В Америке впервые проблему рационального поведения людей в конкретных условиях риска и неопределенности поднял экономист Фрэнк Найт (1885—1972) в работе «Риск, неопределенность и прибыль », изданной в 1921 г. Отправной постулат ученого состоит в том, что рациональный индивид ориентируется на формальную логику и математические исчисления, статистические данные, а также оценочные суждения, адекватные объективной реальности. Сообразно этому постулату им выделяются три различных типа вероятности.
- 1. Априорная вероятность. Абсолютно однородная классификация случаев, во всем идентичных (за исключением действительно случайных факторов). Вероятностные суждения этого типа находятся на том же логическом уровне, что и математические теоремы.
- 2. Статистическая вероятность. Эмпирическая оценка частоты проявления связи между утверждениями, неразложимыми на изменчивые комбинации одинаково вероятных альтернатив. Необходимо подчеркнуть, что сколько-нибудь высокая степень уверенности в том, что количественные отношения, наблюдавшиеся в прошлом, сохранят свою силу и в будущем, основана на априорной предпосылке об индетерминированности.
- 3. Оценки. «Характерная особенность данного типа состоит в том, что здесь не существует никакого обоснованного критерия для классификации случаев... Мы должны просто обратиться к «способности» разумного существа выносить более или менее точные суждения о предметах, к интуитивному характеру оценок. Мы так устроены, что все кажущееся нам разумным должно подтверждаться фактами реальности, иначе мы не сможем существовать в этом мире»[1].
Ученый был убежден в том, что в большинстве случаев неопределенность можно измерить, калькулировать с помощью математических или статистических методов и тем самым создать рациональный механизм управления рисками в экономической деятельности: «неопределенность, — пишет он, — которая каким-либо методом может быть сведена к объективной, количественно измеряемой вероятности, может быть совершенно устранена с помощью группировки случаев. В деловом мире разработаны некоторые организационные приемы для осуществления такой группировки, и в итоге при достаточно развитой технике организации бизнеса доступная измерению неопределенность не создает в деловой сфере подлинной неопределенности»[2].
При этом Ф. Найт считает, что все же не все неопределенности поддаются измерению. В целях различения измеряемой и неизмеряемой неопределенности он предлагает использовать термин «риск» для обозначения измеряемой неопределенности и собственно термин «неопределенность» для интерпретации неизмеряемой неопределенности. «Практическая разница между категориями риска и неопределенности состоит в том, — отмечает он, — что в первом случае распределение результатов в группе известно (что достигается путем априорных вычислений или изучения статистики предшествующего опыта), а во втором — нет»[3].
Данный подход отличался реализмом, прагматизмом и полезностью, способствовал становлению института страхования, позволявшего начать управление рисками. Однако у него были очевидные слабости. Во-первых, нельзя сводить неопределенности только к рискам. Современные исследователи, как правило, связывают риск не только с неопределенностью, но и непредсказуемостью будущего; во-вторых, калькулирование сложного риска выходит за пределы математики, ибо функционирование новейших технологий несет в себе латентные рискогенные факторы, которые нельзя оценить с помощью линейных каузальных связей и интерпретировать полагаясь на формально-логический инструментарий. Так, Э. Гидденс прямо заявляет, что исчисление риска «никогда не может быть полным, поскольку даже в среде с относительно ограниченным уровнем риска всегда существует возможность неожиданных и непредвиденных исходов»[4]. Н. Луман отмечает, что «введенное Найтом различие риска и неопределенности превратилось прямо-таки в догму»[5] и, соответственно, выступает против этой догмы.
В самом деле, далеко не все риски (политические, экологические, медико-биологические, технологические и т.д.) можно выразить с помощью математического инструментария и в формально-логических терминах страхования, прибегая к денежному эквиваленту. Это показано в работах современных исследователей риска Б. Адама, С. Ратзана и других[6], которые для исчисления риска вслед за М. Дуглас настаивают на введении культурного измерения.
Кроме того, Ф. Найт вводит еще один критерий для различения риска и неопределенности. Он предлагает использовать понятие «риск» применительно к неопределенностям с возможным неблагоприятным исходом, а понятие «неопределенность» — по отношению к возможности благоприятного исхода: «мы говорим о “риске” потерь и “неопределенности” выигрыша»[7]. Такая точка зрения является скорее своеобразной. Она не получила распространение даже среди американских рискологов, которые, опираясь на опыт в страховом бизнесе, придерживаются иных интерпретаций «риска», связывая его не только с возможными потерями, но и с шансами достижения желаемого успеха в том или ином виде деятельности. Аналогичное толкование риска содержится и в известной русской поговорке: «Риск — благородное дело». Риск означает здесь сочетание опасных обстоятельств с благоприятными жизненными шансами. Так, карточная игра, распространенная на Руси, могла привести игрока к нищете и даже самоубийству. Но сама игра среди определенных социальных слоев считалась благородным делом и предполагала шанс не только денежного выигрыша, но и обретение определенного социального капитала. На наш взгляд, более правы те социологи, которые связывают риск как с возможными негативными последствиями тех или иных утрат, так и с шансами на успех. Немецкий социолог У. Бек, например, пишет о «двойном обличье рисков в развитом рыночном обществе: риски здесь не только риски, но и рыночные шансы»[8]. Английский социолог Д. Денней отмечает, что риск имеет как «негативную силу», так и «позитивную силу»[9]. Ю. А. Зубок высказывается в этом же плане: «Поскольку риск с равной вероятностью несет в себе шанс на успех и на неудачу, на выигрыш и на проигрыш, сущность его диалектична»[10].
В целом же, соглашаясь с диалектической характеристикой природы риска, содержащей в себе шанс на успех и на неудачу, возразим относительно их «равной вероятности»: скорее всего баланс успеха и неудачи в условиях усложняющейся социокультурной динамики не может быть равным или симметричным (их соотношение подвижно и конкретное состояние может быть эмпирически верифицировано, что, в частности, делается страховыми компаниями); следует принять во внимание и латентные последствия успеха, которые могут обернуться неудачей и наоборот. Более того, по нашему мнению, асимметрия шансов является одним из факторов, собственно порождающих риск.
Возвращаясь к Ф. Найту, отметим то, что он сам считает самым главным результатом в его исследованиях риска. Ученый исходит из того, что могут существовать различные разновидности «здравого смысла», хотя зачастую собственно здравого в нем очень мало. Лишь научное знание обеспечивает рациональное поведение и, соответственно, рациональный подход к рискам. «Главный результат данного исследования, — пишет он, - состоит в выявлении резкого контраста между знанием (как его понимают ученые и специалисты в области логики науки) и убеждениями и мнениями, на которых основано поведение людей за рамками лабораторных экспериментов»[11]. Рациональный же человек ориентируется на математическое ожидание выгоды, осуществляя формально-рациональный выбор из ряда возможных вариантов.
Так в науку вошел формально-логический подход к определению риска, а также к исследованию рисков и неопределенностей. В течение ряда десятилетий он оказался доминирующим в социальных науках, экономике, менеджменте, особенно в американской школе. Подчеркнем, это был пионерский подход к исследованию рисков и основывался он на линейном видении развития социума, на абсолютизации логоцентризма и формальной рациональности, на вере в исключительность ценности американского прагматизма.
Список литературы
[1] Найт Ф. Понятия риска и неопределенности // Альманах THESIS. 1994. № 5. С. 22—23.
[2] Найт Ф. Понятия риска и неопределенности. С. 26.
[3] Там же. С. 27.
[4] Гидденс Э. Судьба, риск и безопасность // Альманах THESIS. 1994. № 5. С. 109.
[5] Луман II. Понятие риска. С. 135.
[6] 0 См.: Adam В. Timescapes of Modernity: The Environment and Invisible Hazards. L.:Routlcdgc, 1998; The Mad Cow Crises: Health and the Public Good / Ratzan S. C. (ed.). L.:UCL Press, 1998.
[7] Найт Ф. Понятия риска и неопределенности. С. 27.
[8] Бек К. Общество риска. На пути к другому модерну. М.: Прогресс-Традиция, 2000.С. 56.
[9] Denney D. Risk and Society. L.: SAGE Publication, 2005. P. 10.
[10] Зубок IO. А. Феномен риска в социологии. Опыт исследования молодежи. М.: Мысль,2007. С. 189.
[11] Найт Ф. Понятия риска и неопределенности. С. 25.