Глава двадцать четвертая 29 глава

Бормотатель в рясе, отчаявшись вспомнить, на чем прервал­ся, листал библию в поисках шпаргалки, и челюсть у него тряс­лась, хотя он пытался сделать вид, что ничего не произошло. То, что он меня в упор не видел, говорило о многом. Квен наклонил голову в мою сторону, а когда бедный попик затих со­всем, ко мне повернулся Трент.

Ладно, не спорю. В белом фраке, с почти прозрачными волосами, чуть шевелящимися на слабом сквозняке, он был нео­тразим. Элегантный, лощеный, он даже сердитым взглядом посмотрел неотразимо. Весь, от бутоньерки с черной орхидеей и до вышитых носков он был — вершина элитной силы и изя­щества. И был он на самом деле реально взбешен — если су­дить по холерическому взгляду зеленых глаз.

Элласбет повернулась вместе с ним — тщательно отделанное платье с расправленным треном зашелестело на весь собор. Если Трент был неотразим, Элласбет была неотразима в энной степени — ее красоту подчеркивал идеальный макияж и великолепное платье. На отчетливо выделяющихся скулах заиграл едва заметный румянец, и я залюбовалась искусством гримера, который сумел скрыть ее загар и сделать эту красоту фарфоро­вой. Но волосы у нее все равно выглядели как дешевая поддел­ка под волосы Трента, тем более при свечах.

А подружка невесты была в том уродливом зеленом платье, и я криво ей улыбнулась извиняющейся улыбкой. Кто бы сомневался, что Элласбет выберет именно его.

— Простите за опоздание, — сказал я весело и громко в напряженном молчании. — Автобус застрял — жуткие пробки на улицах.

Положив на ступеньки фокус, замаскированный под свадебный подарок, я сняла с плеча сумку и пристроилась за под­ружкой невесты, скромненько сложив ручки перед собой.

Ага, вот так.

— Рэйчел! — начал Трент, отняв руку у Элласбет.

— Нет-нет, продолжайте! — замахала я руками, хотя внутри напряглась, как нажравшийся бримстона пикси. — Все в порядке,

Крашеные губы Элласбет сжались в ниточку. Фата бы тебе не помешала, подумала я и вспомнила о собственной раскраске, наляпанной в последнюю минуту.

Пылая зелеными глазами, Элласбет взяла Трента под руку и повернулась ко мне спиной — плечи ее вздрагивали. Попик прокашлялся и начал с того места, где остановился, заговорил о силе преданности, понимания и прощения. Я от него отключилась — надо было успокоить собственный пульс, поскольку какое-то время придется пробыть здесь.

Собор был красив, запах дикой моркови угадывался в спертом воздухе. На всех доступных горизонтальных поверхностях стояли цветы, даже на вертикальных кое-где — букетики, при­колотые к лентам. Экзотические вьющиеся растения, лилии, но лично мне больше нравятся цветы попроще. Всемирно из­вестные цветные витражи помутнели от тумана и лунного све­та, и тени окрестных деревьев плавали по ним драконовыми кругами. Мерцали свечи, и тихий голос попа звучал, как обрет­шая голос пыль.

Я заморгала, сообразив, что Ал строит мне глазки, глядя поверх будущей пары. Рядом с ним хмурился Квен. Они были оба в прекрасных черных фраках, похожих на парадную форму из какой-нибудь классической космической оперы восьмиде­сятых. Я занервничала, поправила на себе платье. Откуда-то на нем взялось пятно, а букета, чтобы его прикрыть, у меня не было. Вот так всегда, когда опаздываешь,

Я обернулась к публике, увидела Дженкса, подмигивающе­го мне с потолочных балок. С него густо сыпалась пыльца, и Таката чихнул в созданном Дженксом солнечном луче.

— Будь здоров, — сказала я ему одними губами, и он приподнял густые брови. У пожилой рок-звезды лицо было не­ спокойным, но покрытая шрамами вервольфица рядом с ним — его барабанщица Рипли — явно веселилась. Слава богу, Та­ката был в нормальном костюме, а не в оранжевом кошмаре, в котором я его когда-то видела. Даже его белокурые волосы лежали в порядке, и на шее был заметен амулет, который их и уложил. Посмотрев на меня через зал, он так же одними губа­ми сказал:

— Что ты тут делаешь?

— Работаю, — ответила я беззвучно.

И посмотрела на стоящих за ним мистера Рея и миссис Саронг. Они были похожи на детишек, вместе готовящих какую-то проказу. Но мне это безразлично, скоро все кончится.

Наконец-то я набралась духу и посмотрела на Айви. И меня пробрало страхом — она была оцепенелая. Ничего не выражающее лицо и пустота в глазах. Я видела у нее такой вид, но ни­когда это не было так сильно. Она просто отключила себя. В идущем ей изящном сером платье и широкополой шляпке она была страшно похожа на свою мать, сидящую у нее за спиной. Айви сидела, выпрямившись, между Пискари и Стриж. Свет­ловолосая вампирша глянула на меня ревниво — очевидно, она вошла теперь в камарилью Пискари, несмотря на ту мелкую деталь, что Пискари выпустили из тюрьмы благодаря интриге Ала, а не ее красноречию в зале суда. Мне оставалось только верить, что Айви не пропадет — спасти ее было не в моих си­лах. Спастись она может только сама.

Увидев мои страдания при виде Айви, Пискари мне улыбнулся — издевательски и уверенно. Я с шипением выпустила воздух сквозь зубы — демонский шрам пронзил меня теплым покалыванием. Черт побери, этого я не учла. И в злости сказа­ла ему беззвучно, губами:

—Мне нужно с тобой говорить.

Пискари наклонил голову — он невероятно естественно выглядел в каком-то подлинном египетском наряде. Очевидно, решив, что разговор пойдет об Айви, он поднял ее безжиз­ненную руку и поцеловал.

Я застыла, вдруг ощутив, что Трент наблюдает за мной уголком глаза. На самом деле вся церковь больше смотрела сейчас на нас с Пискари, чем на венчающуюся пару. И если сжатым зубам Элласбет можно было верить, она была в бешенстве.

Я скривилась и попыталась принять угрожающе-бандитский вид, что было трудновато в кружевном платье с цветами в волосах.

— Не про Айви, — сказала я без звука. — Мне нужна твоя защита. Для меня и для Кистена. И мне есть чем тебя заинтересовать.

Пискари был несколько сбит с толку моим запросом, но кивнул и глубоко задумался. Добродушно-веселая улыбка Ала стала злобной, а за спиной у Такаты миссис Саронг и мистер Рей заговорили приглушенными голосами, так что любой внутриземелец мог бы подслушать. Удовлетворение на лице Стриж сменилось ненавистью, а Элласбет... Элласбет так вцепилась в руку Трента, что побелели костяшки пальцев.

В торжественные каденции поповского речитатива грубо ворвался звонок чьего-то телефона, и у меня глаза на лоб полезли. Звонок исходил от... от меня?

О господи! —подумала я, обмирая и шаря у себя пальцами за вырезом. Мой телефон. Дженкс, черт бы тебя побрал! — подумала я, злобно таращась в потолок под вылетающую из меня мелодию «Чудесный день для свадьбы». Я же поставила на виб­розвонок. Черт побери, ведь ставила же!

С пылающим лицом я наконец его выудила. Дженкс ржал из верхних окон, Таката закрыл лицо руками, стараясь не расхохотаться. Нервная дрожь пробежала по всей церкви, а я по­смотрела на входящий номер. Гленн.

Меня захлестнуло адреналином.

—Прошу прощения, — сказала я с неподдельным чувством. — Я очень извиняюсь, очень, я отключала звук. Честно.

Таката рассмеялся в голос, и я покраснела, вспомнив, откуда я сейчас этот телефон выуживала.

— Прошу прощения, я должна ответить. — Элласбет из себя выходила, а попик с кислой мордой махнул мне рукой — дескать, если надо, так надо. Я открыла телефон и повернулась спиной ко всем.

— Привет, — сказала я, и голос отразился в телефоне эхом. — Я на свадьбе Каламака, слушают все. Что добыл?

Скандал — дальше некуда.

Треск помех сказал мне, что Гленн все еще в пути. Он ответил:

— Рэйчел, ты на свадьбе? Ведьма, да ты по самую задницу сумасшедшая!

Я полуповернулась и пожала плечами, глядя на попа:

— Извините, — изобразила я губами, но внутри уже пере­ключилась на полные обороты.

По крайней мере Гленн понял мой намек о публике, которая все слышит, и будет выбирать слова поаккуратнее.

—У меня все документы, — сказал Гленн, и мое напряжение дошло до пика. — Можешь работать.

Я переступила с ноги на ногу, чтобы ощутить приятное постукивание пейнтбольного пистолета по коже. Хотя я надея­лась, что он не понадобится.

—Кстати, Гленн, Дженкс мне так и не сказал, сколько ты мне за это заплатишь.

— Рэйчел, бога ради! Я еще на шоссе, давай поговорим потом?

— Потом мне даст шиш, — ответила я, и публика шевельнулась. Трент кашлянул, вложив в этот звук гнев тысяч одино­ких рассветов, и я на него глянула. Взгляд стоящего у него за спиной Квена стал подозрительным. Но я собиралась полу­чить свой гонорар, проделав этот маленький фокус, и хотела, чтобы это было не только удовольствие от хорошо сделанной работы. — Я хочу, чтобы ваш отдел заново освятил мою цер­ковь, — сказала я, и волна удивления прошла по присутствую­щим. Ничто не сравнится с ощущением от размахивания соб­ственным грязным бельем перед сливками цинциннатского об­щества. Особенно заинтересовался Пискари. Да, если не полу­чится, то к завтрашнему дню меня можно считать покойницей.

— Рэйчел... — начал Гленн.

—Да ерунда, — перебила я его противным голосом. — Сделаю хорошего отношения ради, как всегда для ФВБ.

А то кто-то еще не знал, с кем я сейчас говорю? Я стояла к скамьям спиной, но Дженкс ее прикрывал, и я чувствовала себя в безопасности. В какой-то степени.

— Я вызову подкрепление, — сказал Гленн, и я приложила руку ко лбу:

— Отлично, — ответила я с выдохом. — Потому что не хочется волочь арестованного на автобусе. — Слышно было, что Гленн собирается что-то сказать, и я, перехватив уголком глаза движение Трента, выпалила поспешно: — Гленн, спасибо. Да, если не получится...

— То тебе красные розы на могилу?

Я не о том, но он уже повесил трубку. Закрыв телефон, я помедлила, потом снова бросила его в вырез и обернулась. Трент был не слишком доволен:

—Весьма интересно было заглянуть в вашу жизнь, миз Морган. Вы и детские праздники тоже устраиваете?

Я занервничала, и резко подпрыгнул адреналин — тепло побежало по телу, и это было почти так же приятно, как секс. Вспомнилось, как Айви мне сказала насчет того, что я прини­маю решения, ставящие меня в опасную ситуацию, чтобы ощу­тить этот прилив. Да, я адреналиновая наркоманка, но умею на этом заработать. Как правило.

Айви. Она смотрела на меня, и полную бесстрастность ее лица чуть тронул глубокий страх.

—Дженкс? — окликнула я вслух, и когда он затрещал крыльями, Квен напрягся.

И ахнула вся церковь, когда я отвела в сторону подол платья, показывая сапоги до икры. Повозившись с шелковой ниж­ней юбкой, я схватила наручники.

—Временно находясь в подчинении ФВБ, я уполномочена арестовать вас, Трент Каламак, по подозрению в убийстве Бретта Марксона.

Волной прошел по всем присутствующим удивленный вздох.

— Хватит!— воскликнула Элласбет, а святоша захлопнул книжку и отступил на шаг. — Трентон, я смолчала, когда заста­ла эту твою шлюху-ведьму у себя в ванне. Я смолчала, когда ты настоял, чтобы она присутствовала на моей свадьбе. Но чтобы она тебя арестовывала, лишь бы помешать нашему браку — я не потерплю!

Она была вне себя, а я тем временем дернула покорного Трен­та прочь от шаферов. Квен шагнул за ним — и тут же отпрыгнул назад, когда между нами мелькнули стрекозиные крылья. Ал хохотал низкими, тяжелыми раскатами. Я ничего смешного не ви­дела. Ну, разве что это замечание насчет ведьмы в ванне. — Рэйчел...

Трент возмущенно осекся и на красивом лице выразилось негодование, когда раздался двойной металлический щелчок браслетов у него на запястьях. Квен попытался обойти Дженкса, и лицо в оспинах потемнело от гнева, когда Дженкс остано­вил его, нацелив стрелу ему в глаз.

—Попробуй, Квен, — сказал пикси, и публика затихла.

Трент стоял перед ним в наручниках.

—Ах-ах-ах! — произнесла я насмешливо, закидывая сумку на плечо и готовая пробиваться отсюда к выходу. — Трент, напомни Квену, что будет, если он мне станет мешать. У меня ордер.

Ага, прямо.

Повернувшись снова к Тренту, я заговорила:

—Вы имеете право хранить молчание, но сомневаюсь, что ты промолчишь. Вы имеете право на присутствие на допросе адвоката, которому, думаю, Квен скоро позвонит. Если вы не име­ете средств для оплаты адвоката, то ад замерз начисто, а я — прин­цесса страны Оз, но в этом случае адвокат будет вам назначен. Поняли вы права, которые были вам зачитаны перед всем со­бранием сливок цинциннатского общества?

Сердито сверкая зелеными глазами, он кивнул. Удовлетворившись этим, я потянула его за плечо и направила к лестнице. А у Трента смесь гнева, потрясения и неверия сменилась чис­тым гневом.

— Позвони подходящему адвокату, — сказал он Квену, пока я уводила его. — Элласбет, это не займет много времени.

— Ага, позвони адвокату, — повторила я, подхватывая по дороге фокус.

Смех Ала отдавался под куполом — я даже приостановилась, ожидая, что то ли окна полопаются, то ли еще что. В этом смехе слышался злобный восторг, и он вроде бы стряхнул оце­пенение с сидящих зрителей — взлетел шум разговора, заста­вив меня вздрогнуть. Лицо Айви осталось неподвижным. Ря­дом с ней сидел с вытаращенными глазами Пискари, пытаясь как-то все это осмыслить. Таката смотрел встревоженно, а ми­стер Рей и миссис Саронг оживленно о чем-то спорили.

—Дженкс! — позвала я, не желая идти по проходу одна.

И он тут же образовался рядом.

—Прикрываю спину, Рэйчел, — сказал он, прищелкивая крыльями от возбуждения, летел спиной вперед, по-прежнему держа Квена под прицелом. — Пошли.

С сумкой на плече и фокусом под мышкой, я повела Трента вниз по лестнице, держа за локоть — чтобы он не споткнулся и не подал на меня иск за грубость без необходимости. Да-а, та-да-дадам! Попался гад наконец! — гудели у меня мысли, будто издевательская пародия на свадебный марш. Кто-то щелкнул фотокамерой телефона, я осклабилась, представив себе первую страницу вечерних газет. Вдали слышались сирены, и я понадеялась, что это ФВБ едет помочь мне быстрее выбраться, а не ОВ меня арестовывать. У меня-то ордера не было, он был у моего контрагента в ФВБ.

Забытая у алтаря Элласбет завопила в досаде и злости:

—Трент! — Мне даже ее жалко стало. Почти. — Это омерзительно! Как ты можешь такое допустить? Я думала, ты — вла­делец этого города!

Трент полуобернулся, и я придержала его на ступенях рукой на плече.

—Я не владелец миз Морган, милая. Мне нужно несколько часов, чтобы с этим разобраться. Увидимся на приеме.

Ну, надеюсь, этого не случится. Проходя мимо Пискари, я замедлила шаг:

—Можем мы встретиться в ФВБ? —спросила я с колотящимся сердцем и замирающим дыханием. — У меня кое-что для тебя есть.

Нежить-вампир поцеловал Айви запястье изнутри — она передернулась.

—Ты совершенно бесчеловечна, Рэйчел. Почти настолько же хладнокровна, насколько и готова презреть все условности. И эта сторона твоего характера... восхитительно неожиданна. Я весьма заинтересован услышать, что у тебя есть сказать.

Не зная, что на это ответить, я повела Трента дальше. Он был возмущен — очевидно, сообразил, что я хочу отдать вампиру фокус. Черт побери, Пискари «страхует» четыре пятых всего города, а остальное достается компании Дэвида. Нетруд­но было понять, что я хочу быть включенной в список. Видя, что Трент понял, я улыбнулась. Так-то, гад.

— Трент! — взвизгнула Элласбет. — Выйди только из этой церкви — и я уйду навсегда! На самолет — и домой! Я согласилась выйти замуж за тебя, а не за тот... цирк, который ты назы­ваешь своей жизнью!

— У меня не слишком богатый выбор — дорогая, — бросил он через плечо. — Не хочешь ли ты прекратить истерику и занять наших гостей? Это небольшая заминка.

—Небольшая заминка! — Я шла боком и чуть не пропусти­ла момент, когда она швырнула в попа букетом и заорала: — Квен! Да сделай ты что-нибудь! Тебе же за это платят!

Я приподняла брови. Дошла почти до самой двери, и никто не попытался меня задержать. Шок — отличный инструмент, если знать, как им пользоваться.

Квен оторвался от телефона:

— Именно так, миз Уитон. Я уже определил, что Морган действует в соответствии с законом, и звоню адвокату Трента по судебным вопросам.

Ал хохотал так, что слезы текли у него по лицу. Для равновесия он оперся рукой об алтарь, и цветы на алтаре почернели. Владение телом Ли позволило ему коснуться алтаря безнака­занно, но все равно он оставался демоном, и его присутствие явно было замечено.

Когда мы дошли до выхода, тут и до Трента дошло, что я его на самом деле арестую.

— Рэйчел, это смехотворно, — сказал он, когда я ударом ноги, как заправская скандалистка, распахнула дверь. Лунный свет, пробивающийся сквозь туман, сверкал на цементе ступеней. — Это же моя свадьба. Ты переступаешь черту.

— Тебя поставить перед судом — это справедливость, — ответила я, прищуриваясь на подъезжающие мигалки ФВБ. — А вот убить Бретта — это и было «переступить черту». Он един­ственное, чего хотел — чтобы ему было на кого равняться,

Я толкнула Трента в дверь, пока не закрылась тяжелая деревянная створка, втянула полную грудь сырого ночного воз­духа, пахнущего мусором и усталостью. С облегчением увидела джипы ФВБ. Агенты рассыпались повсюду, взяли под контроль местность раньше, чем кто-нибудь мог бы за мной последовать.

—Эй! Хай! — крикнула я, стараясь дать им понять, что я из хороших парней. — Я его взяла, он ваш! Только скажите мне, куда его девать?

Я направилась к ближайшему джипу, толкая перед собой Трента.

— Поверь мне, Трент, — сказала я, когда мы сошли на мостовую. — Когда-нибудь ты мне за это сам спасибо скажешь.

— Не думаю, что вас заботит мое благополучие, миз Морган, — возразил он, пока восхищенный агент открывал маши­ну, приложив на миг два пальца к козырьку.

—Не заботит, — согласилась я. — Осторожно! — Я поло­жила руку ему на затылок пригнуть голову...

...и почувствовала, как рванулась к нему порция безвреме­нья, но успела ее перехватить. Сама пораженная такой своей бесконтрольностью, я втолкнула Трента в машину и захлопну­ла дверцу. Было шумно, и я заморгала, сообразив, что автобус все еще стоит на месте. Я помахала рукой, и мне замахал в ответ весь автобус, а водитель погудел сигналом. Я, довольная, вып­рямилась, став чуть выше, и отвела волосы с глаз.

Черт побери, вот когда я веду себя плохо — это у меня полу­чается хорошо.