Достигнув пола из армированных металлических листов, Ганс сразу же осмотрелся вокруг, чтобы соотнести реальную структуру окружающей обстановки с расположением помещений на плане. По сути, он стоял сейчас посередине большого технического промежуточного зала, который являлся некоторым разделителем одного длинного прохода, но имел по одной стороне две двери, ведущие в другие помещения, которые на плане также имели дальнейшее продолжение и соединялись через несколько комнат в конце. Именно этот сектор Ганс и выбрал, как место наиболее вероятное для расположения в нём контура самоуничтожения, так как по немецкой логике хорошо спрятать было гораздо проще, чем далеко бежать. Не медля ни секунды, он подбежал к первой двери и попытался открыть её. Дверь поддалась с трудом, промёрзшая древесина напрочь покрытая плотным слоем инея создавала хорошую сопротивляемость механическим воздействиям. Когда Ганс сделал шаг внутрь сзади к другой двери по соседству уже подбегал Йозеф.
Комната, как и предполагалось, была административного типа: большой письменный стол-секретер, несколько стульев, множество настенных шкафов и полок с папками, книгами и прочей конторской атрибутикой. Не медля ни секунды, Ганс приступил к молниеносной отработке активного участка. Хлопая дверцами шкафов и ящиков, отбрасывая в сторону стулья с другими предметами интерьера и скидывая папки с полок, он услышал доносящиеся через стену интенсивные звуки взлома. Видимо в соседней комнате было меньше мест для обыска, а следующая дверь оказалась запертой или же её совсем заклинило от продолжительного времени. Стремительно продвигаясь дальше без малейших пауз на одной волне этой разрушительно-штурмовой динамики уже совершенно разгорячённый Ганс с наскока вышиб ногой следующую дверь. Здесь находилась картотека, вдоль всех стен плотным кольцом стояли двухметровые шкафы с выдвижными ящиками, посередине стоял один обычный стол для удобства выемки и сортировки документов. Ганс быстро взглянул на таймер – прошла одна минута десять секунд с того момента, как он открыл крышку люка. В этот момент он мгновенно осознал, что целесообразней будет сразу проверить третью комнату, которая находилась дальше на предмет трудоёмкости поиска, так как для того, чтобы выдвинуть триста ящиков потребовалось бы в лучшем случае минут десять, а это было бы уже однозначным провалом, и что ещё хуже - смертью. Мысли пролетали как молния, а реакции были ещё быстрее и, казалось, даже опережали их. Всё происходящее сейчас даже больше напоминало драку с хорошо поставленными ударами и энергичным подавлением противника, уровень адреналина и скорость реакций зашкаливали с каждым следующим движением и вот с удара ноги уже полетела вперёд вторая дверь. Эта была третья крайняя комната, которая исходя из плана, также должна была сообщаться дверью со второй комнатой соседнего параллельного уровня, на котором сейчас работал Йозеф. Комната оказалась абсолютно пуста, лишь только одинокий стул стоял в стороне от выбитой двери, оторвавшейся от удара с верхней петли и вылетевшей вперёд на ребро.
- Йозеф, что у тебя?!! – закричал Ганс с острой тревогой в голосе.
- Ничего не могу найти! Уже всё перевернул верх ногами! – прокричал тот ему в ответ.
- Скорее сюда, здесь нужна помощь! – позвал его Ганс.
Практически через мгновение с ужасающим грохотом и топотом ног в комнату картотеки вбежал Йозеф.
- Скорее, здесь их около трёхсот! – торопливо выдёргивая на себя длинные металлические ящики, произнёс Ганс.
Йозеф не стал ничего обсуждать и сразу же приступил к тем же действиям, только с противоположной стороны. Немцы с силой рвали на себя затвердевшие в роликовых направляющих и покрывшиеся лёгким инеем металлические короба, один за другим начиная снизу. Внутри были какие-то папки, документы и прочая бухгалтерская или инженерная номенклатура, что в принципе вообще не имело никакого значения. Время стало безжалостно убегать, как последние песчинки из песочных часов. Ганс мельком взглянул на таймер, до взрыва оставалось полторы минуты. Внезапно он ощутил какой-то родной прилив чувств, как будто он упорно ищет то, что находится у него под носом. «Зачем в пустой комнате стул?» - острой ясностью, близкой к разгадке, возникла мысль у него в голове. Он резко бросился обратно в третью комнату, схватил стул и начал водить по всем стенам световыми лучами на уровне двух с половиной метров. «Так и есть!» - вдохновляющее озарила его радость окончательной находки. На дальней стене прямо посередине была еле заметная горизонтальная дверца, абсолютно сливающаяся с общим фоном. Ганс снова взглянул на таймер – оставалась одна минута. Он встал на стул напротив найденного тайника и приоткрыл дверцу вверх. Его взору предстали четыре таких же тумблера, как и до этого на крышке люка. Ганс запомнил комбинацию специально на случай экстренного ввода в последний момент, чтобы не тратить драгоценные секунды оставшегося времени на возню с выемкой бумаг из кармана и раскладкой их в поисках нужной записи. «U9Z0» аккуратно и быстро набрал Ганс столь значимые для него в этот момент символы. Внутри за металлической стенкой что-то многозначительно щёлкнуло. Только теперь, ощутив прохождение критической точки, Ганс окликнул Йозефа, который и сейчас всё также продолжал яростно выдвигать ящики картотеки.
- Отбой, Йозеф! Процедура завершена! – громко крикнул он.
Послышались несколько скачущих тяжёлых шагов, - в комнату забежал совершенно заведённый Йозеф, чрезвычайно быстро и тяжело дышащий от переизбытка адреналина в крови.
- Ты деактивировал заряд? – с радостью и облегчением спросил он.
- Да, всё кончено! Мы победили! – немного опустошенно повторил Ганс, сидя на стуле, опустив голову и приходя в себя от остаточного шока.
Общее состояние было таким, как будто их вдвоём сейчас только что пропустили через какую-то адскую шкатулку с внутренним механизмом насильственного выполнения издевательских физических упражнений.
- У меня такое чувство, Йозеф, что мной только что отыграли кукольный спектакль в театре марионеток, - задумчиво произнёс Ганс, спустя некоторое время.
Йозеф немного по-идиотски хмыкнул в ответ, совершенно не осознавая в данный момент логики естественных реакций, а просто постепенно успокаиваясь, стоя на месте, как вкопанный. Затем он наклонился вперёд и упёрся руками в колени, чтобы окончательно перевести дух и лишь спустя ещё некоторое время понял, что можно принести стул из первой комнаты и тоже сесть на него, как это сделал его напарник.
Так они просидели около десяти минут, постепенно переходя в абсолютно естественное и даже комфортное состояние. Система автоматического выравнивания внутренней атмосферы термокомбинезонов постепенно сбросила повышенную температуру разгорячённых до предела организмов. Теперь у них было время не только для того, чтобы привести в порядок системные данные, такие как, например, температура внутри базы и примеси в воздухе, но и от души насладиться серьёзным фактором преодоления наверно самого опасного этапа на протяжении всей их миссии. В принципе им уже ничего не угрожало, а вокруг таился целый мир, который никто ещё не видел, и они сейчас были единственными, кто мог вдоволь насладиться историей столь скрытого и фундаментального сооружения.
Видеокамеры, встроенные в гермошлемы конечно же всё это время вели сохранение и передачу происходящего через спутник в командный центр на станцию Ноймайер, но всё это было лишь отдалённым не естественным прикосновением, которое имело исключительно документальный характер, совершенно не передающий истинных ощущений от пребывания здесь, среди настоящих, практически даже не тронутых временем, свидетельств существования и деятельности особо засекреченной антарктической миссии Третьего Рейха, воплотившей в реальность гениальный проект Адольфа Гитлера под названием «Новый Берлин».
Отдохнув и насладившись самыми воодушевлёнными чувствами своей первой нелёгкой победы в этой опасной миссии, Ганс и Йозеф отправились на осмотр и более тщательное ознакомление с внутренней обстановкой базы. Уже выходя из первой комнаты, они обратили внимание на знакомый образ висящего на вешалке для одежды автомата «MP-40». Выйдя в ремонтно-технический зал, в который они спустились снаружи и, обведя световыми лучами всё пространство перед собой, они увидели привычное для таких военных коммуникаций Трётьего Рейха огромное изображение Орла Вермахта на противоположной длинной стене.
- Куда пойдём сначала: налево или направо? – спросил Ганс.
- Пошли туда, - ответил Йозеф, указав рукой в правую сторону.
Учитывая строгий режим операции по времени и то, что сейчас они были не на романтической прогулке возле Брандербургских Ворот в центре Берлина, их ознакомительный маршрут проходил в довольно интенсивном темпе без особых остановок с постоянными обзорными движениями головой и приближением вплотную к трудно заметным объектам. Такой режим обхода был также спланирован и согласован заранее именно для того, чтобы оставить документальные видеоматериалы с максимальными подробностями, так как база по плану должна была быть в конце уничтожена с помощью того же самого кодового детонатора.
Пройдя небольшой коридор, они вышли к центральной основной части базы с причалами, где на огромном пространстве располагался уже естественно полностью замёрзший бассейн судового дока, заканчивающегося такими же замёрзшими огромными гидрозатворами батопорта для выхода судов в область разлома. В толще льда тупиковой стороны дока, как в застывшем бетоне, своей подавляющей боевой грациозностью и грозной силой непревзойдённого эпохального дизайна морских подводных судов, навевая чувство некоторой элегической скорби, красовалась верхняя палуба с командной рубкой подводной лодки класса «7С» с промёрзшим скомканным флагом Вермахта на флагштоке и белой эмблемой на борту в виде Пингвина на льдине с бутылкой. Лодка использовалась не только, как транспортное средство, но и как мобильный генератор, питающий базу. На противоположной стороне причала располагался танк с дизельным топливом, от которого к заправочной секции на палубе до сих пор ещё тянулся кусок развалившегося от старости толстого замёрзшего топливного шланга.
- Полезем внутрь? – спросил Йозеф.
- Нет! К тому же это не безопасно, - категорически ответил ему Ганс, и, сделав небольшую паузу, добавил, - надо начинать искать хранилище с сейфами, всё остальное не важно. Не будем оттягивать время на обратный путь!
После этого он снова достал план расположения внутренних помещений базы и указал пальцем на отдалённую область через несколько секторов, разделённых коридорами, похожими на предыдущий.
- Думаю нам сюда, - предположительно произнёс Ганс, - это самый отдалённый участок с хорошей оборонительной способностью.
Они осторожно перешли на другую сторону причала по замёрзшему бассейну дока. В некоторых местах вновь образовавшегося под ногами ледника были глубокие чёрные трещины от неравномерного и долгого перераспределения тепла, соли и давления при замерзании стоячей воды внутри неестественного слишком объёмного пространства, изолированного от периодически меняющихся снаружи погодных условий. Ближе к батопорту на обоих причалах сверху располагались огневые пулемётные точки, обложенные мешками с песком. На одной из них был виден свисающий c пулемётного станка дулом вниз «MG–42», как настоящий ветеран – свидетель тех событий, устало и покорно склонивший свою голову перед временем и историей.
Немцы подошли к арке небольшого тоннеля высотой пять метров, ведущего в другой корпус базы. Из тоннеля к причалу выходил рельсовый подкат для быстрой транспортировки тяжёлых грузов.
- Внимательней смотри под ноги, Йозеф! - внезапно сказал Ганс, - не известно, в каком режиме покидалась база. Возможно, консервируя её командование минировало подступы к главному центру, где должно находиться хранилище, а запирающий механизм крышки люка просто взвели и поставили на комбинацию ударного срабатывания запоров, захлопнув снаружи.
- Я понял! – прозвучал короткий ответ.
Через тридцать метров тоннель раздваивался, на образовавшемся встречном углу висел двухсигнальный семафор, снизу располагался ручной механизм стрелочного перевода. Уже с первых минут пребывания в центральной части базы «Новый Берлин» сразу отчётливо осознавался её конструкционный фундаментализм.
- Да-а… Гитлер хорошо постарался! – размеренно произнёс Йозеф, постепенно продвигаясь вперёд по тоннелю, - будет жалко пустить это всё на дно.
- Ты просто не понимаешь, о чём идёт речь! – строго возразил ему Ганс, - то, зачем мы пришли сюда – это ключ к будущему Германии! Будущему целых поколений после нас. Неужели ты думаешь, что командование заставило бы нас так рисковать своими жизнями ради простого музея? При этом, если мы доведём поставленную задачу до самого конца, ни один ферзь Британской Короны не докажет потом, что эта база вообще когда-либо существовала!
Йозеф промолчал в ответ, именно в таких случаях он придерживался достаточно сухой и примитивной тактики максимально выполнять текущие рекомендации по делу, не отвлекаясь на посторонние размышления. Сбоку в стене показалась пулемётная брешь, расположенная под углом к основной плоскости стены навстречу идущим, в двух метрах за ней был вход в расположение оборонительной огневой позиции. Из бреши торчал тот же «MG-42» на пулемётном станке.
- По-видимому, мы движемся в правильном направлении, - подметил Ганс, - особо охранялось именно это направление.
Через двадцать метров у самого выхода из туннеля по обоим его углам в стенах были выполнены аналогичные бреши из расчёта огневой позиции с внешней стороны. Выйдя из тоннеля, немцы увидели висящие на обеих стенах по бокам от арки автоматы «MP-40» и стоящие рядом на полу ящики с магазинами к ним. Выход упирался в зал, по своему строению аналогичный тому, в который они спустились, только вместо технических приспособлений, станков и верстаков с инструментом здесь находился склад. Вверху была кранбалка, по всему периметру стояли большие деревянные ящики, бочки и сундуки инженерной, военной и продовольственной тематики. Чуть дальше располагались полки, на которых стояли коробки с консервами. Из под полуразложившегося картона, покрытого инеем, едва заметно ещё кое-где проблёскивали защитные напыления цветного металла на проржавелом железе банок. За ящиками на большой стене прямо напротив арки сквозь иней проступали контуры огромной чёрной свастики внутри изображения Розы Ветров.
- А вот и грузовая дрезина, может, хотя бы прокатимся на обратном пути? – пошутил Йозеф.
Ганс молча остановился и снова достал из кармана схему расположения объектов.
- Лучше расскажи мне, как мы будем покидать базу при возникновении внезапной опасности, - строго спросил он в ответ, - меня интересует чёткий алгоритм действий в экстренном режиме!
Йозеф не смутился и сразу же начал определять по порядку все этапы экстренного отступления:
- Пара делится у выхода. Я быстро поднимаюсь наверх, пока ты фиксируешь груз к верёвке. Я поднимаю груз, пока ты вводишь комбинацию взвода механизма самоуничтожения на пять минут. Подняв груз, я запускаю сначала твой сновигатор, затем свой сновигатор, затем возвращаюсь к люку. К этому времени ты должен уже подняться наверх. Мы перегружаем груз к тебе – я подаю снизу, ты забираешь сверху. После этого мы быстро покидаем данный участок в области разлома на форсаже.
- Всё правильно, нам туда, - продолжил своё движение Ганс, указав пальцем в направлении между ящиками.
За одной из стен сплошного ряда стеллажей находились невзрачные металлические двери, похожие на входы в простые подсобные помещения. Ганс схватился за ручку одной из них и потянул на себя, - дверь напряглась, хрустнула и с тяжестью открылась, металл внутри петель подвергся частичному диффузионному слипанию в результате долговременной плотной посадки под давлением. Немцы осторожно зашли внутрь и ужаснулись, застыв на месте. Перед ними открылась комната десять на десять метров, в центре которой за большим обеденным столом на стуле сидела мумия офицера в форме «SS» во всём параде и с приоткрытым ртом смотрела на них своей смертельной гримасой. Рядом на столе стояла плоская пустая бутылка и коньячный бокал. Руки свисали к внутренним поверхностям бёдер, создавая, таким образом, печальную картину уставшей безысходности, проведённой в последние минуты перед смертью. Вокруг вдоль стен была кухонная мебель, диваны, кресла, радиопередатчик на небольшом столе и граммофон в углу на тумбочке. На стене висела доска с обвалившимися и свисающими вниз кусками нескольких объёмных карт. В стороне на полу валялся разбитый глобус, вероятно офицер со злости ударил по нему перед тем, как покончить жизнь самоубийством, хотя возможно это мог быть и кто-то другой, кто не стал хоронить себя здесь, как фараон в египетской пирамиде. С другой стороны от мумии лежал журнал, по-видимому, это был вахтенный журнал командования базы. Ганс подошёл ближе и аккуратно стряхнул иней с петлицы, на которой проступил дубовый трилистник. Затем он также аккуратно открыл страницу с последней записью в журнале и, взяв его двумя руками, поднял ближе к себе и внимательно прочёл написанное.
- Ральф Зигерт… Бригадефюрер СС… - медленно произнёс он, - занимал должность начальника базы и старшего командира её боевых частей.
Ганс осторожно оттянул на себя пальцами воротник парадного кителя и вытянул оттуда за шнурок посмертный жетон, прочёл его и, отломав нижнюю часть, заложил вторую половину жетона обратно за воротник.
- Алюминиевый… – продолжил он с той же изучающей интонацией, - значит в звании был уже до сорок первого года, награждён Железным Крестом Второй степени.
- Может награды забрать для родственников? – предложил Йозеф.
- Ни в коем случае! Пусть всё остаётся так, - ответил Ганс.
Затем он аккуратно вырвал последнюю страницу и, завернув в неё половинку жетона, запрятал в небольшой карман на своём рукаве, застегнув его молнией.
- Почему он остался здесь, Ганс? – спросил Йозеф.
- Высокие принципы нацизма и преданность делу НСДАП… Он не захотел возвращаться в поверженную Германию, а бегство было ниже его достоинства. До сорок первого года в званиях Бригадефюрера и выше были представители старой школы, очень фанатичные люди, ребята, можно сказать, из первых штурмовых отрядов. Такие евреев ещё в подворотнях Вены, Мюнхена и Берлина резали, как свиней.
- Как он умер?
- Отравился… Подмешал себе яда в коньяк и выпил.
- А почему он тогда так ровно сидит на стуле? Разве от цианида не корчатся в конвульсиях на полу?
- Значит, это был не цианид, а что-то седативное, усыпляющее.
Ганс нагнулся над столом и внимательно осмотрел его поверхность перед трупом. Поковырявшись немного, он поднял что-то перед глазами, в руке оказалась маленькая надломленная ампула. Ганс потёр её пальцем другой руки и присмотрелся.
- Морфий… - произнёс он, разобрав надпись на стекле, - всё, пора двигаться дальше! Помоги мне!
Эта комната являлась чем-то наподобие кают-компании, замаскированной специально под хозяйственно-бытовое помещение для того, чтобы не привлекать к ней особого внимания, так как она являлась промежуточным звеном между основными секторами базы и скрытым хранилищем, рядом с которым необходимо было присутствовать старшим офицерам круглосуточно во время несения вахты. Поэтому здесь и располагалась радиостанция, так как в случае нападения из этой комнаты велись основные оперативные действия по защите или уничтожению артефактов, особо секретных документов и других материалов, которые ни в коем случае не должны были попасть в руки врагу.
Ганс подошёл к платяному шкафу для одежды, который из всей габаритной мебели был здесь относительно транспортабелен, открыл его и внимательно осмотрел его внутренне пространство, после чего начал прощупывать и просматривать щели по обеим его сторонам.
- Надо его просто отодвинуть, - сделал он окончательный вывод, после анализа пространства между шкафом и стеной.
Они схватили его руками по бокам и отодвинули в сторону. За шкафом находилась небольшая скрытая дверь, по размерам сравнимая с гаражной калиткой, с аналогичной полостью посередине, закрытой лючком и тем же стандартным механизмом ввода кодовой комбинации четырьмя диаметральными тумблерами. Ганс достал из кармана сложенные листы и, просмотрев их, начал вводить нужный набор символов «3X5ß». Внутренний механизм безотказно издал отчётливый щелчок, Ганс надавил толстую железную дверь от себя, и перешагнул внутрь. За дверью находилось хранилище с сейфами, комната той же высоты, что и предыдущая, только в два раза короче. Собственно само хранилище при строительстве и было продолжением помещения кают-компании. Его отделили, разграничив толстой стеной из металлоконструкций, металлических листов, деревянных балок и фанеры. Его пространство являлось единственной полостью на всей базе, уходящей в толщу ледника в этом направлении, поэтому инженерно просчитать лишнее пространство за стеной, сравнивая его с параллельными помещениями было невозможно. Внутри стояло три больших одинаковых сейфа, два из которых не открывались никогда, или любой из этих двух открывался дежурным офицером только в единственном случае, - когда враг стоял за спиной. В центре двери каждого сейфа располагался тот же самый механизм ввода кодовой комбинации в виде четырёх шестипозиционных тумблеров.
- Ты знаешь, Йозеф, - вдруг спросил Ганс с несколько заинтригованной интонацией в голосе, - что в директивах Вермахта существовали пункты, позволяющие старшим офицерам командования в некоторых случаях самостоятельно изменять коды допуска и места расположения объектов особой секретности?
- Ты хочешь сказать, Ганс, что они стали бы переставлять местами такие тяжёлые сейфы в последний момент?
- Почему в последний, Йозеф?
- Но ведь последние радиошифровки, сделанные за неделю до смерти Гитлера не содержали такой информации, не так ли? Значит, они могли сделать это только в последний момент. И почему вообще тебе вдруг пришла в голову эта мысль?
- Понимаешь, Йозеф, перед тем, как сделать ход, я всегда просчитываю логическую цепочку в полном объёме. Уничтожить базу можно двумя способами: или с помощью контура самоуничтожения, который мы деактивировали в самом начале или открыв сейф с бомбой. Но, чтобы перекодировать устройство контура, пришлось бы частично разбирать стену, на что ушло бы много времени и это однозначно оставило бы следы. А вот для того, чтобы переставить сейфы местами, нужна только подъёмная грузовая тележка, которых на этой базе, наверное, не меньше пяти.
- Хорошо, Ганс, я тебя понял. Тогда ответь, зачем было это делать?
- Не знаю, Йозеф, мне просто не понравилась его прощальная запись в журнале, логически этот вариант просчитывается именно таким образом, общие директивы позволяли ему это сделать, именно поэтому я и задумался. А если я задумался, то я должен поделиться с тобой, как со своим напарником, который также может улететь в тартарары по этой причине.
- Давай так, Ганс… Возможно это не твоя чрезмерная предосторожность. Быть может, ты что-то почувствовал, войдя сюда, и твоя хладнокровная рассудительность была нарушена этими предчувствиями, связанными с письмом? Если это так, то мы открываем тот сейф, который указан в документах. Но если есть действительно просчитываемая причина, в которую явно упирается твоя логика, то назови мне её.
- Такой причины нет, но та лодка, которая вывозила отсюда последних людей, бесследно пропала, не оставив живых свидетелей, которые бы могли её знать.
- То есть ты хочешь сказать, что, уходя, они оставили здесь вот такую коварную ловушку с «пиратским трупом возле сундука», ключ от которого собирались передать лично оставшимся в Германии членам общества «Туле» или «Врил»? Это слишком запутанно Ганс. Ни «SS» ни «Кригсмарине» в тот момент не стали бы так усложнять и без того тяжёлую ситуацию.
- Наверно ты прав, Йозеф. Я просто посоветовался.
И Ганс, подойдя к первому сейфу, начал вводить шифр. «2»… «R»… «9»… «V» - механизм резко щёлкнул глухим шершавым звуком, дверца сама приоткрылась под действием специальных пружин. Ганс открыл её полностью, внутри было две полки, равномерно разделяющих всё внутреннее пространство на три части, высотой в пол метра. В самом низу были аккуратно сложены золотые слитки и пачки денег, включая валюту иностранных государств. Полка посередине была полностью занята папками с секретными документами. Именно они больше всего интересовали немцев. На верхней полке находился армейский водонепроницаемый сундук цвета хаки, рядом с которым лежал заряженный автомат «MP-40», пистолет системы «Вальтер Р-38» с Имперским Орлом на рукояти и несколько ручных пехотных гранат, всё оружие, кроме гранат было поставлено на боевой взвод. Тут же на полке предусмотрительно лежали сложенные армейские сумки на случай экстренной эвакуации. Ганс начал доставать по одной папки из сейфа и аккуратно складывать их в сумки из плотного прорезиненного брезента, армированного толстыми кожаными ремнями. Сумки имели низкую вытянутую форму, несколько ремённых перетяжек по всей длине и могли переноситься при необходимости, как альпинистский рюкзак. Всего получилось две таких сумки. Перед тем, как упаковать металлический ларь, Ганс открыл его. Внутри в специально изготовленной контурной форме из прессованной ваты и мягкого плюша, дополнительно уложенный в тонкий шёлковый мешочек, находился небольшой медный кубок, внешне характерно отличающийся античной эстетикой. Он был довольно простой, но в тоже время отличался оригинальным выгравированным орнаментом. Вместе с кубком в ларе лежала твёрдая папка, в которой находился сложенный вчетверо древний манускрипт на греческом языке с гравюрой этого кубка.
- Думаешь, это и есть настоящая Чаша Грааля? – спросил стоящий рядом Йозеф, наблюдая происходящее со стороны.
- Кто его знает, - ответил Ганс, вращая кубок в руках, - поговаривают, что её совершенно случайно обнаружил какой-то никому не известный немецкий геолог на любительских раскопках в Греции вместе с этой рукописью. Находку тот час же скрыли, чтобы не привлекать ненужного внимания масонов и Папы Римского. Геолог тоже пропал, и от всей этой истории осталась только одна легенда о том, что Чаша спрятана на секретной базе «Новый Берлин». Посмотрим, чем закончится эта миссия, Йозеф, но в любом случае то, что «База 211» невредима и спустя столько времени мы с тобой забираем отсюда все эти бесценные материалы, можно считать уже чудом.
- Золото будем забирать? Неплохой бонус получится к основной добыче, - поинтересовался Йозеф.
- Нет, золото мы оставим здесь вместе с нашим фанатично преданным товарищем, который так долго и добросовестно охранял это всё для нас и народа Германии! К тому же его здесь килограмм сто – сто пятьдесят, - мы сильно перегрузим свои машины, и это обязательно подведёт нас, когда нам потребуется высокая скорость на сложных манёврах.
- Ладно, тогда возьму на память этот пистолет. Очень хороший образец, жаль только без кобуры, ну да ничего, придётся купить на он-лайн аукционе.
- Я, кажется, видел одну в шкафу, который мы отодвигали, посмотри в нём, - подсказал Ганс, закрывая и упаковывая железный сундук во второй мешок.
- Отлично! – произнёс Йозеф и, взяв одну уже упакованную сумку, отправился в предыдущую комнату.
Чуть погодя, взяв вторую сумку, за ним из хранилища вышел Ганс.
Немцы возвращались довольные, но не смотря на это, Ганс старался поскорее покинуть это место. Чувство превосходно достигнутого результата провоцировало в нём крайнюю обеспокоенность сохранением драгоценной добычи и скорейшей её транспортировкой на Ноймайер без лишних приключений и проблем. Поэтому любые альтернативы этой задаче для него сейчас были излишними и абсолютно не интересующими, хотя бы даже в некоторой степени. Йозефу же было всё равно, потому что так было нужно, исходя из ритма текущей процедуры, который задавал сейчас Ганс. Он никогда не позволял себе нарушать общий план выполнения задачи чрезмерной назойливостью своего любопытства или других внутренних эмоций, не имеющих отношения к делу. Уходить вот так второпях, не осмотрев до конца всю базу, было конечно делом очень опрометчивым с точки зрения исследователей, но они вдвоём выполняли здесь далеко не исследовательские задачи, и сейчас им надо было психологически готовиться к продолжительному сложному бою, как к более вероятному исходу их миссии, чем сожалеть о навсегда утраченной, так и не прочитанной до конца странице истории.
Так и получилось… Поднявшись наверх, загрузив все вещи и запустив все машины, Ганс спустился вниз и набрал комбинацию взвода режима самоуничтожения базы. Когда они отъехали на достаточное расстояние от места их дислокации, прозвучал каскадный залп взрывов. Остановившись, они обернулись, чтобы посмотреть, на оставшееся от скрытых внутри ледника коммуникаций место. Теперь это была лишь гигантская выбоина, площадью около десяти тысяч квадратных метров наполненная большими кусками плавающего льда. Всё остальное навсегда забрала себе вечно холодная чёрная глубина океана. Пилоты уходили с разлома на полной скорости, испытывая неимоверные ощущения от эпичной картины той итоговой точки, которую они только что так фатально и необратимо поставили назло всем тем, кто долгое время пытался вмешаться в неоспоримое фундаментальное достижение Третьего Рейха и самых ярких представителей немецкой нации того времени. Они уходили без капли сожаления за свою историю и за неимоверный труд этих людей. В их глазах сияло только будущее, только развитие и продолжение совершенствования высокотехнологичных форм, которые всегда со времён Альбрехта Дюрера и Иоганна Себастьяна Баха являлись сто процентным залогом прогресса Германии и её народа!
Когда до выхода с ледника на Равнину Бэрда оставалось около двух миль в радио эфире прозвучало тревожное сообщение от группы «Die Waсhen»: «Группе «Dia Maulwürfe»! С западной стороны к нам приближаются четыре сновигатора! Мы выдвигаемся им навстречу! До точки соприкосновения около десяти минут! В случае провокации сразу вступаем в бой! Конец связи!»