на дело мощного служения! Сотрудники Богу? Провозвестники Его Сына? Евангелисты? Люди, оставившие все свои дела, избранные из избранных, так сказать, цвет церкви, которые должны светить всегда, подобно звездам? Увы, увы, моя душа, где ты проявишься? О Господи Боже, я малый ребе­нок! Но Ты пошлешь ангела с горящим углем, взятым от жерт­венника, и коснется он им нечистых уст моих, и вложит язык в мою пересохшую гортань для того, чтобы я мог сказать вместе с Исаией: «Вот я, пошли меня»».

В этот прошедший год Бог представил меня для подготовки к служению. Я благословляю Его за это. Он окончательно удалил меня от тех друзей, которые могли бы быть ловушкой, возмож­ным камнем преткновения. Я благословляю Его за это. Он по­знакомил меня с одним другом-христианином и все больше и больше скрепляет мою дружбу с другим. Я благословляю Его за это.

Обращение юноши расчистило путь для глубокого осоз­нания греховности. Потрясение, пережитое им со смерти брата, дополнилось впечатлением от «Задачи спасающего знания», анализа пути спасения, приложенного к Исповеда­нию Веры. Он всегда верил, что это «произвело спаситель­ную перемену в нем». Спустя двенадцать месяцев после пе­режитой моральной перемены он обозревал свою жизнь в свете обретенного им духовного озарения.

Каким же испорченным я был! Какая громадная часть моей жизни была проведена абсолютно без Бога, в миру, поддавшись чувству и преходящим вещам, окружавшим меня! Как и следова­ло ожидать, чувства и сентиментальные настроения, вся моя ре­лигия, сколько ее было, все несло на себе оттенки этих красок смертного мира!

Воздерживаясь от явного порока благодаря взглядам, привитым воспитанием и образованием, а также человеческому страху, я осознавал, как много непотребства царило во мне! Как часто оно разбивало все мое воздержание и выходило наружу в форме похоти и гнева, безумных амбиций и греховных разговоров. И хотя мой порок всегда был утонченным, все же как хитроумно и как ужасно он во мне преобладал!

Исключительно лишь Твоя рука могла пробудить меня от смерти в состоянии которой я находился и которой довольствовался! Как бы я был счастлив сбежать от Пастыря, Который искал меня, когда я заблудился; но Он взял меня на Свои руки и понес меня обратно; и все же Он взял меня не ради чего-то, что было во мне... Я пришел к Христу, и не из-за того что я являлся грешни­ком, но именно потому, что я был грешником, даже лидером... Не мое и не для меня быть в тени хвалы или приписываемой заслуги, но пусть вся слава будет отдана Твоему наисвятейшему имени!

Во время обучения служению несколько молодых людей, среди которых был и Роберт, решили еженедельно посещать бедных и нуждающихся своего района. Часто ради этого они считали необходимым отказываться от отдыха и развлече­ний. Роберт описал, какое впечатление произвело на него одно из таких посещений.

Сопровождая А. Б. в одном из его обходов некоторых из самых несчастных жителей района, я всегда лишь просто наблюдал. Подобные сцены мне прежде никогда и не снились. Ах, почему я настолько далек от бедноты моего родного города! Тысячи раз проходил я мимо их дверей, восхищался огромными темнеющи­ми громадами зданий с высокими дымоходами в лучах солнца. Почему я никогда не отважился войти внутрь? Как уживается со всем этим любовь Бога во мне?

Какой сердечный и радушный прием даже самыми бедными и самыми униженными оказывается голосу христианского сочув­ствия! Как мне запомнились бесчисленные человеческие сущес­тва, живущие в неимоверной тесноте и не посещаемые ни друзь­ями, ни священником! «Никто не заботится о наших душах», — написано у каждого на лбу. Пробудись, моя душа! Почему я до­лжен и дальше отдавать свое время праздному миру, когда со­всем рядом существует такой мир обездоленных? Господи, вложи в меня Твою силу; утверди каждое доброе решение; про­сти мне мою прошлую долгую жизнь бесполезности и безрас­судства.

Эта способность проникнуться чужим страданием побу­дила его к более частым посещениям, распространению христианской литературы и преподаванию в воскресной школе.

Когда курс обучения в колледже подошел к концу, вместе с разрешением проповедовать к нему пришло в высшей сте­пени молитвенное состояние ума, и долгие часы он прово­дил за сосредоточенным изучением Слова Божьего. Однако он не позволял себе никакой небрежности в учебе и годы спустя сожалел, что запас его памяти на пользу дела служе­ния Христу ограничился лишь «сокровищами египетскими».

Обращаясь к своим знакомым молодым студентам, он на­писал слова мудрости относительно их позиции в отношении мирских знаний.

Продолжайте вашу учебу. По мните, что сейчас, если Бог хранит вас, вы в значительной мере формируете характер своего буду­щего служения. Если вы неряшливы и ленивы сейчас, то никогда не изменитесь в лучшую сторону. Все делайте в должное время. Все делайте всерьез; если это стоящее дело, тогда приклады­вайте к этому все старания. Прежде всего, больше находитесь в присутствии Бога. Никогда не смотрите на лицо человека, до того как увидели лицо Того, Кто есть ваша любовь и Кто является для вас всем. Молитесь за других; молитесь за ваших учителей и тех, с кем вы учитесь.

Остерегайтесь атмосферы классиков. Она поистине пагубна и вы крайне нуждаетесь в южном ветре, веющем через Священное Писание, чтобы нейтрализовать их влияние. Правда, нам следу­ет знать их; но только подходить к ним надобно, как химики под­ходят к ядам — оберегая от заражения свою кровь.

Молись, чтобы Святой Дух не только сделал тебя верующим и святым юношей, но также дал тебе мудрость в учебе. Луч божес­твенного света в душе иногда чудесным образом проясняет смысл математической задачи. Улыбка Бога успокаивает дух, и левая рука Иисуса поддерживает слабеющую голову, а Его Свя­той Дух ускоряет восприятие, чтобы даже естественные науки усваивались в миллион раз легче и успешнее.

Роберт Мюррей Макчейни получил разрешение пропове­довать в июле 1835 г. Различные конгрегации были благос­ловляемы его служением вплоть до ноября следующего года, когда он со своим помощником был официально на­значен в приход с численностью прихожан примерно в шесть тысяч душ, состоящий из двух церквей, где он проповедовал поочередно через воскресенье.

С Макчейни, говорит его биограф, «начало всей работы неизменно заключалось в подготовке его собственной души. Каждодневным посещениям предшествовало тихое время личного посвящения в утренние часы. Стены его комнаты были свидетелями его молитв — я верю, что и слез, а также и стенаний. Часто приятное звучание псалмов слышалось из его комнаты в ранние часы.

Один из его слуг делился своими впечатлениями относи­тельно общения этого доброго человека с его Небесным Отцом: «О, слышать мистера Макчейни утром! Это было, как будто он никогда не отдавал долги; у него было так много, о чем просить. Вы бы подумали, что сами стены вот-вот заго­ворят».

Этот юноша, вдохновляемый значительным знанием Бога, много времени проводил за Библией, всей своей душой впитывая Слово Божье. В разговоре с одним другом он подчеркивал важность этого в карьере священника:

Он должен был быть плохим знатоком этого мира, ограниченный перед ним лишь плодородными полями и хорошо ухоженными садами возделанной земли. У него не могло быть правильного представления об этом мире, если только он не находился на скалах наших гор и не смотрел на мрачные вересковые пустоши и торфяные болота нашей бесплодной суши.

Именно так, он должен был быть плохим учеником Библии, ко­торый, вероятно, не знал всего, что вдохновляемо Богом, кото­рый, по-видимому, не исследовал большинства скучных глав ради пользы, которую они призваны принести; который, похоже, не старался понять всех кровавых битв, которые описаны в ле­тописи царей иудейских, чтобы он смог понять, что значит: «Из ядущего вышло ядомое, и из сильного вышло сладкое».

«Когда ты пишешь, — говорил он другу, — выделяй зна­чение Писания». Другому он восторженно заметил: «Одна жемчужина, из этого океана дороже всей гальки, которая ус­тилает дно земных потоков».

Вполне возможно, ни один служитель никогда не был на­столько исполнен страстного желания в поисках людских душ, как Макчейни. Однажды воскресным вечером, когда он направлялся домой из церкви после изнурительного дня, кто-то сообщил ему о двух цыганских семьях, расположив­шихся табором неподалеку. Совсем не думая о собственном отдыхе, он сел с ними у костра и прочитал притчу о заблуд­шей овце, а затем самыми простыми словами объяснил им ее смысл. После молитвы он, пожелав им спокойной ночи, оставил их довольными и признательными за его участие.

Менее чем через год работы в двойном приходе, включа­ющем в себя Ларберт и Дьюнипейс, ему была вверена новая церковь святого Петра в Данди, где он стал пастором. После принятия им этих новых обязанностей он и несколько его друзей-служителей стали собираться каждую субботу для поста и молитвы, чтобы Бог благословил воскресные служе­ния. Не было случая, чтобы Макчейни отсутствовал, а когда его спрашивали, не трудно ли ему совмещать эту установив­шуюся привычку с возрастающей занятостью, он неизменно отвечал, что твердо намерен сохранить все как есть. «Что бы делали мои бедные люди, если бы я не молился?» — спра­шивал он.

Со времени его рукоположения в ноябре 1837 г. те, кто близко знали этого молодого священника, обратили внима­ние на его заметное возрастание в благодати. Он установил поряд