Задания учебного модуля по теме «Отечественная историография ХVII века»
УЭ-1. Назовите исторические события, процессы, явления, которые, по вашему мнению, могли оказать серьезное влияние на развитие исторического мировоззрения в ХVII в.
УЭ-2. На основании оглавления «Скифской истории» (стр. 23) охарактеризуйте проблематику этого исторического сочинения. Определите круг источников, которыми пользовался автор «Скифской истории». На основании фрагментов текста сделайте вывод о значении использования данных источников для перспектив развития исторической мысли в России (см. стр. 24-29).
УЭ-3. На основании учебных текстов №№ 1-5 (стр. 2-20) составьте перечень источников, используемых при написании исторических произведений в ХVII в.
УЭ-4. На основании учебных текстов №№ 1-5 (стр. 2-20) составьте классифицирующий перечень жанров исторических сочинений по степени их значимости (расположите от наиболее важного – на ваш взгляд – к наименее важному).
УЭ-5. В виде тезисного плана охарактеризуйте проблематику исторических сочинений ХVII в.
УЭ-6. На основании учебных текстов №№ 1-5 (стр. 2-20) составьте два перечня аргументов: «за» и «против» утверждения о светском характере историографии в ХVII в.
УЭ-7. Приведите по 2-3 примера обращения авторов исторических сочинений к провиденциальной (=присутствие Божьего промысла в земной истории) и прагматической (=попытка объяснения событий в логике причинно-следственных связей, коренящихся в мотивах человеческих поступков) методологии.
УЭ-8. Установите соответствия между историческими обстоятельствами времени (УЭ-1) и изменениями в системе исторических знаний и представлений (во всех ее компонентах), которые были ими вызваны (можно выполнить в форме таблицы из двух столбцов).
Текст № 1
Одним из учреждений, в стенах которого составлялись в ХVII в. исторические книги, был в то время Посольский приказ. За сто лет своего существования он стал не только органом международной политики, но и культурным центром страны. Во главе его стояли Алмаз Иванов, А. Л. Ордин-Нащокин, А. С. Матвеев, Е. И. Украинцев, В. В. Голицын и др. При Посольском приказе работала большая группа переводчиков, толмачей, сюда прибывали «вестовые письма», здесь хранились отчеты послов – статейные списки, различные выписки из исторических трудов, переводные сочинения. Здесь стала составляться своя рукописная газета для служебного пользования – «Куранты», сюда стекалась вся информация о зарубежных странах и народах, в стенах приказа зародилась мысль о необходимости составить труды по истории своей страны, которые отражали бы величие Российского государства и ее монарха, утверждали международный суверенитет державы. Помимо своего основного назначения Посольский приказ становится центром идеологического обоснования существующего строя и центром официальной историографии. Особенно явственным это становится вскоре после борьбы за воссоединение Украины с Россией (1654- 1667 гг.) и русско-шведской войны. Организатором и вдохновителем составления книг по истории стал глава Посольского приказа Артамон Сергеевич Матвеев (1625-1682). Сын посольского дьяка, выросший во дворце, Матвеев постепенно продвигался по служебной лестнице: в 1642 г. он был стрелецким головой – начальником московского гарнизона. Пользуясь безграничным доверием царя, выполнял его самые ответственные поручения: участвовал в следствии по делу патриарха Никона, подавлении Московского восстания 1662 г. Он возглавлял Аптекарский и Малороссийский приказы, вел переговоры с Б. Хмельницким, ездил с посольствами в Литву, Польшу, а в 1671 г. сменил А. Л. Ордина-Нащокина на посту руководителя Посольского приказа (до 1675 г.). По своим взглядам Матвеев, как и его предшественник, был ревностным сторонником самодержавия. Став во главе Посольского приказа, Матвеев развернул бурную деятельность по составлению книг по истории России. По-видимому, он все же не был автором книг, скорее, организатором их написания и редактором. Сам он так характеризовал эту сторону своей деятельности в «Истории о невинном заточении ближнего боярина А. С. Матвеева»: «А служа вам, великим государем и желая вашей к себе милости, сделал книги с товарищи своими, и с приказными людьми, и с переводчиками в Посольском приказе, какие не бывали». В этом высказывании отражен коллективный характер работы и четко выражена мысль о приоритете.
Одной из самых роскошных книг был Титулярник. Вот как ее характеризует Матвеев. «Первая книга: всех великих князей Московских и всея России самодержцев персоны, и титла, и печати, как они, великие государи, себя описывали, также и всех государей христианских и басурманских, которые имеют ссылки с вами, великим государем, персоны их и титла и печати». Таким образом, в книге была дана иконография московских государей, патриархов (с конца XVI в.), а также портреты, титулы тех монархов Востока и Европы, с которыми Россия поддерживала дипломатические отношения. Текст Титулярника, сохранившегося в нескольких экземплярах, был издан еще в XVIII в. Н. И. Новиковым в Древней российской вивлиофике (т. XVI, М., 1791). Написан он был дипломатом и писателем, выходцем из Молдавии Николаем Гавриловичем Милеску-Спафарием и подьячим Посольского приказа Петром Долгово. В создании миниатюр Титулярника принимали участие такие русские художники, как Иван Максимов, Дмитрий Львов, Григорий Благошин, другие ученики знаменитого Симона Ушакова. Часть портретов была скопирована с западно-европейских гравюр. Портретная галерея Титулярника отходит от иконообразности Лицевого свода и приобретает черты реального сходства с оригиналом. В книге были воспроизведены государственный герб России, гербы отдельных княжеств, а также гербы западных и восточных государств.
Какие идеи и темы нашли отражение в Титулярнике? В нем всячески подчеркивалась не только законность династии Романовых, ее преемственность от Рюриковичей (хотя и по женской линии), но и ее богоизбранность, проповедовались идеи формирующегося абсолютизма. С этой целью использовался обычный для авторов второй половины XVII в. набор источников: Степенная книга, Проект утвержденной грамоты 1613 г. об избрании на Московское государство Михаила Федоровича Романова, Новый летописец, Сказание о поставлении на патриаршество Филарета, акты земских соборов, сказания и повести о Смутном времени и о князьях Владимирских, статейные списки послов, различные летописцы и другие источники. В основу первой части Титулярника составители положили «Книгу степенную царского родословия», которая, по словам издателя, «содержала историю Российскую с начала оныя до времени государя царя и великого князя Иоанна Васильевича» (М., 1775. Ч. 1-2). Если в Степенной книге дается родословие князей, приводятся их биографии, применяются художественные приемы изложения, то Титулярник был свободен от этого, хотя и содержал информативные материалы. Тот же корпус источников служил и для освещения других тем Титулярника: о церковной власти в России, патриархах и патриаршестве, о посольских делах. Дипломатическая история прослеживалась на основании богатого архива Посольского приказа, грамот иностранных монархов и других материалов. Подробно описаны были сношения России с европейскими и восточными странами, установление дипломатических отношений, обмен посольствами и т. д. Особое внимание уделено состоянию Крымского ханства и политике ханов в отношении России. Титулярник можно считать одной из первых книг по внешней политике России.
Текст Титулярника не был статичным, его пытались продолжить. Так, список, изданный Н. И. Новиковым, дает сведения о посольстве, отправленном в Китай в 1689 г. для заключения после окончания Албазинской войны Нерчинского договора. Это происходило уже после гибели Матвеева в 1682 г. Книга преследовала цель поставить царствующий дом, с одной стороны, в связь с предшествующей династией, а с другой – вписать Романовых в ряд самодержцев других стран, утвердив суверенитет России и возвысив династию Романовых. Дипломатическая история России прослеживается в Титулярнике, начиная от правления Федора Ивановича, минуя царствование Бориса Годунова и Смуту и непосредственно переходя к воцарению Михаила Романова. До этого русская книжность не давала такого великолепного зримого обоснования роли России. Титулярник отходит от летописной формы изложения, составители его осознают роль источника, документа, он приобретает характер справочный, информативный. В нем нет и тени церковности. По своим задачам и выполнению он был совершенно светским произведением. Очевидно, с ним знакомили наследников престола – детей царской четы. В XVIII в. на него ссылались, его копировали, издавали. Его значение выходило за пределы Посольского приказа, приобретало широкое историко-культурное звучание. Исследователь этого произведения М.Д. Каган-Тарковская считает Титулярник переходной формой исторического сочинения – от исторических трудов XVII в. к историографии XVIII в.
В другой книге, составленной под руководством Матвеева, в «Истории о невинном заточении», говорится: «Другая же книга в лицах же с речением: избрание и посылка на Кострому, и о прошении, и о приходе к Москве, и о венчании на царство Московское деда твоего государя, блаженная памяти великого государя, царя и великого князя Михаила Федоровича всея России самодержца». Это не что иное, как «Книга о избрании на престол» Михаила Федоровича Романова, которая также имела целью обосновать законность династии Романовых и связать ее с предшествующим царствованием Ивана IV. Автор проявил отрицательное отношение к Борису Годунову. В книге отразились бурные события недолгого правления Шуйского и правительства «семибоярщины», автор констатировал выступления «разбойников» – крестьян, которые «совсем прервали сообщение по дороге к Москве, не пропуская ни гонцов, ни служилых и торговых людей». Большое внимание уделяется в книге борьбе с польской интервенцией, венчанию на царство Михаила Федоровича, встрече возвращенного из «плена» Филарета Романова – патриарха и отца царя. В этом труде использованы две редакции «Книги об избрании и венчании на царство Михаила Федоровича», различные грамоты и актовые источники. Прототипом «Книги об избрании» являлась «Грамота утвержденная об избрании на Российской престол царем и самодержцем Михаила Федоровича Романова»; однако первая выгодно отличалась более откровенным характером: автор ее не скрывает острую борьбу на Земском соборе 1613 г. по вопросу о кандидатуре царя. «Книга об избрании» излагает события ясным, лаконичным языком, лучше иллюстрирована (21 миниатюра), хотя общий ее настрой сохранен: обосновать и возвысить династию Романовых. Матвеев чрезвычайно гордился этим трудом и считал его большой заслугой перед новой династией. Но в силу традиционности формы книга не имела большого влияния на последующую историографию.
Ко второй половине XVII в. относится факт, не имевший прецедентов: попытка правительства Алексея Михайловича создать специальное учреждение для сбора всех возможных материалов и написания истории России. Прообраз своего рода «института истории» – Записной приказ был организован по указу царя от 3 ноября 1657 г. и просуществовал два года. Отсутствие его упоминания в имеющихся перечнях приказов объясняется тем, что он подчинялся приказу Тайных дел – личной канцелярии царя, это подчеркивает значение, которое ему придавалось. Разместили его в Кремле в Набережных хоромах, где помещался прежде судный Владимирский приказ. Кадры нового учреждения формировались так: во главе приказа был поставлен дьяк Тимофей Кудрявцев, ничем особенно не выделявшийся: в 1653-1654 гг. он был жильцом (низший придворный чин), в 1657-1658 гг. числился дьяком, умер в 1661-1662 гг. Кудрявцеву полагалось взять для работы двух старых подьячих из Поместного приказа с окладом по 10 руб. каждому и набрать шесть человек молодых подьячих с жалованием по 5 руб. На остальные расходы (чернила, свечи, дрова, жалованье сторожам и пр.) – 100 руб. выделялось из средств Мастерской палаты, 50 стоп бумаги надлежало взять из Посольского приказа. Однако организация такого необычного учреждения проходила трудно: дело ограничилось присылкой двух подьячих Василия Ватолина и Кондратия Перфильева, вскоре получившего другое назначение, самого Кудрявцева чуть было не послали в только что занятый Смоленск к князю Б.А. Репнину. Помещение приказа требовало ремонта, осуществленного лишь в 1659 г.; были присланы иконы, английское сукно на скатерти. Перед служащими новоявленного приказа была поставлена прежняя задача: «записывати степени и грани царственные», т. е. события, начиная с последних лет правления Федора Ивановича (умер в 1598 г.), далее перечислены правители эпохи Смуты (Борис Годунов, его сын Федор, Лжедмитрий I, В.И. Шуйский), а также Михаил Федорович и Алексей Михайлович (до 1657 г.). Было обращено внимание на значение источников.
Где предполагалось собирать материалы для написания истории с конца XVI в. и за первую половину XVII в.? Четкой инструкции на этот счет не давалось. Предписывалось брать книги из приказов и «где сведает» начальник учреждения. Однако, как только Кудрявцев обратился в Посольский приказ, Алмаз Иванов ответил, что кроме посольских (непосредственного делопроизводства), никаких книг нет,. Такой же ответ был получен и из Разрядного приказа. Кудрявцев обратился за материалами в Патриарший приказ. Выписки из приказных дел ему не сделали, но книги он получил. Последовали просьбы и к частным лицам. В итоге материал в Записном приказе стал концентрироваться: «перечневые тетради» князей от Рюрика до Василия III, дела и книги из приказов, докладные выписки, дела о посольствах в Польшу. Книги имелись у приказных дьяков, князей, бояр, купцов, в монастырских библиотеках. Существует докладная записка Кудрявцева: «Гость Матвей Васильев сказывал мне про дьяка Ивана Тимофеева (имеется в виду автор «Временника») был-де он книгочтец и временных (летописных) книг писец, а жаловал его за то боярин князь Иван Михайлович Воротынский, и потому Ивановых книг или списка с тех книг у стольника у князя Ивана Алексеевича Воротынского чаят. Да купчина Герасим Дияков про летописные книги того же дьяка Ивана Тимофеева сказывал: чаят-де то Ивановы летописные книги остались после боярина князя Алексея Михайловича Львова в дому ево. Да и в Чюдове-де монастыре есть книга летописная...». Далее выяснилось, что у И. В. Воротынского забрал книги дядя (царя?) боярин Никита Иванович (Романов). Сын писателя С.И. Шаховского Ф. С. Шаховской передал в Записной приказ книгу на польском языке о Московской войне, в которой в стихотворной форме описывались события с 1604 по 1613 г. «Того же числа спрашивано у Богдана Иванова сына Комынина, да у гостя Матвея Васильева про летописные книги; и Богдан болен, а сказал: которые-де у него и были письма и записки, и те-де письма, как двор ево грабили во 156-м году (соляной бунт 1648 г.) в тот же грабеж пропали. А Матвей Васильев показывал хронограф и говорил: волен-де великий государь, книга готова». Важные книги предоставила вдова кн. М. И. Шаховского, среди них были: Лествица вкратце царей и великих князей Российских, Родословная книга, Летописец от Рюрика до Алексея Михайловича; сын Шаховского Федор Семенович передал в Записной приказ труды своего отца: Похвальное слово митрополитам Петру, Алексию и Ионе, царевичу Дмитрию, книгу о Расстриге (Лжедмитрии I) и др. Выяснилось, что книги о царском избрании есть у окольничего Р.М. Стрешнева, кн. А. Н. Трубецкого. Использовалась и Переписная книга Архива Посольского приказа 1627 г., грамоты греческие, грузинские, турецкие и др. Книги собирали в Троице-Сергиевом, Кириллове и Ипатьевском монастырях. Предполагалось также достать степенные и летописные книги в Новгороде, Казани и Астрахани. «Да у Строгановых книги ж степенные и летописные чаят есть, потому что они издавна люди снискательные». Из этого перечня книговладельцев и книг видно их разнообразие и социальная пестрота держателей библиотек.
Усилия Кудрявцева и сменившего его в марте 1659 г. Г. Кунакова не ограничивались сбором необходимых источников и препирательствами по этому поводу с приказными и патриаршими дьяками. Они не пренебрегали и устными свидетельствами очевидцев. Было известно, что тогда уже престарелый Богдан Комынин мог сказать «в летах и в числах памятно про Московскую сечу и пожар, и про пересылку, как ево посылали бояре и Литва из осады из Москвы в полки к бояром ко князю Дмитрию Тимофеевичу Трубецкому с товарищи и от бояр ж полков в Москву к бояром и к Литве». Имеется в виду период правления «семибоярщины». Предполагалось также разобрать дела, имевшиеся на Казенном дворе, куда их определил тушинский «воровской дьяк» Иван Чичерин и польский агент Федор Андронов. Последний ограбил царскую казну и вывез ее к Сигизмунду III. «И только тех старых писем и книг пересмотреть, и в тех письмах, чаят, в сыску много статей, которые годятся внести в Степенную книгу на память будущим родом, а ворам и воровским на обличение и на укоризну».
Какую цель ставили перед собой сотрудники Записного приказа? Предполагалось написать «о начале великославного сарматского, славенского, русского народов и московского», о правлении Гостомысла, якобы посоветовавшего новгородцам пригласить Рюрика с братьями. При этом ссылались на польскую хронику Матвея Стрыйковского. Затем следовало дать сведения о составе царских семей, военных походах как царей, так и бояр и воевод, о заключении мира, о поставлении патриархов, митрополитов и других церковных чинов. В Сибирском приказе были собраны сведения о приобретенных землях, вновь основанных городах, о походах против «непослушников и на изменников и про всякие тогдашние смуты».
Однако вся эта обширная подготовительная работа по собиранию источников и программа по написанию текста не была выполнена. После смерти Г. Кунакова в 1659 г, деятельность Записного приказа прекратилась. Но работа, проделанная его сотрудниками, не пропала даром. Она показала, что российские дьяки осознали значение источников, столкнулись с трудностями их собирания, стремились сохранить свидетельства современников. Были выявлены не только места хранения официальных документов, но и учтены частные библиотеки, т. е. прослеживались взаимосвязи писателей и историков с читающей средой.
Выполнить задуманное выпало на долю дьяка Федора Грибоедова, известного служащего Московских приказов, участника законотворческой комиссии по составлению Соборного уложения 1649 г., предка известного писателя и дипломата. С. Ф. Платонов считал Федора Акимовича Грибоедова происходившим от выходца из Польши Яна Гржибовского, которому в России дано было имя Иоакима Грибоедова. Имя Ф.А. Грибоедова упоминается уже в 1639 г., в 1647 г. – он подьячий приказа Казанского дворца и служит в Белгороде. Усердная личная служба выдвинула его в комиссию по составлению Соборного уложения 1649 г. под руководством кн. Н. И. Одоевского. Этот важный документ был скреплен и подписью дьяка Ф. А. Грибоедова. Работа в комиссии Одоевского была сложной: надо было собрать все законодательные материалы и воплотить их в новой форме в виде кодекса статей Уложения. После принятия Уложения Земским собором 1649 г. в течение десятилетия Грибоедов состоял дьяком приказа Казанского дворца, ведавшего управлением огромного района Поволжья. Бурным в биографии Грибоедова был 1659 г. Дьяк находился в свите князя А.Н. Трубецкого, отправившегося (после смерти Богдана Хмельницкого) на Украину. Ему пришлось бороться с мятежом И. Выговского, отступать к Путивлю, участвовать в новой Переяславской раде, возведшей Юрия Хмельницкого на гетманство. В феврале 1660 г. царь наградил всех, кто участвовал в этих событиях. Ф.А. Грибоедов получил от царя «шубу атлас золотой в 50 рублев, да кубок в 2 гривни да к прежнему его окладу придачи: поместного окладу 150 четей, денег 20 рублев, да на вотчину 2000 ефимков». С 1660 по 1664 г. Грибоедов вновь служил в приказе Казанского дворца, а с 1664 по 1671 г. – в Разряде, а также выполнял посольские поручения. Скончался летом 1673 г.
Грибоедов был типичным представителем приказной служилой среды. Хотя выше чина приказного дьяка он и не поднялся, именно ему выпала честь выполнить «политический заказ» – продолжить Степенную книгу от конца XVI в. до современности, т.е. стать летописцем династии Романовых. «История» Грибоедова неравномерна в хронологической структуре: примерно одна треть книги отведена древнему периоду – до княжения Юрия Долгорукого и Даниила Александровича, первого московского князя. Две трети посвящены повествованию о московских князьях от Ивана Калиты, обоснованию права династии Романовых на продолжение линии царствующего дома через родство Михаила Федоровича Романова (1613-1646) с женой Ивана Грозного – Анастасией Романовной Захарьиной-Юрьевой (он был ее племянником). С этой целью дан рассказ о роде Романовых, о самой супруге Грозного, подробно описаны события Смутного времени, кончая заключением Деулинского перемирия между Россией и Польшей, далее бегло перечислены сыновья Алексея Михайловича (1645-1676). Книга, состоящая из 36 глав (пространная редакция), заканчивалась «молением» – панегириком второму Романову. Последние главы (37-41) были дописаны уже после смерти автора (в 1673 г.) кем-то другим. Автор использовал различные повествовательные (нарративные) источники: Степенную книгу, доведенную до конца XVI в., редакцию Русского Хронографа (1617), очень широко «Сказание, иже что содеяся во гражданстве» Авраамия Палицына, бывшего в период Смуты келарем Троице-Сергиевого монастыря, Грамоту об избрании на престол царя Михаила Федоровича и Соборное уложение патриарха Феофана, взятое автором из Кормчей (1653). Привлекались приказные записи. Что касается характера использования источников, то это прямое заимствование целыми отрывками, включение отдельных фраз, перефразировка.
Две идеи доминировали в его труде. Труд отвечал своему названию: «История о царях и великих князьях земли Русской», т.е. царская родословная, традиционно выведенная от Августа, кесаря Римского, его «присного брата, имянем Пруса». Также была освещена предыстория воцарения династии Романовых, следовательно, Смуты. Политическая история выпала из поля зрения автора: нет истории войн и договоров с иноземными державами, «устроения земли», мятежей и восстаний. Сквозь все события протянута одна связующая нить правления представителей московского дома, якобы идущего от Рюрика и Владимира Святославича до Романовых и далее до Федора Алексеевича включительно. В духе авторов сказаний начала XVII в. Ивана Тимофеева и Авраамия Палицына во всех бедах Романовых автор обвиняет Бориса Годунова. Очень подробно он описывает миссию Ф. И. Шереметева в Ипатьевский монастырь, в результате которой инокиня Марфа Ивановна (жена Ф. Н. Романова) дала согласие на венчание сына на российский престол. Труд Ф. А. Грибоедова подвергался правкам: известно десять его списков и несколько редакций. Сам он написал книгу в 36 глав, подал ее в 1669 г. и был награжден жалованьем. Щедрое вознаграждение не совсем согласуется с полученными результатами: Ф. А. Грибоедову не удалось показать в своей книге историю народа и даже государства. Он не упомянул о борьбе с татарами, о воссоединении Украины с Россией, к успеху которого сам приложил немалый труд, выпали из его «Истории» и другие важные события. И все-таки «книга взята к великому государю в верх». С. Ф. Платонов в Предисловии, предпосланном изданию памятника, пишет, что «История» Грибоедова составлена была для руководства государевых детей в их первом знакомстве с историей родины и их царской семьи, поскольку эта книга могла «служить лишь для первоначального, элементарного ознакомления с судьбами великого княжения Русского и царства Московского».
Текст № 2
Исторические повести, написанные вскоре после окончания второй крестьянской войны под предводительством Степана Разина, рассматривались ранее исключительно как источники по ее истории. Такой подход был возможен на том этапе изучения темы, пока не были выявлены, сопоставлены с нарративными (повествовательными) памятниками и опубликованы в одном издании все хранящиеся в архивохранилищах актовые документы. Эта работа была выполнена их издателем и комментатором Еленой Александровной Швецовой (1919-1976). В настоящее время выпущены также два сборника записок иностранцев о восстании С. Разина (под ред. А. Г. Манькова). Все это позволяет взглянуть на сказания и повести, появившиеся несколько лет спустя после крестьянской войны, как на памятники исторической мысли конца XVII в., не преследовавшие цель последовательно излагать ее ход, но дававшие ей оценку с определенных классовых позиций. Это четыре повести: «Астраханское сказание Петра Золотарева», «Известие о бунте и о злодействиях донского казака Стеньки Разина», «Сказание о явлении и чудесах пресвятыя владычецы нашея, нарицаемыя Тихвинская, о избавлении града Цивильска от нахождения воровских казаков Стеньки Разина с товарищи» и «Сказание о нашествии на обитель преподобного отца нашего Макария Желтоводского, бывшего от воров и изменников воровских казаков».
Во время второй крестьянской войны под предводительством Степана Разина в свите астраханского митрополита Иосифа находился служилый человек сын боярский Петр Алексеев Золотарев. Он не только был современником бурных событий, происходивших в Астрахани в 1667-1672 гг., но пользовался доверием митрополита, выполнял его поручения и оказывал разные услуги в борьбе с восставшими. Загадочным остается то, что Золотарев не подвергся репрессиям со стороны разинцев как лицо, приближенное к Иосифу и явно им враждебное. В написанном Золотаревым «Сказании о взятии Астрахани и о убиении преосвященного Иосифа, митрополита астраханского» содержится намек на то, что все эти годы автор тайно вел дневник: «О сих писано со объявления и записок тайно, которые были в тое их воровское действо...». Ему были известны материалы следствия над участниками восстания и допросы духовенства в связи с казнью разинцами митрополита Иосифа 11 мая 1671 г. История создания Золотаревского «Сказания» (в литературе оно упоминается как летописец) не вполне ясна. В настоящее время выявлено около 20 списков «Сказания» (начиная от 80-х годов XVII в. до 30-х годов XIX в.), в которых оно представлено пространным и кратким вариантами, причем первый имеет три редакции. Исследователи текста полагают, что работа велась в два этапа: сначала, сразу же после падения Астрахани (в ноябре 1671 г.), был составлен краткий вариант «Сказания». Краткое «Сказание» было составлено по горячим следам событий (через год после гибели митрополита Иосифа, казни Степана Разина и смерти его ближайшего сподвижника атамана Астрахани Василия Уса) в форме расспросных речей соборных попов Кирилла Елисеева и Петра Иванова. В нем преследовалась цель переложить ответственность за гибель Иосифа на восставших и одновременно разоблачить тех представителей духовенства, которые уклонялись от защиты митрополита перед лицом астраханского «круга». В «Сказании» прослеживается использование устных и письменных источников: свидетельских показаний современников, сыскных дел, царских грамот, рассказов очевидцев и т. д.
После подавления восстания Разина в стране была весьма тревожная обстановка: не был потушен пожар в дальнем северном форпосте восставших – Соловецком монастыре, на Дону. В Поволжье оживились действия оставшихся отрядов, участились грабежи судов, стихийно возникали сборища казаков для походов на Волгу. Воевода Астрахани П.М. Салтыков и митрополит Парфений, заменивший казненного разинцами Иосифа нашли необходимым, помимо военных и административных мер, прибегнуть к идеологическому воздействию на народ. Очевидно, они посоветовали Золотареву составить другой (пространный) вариант «Сказания» – «в память предыдущим родом», в напоминание о «мучении» Иосифа и других представителей господствующего класса, «которые за православную веру и российского самодержавца пострадали от воров и изменников». Новая редакция «Сказания» датирована 7 июля 1679 г.
Круг источников пространного «Сказания» шире по сравнению с источниками краткого варианта: это материалы приказной палаты, архиерейского дома, житийная литература, устные свидетельства очевидцев, дневниковые записи самого Золотарева. Пространное «Сказание» разделено на 14 частей-глав, неравных между собой по размерам, неравноценных по широте освещения событий и по их трактовке. Часть глав охватывает ход восстания Разина, обстановку в Астрахани, внутреннюю борьбу, некоторые главы начинаются с изображения традиционных «знамений» и «видений». В структуре «Сказания», совершенно отличной от летописной формы, чувствуется борьба старого стиля с новым, традиционные «чудеса» и «знамения» перемежаются с последовательным изображением астраханских событий, действий как восставших, так и враждебного им лагеря воеводы и митрополита.
Несмотря на нескрываемую ненависть Золотарева к разинцам и тенденциозность его труда, он подробно повествует о ходе крестьянской войны в Нижнем Поволжье. В «Сказании» говорится об антиправительственных и противофеодальных действиях разинцев на Волге уже в начальный период Каспийского похода: грабежах судов, расправе со служилыми людьми («велел повесити на раине»), сражениях с регулярным войском на Яике, взятии ненавистного яицким казакам Гурьева-городка, соединении разинцев с отрядом С. Кривого, прорвавшимся через Мечетную речку в волжский проток Бузан и вынесшим столкновение с посланными ему навстречу войсками астраханского воеводы И. А. Хилкова. Далее автор ведет рассказ о втором походе разинцев на Волгу, получении первых известий об этом в Астрахани, подробно говорит о взятии разинцами города, освещает внутреннюю борьбу в нем, вплоть до его сдачи боярину И. Д. Милославскому 27 ноября 1671 г. Рассказ Золотарева отличается целеустремленностью, полон подробностей, имен. Этот первый труд о восстании Разина является важным, хотя и тенденциозным, свидетельством очевидца о второй крестьянской войне. Характерно, что «знамения» и «чудеса», о которых говорится в книге, в действительности не имеют ничего загадочного и сверхъестественного: в них, например, рассказывается о явлениях природы (землетрясении), возможно, действительно имевших место. Введение «чудес» в «Сказание» является данью литературной традиции. Целью автора было создать моносюжетное повествование на историческую тему, написанное «в память предыдущим родом».
Проследить философско-историческую основу «Сказания» очень трудно, поскольку автор далеко не всегда объясняет причины тех или иных фактов. Но в «Сказании» имеют место причинно-следственные связи, а также сопоставления, исторические параллели, субъективные оценки. Все «Сказание» построено на действиях отдельных лиц, которых насчитывается в труде Золотарева сто семьдесят семь. Не все эти лица изображены автором достаточно ярко. Например, в тени остался образ атамана и вождя Астрахани Василия Родионовича Уса. По сравнению с актовыми источниками «Сказание» не дает никаких новых сведений о нем (внешность, черты правления и пр.). Трактуя отдельные события второй крестьянской войны, Золотарев неизменно приводит реакцию на них определенных групп населения. Так, рассказывая о пребывании разинцев в Нижнем Поволжье и на Яике в первый период – во время Каспийского похода, автор указывает на неоднократные столкновения разинцев со служилыми людьми из Астрахани, в частности, в связи со взятием Гурьева-городка: «И от того времени стало быть в Астрахани оскудение в лутчих людях, а прочим и старым, не имеющим смысла, весьма то приятно было... И в то время астраханских жителей служилых и всяких чинов людей много пропало». В этой фразе содержится косвенное объяснение быстрого падения города впоследствии и осуждение позиции не «лутчих», т.е. небогатых людей Астрахани, приветствовавших Разина и его войско. Освещая действия воеводы И. С. Прозоровского в связи с известием о разгроме разинцами отряда Ивана Лопатина, Золотарев писал: «И боярин сия услыша, наипаче печален бысть, и почал крепитися во граде, и меж себе советоваху с митрополитом, чтоб высалку назад поворотить». И далее Золотарев уже от своего имени добавляет: «токмо неведамо, чего не возвращал». Приведя «знамение», имевшее якобы место в Астрахани 13 июня 1670 г., когда «над всею Астраханью отворилося небо и просыпались из него на весь град подобно печным искрам», автор рассказывает о совещании воеводы с митрополитом Иосифом, бунте стрельцов, требовавших жалования, и выдаче им Иосифом денег из «келейных своих». Таким образом, рассказ «о знамении» 13 июня 1670 г. не помешал Золотареву осветить настроение гарнизона Астрахани и изложить меры, предпринятые воеводой и митрополитом для привлечения на свою сторону служилых людей в момент подхода к городу разинцев. Золотарев отчетливо проявляет свое отношение к восставшим в комментариях к рассказу. Говоря о поимке двоих астраханских нищих, ходивших тайком на переговоры к Разину, Золотарев пишет: «Боярин же, виде их воровство, повеле их казнити обоих». После рассказа об увещеваниях воеводой и митрополитом командиров приборного войска автор замечает: «Они же речью обещаваются служить великому государю верою и правдою, последи же учнились изменники первые, волки и хищники, паче и молодых». Во время штурма города «астраханские жители, проклятые, тех воров и изменников на градную стену принимать почали...». Иначе, как «вор» и «богоотступник», Золотарев не называет Разина. Рисуя разинцев безбожниками, он пишет: «как они, воры, вошли в город, за неделю до Петрова дня, и в тот пост стали мясо и сыр ясти, паче татар, а чтоб ко истине обратився или у кого слово доброе услышать, и они того человека тот же час и срубят». В этой фразе зафиксировано равнодушие разинцев к общепринятому соблюдению поста. В своей ненависти к восставшим Золотарев доходит до преувеличений. Известно, что при взятии города погибло и казнено по приговору «круга» не более 400 человек. Золотарев же изображает Разина кровожадным злодеем: «Да тот же Стенька Разин, вор и богоотступник, ездя на коне по городу, за малое нечто овых закаляя саблями, овых осекая, а иных в воду сажая, иным руки и ноги рубя, отпуская». Стремясь сделать свой рассказ поучительным для астраханцев, Золотарев продолжает: «Расправу же астраханские изменники добрую себе нажили! На то же смотря, астраханских изменников дети последуют отцем – тому же подобно творят: собирают круги, и кто не послушает, бьют палками и вешают за ноги». Таким образом, это произведение, написанное светским лицом, основанное на использовании конкретных источников и отличающееся попытками выяснить реальные связи происходящих событий, дать им собственное толкование.
«Сказание о нашествии на обитель... Макария Желтоводского» было включено в такой памятник сложного состава, как Латухинская степенная книга, исследованная П. Г. Васенко в дореволюционный период и Л. Л. Муравьевой – в советское время. Эта книга была составлена уроженцем Нижнего Новгорода Тихоном в 1678 г. В 1675-1677 гг. Тихон был настоятелем Макарьева Желтоводского монастыря, в 1680 г. состоял келарем монастыря Саввы Сторожевского, каким-то образом стал известен патриарху Адриану, который назначил его казначеем патриаршей казны (в 1695-1706 гг.). Помимо Латухинской степенной книги Тихон известен как автор работ по церковному пению. Примерно к 1678 г. он закончил Латухинскую степенную книгу и в 1679 г. передал ее в монастырь, «доволну мзду за се взях». Латухинская степенная книга дошла до настоящего времени в одиннадцати списках, из которых шесть относятся к краткой редакции и пять к пространной. В 1696 г. Тихон составил особую краткую редакцию – т. н. Синодальный список, «который хранился в патриаршей спальне, в сундуке», как сказано на первом нен<