— Во всяком случае, там больше специалистов.
— Но еще слишком рано!
— И Инени этим успешно пользуется, — тут же отразил Снейп.
— Будет слишком странным, если жрица исчезнет во время праздника, — не сдавалась Гермиона.
— Вам, конечно же, виднее, мисс Грейнджер, быть может, у нас разные понимания о странностях, но вы и появились не с красной дорожкой.
— В это никто не поверит, а Инени воспользуется случаем и подставит вас.
— Спасибо за заботу, я буду осторожен, — Снейп скривил губы в усмешке.
— Дреда и Тобиаса — тоже! — бросила девушка последний аргумент.
— Плевать.
— Сэр! Они спасли меня, как вы можете?! — она резко развернулась, и её ночная сорочка обвила вихрем ее щиколотки, а вместе с тем бедра, талию и грудь.
Северус перевел взгляд, ибо чернота вновь просыпалась в его душе.
Если бы его спросили, как называется то, что сейчас происходило с ним, он ответил бы: «жажда».
— Могу, Гермиона. Еще как, — его голос злобно понизился, скрывая бессилие. — Будешь крыть козырями, или разойдемся?
Когда профессор прищуривался, становилось плохо всем. Он злился. Наверно, еще чуть-чуть и её не побрезгают связать и насильно отправить в это долбанное будущее.
Сложно сказать, отразились ее опасения на лице, или же он просто догадался, но профессор глумливо усмехнулся самой ядовитой улыбкой из своего арсенала, и волшебница решила не отвечать.
— Я скоро зайду за вами.
***
Либо её организм работал назло, либо просто вошел в сговор с Осирисом, неизвестно какую выгоду ожидая. Клонило в сон, и девушка вышла на свежий воздух. Ночь показалась ей настолько приятной, что сон казался безжалостным эстетическим преступлением. Эта мысль, к счастью, взбодрила.
Ну и что она имела в итоге? Вряд ли произойдет чудо. Снейпа и танк не переубедит, не то чтобы какая-то там гриффиндорка. А ведь она уже и привыкла к этому времени, и если не обращать внимание на Осириса и на две попытки похитить её и даже убить, то в целом, ей каплю и нравилось…
Конечно, оправдания так себе. Она должна была перестать себя обманывать.
Тут знания, история и вечная жизнь. Здесь Снейп, Мастер зельеварения, герой магической войны, её спаситель и мертвец двадцатого века, в котором все теперь казалось не тем, в чём она нуждалась.
Луна сегодня лениво освещала дорожки, и Гермионе померещилось, что шрам от Беллатриссы исчез. Девушка проморгалась и вгляделась. Нет. Порядок. Трава вновь зашуршала под ее шаги.
Откровенно говоря, ей не хотелось возвращаться, и из-за этого она отчаянно думала и искала план. Допустим, перевернуть котел, что тогда? Нет, зелье уже разлито. Плевать во флакон — тоже не вариант — консистенция всё равно смешается во рту. Можно испортить чем-то другим, но под зорким взглядом профессора это не удастся. Она уже взята под тотальный контроль. Ну прям забота. Хотя, именно это и проявлялось во всех действиях Снейпа. Гермионе стало тепло на душе и одновременно тоскливо. Прямо сфинкс скреб.
Поддаться инстинктам — дело падших людей; глупое и совершенно бесполезное. Казалось бы, Гермиона должна презирать всё это, но она ничего не могла с собой поделать. Пора это признать.
Она всё-таки влюбилась. Конечно, движило не только это чувство, но и то, что Снейп всё-таки должен вернуться вместе с ней. Без него изменится будущее.
За спиной пронесся шелест. Приготовившись, собравшись с мыслями, духом и силами для улыбки, она обернулась, но вместо жреца позади стояла Неферуре с видом растерянного и испуганного зверька.
— Гермиона! — выдохнула она облегченно, словно поиски жрицы отняли у нее не один час. Гермиона выдохнула тоже. Идея пришла в голову сразу же.
— Нет времени объяснять! — воскликнула юная царица, хватая ее за локоть и увлекая в заросли.
— У меня тоже слишком мало времени! Мне нужна твоя помощь, Неферуре, потом всё, что хочешь! — шепотом взмолилась жрица, и тогда получила внимательный серьезный взгляд.
— Что случилось? — Гермиона выпала на мгновение из реальности: куда делась та беззаботная игривая девушка?
— Мне нужно, чтобы ты скорее будила маму, — Неферуре быстро закивала, в ответ, — скажи, что мне пришло странное видение.
Еще никогда так не бледнело смуглое лицо — кому как ни ясновидящей Неферуре знать о странностях видений? Египтянка не нуждалась в объяснениях и уже было рванула в бегство, но её поймал вышедший с противоположной стороны деревьев Снейп. Он недовольно изогнул бровь.
— И думаете, это поможет, мисс Грейнджер? — насмешливо спросил жрец, выпуская испугавшуюся юную деву.
— Стоять, — рявкнул он, когда дочь царицы шагнула в сторону дворца, — не стоит тревожить покой матери, Неферуре, не так ли? Я разберусь с проблемами жрицы.
И все надежды рухнули вновь. Гермиона сглотнула и поникла головой. Возможность упущена. Стыд завладел как ей, так и к удивлению, Неферуре. За то время учебы Гермиона успела понять, что взгляд, каким сейчас смотрел на них Северус Снейп, отображал злость и раздражение, хоть и не один мускул не выражал этого.
Неферуре странно прятала глаза, как будто провинилась. Если уж Гермиона, несмотря на испуг, грусть и стыд, почувствовала это, то Снейп и подавно. Он прищурился и вкрадчиво начал допрос. То, что это допрос, сомнений не оставалось ни у кого, даже у Неферуре, которая совершенно не знала этого слова.
— Так в чем же нужна помощь юной царице?
Неферуре покачала головой и кашлянула в ладошку, не собираясь ничего рассказывать. Гермиона поняла, что-то, что произошло между Неферуре и Снейпом приобретает глобальный масштаб.
— Тогда я поинтересуюсь у фараона, что происходит во дворце… — пустыня была не такой сухой, как голос профессора. И египтянка, не привыкшая к приемам НЛП, вжала голову в плечи и после тяжелого вздоха выпалила:
— Не нужно… Простите…
Профессор молчал, и тишина с каждой секундой тяжелела. Не зная, как поддержать девушку, Гермиона просто взяла её за руку и сжала вспотевшую ладошку.
— Сэр…
— Мисс Грейнджер, молчите, — с холодом оборвал её низкий голос, — вас спасает лишь то, что мои уши услышали ваш громкий, неизмененный с дружбы с Поттером шепот.
— Так может, поведаете, что произошло? — Гермиона испытующе смотрела то на Неферуре, то на Северуса, то снова на Неферуре в надежде, что хоть кто-нибудь разъяснит ей, что случилось. Ведь профессор уже не торопился никуда её вести, да и зелья отсутствовали.
— Неферуре, поведай своей подруге, что Ты и Тутмос натворили.
— Это случайно!
— Что случайно? — не понимала Гермиона.
— Мы случайно разбили некоторые сосуды…
Как иронична всё-таки жизнь. Губы Гермионы чуть было не растянулись в усмешке, но ей удалось вовремя взять под контроль мимику. Не понравилось бы это профессору…
Оказывается, пока жрецы пребывали в храме, времени на «домашнюю лабораторию» совсем не оставалось, и внимательные подростки приметили это место для свиданий. Шаги хозяина владений спугнули их, и из-за спешки флакончики попадали. Неферуре бросилась наутек, а Тутмосу достались все пряники. Стоит отдать должное парню. Тот принял всю ответственность на себя. Уж Снейп-то ему устроил взбучку, а после оба отправились на поиски испуганной девицы.
— О, вот ты где! — подбежал запыхавшийся будущий фараон, он поблагодарил жреца, взял возлюбленную под руку и на слова профессора «Мы вас не видели, а вы нас» кивнул. Снейп проводил ребят взглядом, и резко развернулся к ней.
— Ваша радость, мисс Грейнджер, будет быстротечной, — едко протянул мужской голос. И Гермиона попала под волну мурашек от предстоящих и совершенно непредсказуемых действий профессора.
Традиции
Выкручивайся, Гермиона, выкручивайся, тебе это, ох, как нужно сейчас!
— Быстротечной?! — только и смог придумать её мозг.
У нее напряглась спина, словно окоченела от холода и грубой решительности его прищуренного взгляда.
— Именно. Мне не составит труда сварить новое зелье, это лишь вопрос времени. Глупо... — его слегка загорелое лицо исказилось презрением, —... до отвращения самонадеянно, наивно выигрывать жалкий месяц… даже для вас.
Из всех колких фраз в её адрес эта задела Гермиону больше всех. И тем не менее она с расстановкой, медленно расходуя своё терпение и унимая негодование, ответила:
— Мне. Банально. Страшно. Отправляться невесть куда, ведь неизвестно: вернулись ли ваши странники, или расщепило их в процессе аппарации, а быть может, я попаду вообще в другое время, скажем, в Помпею к Везувию? И что тогда?
— Не сомневаюсь, что вести о вас дошли бы до меня, будь вы хоть в Древней Руси. Ваши оправдания пусты, — хлестанул её факт, Снейп оставался обманчиво невозмутимым, что обещало собеседнику опасную, как острое лезвие, игру, — Грейнджер, вы гриффиндорка с головы до пят, в вашем организме очень редко вырабатывается страх. Смерть вас не пу-га-ет. Я даже не знаю, что вообще способно напугать человека, пользующегося гоблинской аппарацией… — жалил ядом он.
— А вы-то что печетесь, профессор? Вы же не думаете, что мое возвращение сможет хоть как-то изменить те последствия, что мы натворили, прибывая здесь? Я, как вы выразились, экзорцизмом занимаюсь, так в чем же проблема?
Как будто этими словами Гермиона бросила ему вызов, потому что профессор стал медленно надвигаться на нее, и она, повинуясь интуиции, стала шагать назад. От такой опасности бурлила кровь. Нет, глаза профессора не наливались красным, но взгляд пугал не меньше своей темнотой и блеском. Они втягивали в себя магнитом. Инстинкты требовали побега. Новый уверенный шаг, она — робкий назад. Сердце спрыгнуло в пятки.
Шаг. Еще и еще, пока ему не надоела эта игра в кошки-мышки.
— Вы даже не представляете, что я хочу сделать с вами, мисс Грейнджер, — голос Северуса Снейпа понизился до едва уловимого шепота, и всё тело Гермионы, до самых кончиков пальцев, охватила дрожь, — и, видит Мерлин, я сдерживал свой зов магии, в то время как вы сами гнали себя в ловушку, глупая гриффиндорка. Быть может, вы забыли, но у нас скоро свадьба… — Северус подошел к ней опасно близко, что до нее донесся его запах мускуса и мужского тела, — неужели это событие нисколько не смущает лучшую Ученицу Хогвартса, или сальноволосая подземельная мышь ваша цель?
Её щеки покрылись красными пятнами, и Снейп с интересом склонил голову к плечу. Он ожидал бледности, сухости. Новость не очень-то радостная, особенно для девственницы.
— Да знаете что! — тут же нашлись слова для ответа, но их договорить не удалось.
Тут же ужалила боль, и она, вскрикнув, с такой силой сжала руку, что у нее побелели костяшки. Снейп мигом схватил её за плечи.
— Где? — потребовал он показать место.
Она убрала ладошку со шрама. Тот отсутствовал. Пока.
— Шрам…
— Вижу, — сухо процедил он.
И, пока на её коже невидимый нож кромсал «грязнокровка», Снейп медленно опустил взгляд на своё предплечье, где вместо черной метки было ровно ничего. То, что не сводилось годами и не забывало терзать совесть философскими вечерами, исчезло… Тут Гермиона пискнула вновь, и он попытался помочь, попытался поцеловать, но она его остановила.
— Нет, это показатель того, что наше прошлое все-таки не изменилось, — выдохнула она, кусая в кровь губу.
— Бог с прошлым, Гермиона, Вам больно…
— Не так, как было в первый раз, смотри, кровь не идет… — и когда слова не убедили его, Гермиона кивнула, будто эта её «правда-правда» сможет горы свернуть.
Он не отпускал ее, пока шрам не затянулся также стремительно, как пропал и появился. Вскоре выровнялось и ее дыхание.
— Ну, теперь порядок, спасибо, сэр, — Гермиона не смогла притворяться, понимая правду, поэтому в её улыбке поселилась грусть, — это означает, что будущее снова вернулось на место. Мы поступили правильно, что оставили меня здесь, так?
Она знала, почему Снейп прикрыл глаза. Он не спешил с ответом. Его телу не было равных во шрамах, и все они, в большинстве своем, корнями уходили в метку. Её нет — нет и последствий, а следовательно и их прошлого. Если будущее, действительно, вернулось на своё место, то его тело должно, как минимум, гореть в агонии. И раз уж этого не происходило, становилось понятным, что где-то совершился еще один неправильный ход.
Как в шахматах.
Да, пожиратели вернулись, а вместе с ними и Темный Лорд, но вот что шло на счет его? Почему он не перешел на темную сторону?
Гермиона еще долго молчала, стремясь не нарушать хода его мыслей. Уже начало светать, когда ее голос, наконец, вырвал его из гнетущих раздумий.
— Что будем делать теперь?
— А на что вы рассчитывали, пока не появился «повод»? — спросил он учтиво, — быть может, у вас имелся план. План, например, противостояния Осирису во снах, или же хотя бы мне?
Она ответила просто и ясно, словно не замечая двойного смысла в его словах:
— Рассчитывала на вас.
И зачем он спрашивал, скажите? Что он хотел услышать от женщины, да еще и гриффиндорки, которая, ясно как день, решила вытащить его отсюда с железобетонным настроем? Нет, Снейп не был женоненавистником, но относился к женщинам, как к людям с другой планеты. Всё-таки слабый пол мыслил по-другому, нелогично, но чертовски интуитивно. Ну, за исключением, наверно, Трелони. Та напрочь лишена этого дара.
Однако все они, фемины, вели себя с ним по-разному, что в современности, что в древности. Кого-то он уважал, с кем-то дружил, кого-то просто имел, кого-то презирал и так далее, и тому подобное. Всё зависело от самой женщины, от её поведения и границ. Но Грейнджер… Несмотря на свой необычайный ум, она оправдывала все идеалы гриффиндора…
— Ну, допустим один план у вас есть, — он протянул руку и по-новому как-то усмехнулся. С теплотой, интересом и насмешкой. К тому времени Гермиона уже была красной. До нее только сейчас дошло, что от Осириса её-то, возможно, и спасут, но кто спасет её от Снейпа?
Она вложила ручку в его ладонь, и мужчина, воспользовавшись доверчивостью, привлек ее к себе. Опасной оказалась дразнящая нежность его ласки, когда он протянул руку и убрал ей за ухо выбившийся завиток волос, коснувшись при этом подушечкой большого пальца шелковистой кожи щеки. Другая рука легла ей на талию.
Какая же она хрупкая, — пронеслось в его голове.
— Я поцелую вас один раз, — предупредил он за мгновение до того, как их губы слились. Гермиону окутал испуг. Она поджала губы, боясь сдаться на его милость. Так неожиданно... Вместо ответа она окаменела в попытке понять свои ощущения.
Лишь благодаря ее невинности Северус действовал нежно, но совершенно по-слизерински. Он медленно провел языком по верхней губе. Втянул нижнюю, слегка посасывая, покусывая. Новый импульс заставил Гермиону вздрогнуть и издать томный тихий вздох, чем и воспользовался мужчина, слегка толкаясь языком на встречу её.
Профессор из медленного и почти целомудренного прикосновения губ смог перейти в настоящий глубокий поцелуй.
Их языки соединились, пронзив электричеством грудь, живот и всё тело, которое предвкушало что-то сладкое и сочное.
Она почувствовала приятную слабость в губах, сладкую магию, залечивающую ранки от нервных укусов, и зарождающуюся в животе истому. Её одолевало смущение в голове,
и пламя — по коже. Она робела. Но это не помешало ему прижать ее к себе чуть сильнее, от чего ее живот обожгло прикосновение чего-то твердого, того, что показывало его желание обладать ею.
Гермиона стыдилась отвечать, не желая показывать свои чувства к, как он сам выразился, «сальноволосой подземельной мыши». И удавалось такое противостояние почти из последних сил. Он запустил руку в её волосы и позволил им двоим вздохнуть.
Секунда, и горячее дыхание опалило чувствительную мочку.
— Вы должны поспать, — прижавшись к её уху губами, сипло прошептал Северус и уткнулся носом в её кудри, прикрывая глаза.
— Уже светло, я не…— запаниковала Гермиона.
— Я буду рядом, — он не смог не хмыкнуть, когда она вздрогнула: испугалась.
— Мисс Грейнджер… О чем вы только думаете, хотелось бы мне знать. Я не собираюсь охранять ваш сон, лежа по соседству. Мы оба знаем, к чему это приведет.
Упускать возможность подразнить ее Снейп не собирался. Хотя догадаться нетрудно направлению ее мыслей. Он сам думал о том, что существует нечто иное, чем охрана ее сна, нечто, чем непременно хотелось бы заняться, держа её в своих объятиях.
Они ушли в ее покои, где Гермиону против воли уложили в постель и заставили закрыть глаза. Причем трижды. Она при всем желании не хотела засыпать. Они условились, что он ее разбудит в случае чего. Но это ни капли не вдохновляло на сон. А ведь она могла и никак не показать это самое «чего»… Это же неконтролируемо. А что, если Осирис возымеет над ней власть и она не проснется? Гермионе думать об этом не хотелось. Она сглотнула шершавый ком в горле.
«Раз уж осталась и «рассчитывала на него», то изволь уж следовать словам,» — был отдан приказ себе. Гермиона закрыла глаза. Последнее, что она увидела, так это то, как Снейп проверял на прочность стол, стоящий в самом дальнем углу от её постели.
***
К рычащему и вечно скалящемуся тигру Неферуре уже привыкла. Впрочем, девушка из сна тоже. Да и не особо-то он и рычал с ней. Наоборот, лоснился.
К чему бы это?
Она встала и размяла мышцы с грустной улыбкой на лице. По привычке девушка обозвала себя глупой мечтательницей, стоило ей лишь на мгновение представить, что она могла бы быть жрицей Египта. Но, к её великой досаде, ей не удавалось ни знахарствовать, ни вызывать загадочных существ, да что уж там, она банально не могла строить отношения с родной матерью!
А жрецам уж это подвластно.
Прошла неделя с того постыдного провала, когда жрец поймал их с поличным. Никогда (девушка зареклась) не будет встречаться с возлюбленным в чужой лаборатории. Эмоции окунули ее с головой в позор, но зато теперь каждую ночь к ней приходила ее сказочница, что не могло не радовать.
Однако сегодня долго быть улыбке на ее лице не пришлось. Заметив пятна на подушке, Неферуре озадачилась и вытерла нос. Кровь запачкала пальцы.
Она подняла взгляд на служанку и уставилась на нее с мольбой. Но та уже умчалась к матери. Предательница.
К счастью, у фараона нашлись куда более важные дела, и тогда вопрос лег на плечи её бабушки. Бабушке по линии матери, Яхмес. На всякую надоедливую заботу Неферуре капризно фыркала. Будет еще, это всего лишь кровь из носа! Такое бывает у каждого.
Но стоило ей только буркнуть, что она только встала, как строгая Яхмес, недолго думая, схватила её за руку и поволокла в сторону комнат жрецов.
***
Как работал поцелуй профессора — не понятно, но с тех пор Гермиона не испытывала дрожи в ногах и спирали в животе, иными словами, больше они не целовались, и никто не приходил к ней в кошмарах. Один лишь поцелуй, а эффект на неделю, и может быть, больше. Тут рвался в бой научный проект. Уж больно странно влияли они друг на друга, и внутренний ученый в гриффиндорке требовал исследований.
Зелья сна без сновидений дополняли магическую «защиту», и теперь она спала, как студент после сессии — постоянно, без снов, как убитая. Тем не менее, Северус излюбил кресло в её спальне и некоторое время охранял её сон. Сидел он в дальнем углу комнаты и развлекал себя алхимическими уравнениями, составляя новые зелья. А под утро уже уходил.
Во всяком случае, Гермиона просыпалась в одиночестве.
Он всё еще злился, и со стороны могло показаться, что жрец кидался в нее ядовитыми резкими словечками, но Гермиона знала, что Северус не стремился ее уколоть, что так переваривал информацию, проявлял внимание... Либо ей хотелось, чтобы на деле он всё-таки дразнил её.
Подготовка к свадьбе шла полным ходом, хоть Снейп как-то и не желал говорить об этом. Лишь требовал называть его «Северусом», коль уж так вышло. Поскольку «вы-кать» они не переставали, меж ними сохранялась дистанция. Гермиона вообще не думала о тех событиях, которые должны произойти, чтобы они перешли на «ты», но и те неукоризненно приближались, как экспресс с каждой минутой…
Она ловила его голодные взгляды на себе и всякий раз испытывала волнение, переходящее в мелкую дрожь. Будет нечестным сказать, что страх являлся тому причиной. Её тело и инстинкты говорили совершенно об обратном, но и их волшебница старалась не замечать.
— Гермиона? — раздался его низкий и слегка хриплый голос из коридора. Она выскочила навстречу раньше, чем он повелел не двигаться.
— Ох, Северус! — восхищенно охнула она и вот теперь, после увиденного, конечно, застыла. Гермиона подняла глаза и поняла, что он смотрит на нее с каким-то странным блеском в зрачках. Только она открыла рот, чтобы спросить, как Снейп, отмахнувшись от странных мыслей, возвел глаза вдоль по колонне и выше, где очередное солнце защищало Великие земли.
— Несносное любопытство…
И на ее растерянную улыбку, уголки его губ дрогнули.
— Держите традиционный жреческий подарок, — он протянул руки с маленьким тигренком, — ну же, не стойте столбом, — поторопил бархатный теплый голос, — или моя гриффиндорка боится больших кошек?
— Конечно, нет! — и на йоту Гермиона не приблизилась к облизывающемуся сонному малышу, будто ее ноги превратились в основания колонны и вросли в каменную плиту. То, что она его, сомнений уже не оставалось...
— Конечно, — сыронизировал Северус, протягивая руку, — идите сюда.
Его нисколько не остановило отрицательное мотание головой, и он снова чуть тверже повторил:
— Оказывается, Мисс Грейнджер — трусишка. Идите ко мне.
Да не боялась она! Но насмешливо изогнутая черная бровь говорила, что ее хозяин иного мнения. Гермиона буквально купилась на этот хитрый наглый ход — она это поняла, стоило утихомириться гриффиндорской гордости.
Сомнения не оставляли её вплоть до последнего шага. Потом он просто привлек ее за талию.
— Расслабьтесь. Он вас не съест, — по телу Гермионы пробежала беспомощная дрожь, когда в её ухо, словно капля теплого виски, полился хриплый насмешливый шепот Северуса. Он встал позади, и девушка подумала, что совсем скоро съест ее кто-то другой…
Он взял её маленькую нежную ладошку в свою, полуобнимая, и направил к малышу, который с интересом поглядывал на новую хозяйку. Его коричневый нос, ловя новые запахи, дергался так забавно, что Гермиона даже не заметила, как улыбнулась. Северус улыбнулся тоже.
И, несмотря на это, напряжение в ней ни усиливалось, и ни спадало. Одно дело — Живоглот, знаете ли, и совершенно другое — зубастенький тигруля, чья мамочка наверняка лакомится кровавым стейком на завтраки, обеды и ужины.
Профессор провел большим пальцем по её костяшкам как бы невзначай, и Гермиона прикусила губу, играя равнодушие.
Больше внимания питомцу, больше…
Свободной рукой она почесала пупса за ушком, и тот снова стал обнюхивать её.
— Я ему нравлюсь, — то ли с интонацией вопроса, то ли с утверждением сказала она и повернулась к нему.
Ошибка, Гермиона, ошибка! Их лица находились слишком близко. Взгляды разделяла лишь разница в росте.
— Ему очень сильно нравится ваш запах. Где вы достали эфир лотоса?
Лишь благодаря волнению Гермиона не удивилась, что он так быстро узнал этот аромат. Конечно, он Мастер Зелий и всё такое, но неужели его обоняние развито настолько, что за первые секунды можно различить нотки? Или же он давно разгадывал его?
— Ваша лаборатория… Я в ней иногда проводила время… Химичила... Дистиллировала*, пользовалась, если так можно сказать, всеми прелестями жизни. Пахнуть как священный цветок, что может быть лучше?
Тигренок снова ее лизнул. А Северус наклонился и провел носом по ее шее, наслаждаясь ее запахом, своей ходячей амортенцией, о чем, конечно, он не признался бы даже себе...
И Гермиона попыталась сдержать счастливую улыбку... Возможно ли...
— Он милый, — ласково сказал ее звонкий, но слегка дрожащий голос, когда питомец вильнул хвостом и перелез к ней на руки. Весил он куда больше, чем казался. Не без усмешки профессор отстранился и помог ей, из-за чего их руки снова соприкоснулись. От его теплого взгляда у нее окончательно растопилось сердце. Она любила его. О, как она его любила!
Гермиона поняла, что попала. Пропала.
— А что же должна сделать невеста? — неожиданно для самой себя задала она вопрос.
— Поцелуя будет достаточно.
Взгляд Северуса упал на губы Гермионы и задержался там. У нее возникло ощущение, что они загорелись от этого взгляда. На щеках просочился румянец, но она осмелилась спросить:
— Любой?
Вновь появилось желание сглотнуть, когда он перевел свой внимательный, но такой любящий взгляд в ее темнеющие глаза. Словно он тоже ее любил по-настоящему... Молчание — знак согласия. Вознамерясь поцеловать его в щеку, она потянулась к нему. Но то ли они не поняли друг друга, то ли животное отвлекло их двоих, но Северус повернул голову. Угол сменился, и она поцеловала его губы. Вернее чмокнула, но сама.
Впервые.
Большие карие глаза распахнулись, и вместе со смесью растерянности, смущения и любопытства, она опустила взгляд на те мягкие губы, ласкающие ее неделю назад так, что хотелось стонать от желания. Вот-вот они должны были растянуться в усмешке. Она ждала. Но этого всё никак не происходило. Наоборот, её реакция, поведение заинтересовали Северуса не меньше, чем Гермиону — его губы.
Он снова потянулся к ней, и в этот раз Гермиона прикрыла глаза, ожидая...
— Жрец! У нас проблемы, — ворвался в их интимную атмосферу женский голос. Стояла та самая служанка, которая велела ей уходить.
— Всё в порядке, — пробубнила Неферуре, которую тащили сюда силком. Она упиралась как кошка перед порогом ванны, но с таким же кошачьим успехом.
Кровь, окрасившая ее руки, нисколько не внушала спокойствия, и Гермиона лихо подлетела к подруге, закидывая вопросами. Что случилось? Как? Когда? За спиной послышался смешок Снейпа, а сама же раненая фыркнула.
— Из носа кровь. Спокойно. Такое бывает, — отмахнулась Неф, не сводящая глаз с тигренка.
— Ей нужно лекарство, — потребовала строгая служанка, следившая за действиями Гермионы. Та времени не теряла: сварганила из тканей то, что слегка походило на салфетку. Трансфигурацию кто-то явно подзабыл.
— Не беспокойся, это всё объясняется в нашем мире. Ничего особенного нет, — протянул Снейп, которому совершенно не нравилось то, как на жрицу смотрела эта женщина, — кровь у вашей внучки уже остановилась.
— Вот-вот, — кивнула, как видимо, та самая «внучка», новость о существовании которой ввела Гермиону в ступор. Так значит, та была бабулей? Тогда становилось понятным, почему женщина вела себя настолько строго с Сенмутом.
Теща.
— Можно? — спросила Неф после того, как ее руки очистились. Только с кивка Северуса Гермиона со словами, он тяжелее, чем кажется, вручила Неферуре детеныша дворцовой тигрицы. Пушистик вильнул хвостом и сонно моргнул, собираясь заснуть. К удивлению, руки у Неферуре оказались сильнее, чем кажутся.
— Но звезды говорят обратное! — не унималась женщина.
— Или вы оба хотите сказать, что астрономия — пустой звук? Совершите большую ошибку, уверяю вас, — старуха без колебаний уставилась на Снейпа, и силой такого взгляда не обладала даже Минерва Макгонагалл, когда ругалась с профессором. Ну или делала вид. По сравнению с тем, что происходило сейчас, Гермиону не покидало чувство, что большую часть времени деканы враждующих факультетов упражнялись в остроумии, но никак не ругались, скорее создавали вид.
Сжатые кулачки помогали не нервничать.
— Это не пустой звук, Яхмес, определенно в астрономии есть свои преимущества, не спорю, однако, кровь из носа — обыденное дело для человеческого организма. Не думайте, что ваша внучка исключение. Мы это уже обсуждали.
Неферуре согласно кивнула и улыбнулась, убаюкивая, как куклу, юного охранника. Годы летят, эпохи сменяются, а ничего не меняется. Девочки играют всё в те же игры.
— Вы прекрасно это обсудили с Хатшепсут, но не со мной, — выплюнула старуха, и Гермиона почувствовала к ней антипатию.
Снейп растянулся в злобной улыбке и уверенно прошелся по залу, смакуя ответ. Напряжение росло.
— Напомни-ка, какое звание имеет Хатшепсут? — здесь он остановился и резко посмотрел на Гермиону, и не переводя взгляда на оппонента холодно протянул. — Обоснуй то, почему я должен ослушаться фараона? Ты ведь именно это имеешь ввиду?
Гермионе подумалось, что пришло время тревожиться, ибо ссора была неизбежной, и если бы Неферуре не закатила глаза, возможно гриффиндорка бы и вмешалась со своей идеологией «мир во всем мире».
— Едва ли тебе что-то понятно, но я настаиваю на том, чтобы ты дал ей что-то другое. Лечи её другим способом, прими меры. Хатшепсут относится к этому халтурно, я же — не позволю.
Сделав лишь одному ему известные выводы, Северус Снейп прекратил мерить шагами зал.
— Приму к сведению, а сейчас уйдите прочь. Вам нужен свежий воздух. Живо. — холодно приказал профессор, но когда Яхмес не двинулась с места, недобро прищурился.— Уж поверьте, стража будет на моей стороне. Не советую упрямиться.
Старуха схватила Неферуре за руку и, одарив жрецов злобным взглядом, ушла.
Только Гермиона задумалась о Яхмес и о причинах безалаберного поведения, как Северус оказался рядом и обхватил руками ее лицо, словно хотел заявить, что она всегда принадлежала ему и всегда будет принадлежать только ему.
Губы Северуса с ненасытной жадностью приникли к её губам, раздвигая их с господством, столь же явным, сколь и страстным. Его язык обследовал, пробовал на вкус сладкую глубину ее рта.
Хоть она сначала протестующе замычала, уже через секунду сдалась. В нем было столько власти, что её ноги стали ватными, пульс ускорился. И пусть он, как собственник, удерживал её лицо в своих широких ладонях, от него веяло свободой, страстью, опасностью. Всё это казалось Гермионе соблазнительным, неотразимым и ужасающим одновременно.