***
Она так изящно подносит спичку
К тоненькой сигарете,
Ярко красит лицо,
Блещет на фоне столичных
Поэтов,
Эстетов,
Геев.
Блядь –
На рынке в Урус-Мартане
Стоила б два пузыря
И несколько пачек «Примы».
И только в солдатском сортире
Стал бы пригож
Обалденный её
«Тропик Рака».
***
Сегодня я ничего не писал,
Чёрные машины бороздили мой день,
Снежное олово покрывало мир,
Таяли надежды, тепло, душа,
Остывали руки. И впереди
Было только небо,
Потолок,
Подвал.
Бесы
Необлатная полуинтеллигенция
Проводит своё исключительное бытие
В пустующих очередях за метафорическим пивом –
Ослиной мочой «современной литературы».
Позже называет это высоким словом
«Вечного возвращения к родному дому»,
Как будто у пигмеев духа
Есть Отечество, кроме пальмы-позы,
Есть ответственность, кроме сплевывать вправо,
Есть религия, кроме деревянного бога,
Изображающего идола-бодрийяра
Или какого-нибудь очередного
Тараканьего
Постмодерниста Лебядкина.
***
Проснувшись ночью,
Около двух часов,
Слушать, как капает,
Капает,
Капает
Тихо с крыши вода.
Быть одиноким,
Пустым –
Как лунное, минное поле
В окрестностях
Гудермеса.
***
К чёрту сомнительный наш газават,
Сопливый надрыв,
Вечное копошение,
Литературное, плебейское
Счастье –
Быть макулатурой
На свалке
За городом.
***
Когда не спится,
Он ходит вокруг да около,
Легонько постукивая,
Тихонько побрякивая,
Едва лишь слышно
Тяжелыми сапогами пошаркивая.
Гранитный,
Монументальный,
Чёрный,
Метафизический,
Неугасимый, как маятник,
Необратимый, как Откровение,
Вечноприсный, живой,
Непреходящий,
Вооруженный винтовкой,
В тишине,
В молчании
Движется по саду среди деревьев,
Будёновкой облака попирая,
Ледяной шинелью
Заполоняя полмира.
Внимательно наблюдает,
Как в наивной простоте своей
Ты беспечно заглядываешь
В мистическое,
Холодное,
Равнодушное
Дуло.
***
Говорят, что в лесу
По-особому говорят:
У каждого дерева – голос,
У каждой травинки – звон,
У каждой букашки – мелодия.
И только в заброшенном омуте,
Если швырнуть туда камень,
Можно услышать,
Как, тяжело убегая,
Шуршит дубовыми сапогами,
Черная жаба –
Ночь.
***
Как будто в блокадном городе
Проснулся со свежим лицом
И долго стою у окна
Такой непохожий.
Вдруг –
Имя моё объявили
В списке живых!..
***
Будем заканчивать:
Собаке под хвост
Бродяжничество и рефлексию,
Сыновей не рожавшим – кляп
(В болотном мраке
Словесной жижы
Вода для страждущих –
Чистый яд).
В топкое время
И трудный путь
Выходит один:
Фашины.
***
Современная поэзия,
Как наёмница из Прибалтики,
Метит только в голову
Или промеж ног.
И никогда – в сердце.
За это (я слышал)
В некоторых частях
Мучеников Эвтерпы
Рвут бэтээрами.
При этом из них так и хлещет
Искренность, правда и честь –
Того и гляди
Пехота начнёт
Захлёбываться.
***
Сегодня библейский Хам
Уже не тот –
Выбрит, пострижен,
Одет под денди,
Небрежно смахивает
Пылинки-сориночки
С модного
Демократического
Пиджачка.
Любит всплакнуть под водочку
О народе-рассеюшке,
Да исключительной своей
Тяжкой долюшке –
В варварской стране
На стене каряпать:
«РОССИЯ – СУКА.
Жизнь –
Трын-трава».
***
За окном в воздухе
Хаос снега.
Природа отражает
Наши сомнения, страхи:
Всё валит и валит
В разные стороны
И одновременно –
Вниз,
Под сапоги, подошвы, колёса,
Метлу вселенского дворника –
Ангела небытия,
Ненасытимого,
Как глаза
Человеческие*.
* – (Притчи 27:20)
Танки имени Евтушенко
Есть такое призвание:
Кропать по ночам нетленку –
Выводить на чистую воду
Едущие по Евтушенко танки…
Едущие к Джобару,
Дебальцево и Бендерам,
Приштине и Цхинвалу,
К Московской погранзаставе,
Едущие по равнине
И горному Афганистану,
Едущие к Минутке –
Нормальные русские танки.
Едущие сквозь город,
ПТУРы и «Джавелины»,
Марши, протесты, злобу,
Позы, хулу и хари,
Едущие упрямо
(Так их учили деды),
Может, на смерть, но всё же
Делать свою работу:
Мир защищать, покуда
Кропает свою поэму
Совестливый, рукопожатный
Очередной
Нетленщик.
Когда потерял загранпаспорт
Ни свободы тебе, ни Америки.
Только тёмная ночь гулаговская,
Черносотенная, православная, кирзовая,
Бездуховная, пьяная, царская,
С автоматом Калашникова
На босу ногу –
Словно в ликёро-водочном
Потушили свет
И бьют по лицу,
Сапогами,
Прикладами,
Цитатниками.
Просыпаешься в холодном поту,
Плачешь,
Икаешь,
Каешься.
Молишься на икону Сталина,
Рвёшь на клочки тетрадь,
Поджигаешь свои
Стихи.
***
Отрезанная голова
Катится по кругу,
Улыбается.
Смотрит как
Забавно крутятся перед глазами
Одуванчики,
Колоски,
Нефтекачалки,
Берега заброшенной речки,
И опять –
Цветочки какой-нибудь
Эмъюм турынъёс.
***
Лох, это твой
Вавилон по периметру оцепляют
Красные кхмеры?
***
Летят над моей головой,
Заполоняя собой синеву,
Полыхающие деревья
В изумрудном, сверкающем пламени
Распустившейся свежей листвы.
(Лежу на вселенской обочине.
Жду, когда здесь запылит
Рейсовый на Бенарес).
***
Все мы отчасти –
потопленные корабли,
Обременённые золотом,
Илом,
Смертью безмолвной.
Лежим, упокоенные,
На самом дне
Тверди опавшей,
Заболоченного
Бытия.
Человек-краб
I.
Человек-краб – урод.
Человек-краб ты. Человек-краб я.
В каждом человеке достаточно краба.
Чем больше в человеке краба, тем меньше человека.
В крабе нет человеческого,
В крабе только краб.
Человек-краб урод. Человек-краб я.
Человек-краб ты.
II.
Человек-краб должен умереть.
Гуманность – одно из свойств лжи.
Человек-краб порожден гуманностью.
Человек-краб должен умереть.
III.
Человек-краб живет в мертвечине.
Чтобы жить среди живых, нужны зубы.
Чтобы жить в трупах,
Надо лишь привыкнуть к запаху падали
И всё.
IV.
Человек-краб поклоняется Осьминогу,
Человек-краб поклоняется Каракатице –
Простым богам,
Удобноприменяемым к жизненным ситуациям,
Преимущественно характерных ракообразным.
V.
Большая, черная черепаха стоит за спиной;
Человек-краб занимается падалью.
Голодная, лохматая птица стоит за спиной;
Человек-краб занимается падалью.
Необоснованное самомнение – черта
Бытийствующих пищей смерти. Отсюда:
Человек-краб должен умереть.
Человек-краб я.
Человек-краб ты.
Человек-краб должен умереть.
1995-ый
(Читал Пастернака)
Мела пурга по всей земле,
Слагались строки.
Стонал старик всю ночь во сне,
Свершались сроки.
Бежал по площади солдат,
Свистели пули,
И над разрушенной страной
Норд-осты дули.
А над ветрами, в тишине,
Переговоры:
«Почём? Кому? Кого? Когда?» –
Решали воры...
К утру затихло. Спит старик
(Победа снится).
Из рук солдата в небеса
Летит синица.
Ангелы опустошения
Вновь метёт... В эту зиму так много
Снегопадов, морозов и вьюг.
И всё чаще сидит на стакане,
И клянёт одиночество друг.
А вокруг несерьёзное время:
Лжесистема, глобальность, бардак;
И с укором глядит де ла Серна*,
Как спивается Джек Керуак.
(*де ла Серна – Эрнесто Рафаэль Гевара де ла Серна, известный как Че Гевара)
***
Переполненная чаша опрокинута.
КАААаааааааааааааааааа!!!...
Эскалация вещественного безразличия
Стирает зыбкую грань мифической самоидентификации:
В желтом зеркале конформистской действительности
Отныне не отражается лицо напуганного сумасшедшего
На фоне равно выказывающих свое назревающее бессилие
Патриархальных позиций политической проституции,
Либероидальной лжи альтернативной совести
И прочей бляды, рожденной ползать,
Рожденной пожирать подобных тебе
Фаянсовых победителей,
В апокалипсическом угаре
Сексуальной революции
С превеликим пафосом замордовавших женщину,
Христа
И ребенка.