Космонавты Владимир Ляхов и Александр Баландин с медперсоналом республиканской больницы. Людям, которые практикуют постоянно, они доверяют больше, чем московским «светилам».
С дважды Героем Советского Союза, летчиком-космонавтом СССР Владимиром Афанасьевичем Ляховым мы встретились в палате Республиканской клинической больницы. Несмотря на то, что звездный гость перенес хирургическую операцию, он сполна подтвердил репутацию человека, обладающего недюжинным чувством юмора. Сначала не хотел давать интервью, ворчал, что не любит о себе рассказывать, да и вообще пока не в «форме». Но потом разговорился, слегка иронизировал и легко шутил, открывая некоторые не очень известные подробности трехкратного пребывания на орбите.
Стать летчиком он мечтал с детства. Часто наблюдал за самолетами, выполняющими в воздухе фигуры высшего пилотажа. Отец его — шахтер, погиб на фронте в сорок третьем, когда сыну было всего два года. В двенадцатилетнем возрасте мальчишка наскреб денег, тайно от взрослых купил билет на АН-2 и полетел. Средств хватило на полет в один конец, поэтому обратно добирался пешком и на попутных машинах. И все равно родные и близкие никак не ожидали, что он свяжет свою жизнь с небом. А уж о том, что космос станет его судьбой, никто в то время даже мечтать не мог. Парень рос весьма одаренным, учился в музыкальной школе, великолепно играл на кларнете и саксофоне. И все полагали, что он посвятит себя музыке.
— Владимир Афанасьевич, а вы случайно в космосе не пытались сыграть на кларнете?
— Увы, на станции была только гитара, но на ней я как-то не очень. Хотя товарищи шутили, что надо бы нам саксофон заказать.
— Кто знает, может, не за горами то время, когда реально будут с орбиты транслировать и концерты. Прогресс несется по земле буквально с космической скоростью. Несколько десятков лет назад телефон казался чудом, сейчас виртуальное общение — обычное дело. Как вы считаете, насколько вероятно то, что человек сможет жить в космосе?
— Нет сомнений в том, что Россия не остановится в плане освоения космоса. Однако жить там нереально. Мы с Валерием Рюминым летали полгода. Мне очень тяжело дались первые сутки невесомости, поэтому мой товарищ всю работу взял на себя. Я пытался ему помочь, но он меня жалел, говорил, чтобы я не лез, а шел лежать, вернее висеть, а то еще хуже будет. Наши отношения на протяжении всего полета были хорошими, только к концу стала возникать некоторая напряженность. Вот если бы вас заперли с коллегой круглосуточно в одну комнату, вы бы сколько выдержали?
— Не знаю. Не переношу замкнутых пространств.
— Для любого нормального человека такое продолжительное общение в замкнутом пространстве вынести довольно сложно. Но перед нами поставили государственные задачи, и деваться было некуда. Приходилось смиряться, договариваться, терпеть. А после приземления нас посадили в разные вертолеты, и оба поняли, что не можем друг без друга, привыкли быть вместе, ощущали себя словно иголка с ниткой. Хотя бывали случаи, когда после совместного продолжительного полета некоторые наши космонавты переставали общаться.
За шесть месяцев в космосе всего раз пять мы помылись в душе. Проблема в том, что вода там не стекает. Нельзя оставлять крошки — это опасно для жизни. Любая крупинка, перемещаясь в невесомости, может, особенно во время сна, попасть в дыхательные пути. Пищу приходится подогревать специальным аппаратом наподобие фена. Выходных на орбите не бывает. Да если там не работать — можно просто сойти с ума.
— Зато, наверное, радости от встречи с землей было немеряно?
— Было. Сразу после приземления можно только лежать, в вертикальном положении находиться очень тяжело. Когда первый раз вернулся, обратился к Земле со словами: «Родимая, за что ты так на меня давишь?». А когда на третий день после возвращения мы с Валерием сели на велосипеды и поехали, за нас даже испугались, поскольку считалось, что за такое короткое время невозможно прийти в нормальную физическую форму.
— Ну и работать беспрестанно, наверное, тоже не совсем полезно? Хоть как-то можно там отвлечься?
— Конечно. На пылесосе, например, полетать. Уборку влажную делали, протирали все. Стригли друг друга. Пару раз в шахматы играли. Фильм смотрели «Белое солнце пустыни».
— Про вас слагают легенды. Ну и анекдоты тоже. Например, о том, как на станции произошла разгерметизация и улетело сорок бутылок пива — тогда всю ночь космонавты Ляхов и Рюмин беспрестанно выходили в открытый космос. Как известно, в каждой шутке есть доля?...
— Правды? Как сказать! Нам часто задают вопрос о том, пробовали ли космонавты выпивать на орбите. Если попробовали бы — на Землю вряд ли вернулись. Пары спиртного воспламеняются под воздействием регенератора — прибора, который вырабатывает кислород. С курением тоже проблематично. Представьте: дым от сигарет ведь никуда не девается, форточек нет, а запах табака становится со временем все противнее.
Но простор для шуток имеется, если есть фантазия. Мы, например, тайно прихватили на орбиту контрабанду: огурец с апельсином. И в первом же сеансе связи продемонстрировали огурец, якобы выращенный в станционной оранжерее. Ботаников чуть с ума не свели, ведь прежде даже завязи ни одно растение не давало… Но через недельку сдались: показали апельсин и признались в розыгрыше. Еще про нас такая шутка гуляла: «ТАСС сообщает: вчера в Тихом океане при невыясненных обстоятельствах пропал весь Тихоокеанский флот США. Космонавты Ляхов и Рюмин продолжают эксперименты на орбите».
— Но вы же действительно проводили эксперименты?
— Проводили, но не такие. Я очень люблю рыбалку. И потому счастлив, что удалось «порыбачить» даже из космоса. А если серьезно, то мы работали в тесном контакте с рыбаками-промысловиками, определяли по цветовым оттенкам океана места скопления рыбы. Вы знаете, что во время полета космонавт как бы заново учится видеть? Сначала цветовые нюансы сливаются, но постепенно зрение обостряется, и многие вещи воспринимаются ярче и четче. Геологам мы подсказывали, где находятся разломы земной коры и кольцевые структуры. Кольцевые структуры означают месторождение нефти и газа. Разломы — другие полезные ископаемые.
Всего мы с Валерием Рюминым около 500 экспериментов провели, выполнили большой объем ремонтно-восстановительных работ, различных исследований. Совместно с французами осуществили технологический эксперимент по выращиванию кристаллов.
— Троечником вы себя называете за то, что трижды побывали в космосе?
— Не только. И не я сам себя так обозвал, а один мальчик лет десяти на встрече в Киеве. Он подошел ко мне и сказал: «А вам известно, что вы многократный троечник?». Я удивился. А парнишка четко отрапортовал, что насчитал про меня: три раза летал в космос, на трех разных кораблях и на трех станциях поработал, трижды выходил в открытый космос, 333 суток провел на орбите и трижды удостоен звания Героя.
— Как трижды, вроде бы вы — дважды Герой СССР?
— Я — единственный в мире Герой Афганистана — не «афганец». После третьего полета мне вручили орден «Солнце Свободы».
— Это тот самый третий полет, который чуть не закончился трагически?
— И голова тогда стала седой. Мы с афганским космонавтом Абдул Ахад Момандом готовились вернуться на Землю. Как и было предусмотрено программой, через сорок минут после расстыковки я отстрелил бытовой отсек корабля. Это делалось для экономии топлива, которое забирал массивный отсек при торможении. За тридцать секунд до включения двигателя на торможение отказала система ориентации, и двигатель не включился. Несмотря на то, что «Союз» не пошел на спуск, автоматика врубила систему разделения отсеков. Обычно это происходит после того, как корабль устремляется к Земле, и агрегатный отсек уже не нужен. Однако в этот момент мы были еще на орбите! И если бы разделение пошло, корабль развалился на две части, и на Землю мы бы уже никогда не вернулись. Взвыла сирена: до разделения отсеков оставалось около двух минут. Я запросил Землю — она молчала. И тогда сам принял решение и буквально за минуту до вероятной трагедии выключил программу разделения. Если бы не успел — орбита взяла бы нас в вечный плен, притом что кислорода оставалось только на 48 часов. И только на следующий день наша попытка приземлиться увенчалась успехом. А лишние сутки мы летали для того, чтобы сесть на свой полигон, хотя нам предлагали запасные. Пришлось ждать, когда Земля сделает круг вокруг оси, чтобы мы смогли попасть в свой заданный район. В результате без еды, воды и туалета мы летали лишние 29 часов.
— Каковы ваши впечатления от пребывания в открытом космосе?
— Когда летали с Рюминым, пришлось выходить в открытый космос, чтобы сбросить со станции антенну радиотелескопа, которая зацепилась за крест мишени. При отстреле она вместо того, чтобы улететь, осталась болтаться на стыковочном узле. Мы сами предложили выйти и попробовать ее сбросить, хотя уже отлетали полгода, были уставшими и измотанными. Сделать это непросто. Рюмин делал все работы по отделению антенны, а я подстраховывал. Я всегда говорил, что лучше иметь среднюю сообразительность, чем два «верхних» образования. Вот тут смекалка нам очень пригодилась. Для страховки своего прохода вдоль всей станции Валерий взял 20-метровый фал, который на обратном пути стал ему мешать. Тогда я вернулся к выходу и начал наматывать его на поручень. Так Рюмин продвигался назад. Это нужно было сообразить, если бы мы не стали собирать фал по пути продвижения, то он бы путался и мешал. Потом потребовалась «кочерга», чтобы окончательно отделить антенну от станции, но она осталась в переходном отсеке. И мне пришлось туда возвращаться. Освободив станцию от антенны, мы, по сути, ее спасли.
В другой раз нам пришлось работать не только за себя, но и за Титова и Стрекалова, корабль которых взорвался на старте. Они должны были выполнять работы по навешиванию солнечных батарей, но загорелся ракетоноситель. За три секунды до взрыва сработала система аварийного спасения экипажа.
А у нас на орбите сложилась еще одна нештатная ситуация. Когда готовились к выходу в открытый космос, выяснилось, что на одной ноге скафандра дыра в 35 сантиметров. Разумеется, ни о каком выходе не могло быть и речи. Но вешать батареи было необходимо. Как ни бились, заделать изъян никак не получалось. Опять выручила смекалка. Спустя какое-то время после возвращения на землю отрезали «ноги» от скафандра и отдали в музей. И посетители, к нашей радости и чести, не могут определить, которая из них отремонтированная.
— А как жена ваша реагирует на все ваши нестандартные ситуации?
— Ну, во-первых, я ей не особо докладываю. Во-вторых, она у меня — умочка!
— В смысле — умница?
— Ну конечно же. На днях мы с ней отметили золотую свадьбу. Я — здесь, в Уфе. Она — дома. Зинаида Васильевна замуж выходила не за космонавта, и даже не за лейтенанта, а за обыкновенного студента. Ей переживаний досталось — на два века другим хватит. А мне с ней повезло.
— А это кто вам, извините, все время названивает?
— Внук Вовка впечатлениями делится! Вчера вместе со своей девушкой с парашютом прыгнули в первый раз. Сначала донимал, чтобы я организовал это дело. Теперь от восторга захлебывается. А с кем поделиться эмоциями, как не с дедом.
— Владимир Афанасьевич, вы не первый раз приезжаете в республику. Чем приглянулись наши места?
— Всех, кто длительно летал, мучают боли в суставах. Мне посоветовал пролечиться в здешнем санатории космонавт Александр Николаевич Баландин. Я попробовал — помогло. Такой грязи, как в Красноусольске, нет нигде.
— А на больничной койке как оказались?
— Перед тем как поехать сюда, был на рыбалке в Карелии, простудился. И уже в санатории началось воспаление. Отправили в больницу, прооперировали. Теперь все хорошо.
— Так до Москвы лететь полтора часа, и шансов на успешный исход операции наверняка больше. Медицинская помощь так срочно потребовалась?
— Не в этом дело. Я доверяю людям, которые занимаются делом, практикуют постоянно. Например, есть в Москве «светило», Герой Соцтруда, но оперирует он раз в неделю в лучшем случае. А здесь замечательные хирурги, по три-четыре операции в день делают. Я не ошибся — у меня все хорошо.
— Ну а как быть с рыбалкой теперь? Наверное, придется завязывать?
— Ни в коем случае! Вы разве не знаете, что Бог не засчитывает в отведенный срок жизни время, проведенное на рыбалке?!
ОКТЯБРЯ 2013
https://resbash.ru/articles/cotsium/2013-10-19/vladimir-lyahov-eschyo-minuta-i-my-na-zemlyu-nikogda-by-ne-vernulis-528437