БОЛЬШАЯ КОРОЛЕВСКАЯ ОХОТА НА ЗУБРА 9 глава

Софрон резко обернулся и увидел Медведева, который спокойно шел к нему, пересекая поляну.

— Я слышал, будто ты поклялся убить меня.

Здравствуй, Иосиф. Прошу тебя отпустить грехи этому рабу божьему, ибо на его совести много не­винно убиенных, и через минуту ты сам стал бы одним из них. — Медведев вынул из ножен свой длинный меч и снова обратился к Софрону:— Го­товься, я дам тебе возможность умереть в честном бою.

Софрон широко улыбнулся, снял с глаза повяз­ку и отшвырнул в сторону. Пустая глазница при­дала его лицу сходство с черепом. Он ловко пере­бросил нож в левую руку и выхватил саблю.

Тем временем Андрей отвел в сторону Иосифа, вынул из его рта кляп и стал развязывать веревку, которая связывала руки монаха.

Медведев не зря похвалялся перед великим кня­зем, что выходит со своим мечом против любого холодного оружия — под его напором Софрон все отступал и отступал, и в первую минуту Мед­ведев не заподозрил в этом никакой хитрости.

— Хороший ты боец, ничего не скажешь, — тя­жело дыша и с трудом отражая саблей сильные удары медведевского меча, прохрипел Софрон, — и возможно, ты даже убьешь меня, но одно из сво­их обещаний я выполню точно!

Совершенно неожиданно для Медведева он резко бросился в сторону, двумя прыжками дос­тиг Андрея, который склонился за спиной монаха, развязывая ему руки, и занес саблю над головой Иосифа. Медведев рванулся следом, но понял, что ему не хватит нескольких секунд. Однако Андрей проявил необыкновенную ловкость. Медведев да­же не успел заметить того неуловимого но очень быстрого движения его рук и ног, в результате ко­торого он сильно оттолкнул Иосифа далеко в сто­рону, так что тот, как тряпичная кукла, полетел ничком в кусты, одновременно уклонился от уда­ра саблей и ухитрился нанести Софрону такой сильный удар ногой, что этот удар развернул Софрона с занесенной саблей прямо навстречу вытянутому вперед мечу подбегающего Медведева, и всей силой своего тела, ускоренного ударом, Софрон легко и мягко нанизался на этот меч, ши­роко раскинув руки, будто хотел крепко обнять Василия. На секунду они оказались лицом к лицу, Софрон мутнеющим взором заглянул в глаза Мед­ведева и, скривившись от боли, прохрипел:

— Все… не удалось…

Он соскользнул с меча и упал на густо усыпан­ную сосновой иглицей землю Татьего леса.

Медведев вытер меч о полу его кафтана, вло­жил в ножны и перекрестился.

— Отведи Иосифа к поляне, где мы должны встретиться с Николой, — сказал он Андрею, — и ждите меня там. Я быстро.

И скрылся в лесу.

Он подкрался к жилым землянкам людей Антипа со стороны болота. Несколько мужчин готови­ли какую-то еду в котле над костром, остальные стояли на страже, довольно плотным кольцом ок­ружив весь лагерь. Маленькая землянка под елью располагалась чуть в стороне, но все же достаточ­но близко от часовых, чтобы туда можно было не­заметно проникнуть. Медведев начал было пере­бирать в уме разные способы пробраться туда, но тут ему неожиданно помог Антип. Василий даже не видел его, только услышал зычный голос:

.— Почему так долго нет Софрона с монахом? Ну-ка пять человек быстро к поляне: обшарьте там все вокруг, да смотрите в оба и будьте наче­ку — не нравится мне это…

Два человека из тех, что стояли ближе к зем­лянке Илейки, ушли, остальные стали перестраи­ваться, цепь охраны поредела, и, воспользовав­шись возникшим замешательством, Медведев про­скользнул незамеченным к маленькой землянке. Спустившись вниз по земляным ступенькам, покрытым дерном, он осторожно приоткрыл доща­тую дверь и заглянул внутрь.

Илейка сидел спиной к входу и при свете лучи­ны, шевеля губами, постоянно заглядывая в лежа­щую рядом тайнопись Иосифа, гусиным пером выводил какие-то каракули на грязном листе пер­гамента/Когда Медведев приоткрыл дверь, пламя лучины заколебалось.

— Закрой дверь, — раздраженно сказал Илейка и швырнул перо на стол. — Не выходит у меня ни­чего!

— Ну и не надо, — спокойно сказал Медведев и, протянув из-за спины Илейки руку, взял со стола документ Иосифа. — Нехорошо читать чужие письма.

— Да что же это такое?! — возмутился Илейка,

обернулся и застыл с разинутым ртом. — Медве­дев, что ли?

— Собственной персоной, — насмешливо по­клонился Василий.

— Вот ты какой… — без малейшей тени испуга протянул карлик, с любопытством разглядывая Медведева.

— Какой?

— Сказывали — сильный. Говорили — смелый.А теперь вижу — юный очень. Думаю — людей и жизни еще не знаешь. ~

Медведев обиделся.

— Во всяком случае, моего знания хватило, чтоб за одну ночь извести всю вашу банду, с кото­рой никто столько лет сладить не мог.

Илейка вздохнул.

— Да, с этим ты, пожалуй, справился и, конечно, гордишься собой, но, видишь ли, — произнес он задумчиво, — сдается мне, ты еще не представ­ляешь, что тебя здесь поджидает…

— Не каркай, черный ворон, не боюсь я тебя, — беззаботно рассмеялся Медведев. — Справился раз — справлюсь и в другой — слава Богу, не впервой! Надеюсь, еще увидимся. А если вздума­ешь высунуться отсюда, посчитай сперва до ста, понял?

И быстро вышел.

Тем временем пятеро людей, посланных Антипом, отыскали в лесу Софрона.

Мертвый человек лежал посреди большого ко­ричневого пятна быстро впитавшейся в землю крови, неуклюже подогнув ногу, и своим единст­венным широко раскрытым глазом задумчиво глядел в звездное небо.

Живые люди, оцепенев, стояли вокруг и напря­женно озирались.

Они все были приятелями и смельчаками, они не раз убивали и не раз смотрели в лицо смерти, но еще никогда она не была столь неуловимой, невидимой и беспощадной.

Когда, дрожа от ночного озноба, они вернулись обратно и шепотом сообщили новость оставшим­ся в лагере, наступила мертвая тишина.

Вчера — двое у моста, сегодня этот ужасный взрыв, потом четверо убитых на дороге, и теперь вот Софрон…

Что же будет дальше?..

 

Глава девятая

«МЕЧ НЕ ДУМАЕТ

О ЗАВТРАШНЕМ ДНЕ»

 

 

Медведев нашел Андрея с Иоси­фом в условленном месте. Иосиф приветствовал Василия благословением, и тот протянул ему пер­гамент, отнятый у Илейки.

— Спрятавшись в той телеге, мне удалось рас­слышать, как ты говорил Антипу, что это расписка в получении церковных ценностей. Решив, что она тебе нужна, я отнял ее у разбойников.

Пусть он еще раз утвердится в мысли, что я не знаю, от кого и где им получена эта тайно­пись на самом деле. «Береги свои тайны, но избе­гай чужих, — учил когда-то отец, —ибо можешьневольно нажить себе смертельных врагов».

Василию очень не хотелось нажить врага в ли­це Иосифа.

Монах не мог укрыть радости.

— Благодарю тебя, это действительно очень ценный для меня список! Теперь я обязан тебе вдвойне — и жизнью, и этим документом. Сидя в темнице этих мерзких татей, я непрерывно горячо молился о твоем спасении, и Господь услышал мои молитвы. Рад также и тому, что тебе удалось избежать тяжкой доли, — обернулся он к Анд­рею. — А сейчас, если позволите, я немедля двинусь в путь, ибо уже на сутки опаздываю на ветречу с медынским архимандритом. Примите мое благословение, и да поможет Господь во всех бла­гих делах ваших!

И, осенив их знамением креста, Иосиф быстро зашагал вдоль пустой теперь просеки в сторону медынской дороги.

Начинало светать.

Вдруг со стороны лагеря раздался какой-то шо­рох, и в сером сумраке рассвета из клочьев мглы появились два человека, которые крадучись при­ближались к поляне. Одним из них был Никола, а вторым…

Медведев с Андреем изумленно переглянулись.

Варежка, десятилетняя девочка, дочь Антипа, со всего разбега бросилась к Андрею и повисла на нем, обхватив руками и ногами, тихонько, радост­но хихикая.

— Ты что здесь делаешь в такую пору, безумная девчонка? — отбивался от ее объятий Андрей.

— Я не знала, — горячо шептала она, — я, чест­ное слово, не знала, что они хотели с тобой сде­лать, иначе я бы ни за что не позволила… Да я бы сама их всех поубивала за это… Ты мне веришь?

Нет, скажи, ты мне веришь?

— Ну конечно, я тебе верю, Варежка, — сму­щенно говорил Андрей, пытаясь освободиться от ее цепких объятий; — Ты как здесь очутилась?

— Не серчай, хозяин, — поклонился до земли Никола, — только я не мог с ней Ничего поделать.Она тайно выскользнула из землянки, выследила меня и пристала как банный лист: веди, говорит,меня к Андрею и Медведеву, и все тут! Я, говорит,точно знаю, что ты с ними в сговоре…

— А что я — дура совсем, что ли?! — восклик­нула Варежка. — Да ты же смотрителем был на дороге в Березки. Медведев мимо тебя пройти незаметно в лагерь не мог — ну так ведь? Не мог… И все думали, что он тебя убил, но когда я тебя живым увидела — ты с Епифанием в кустах шеп­тался, — я сразу все поняла. Значит, ты его про­пустил, и, стало быть, вы теперь заодно? А ты, Медведев, вообще-то — молодец! Ты славно с этим сбродом разделался. Я заметила — батюшка на тебя всегда посылал самых злых, кого недо­любливал. Он часто говорил, что надо половину отряда разогнать. Мы с отцом бедных не обижа­ем. Мы только у злых людей добро и деньги заби­раем… А многие в округе сами нам помогают. Мы тут на нашей стороне Угры со всеми дружим. Правда, батюшка на ту сторону давно уже соби­рается. Так что скоро никто тебе тут мешать не будет. А я, вообще-то, — она обернулась к Анд­рею и-взяла его за руку, — пришла с тобой по­прощаться. Ты мне много интересного рассказы­вал, и я твоих уроков никогда не забуду, Я уже могу немного по-литовски говорить и по-поль­ски, как ты меня учил… Батюшка собирается от­дать меня в какой-то дорогой монастырь в Литве, чтобы меня дальше учили всему. Но если там бу­дет очень скучно, то я…

— Варежка! — раздался вдруг совсем недалеко взволнованный голос Антипа.

— Ну вот, — с досадой сказала Вар^ежка, — за­метили все же„. А я думала вернусь тихонько… —

И вдруг неожиданно закричала звонким детским голоском на весь лес: — Да здесь я, батюшка, здесь!

Медведев мгновенно закрыл ей рот, прижав к себе, но было уже поздно.

Из белого утреннего тумана на поляну выплы­ла большая группа вооруженных людей во главе с Антипом.

— Всем стоять! — резко скомандовал Антип. —

Не стрелять! Варежка! Ты где, доченька?

Медведев вздохнул и посмотрел на Андрея. Ан­дрей кивнул и придвинулся к нему, встав плечом к плечу. Никола побледнел и перекрестился.

Медведев поправил Варежкины волосы, будто погладил по голове, и сказал негромко:

— Ну что ж теперь делать… Ответь батюшке.

— Я здесь, — крикнула Варежка, и они вышли из кустов на открытое место.

Антип и его люди застыли неподвижно.

В десяти шагах от них стояла* Варежка, за ее спиной — Медведев, держа руки на ее плечах, а по обеим сторонам Андрей и Никола — с обнажен­ными саблями.

Несколько секунд никто не шевельнулся и не произнес ни звука,

— Какого выкупа ты хочешь за мою дочь? -г- су­рово, но спокойно спросил, наконец, Антип.

— Никакого, — ответил Медведев. — Она при­шла сюда по своей воле — по своей воле и уй­дет.

Он убрал свои руки с ее плеч. Варежка повер­нулась к Андрею, бросилась ему на шею и поцело­вала его. Потом кулачком вытерла слезы, улыбну­лась и побежала к отцу.

Антип своей единственной рукой обнял дочь.

— Ну что ж, Медведев, — сказал он с легкой иронией, — считай, что победил ты злых лесных разбойников… И остаешься тут теперь полным и единовластным хозяином. А мы отправляемся на ту сторону. Некоторые из моих людей решили ос­таться с тобой. Дай нам пару часов на сборы, и перед уходом я хотел бы с тобой поговорить. Жди нас с миром у себя дома в полдень. А пока отпус­ти Николу.

Никола вопросительно взглянул на Медведева, тот кивнул, и парень направился к бывшим това­рищам.

Взошло солнце. /

Медведев с Андреем отыскали оставленных в лесу лошадей и после часа неторопливой езды по солнечному утреннему лесу подъехали к полураз­рушенному медведевскому дому.

— Что это? — удивился Андрей.

— С недавних пор моя усадьба и родовое гнез­до всех будущих Медведевых.

— Вижу, тебе предстоит хороший кусок рабо­ты. Я погощу у тебя до полудня — мне хотелось бы убедиться, что Антип действительно покинет

эти места, — а потом с твоего разрешения дви­нусь в путь.

— Как пожелаешь. А пока, я думаю, неплохо бы вздремнуть часок-другой после бессонной ночи, если, конечно, дадут; я заметил, что эти места об­ладают странной особенностью — только собира­ешься уснуть, непременно что-нибудь начинает происходить.

И точно. -Не успели молодые люди задремать, располо­жившись на сене в бывшей баньке, как из лесу по­слышался глухой топот. Не было сомнений — к дому на всем скаку приближался довольно боль­шой отряд всадников.

Молодые люди вскочили на ноги и приготови­ли оружие.

Но на этот раз тревога оказалась напрасной. Во главе неплохо вооруженного отряда из двух десятков людей скакал Федор Лукич Картымазов.

Уже в первый день своего пребывания здесь Медведев обратил внимание на забавную особен­ность. Вдоль дороги, ведущей от монастыря к Картымазовке, изгороди не было, и только каким-то чудом уцелевшие ворота нелепо торчали напро­тив бывшего крыльца бывшего дома. Тем не менее все, кто въезжал во двор, вместо того чтобы ехать напрямик, упорно объезжали дом по дороге и' въезжали не иначе как через эти широко распах­нутые одинокие ворота.

Вот и Картымазов сейчас влетел во двор, лихо повернув коня, но тут же осадил его, увидев перед собой Медведева.

— Здравствуй, дорогой Федор Лукич, — широко улыбнулся Медведев. — Не иначе как на охоту ку­да собрался? Ну что ж, если ты заехал меня при­гласить, я, пожалуй…

— Шутить изволишь? — Картымазов спрыгнул с коня и цепко схватил Медведева за плечи. —А ведь я собрал всех, кого мог, в округе и скакал сюда во весь дух, моля Господа, чтобы еще застать тебя в живых. Впрочем, ты ведь еще не знаешь, ка­кое это горе — хоронить соседей… — Лицо у него по-прежнему выглядело уставшим, а глаза стали еще тоскливее.

Медведев устыдился.

— Прости, Федор Лукич, не хотел тебя оби­деть; я действительно благодарен за добрые на­мерения.

— Ладно, Василий, ты жив и здоров— это главное. Видишь ли, вчера днем у моих людей спрашивали о тебе> вечером я сльшал в лесу гро­хот, а мужики видели вдали.огромный шар огня, который поднялся к небу. Мне доложили, что в Татьем лесу ночью было много шума, и я стал беспокоиться о тебе. Но теперь вижу — все обош­лось?

— Разумеется. Все именно так, как я тебе обе­щал, помнишь — не пройдет и недели, как Татьего леса не будет. Нынче начинается третий день, а Татьего леса больше нет. Через несколько часов Антип навсегда покидает наши места.

Картымазов с недоверием взглянул на Медве­дева.

— Ты шутишь?! Что же заставило его сделать это?

— Я доказал ему свои права.

— Каким образом?

— Единственным хорошо мне известным. Ко­торый, кстати, является путем наиболее простым, коротким и убедительным. Путем меча.

— И он… не спорил?

— Спорил. Но, потеряв полторы дюжины лю­дей, признал мои доводы достаточно вескими.

г- Полторы дюжины?* И ты сделал это один?

— Не совсем. Вот, позволь тебе представить — князь Андрей Святополк-Мирский. Мой добрый сосед Федор Лукич Картымазов.

Андрей учтиво поклонился.

— Василий преувеличивает. Он все сделал один и попутно спас мне жизнь.

Картымазов вежливо поклонился в ответ.

— Все это звучит невероятно. Постой, как ты сказал? Святополк… Случайно, не сын князя Ивана?

— Совершенно верно, — подтвердил Андрей.

— Мы познакомились с твоим отцом лет пятна­дцать назад, и произошло это как раз здесь — вон на той стороне Угры. Твой батюшка гостил у сво­его доброго друга Алексея Бартенева, который также и мой друг.

— Вот как? — воскликнул Андрей. — А ведь именно к Бартеневу я и направлялся, когда эти разбойники схватили меня. Надеюсь, Алексей Петрович здоров?

— И я надеюсь, — отвечал Картымазов. — Дело,в том, что несколько дней назад он отправился в Москву по каким-то делам, связанным с наследст­вом. Да! Это было как раз утром того дня, когда на нас напали…

— Так это, наверно, его я встретил, когда ехал сюда?! — Медведев вспомнил всадника, ко­торый почему-то странно запомнился ему. —

Такой крупный, седой мужчина,; благородной осанки на сером коне с расшитым татарским седлом…

— Совершенно верно! — подтвердил Картыма­зов.

— Какая досада! — воскликнул Андрей. — Зна­чит, я не застану его!

— Ну почему же? Он должен через неделю вер­нуться. А ты тем временем погости у меня и по­знакомься с детьми Алексея — они замечательные ребята. Василий уже знаком с Филиппом — он сейчас, правда, ранен…

— Как его здоровье? — спросил Василий.

— Ты знаешь, то ли благодаря твоему чудодей­ственному бальзаму^ то ли его мощному здоро­вью — но он быстро идет на поправку. Горячку сняло как рукой. Вчера мы перевезли его в свой дом на ту сторону, и он уже начал ходить.

— Спасибо за приглашение, — отвечал Анд­рей. — Но, к сожалению, я не смогу столько ждать,хотя день-другой погощу у вас.

— Что слышно о твоей дочери? — спросил

Медведев.

Картымазов нахмурился.

— Ничего. Есть новые косвенные подтвержде­ния, что она в Синем Логе. Молю Бога, чтоб была жива, и жду требования выкупа. Два года назад у Савелова — это мой сосед с северной сторо­ны — сына малолетнего увезли. Две недели ника­ких вестей, а потом письмо подбросили — куда и как, значит, деньги доставить. Савелов выполнил все, как было сказано, и сына вернули живым и здоровым. Тут ведь никак не докажешь, кто увез.

Вот я почти наверняка знаю, что Кожух — управ­ляющий Синим Логом, а как доказать? Чуть что —убьют девочку и никаких следов! Раньше хоть была надежда, что… — Он не договорил и махнул рукой.

— Какая надежда? Договаривай, Федор Лукич.

— Да неважно. Теперь уже неважно. Значит, го­воришь, Антип уходит… Да-а-а… — Федор Лукич тяжело вздохнул.

Медведев внимательно глянул на негр.

— Ты как будто не рад этому?

— Как тебе это объяснить… Путь меча — он действительно самый простой и короткий. Но всегда ли верный? Понимаешь, Василий: меч жи­ вет хмельной минутой схватки. Меч не думает о завтрашнем дне.

— Я тут чего-то не понимаю… — начал было Медведев.

— Вот это верно! — перебил его Картымазов. — Это верно. Погоди немного… Позже поймешь… Ладно, оставим это. Надо, работать, молиться, и все будет хорошо. Я вижу, господа мои юные; у вас красные глаза — вы, верно, всю ночь не спали. Ложитесь-ка, а я постерегу ваш сон. Подождем, пока Антип уйдет, коль он и вправду так решил. А пока пусть мои люди отдохнут, укрывшись в дуб­няке по ту сторону дороги. На всякий случай — мало ли что. Береженого Бог бережет.

 

 

Глава десятая

«САМОЕ ГРЯЗНОЕ И КРОВАВОЕ ДЕЛО..:»

 

Медведеву показалось, что еще не успел сомкнуть глаз, как его уже разбудили, хотя на самом деле прошло около шести часов.

Со стороны Картымазовки к дому медленно приближался большой обоз, и его никак нельзя было принять за разбойничий — казалось, просто богатый литовский вельможа переезжает на лето с семьей и слугами из одного своего имения в другое. Впереди на черном коне в дорогой сбруе степенно и неторопливо ехал одетый богато и на­рядно Антип, за ним двое молодых людей в роли оруженосцев, потом изящная, запряженная чет­веркой лошадей карета, изготовленная, несомнен­но, одним из лучших фряжских каретников, а в карете — Варежка, казавшаяся намного старше из-за прически и роскошного парчового платья, ко­торое не постыдилась бы надеть королевская дочь, и рядом с ней какая-то разбойничья жена, ни дать ни" взять, придворная дама. Следом чинно двигались две дюжины всадников, одетых как мел­кие дворяне и слуги, затем с десяток груженных доверху тяжелых возов с каким-то скарбом, плот­но упакованным и тщательно прикрытым от лю­бопытных глаз плотной декоративной тканью, и совсем позади, отстав на приличное расстояние, тащились как бы ничем не связанные с богатым караваном пять скромных крестьянских телег, телег же, впрочем, нагруженных доверху и тщательно прикрытых; на телегах этих кроме скарба находи лись еще женщины и дети, некоторые из них держали в руках плетенные из прутьев клетки с домашней птицей, а в одной такой клетке, на коленях у девочки, Медведев увидел даже кошку с целым выводком котят. К телегам были привязаны вожжи, или неторопливо двигались верхом небогато, но добротно одетые, вполне приличные и почтенные бородатые мужики, которых никак нельзя было бы заподозрить в каких-либо незаконных, нечестивых или не угодных Господу делах.

Вот эти-то пять телег и въехали во двор медведевского дома — разумеется, через ворота — и скромно расположилась тут же, как бы опасаясь подъехать ближе, в то время как основной обоз миновал двор и остановился подальше на дороге.

Антип отдал какие-то распоряжения и спешился у колодца.

Он вежливо поклонился Картымазову, который ответил на его поклон сдержанным кивком, и обратился к Андрею:

— Я хочу попросить у тебя прощения за все неудобства, которые тебе пришлось перенести, — сказал он. — Знакомство с тобой — честь и удовольствие; из всех пленников, которые когда-либо у меня были, ты оказался самым мужественным, порядочным и благородным. Кроме того, ты оказал мне огромную услугу, занимаясь с Вареж­кой, — тебе известно мое намерение отдать ее на учебу и воспитание в хороший женский мона- стырь и теперь, благодаря тебе, она к этому блестяще подготовлена. Позволь мне отблагодарить тебя за это, — Антип зубами снял с пальца своей единственной руки золотой перстень с ярко блес­нувшим на солнце камнем и лротянул Андрею. — Это один из пяти самых дорогих камней во всем Литовском княжестве, оправленный в чистейшее золото, остальные четыре находятся в королев­ской казне. Прими его от меня в знак признатель­ности.

— Твоя дочь — умная, способная девочка с тон­кой и чувствительной душой. Я хотел помочь ей лучше понять окружающий мир, чтобы она могла вырваться из того ужасного окружения, в котором она сейчас живет и где ей совершенно не место. А что до этого, —- Андрей небрежно кивнул в сторо­ну протянутой с перстнем руки Антипа, — я не считаю для себя возможным принимать какие бы то ни было подарки от вора и убийцы, единствен­но достойное место которого — виселица.

Антип несколько секунд внимательно смотрел в суровые глаза Андрея, потом медленно отвел притянутую руку в сторону.

— Насчет единственно достойного места ты,быть может, и прав, — сказал он, — но все же я хочу, чтобы ты поверил, что моя благодарность по отношению к тебе искренна и столь же глубо­ка, как этот колодец.

Он разжал пальцы, и в наступившей тишине было слышно, как из глубины колодца донесся легкий всплеск.

Антип улыбнулся князю Андрею и повернулся к Медведеву.

— А теперь, если позволишь, Василий Ивано­вич, я хотел бы переговорить с тобой наедине.

— Прошу, — указал Медведев на крыльцо и поднялся первым. Тяжелая стрела все еще торчала в дверном косяке, и с нее белыми сережками сви­сали две ленточки бересты.

— А ты, я вижу; не прочел ответ на свое посла­ние, — лукаво прищурившись, сказал Медведев.

Антип размотал обе ленточки и прочел вслух поочередно:

— «Если до рассвета ты навсегда не покинешь этих мест, следующего восхода тебе уже не ви­дать. Антип Русинов». «Когда наступит следующий восход, Татьего леса уже не будет. Василий Медве­дев». — Антип покивал головой и снисходительно улыбнулся. — Мне не нужно было это читать. Я был уверен, что ты поступишь именно так. Ну, не­ ужели ты всерьез думаешь, что мы успели со­браться за эти несколько часов? Да мы уже месяц как готовились к отъезду, но мне мешали некото­рые люди в моем отряде. Одни — слишком мяг­кие, другие слишком жестокие. Надо было как-то решить эту проблему. И ты блестяще справился с этим. Ты избавил меня и от тех и от других.

Медведев ощутил острый укол самолюбия.

Неужели это правда? Неужели так легко мож­но просчитать наперед все мои действия. Нет,не мог он знать, не мог! Просто проиграл, а те­перь оправдывается…

Они вошли в единственную комнату дома с ды­рой в потолке, сквозь которую теперь падал пыль­ный луч полуденного солнца. Василий жестом предложил Антипу сесть на лавку, но тот отрица­тельно покачал головой, и Медведев тоже остался стоять.

- Один вдовец, один холостяк, четыре се­мьи, — сказал Антип. — Зге те, кто захотел ос­таться здесь и служить тебе. Они все вольные лю­ди в большинстве с разоренных порубежными войнами окрестных земель и пришли в мой отряд добровольно, но их тяготило наше ремесло, а по­тому они охотно приняли твое предложение. Я знаю, что ты человек словами посему прошу, что­бы ты пообещал мне следующее: пусть никто и никогда не узнает о том, что они были со мной, ибо их может ждать серьезное наказание вплоть до пыток и смерти. Кроме тебя, об их прошлом будут знать только Картымазов и князь Андрей, но я уверен, что они сохранят эту тайну.

— Да, разумеется, — кивнул Медведев, — насчет меня ты можешь быть спокоен, я уже передавал им такое обещание через Николу.

- Спасибо, - сказал Антип и протянул Васи­лию несколько свернутых в трубку листов перга­мента. — Здесь ты яайдешь подробные сведения о каждом из этих людей, кто они, откуда и так да­лее, а кроме того, мои наблюдения и советы, как и где их лучше использовать.

—- Благодарю, с удовольствием прочту. — Мед­ведев принял сверток и спрятал за пазухой.

— И последнее, — сказал Антип. — Каждому из этих людей я справедливо выделил его долю до­бычи, которая заработана тяжелым трудом и по­стоянным риском своей жизнью. Чтобы избежать кривотолков, я выдал каждому его долю золотыми монетами. Ни у кого из них нет ни одной вещи,которую можно было бы опознать как похищен­ную. Кроме личного имущества, лошадей, кое-ка­кой домашней живности и этих денег, у них ни­чего мет, Я надеюсь, ты не будешь возражать, —

Антип окинул взглядом -запущенную полуразру­шенную комнату, — деньги вам сейчас очень при­годятся,

— Мы поговорим с ними об этом, — сказал Василий. — А теперь я просил бы тебя ответить на несколько моих вопросов.

— Слушаю.

— Кто напал на Картымазова?

— Ян Кожух Кроткий со своими людьми.

— Что это за человек?

— Разбойник и тать, — невозмутимо ответил Антип. — Дворянин князя Семена Вельского и управляет имением от его имени.

— Есть у него там некий Степан. Что ты о нем знаешь?

— Степан? Нет, не слыхал про такого.

— В ту ночь, когда я приехал, ты был у них?

— Да. Нам донесли, что Кожух со своими луч­шими людьми куда-то отправился, и мы решили немедленно воспользоваться случаем. Я не знал,что он двинулся в Картымазовку, и примерно в тоже время, когда они были здесь, мы напали на Си­ний Лог. Там остались не лучшие люди из его от­ряда, кроме того, многие были пьяны. Мы без осо­бого труда перебили тех, кто сопротивлялся, ос­тальных заперли и хорошенько потрясли имение.

Правда, там ничего особо ценного не было. Так,мелочи. Плывем обратно на пароме, тихо вокруг,луна иногда выглядывает, и вдруг видим: пере­правляются люди Кожуха вплавь через Угру в двухстах саженях. Не заметили нас. Не знал я то­гда, что они дочку у Картымазова увезли. А как уз­нал наутро, сразу понял: все! Надо немедля отсюда уходить. Началось.

— Что началось?

— Самое грязное и кровавое дело на свете. По­литика.

— Не понимаю,

— Уж будто бы! Не видать Картымазову дочки,пока не перейдет со всей своей землей на службу к Семену Вельскому. А потом и к тебе с этим при­дут. На то ведь и дают такого покроя людям землю на рубеже, чтобы они у соседей по кусочку отщи­пывали и себе добавляли.

— Вот как?

Антип насмешливо прищурился.

— Будя прикидываться. Сам-то каков? Думаешь, я не знаю, зачем тебя сюда великий князь Иван Васильевич, государь наш родимый, прислал?! Да ведь за тем же. Я сразу это понял, как только ты ручей пересек и мне донесли, что ты там натво­рил. И то удивляюсь, что так поздно спохватились московиты. А ты думаешь, почему я так вольготно тут жил? Неужто всерьез можно поверить, что я был так неуловим в этих болотах? Да стоило им послать из Медыни один хорошо вооруженный отряд — и мне конец. А почему же они не посыла­ли, не слыша многочисленных жалоб на бесчин­ства и грабежи этих злых разбойников, поступаю­щие с той и другой стороны? А? Угадай.'Им было выгодно мое здесь присутствие! Так что хочешь не хочешь, а выходит теперь таю я — на ту сторо­ну в Литву, а ты, стало быть, потихоньку за мной.

Ссора за ссорой, стычка за стычкой, имение за имением, глядишь, и как-то незаметно рубеж верст на двадцать уже отодвинулся. Вот какая по­литика уже много лет царит в этих краях. А бу­дешь неисправно действовать, чуть что неловко исполнишь - пожалуется на тебя король Казимир великому князю, великий князья тут же тебя как разбойника и убивца на плаху, а сам лицемерно обнимать короля — да ведь братья мы с тобой,ибо все короли— братья, и никакого зла я против тебя не держу,:да вот людишки мне скверные по­пались — видишь, что творят, негодные. Но мы их накажем, ох, накажем. Двадцать лет назад я был точно таким, как ты сейчас, Василий. И это, — Антип потряс обрубком руки, — на службе великому князю. И жену любимую потерял тоже на службе, а за то, что дочь, когда еще младенцем была, спас — казнить собирались. Но в последнюю ми­нуту удалось мне бежать, и тогда я поклялся, что больше никому, кроме себя самого и своей доче­ри, служить никогда не буду. Ну да ладно, пора мне. А тебе теперь, Василий, за подвиги, которые ты тут ежедневно творил, самому расплачиваться придется. Я ухожу, и отныне Яна Кожуха Кроткого и ему подобных ничего больше удерживать не бу­дет. Так что — держись.