Артур Эдвард Уэйт
Таро Золотой Зари
Введение
В апреле 1987 года на конференции Золотой Зари Р.А. Гилберт[1] представил собравшимся Роже Паризиу — Генерального секретаря Теософского общества Ирландии и хранителя архива рукописей У.Б Йейтса. На этой конференции г-н Паризиу прочитал монументальную лекцию под названием «Фигуры Танца: У.Б. Йейтс и Таро Райдера-Уэйта». Именно из этой лекции я впервые узнал о системе Таро Золотой Зари, разработанной А.Э. Уэйтом, — системе, которую я назвал «Великим Танцем Королевских Фигур». Высказанные далее соображения основаны на лекции г-на Паризиу. Эту книгу следует рассматривать как вводную; исследовать тему глубже читателю придется самостоятельно. Источники, которые пригодятся ему для этого, приведены в библиографии.
В январе 1891 года Артур Эдвард Уэйт стал членом лондонского храма Золотой Зари (храма Исиды-Урании) и принял магический девиз Sacramentum Regis («Тайна царева»)[2]. В 1893 году он добровольно вышел из Ордена, но 17 февраля 1896-го был снова принят в его ряды по результатам тайного голосования, а 3 марта 1899-го перешел во Второй орден. Впоследствии, 7 ноября 1903 года, он основал «Независимый исправленный устав Золотой Зари», прекративший свое существование в 1914-м; на смену ему было создано «Братство Розы и Креста». Все книги, написанные Уэйтом за период с 1903 по 1915 годы, нагружены смыслами плотнее, чем «Алиса в Стране Чудес» (1866) и «Алиса в Зазеркалье» (1872) Льюиса Кэррола (1832—1898), «Бесплодная земля» (1922) Т.С. Элиота (1888—1965) и «Поминки по Финнегану» (1939) Джеймса Джойса (1882—1941) вместе взятые.
Раскрывать взаимосвязи между Таро и «Великим Танцем Королевских Фигур» Уэйт начал в 1909 году. Первый «ключ» к расшифровке этого Танца он опубликовал в «Оккалт ревью» за декабрь 1909-го, в статье под названием «Таро: Колесо Фортуны» (далее Wheel, 1909). С 1909 по 1912 годы Уэйт обнародовал в различных книгах и статьях еще ряд «ключей» — фрагментов грандиозной мозаики, в совокупности своей раскрывающих тайну «Великого Танца Королевских Фигур». Вот эти книги и статьи в хронологической последовательности: «Тайная Церковь Святого Грааля», 1909 (далее Grail, 1975); «Учебник по картомантии», 1909 (далее Manual, 1972); уэйтовское издание «Цыганского Таро» Папюса, 1910; «Ключ к Таро», 1910 (далее Key, 1972); «Колода Таро Райдера—Уэйта», 1910; статья «Таро и Роза-Крест» (машинописный текст 1910 года); «Иллюстрированный ключ к Таро», 1911 (далее Pictorial, 1960) и «Книга судьбы», 1912.
«Учебник по картомантии» и «Книгу судьбы» Уэйт опубликовал под псевдонимом «Grand Orient Sapiens dominabitur astris »[3]. Р.А. Гилберт писал, что «[Уэйт][4] признал авторство этой книги [т.е. “Учебника по картомантии”] в письме к Вурису за 1933 год. Девиз “ Sapiens dominabitur astris ” принадлежал Анне Шпренгель, мифической основательнице ордена Золотой Зари; и тот факт, что Уэйт использовал этот девиз, позволяет предположить, что он знал о существовании Ордена еще за два года до того, как вступил в его ряды» (A.E. Waite: A Bibliography, с. 90). В «Учебнике по картомантии» содержится «ключевая» для расшифровки «Великого Танца Королевских Фигур» статья — «Книга Тайного Слова и Высшего Пути к Судьбе».
«Ключ к Таро» и «Иллюстрированный ключ к Таро» — это две разные книги, но читать их следует параллельно. Во второй из них к описаниям графических изображений Старших арканов (в разделе «Учение, сокрытое Завесой») и Младших арканов (в разделе «Внешний оракульный метод») было добавлено в общей сложности более 800 слов. Кроме того, в разделы «Внешнего оракульного метода», посвященные прорицанию при помощи Таро, были внесены некоторые существенные изменения.
Образ «Великого Танца Королевских Фигур» впервые открыл широкой публике Джон О’Нил (1837—1895) в 1893 году. Он побывал в Японии, где наблюдал синтоистский Танец на Песке и учился у жреца синто, который поведал ему тайны этого танца. Позднее, на Кипре, он обучался Танцу Следов на Песке у суфийского наставника. О’Нил пришел к убеждению, что примордиальная традиция распространялась не с Востока на Запад, как принято было считать, а по оси Север—Юг, от Северного полюса к экватору. Кроме того, он полагал, что семь оккультных планет — это в действительности не планеты, а звезды Ковша Большой Медведицы, обращающиеся вокруг Северного полюса неба.
Учение о Танце на Песке О’Нил изложил в книге «Ночь богов: исследование космической и космогонической мифологии и символики» (1893). Этот двухтомный труд был дописан с помощью Э.А. Уоллиса-Баджа. О’Нил умер, не успев завершить второй том, который увидел свет лишь в 1897 году на средства Альфреда Натта (1856—1910), автора книги «Легенда о Святом Граале» (1888).
Вторым человеком, написавшим о Танце на Песке, стал Рене Генон (1886—1951), коснувшийся этой темы в своей книге «Властелин мира» (1925), в главе под названием «Символика Грааля». Третьим оказался Чарльз Уильямс (1886—1945), упомянувший о Танце в романе «Старшие арканы», 1932 (далее Trumps, 1976). Следует также отметить книгу Уильямса «Талиесин среди логров» (1938). Любопытно, что Чарльз Уильямс состоял в «Братстве Розы и Креста» А.Э. Уэйта и носил девиз «Qui Sitit Veniat» («Жаждущий пусть приходит»)[5].
У.Б. Йейтс читал «Ночь богов» (в 1895 году) и полагал, что следы примордиальной традиции можно обнаружить в древней валлийской версии легенды о Парсифале.
Уэйт также отмечал, что «...“Передур” и “Сэр Персиваль” суть отражения утраченного изначального предания о героическом походе» (Grail, 1975, с. 202). В декабре 1902 года У.Б. Йейтс познакомился с Памелой Колман Смит, и она начала работать над декорациями для его пьесы «Там, где нет ничего...», впоследствии, во втором издании, переименованной в «Звездного единорога» (1907). Чарльз Уильямс указывает на глубинный смысл, скрытый в этом раннем названии: «...вот двадцать две карты — двадцать одна и еще одна [т.е. “Шут”], но она есть ничто» (Trumps, 1976, с. 43). В январе 1903 года У.Б. Йейтс неоднократно виделся с Уэйтом и обсуждал с ним артуровские легенды.
Г-н Паризиу утверждает, что подлинным создателем колоды Райдера-Уэйта был У.Б. Йейтс, которого Уэйт упоминает, не называя по имени, в своей статье «Таро: Колесо Фортуны»: «Мисс Памела Колман Смит <...> благосклонно приняла мое предложение выверить символику карт, обратившись к необщедоступным источникам; нам помогал еще один человек, глубоко сведущий в данном предмете ».
Описывая предназначение Таро, Уэйт заявляет: «Я отказался от господствующей ныне системы соответствий карт [Старших арканов] буквам еврейского алфавита — прежде всего, потому, что на уровне пособия для начинающих она бесполезна» (Key, 1972, с. 96). Он имеет в виду, что Таро — это пособие для начинающих, предназначенное для работы с четырьмя стихиями, которые соответствуют יהוה (YHVH) и букве ש (Шин)[6]. Изображения на картах некоторых Старших арканов заключают в себе Тетраграмматон (например, на картах «Шут» — {рис. 1 на стр. 5}[7] и «Умеренность» — {рис. 2 на стр. 5})[8]. Кроме того, на карте «Шут» присутствует буква Шин: {рис. 3 на стр. 5}[9].
Основой для «Великого Танца Королевских Фигур» служит шахматная доска в сочетании с вращающейся круглой диаграммой. Описывая эту структуру, Чарльз Уильямс утверждает, что в ней было «два узора: один состоял из квадратов, другой — из окружностей, и внимание привлекал попеременно то один, то другой, подобно тому как на шахматной доске в глаза бросаются то белые, то черные клетки». Также он добавляет, что «сходство с шахматной доской усиливалось еще и тем, что при беглом взгляде <...> сами фигуры можно было принять за шахматные, но только их было гораздо больше и все они двигались: плавно и непрерывно, без столкновений, без остановок, словно по воле какого-то сложного ритма, но в то же самое время — словно по собственной воле» (Trumps, 1976, стр. 28).
Образ шахматной доски встречается на многих картах Таро, например: {рис. 4 на стр. 5} («Иерофант»)[10], {рис. 5 на стр. 5} (Королева Жезлов)[11], {рис. 6 на стр. 5} (Десятка Пантаклей)[12], {рис. 7 на стр. 5} (Тройка Жезлов)[13].
Уэйт пишет, что первым чудом, которое Передур (Персиваль) узрел в Замке Чудес, была «шахматная доска, по которой двигались собственным ходом фигуры, разгрывая партию без помощи игроков. Но те, чью сторону он принял, потерпели поражение, и в гневе он забросил доску и фигуры в озеро» (Grail, 1975, с. 191). В связи со структурой шахматной доски Уэйт пишет, что «двадцать один Старший аркан надлежит, перетасовав, разложить в один ряд; и на основе того, какое место займут в этом ряду различные символы, оператор в силу своего дара должен выстроить умопостигаемое откровение, сообразное данному случайному расположению карт и согласующееся со сферой, к которой относится вопрос» (Manual, 1972, сс. 129—130).
Расположение Старших арканов на шахматной доске воспроизводит систему трех миров: первый мир — арканы I—VII, второй мир — арканы VIII—XIV, третий мир — арканы XV—XXI. Об этих трех мирах пишет Уэйт, называя их мирами «Божества, Макрокосма и Микрокосма» «Составитель “Учебника по картомантии”, — продолжает он, — распределил их по трем разделам под следующими названиями: мир Житейского Благоразумия, к которому относятся прорицания по серьезным мирским вопросам; мир Послушания, каковое означает жизнь в религиозном служении, и мир Достижения, то есть “продвижения души к конечной цели ее изысканий”» (Key, 1972, с. 95). Пол Фостер Кейс пишет, что «в верхнем ряду помещены символы способностей или потенциальных возможностей [сознания], в среднем ряду — символы законов или действующих сил, а в нижнем — символы предпосылок или следствий» (The Tarot, 1947, с. 24).
{Рис. на стр. 6. Подписи (сверху вниз):
1-й ряд
2-й ряд
3-й ряд
Доска Таро}
Главный секрет этой шахматной доски — в том, где располагается «Шут», потому что от его положения зависит все остальное. Уэйт пишет, что «в большинстве систем “Шут” — тайная карта » (Key, 1972, с. 29). В другом месте он указывает, что «запрос может касаться как самого оператора, так и кверента, который хочет получить знание из его рук. Но и в том, и в другом случае, вопрошающего представляет “Шут”, ибо по отношению к своему вопросу он находится в состоянии невежества». Далее Уэйт отмечает, что Старшие арканы «можно было бы сгруппировать, например, вокруг центральной фигуры, представляющей кверента, однако для этого потребовалась бы особая схема распределения символов, относящаяся к более высокому уровню всей практики в целом. Поэтому Тайную Карту, обозначающую кверента, следует расположить боком» (Manual, 1972, с. 129). Имеется в виду, что карта «Шут», повернутая боком, должна располагаться поверх центральной карты Доски Таро — карты «Правосудие» (XI). Тогда «Шут» символически становится центральным персонажем в Ритуале Суда над Душой. См. работу Блэкдена «Ритуал Суда над Душой» (1914), переизданную в 1988 году[14]. Любопытно, что Уэйт называет «Шута» «Товарищем», или спутником (Key, 1972, с. 29)[15].
В книге «Тайная Церковь Святого Грааля» Уэйт толкует артуровские легенды в контексте Таро. Вся колода Таро оказывается зашифрованной в образах предания о Граале. Уэйт пишет, что «канонические реликвии в легенде о Граале — это Чаша, Копье, Меч и Блюдо <…> Жезл <…> — это копье, Пантакль <…> соответствует блюду, [а соответствия Чаши и Меча очевидны]. Если учесть эти поправки, ни в коей мере не безосновательные, то мы увидим, что реликвии Грааля суть не что иное, как масти Таро » (Grail, 1975, сс. 600, 603—604). В другой своей работе Уэйт дает читателям ключ к соответствиям между персонажами легенды о Граале и картами Таро: «Рыцарь Мечей подобен Галахаду в походе за Граалем, обращающему в бегство его врагов» (Wheel, 1909, c. 331).
Вот несколько примеров таких соответствий: Галахад — Рыцарь Мечей, сэр Гавейн — Рыцарь Пантаклей, сэр Ланселот — Рыцарь Чаш, Гвиневера — Королева Жезлов, король Артур — «Император», Мерлин — «Маг», а Персиваль — «Шут», убивающий Красного Рыцаря и превращающийся в Рыцаря Жезлов.
Уэйт так описывает поединок Рыцаря Жезлов и «Шута»: «Красный Рыцарь не желал выходить на бой с соперником, столь жалким на вид, но поединок все же состоялся — и окончился мгновенно: Персиваль метнул дротик и попал в глаз своему противнику, убив его на месте. <…> После этого, с помощью Гавейна, который следовал за ним и как раз добрался до места сражения, Персиваль снял с поверженного врага доспехи и облачился в них сам» (Grail, 1975, с. 195).
{Рис. 1 на стр. 10:
Рыцарь Жезлов}
Королевскими, то есть шахматными, фигурами на Доске Таро служат придворные карты, каждая из которых соотносится с одним из Старших арканов. К примеру, соответствия первых четырех танцоров таковы: Король Жезлов — «Сила» (VIII), Королева Чаш — «Колесница» (VII), Король Мечей — «Влюбленные» (VI), Паж Пантаклей — «Мир» (XXI). О четырех Августейших Особах, танцующих на песке, упоминает также Дж.Р.С. Мид в своей работе «Орфей» (1896).
Тайну движений Королевских Фигур Уэйт приоткрывает в «Иллюстрированном ключе к Таро»: «Характер движения коня [Рыцаря Жезлов] — ключ к характеру его седока: это указание на стремительность и безрассудство» (Pictorial, 1960, c. 174). В действительности же положение ног этого коня — ключ к движениям всех Королевских Фигур, ибо они образуют свастику (см. изображение Рыцаря Жезлов на стр. &&&). Фигура расходятся от центра Доски Таро, и каждая при этом движется Г-образно, как ходит шахматный конь. Уэйт указывает также, что безрассудство ассоциируется с положением на краю пропасти, которое занимает «Шут». Вопрос лишь в том, движется ли сам «Шут» или нет? Ответ на этот вопрос дает Уильямс, повествуя о «Шуте, стоящем в центре поля»: «Он оставался недвижен; посреди круговерти чуднóго танца лишь он один пребывал в покое, хотя и выражал всем своим видом готовность пуститься в бег; большая кошка рядом с ним — быть может, рысь, — тоже не двигалась. Казалось, нечто застигло их — человека и зверя — врасплох в самом вихре движенья и оба застыли на миг, затянувшийся на века. Но все вокруг них продолжало скользить, шагать, вздыматься и катиться волнами: замысловатый танец длился и длился» (Trumps, 1976, c. 30). Шут остается неподвижным; если же он приходит в движение, то превращается в свое альтер-эго — Рыцаря Жезлов.
Самым подходящим названием для колоды Таро Уэйту казалось «Колесо Фортуны» или «Великое Колесо». В «Ключе к Таро» он пишет: «Автор современного “Учебника по картомантии”, если я правильно его понимаю, толкует всю колоду от начала до конца как Колесо Фортуны, употребляя это выражение в том же самом смысле, что и я. Я ничего не имею против такого расширительного, хотя и традиционного толкования; оно имеет силу во всех мирах и мне даже кажется удивительным, что обычные гадатели до сих пор не приняли его как самое уместное название для своего инструмента» (Key, 1972, стр. 18—19). Ниже приведены два рисунка Колеса Фортуны из «Учебника по картомантии».
{Рис. 1 на стр. 9:
Золотое Колесо
Золотое Колесо Пифагора}
{Рис. 2 на стр. 9:
Колесо Судьбы
Колесо Судьбы}
Пол Фостер Кейс писал, что «Таро, таким образом, представляет собой символическое колесо человеческой жизни. Мы и в самом деле можем расположить эти двадцать две картинки по кругу, на равных расстояниях друг от друга, как цифры на циферблате часов. И тогда, пройдя по кругу от 0 до 21, мы снова вернемся к 0. Это важный ключ к некоторым глубинным смыслам, скрытым в Таро» (The Tarot, 1947, стр. 26).
Уэйт также отмечал, что «колесо как таковое удовлетворяет и прочим указаниям Леви насчет видения Иезекииля, как явствует из рисунка этого Ключа Таро [т.е. Колеса Фортуны]. Как само по себе, так и в свете композиции карты оно символизирует вечное движение флюидов во вселенной и токов человеческой жизни» (Key, 1972, стр. 85).
Говоря об «обратных» картах Таро, Уэйт подразумевает не перевернутое положение карты, а перемену направления во вращении Колеса Фортуны на противоположное. Колесо Фортуны — это трехмерный объект, вращающаяся сфера. Оно вращается с севера на юг и с востока на запад. Но при появлении некоторых «ключей» движение Колеса меняется на обратное. Г-н Паризиу предполагает, что Флоренс Фарр и группа «Сфера»[16] начали вращать колесо «Шута» — окружность с восемью спицами, {рис. на стр. 8}[17] — в 1898 году. См. мою работу «Енохианские эксперименты Золотой Зари» (Enochian Experiments, 1996). Колесо «Шута» содержится также в центре «Колеса Фортуны»:
{Рис. 3 на стр. 9:
Колесо Фортуны}
Уэйт описывает Королеву Чаш как «мечтательницу, созерцающую видения в чаше. Но это лишь одно из ее проявлений: она не только созерцает, но и действует, и эта деятельность служит пищей для ее грез » (Pictorial, 1960, стр. 200). Кроме того, Уэйт писал, что «Королева Чаш олицетворяет любовь и преданность, образы которых она созерцает, как видения, в своем сосуде» (Wheel, 1909, стр. 310). Королева Чаш всматривается в Святой Грааль, который питает и ее действия, и ее мечты. Изображение на внутренней поверхности чаши Грааля приводится в «Видении» У.Б. Йейтса:
{Рис. 3 на стр. 10:
Великое Колесо
(из «Зерцала ангелов и человеков»)
Великое Колесо }
В своих мемуарах «Тени жизни и мысли» Уэйт вспоминает: «Моя задача — особенно в работе с наиважнейшими из Старших арканов — состояла в том, чтобы сохранить в тайне достояние тех Великих мистерий, по Путям которых я в то время странствовал <…> но сделать это так, чтобы при моем содействии стало понятно, что Символы этих арканов (или, по крайней мере, некоторых из них) суть врата, ведущие в сферы видений за пределами оккультных грез. Поэтому я следил за тем, чтобы Памела Колман Смит не подхватывала произвольно первые попавшиеся образы из моих собственных или чьих бы то ни было размышлений. Необходимо было тщательно кормить ее с ложечки всем, что касалось “Жрицы” и той карты, которую называют “Дураком”, а также карты “Повешенного”» (Shadows of Life and Thought, 1938, стр. 184—185). Уэйт имеет в виду, что «кормили с ложечки» ее «теми образами, которые она созерцала как видения в своем» Святом Граале.
{Рис. 2 на стр. 10:
Святой Грааль}
Как уже отмечалось, Чарльз Уильямс раскрыл систему и предназначение Великого Танца Королевских Фигур в своей книге «Старшие арканы». Этот Великий Танец продолжается для нас независимо от того, принимаем ли мы в нем сознательное участие или нет. Вот что пишет по этому поводу Уильямс:
«Генри помедлил еще мгновенье.
— Интересно, можно ли понять этот танец, если только смотришь на него стороны, а сам не танцуешь, — промолвил он.
— Но мы все — в этом танце! — торопливо возразил старик. — И мы, и всё на свете» (Trumps, 1976, стр. 30).
Далее он добавляет, что «всё на свете скреплено между собою соответствиями: образ отражается в образе, движение — в движении; без этого не было бы никаких взаимосвязей, а значит, не было бы и самой истины. Это и есть наша задача, в особенности ваша и моя: поддерживать силу взаимосвязей. Вы меня понимаете?» (Trumps, 1976, стр. 44).
Суть Великого Танца поясняется в следующей цитате из Уильямса:
«Сначала вы мне расскажите! — перебила она. — Теперь, когда мы с вами одни, расскажите мне об этом танце! Это ведь не просто гадание, это что-то большее, правда? <…>
— Ох, ну как же это можно объяснить? — вскричал он. — Как объяснить то, что можно только вообразить, да и то если тебя научат, как это делается? <…>
<…> Тогда вообразите, если сможете, — проговорил он. — Представьте себе, что всё на свете движется в одном огромном танце! И электроны, и всё, что растет или разлагается, и всё, что кажется живым или мертвым; люди и звери, деревья и камни; всё, с чем происходят перемены, — а такого, с чем бы не творилось перемен, на свете нет. Перемены — вот суть этого бессмертного танца; ритм его — закон, что правит природой вещей» (Trumps, 1976, стр. 94).
И в заключение — еще одна длинная цитата, в которой объясняется устройство шахматной доски и великого колеса:
«Он подошел к столу со стороны открытого окна и выдвинул из-под столешницы полукруглую полку. Она охватывала примерно треть окружности стола, а шириной была около трех футов — выдвинутая полностью, она почти касалась оконных занавесей. Подобно фигурам, эта полка тоже оказалась золотой, а поверхность ее покрывали какие-то едва различимые узоры; Нэнси не могла толком рассмотреть их, но ей подумалось: “Похоже на карту мира”. Генри повернул деревянный упор, чтобы полка не шаталась, и начал выкладывать на ней карты Таро. Старшие арканы он разложил вдоль края стола. Правда, начал он не с первого, а со второго, “Императрицы”[18], но продолжал в порядке номеров, пока не дошел до карт под названиями “XX. Страшный суд” (Рука, протянутая из-за облаков, касалась огромного саркофага, разбивая крышку, чтобы смог восстать заключенный внутри скелет) и “XXI. Вселенная” (одинокая фигура, по видимости женская, с ликованьем возносилась в луче света в ясную небесную синь, оставляя внизу, под ногами, луну, солнце и звезды). Первую же карту, Жонглера, играющего шариками, он поместил почти посередине, поверх двенадцатой, “Колеса Фортуны”, — но не положил, а поставил наклонно, так, чтобы верхней частью она опиралась о край столешницы, слегка над ним выступая; и, наконец, под “Колесо Фортуны” он спрятал “Шута”. Завершив это сосредоточенное действо, он перешел к остальной части колоды и с ней управился быстро. Он разложил на полке четыре масти: слева легли денарии, правее — чаши, еще правее — скипетры, а у правого края — мечи. При этом из каждой масти он выбрал сначала по четыре придворных карты — Короля, Королеву, Рыцаря и Оруженосца, — и расположил все шестнадцать под Старшими арканами, немного перекрывая последние; затем, под придворными, точно так же внахлест, он разместил десятки, девятки, восьмерки и семерки; под ними, таким же образом, — шестерки, пятерки и четверки, под ними — тройки и двойки, а на переднем крае — тузы четырех мастей. Весь сонм Таро выстроился перед столом Танца дугою, обратив четырехдольную свою вершину к занавесу, за которым скрывалось распахнутое окно. <…> и, глядя на них, она внезапно поняла: Жонглер, что двигался в танце среди прочих фигур на столе, приближается к своей карте. Как ей показалось, он бежал очень быстро, но над головой его по-прежнему кружилось десятка два шаров. На бегу он задел ногой свою карту, и та соскользнула. Колесо Фортуны, служившее ей опорой, стронулось с места, и тотчас все прочие карты пришли в движенье, скользя друг поверх друга и друг под другом… Она завороженно смотрела на них, пока Генри вдруг не шепнул ей прямо в ухо: “Занавес!”» (Trumps, 1976, стр. 94).
Дарси Кюнц (Брат D.E.U.)
Калгари, Канада, 1996
Таро: Колесо Фортуны [19]
Артур Эдвард Уэйт
В порядке исключения (хотя и вопреки первому впечатлению, которое может сложиться у читателя) настоящее эссе посвящено не каким-либо отдельно взятым вопросам мистической философии и даже не исследованию истоков символики; не сводится оно и к рассмотрению проблемы дивинации, каковая заставила бы меня отступить слишком далеко от тех интересов, которые я за собой сознаю и признаю. Утвердив это обстоятельство как факт, а не как основание для апологии, я приступлю непосредственно к предмету настоящей статьи, а ежели возникнет необходимость вернуться к вышеупомянутому факту еще раз, сделаю это в самом конце, замкнув, таким образом, цепь своих рассуждений. Полагаю, большинство моих читателей, услышав гипотетический вопрос «Что такое Таро?», не затруднятся и сами дать такой же ответ, какой я привожу здесь только предосторожности ради. Общеизвестно, что Таро — это способ прорицания на картах, но что карты, которые используются для этой цели, имеют некоторые существенные отличия от тех обыкновенных игральных карт, кои в иных домах сейчас стали привычнее многих так называемых предметов обихода. Что касается этих обычных карт, то они также используются для гадания; издатели «Оккалт Ревью» недавно выпустили в свет «Учебник по картомантии»[20], в котором, среди ста и одного курьеза на забаву людям, предрасположенным к оккультным занятиям и не лишенным интуиции, описывается один из способов работы именно с игральными картами. Но, сверх того, автор упомянутого учебника (человек, которому хватает душевной чуткости говорить о пустяках только со всей приличествующей делу серьезностью, а о вещах серьезных — так, словно ему известно, какие странные миры порой таятся за ними) включил в свой арсенал парадоксов обширный и обстоятельный раздел, посвященный Таро[21]. Мне и самому уже совсем недавно довелось снабдить предисловием и подготовить к печати новое издание «Цыганского Таро»[22] — английский перевод книги доктора Папюса [Жерара Анкосса], главы парижской школы мартинизма. Тем самым публика получила доступ к еще одной работе, которая до того успела стать редкостью в мире книг и которую многие тщетно разыскивали по каталогам. Таким образом, тема Таро, как говорится, у всех на слуху; но есть одно затруднение, с которым у нас, в Англии, так или иначе сталкиваются все любители этого предмета. Найти литературу по Таро не составляет труда, и думающий читатель способен многому научиться даже по книгам, особенно если владеет французским; однако раздобыть сами карты не так-то просто. Их ввозят с континента, а колоды, которые производятся там в наши дни, по большей части весьма посредственны. Изготовители не могут предложить почти ничего, кроме некой итальянской колоды, которая почти непригодна для работы и к которой не прикоснется ни один уважающий себя исследователь. Приложив некоторые усилия, можно разыскать колоду Эттейлы; однако надо иметь в виду, что символика ее искажена домыслами автора, который, с одной стороны, был виднейшим профессиональным картомантом своего времени (то есть конца восемнадцатого века), а с другой — виртуозом оккультных искусств вообще, в каковом отношении пылкость его устремлений зачастую брала верх над благоразумием и чувством меры. Марсельская колода гораздо лучше, но ее и не встретишь на каждом углу — ни в городе, подарившем ей свое имя, ни в центре Парижа. Что же касается болонской и венецианской колод, то многие о них упоминают, но едва ли кто-то видел в глаза.
{Рис. на стр. 14:
Восьмерка Пантаклей}
Памятуя об этом и принимая в расчет то обстоятельство, что тема Таро, как было сказано выше, у всех на слуху, а многие гадатели (включая и то скромное меньшинство, представители которого достойны именоваться исследователями, а не просто случайными удильщиками на берегу океана судьбы) лишены возможности обзавестись приличной колодой, я воспользовался шансом, который подвернулся мне достаточно неожиданно, и сумел заинтересовать одну весьма одаренную и оригинальную художницу своим предложением о создании новой колоды Таро. В придачу к другим своим выдающимся талантам, мисс Памела Колман Смит обладала некоторыми познаниями о Таро и благосклонно приняла мое предложение выверить символику карт, обратившись к необщедоступным источникам; нам помогал еще один человек, глубоко сведущий в данном предмете[23]. В результате нам, впервые за всю известную историю Таро, удалось создать рабочую колоду, сочетающую в себе настоящее искусство с истинной символикой в одном из ее приложений; что до последних, то существуют и другие, но все, что о них известно и теоретически могло бы войти в эту статью, на деле должно рассматриваться только как часть некой тайной системы, а в противном случае не столько просветит читателя, сколько собьет его с толку.
Колода, о которой я говорю, увидит свет со дня на день, так что это упоминание по праву может быть расценено как реклама. Дабы не показаться чересчур самонадеянным, я воспроизвожу здесь несколько карт в качестве образца; полагаю, что с художественной точки зрения они говорят сами за себя. Однако обойти молчанием их символический смысл невозможно, и для начала я позволю себе несколько замечаний по спорному вопросу их происхождения. Существуют мнения, что Таро происходит из Индии, Китая или Египта; но все эти версии умозрительны и щедро приправлены фантазиями, несмотря на уверенный тон, в котором высказываются их сторонники. В действительности ответа на вопрос, откуда пришло Таро, не знает никто, кроме уроженцев Франции, всегда твердо знающих ответы на все вопросы из области оккультизма и его истории. Их стараниями Таро стали называть «Книгой Тота» или «Книгой Гермеса Триждывеличайшего», а поскольку сами карты не дают тому никакого подтверждения, их принялись «совершенствовать» и украшать египетскими символами. Причина проста: все чувствуют, что в Таро сокрыта некая тайна, а потому естественным образом ассоциируют его с местами, традиционно окутанными тайной. Но ввиду того, что тайная доктрина (предположительно сокрытая в этих картах) едина для всех эпох, народов и стран, относить происхождение Таро непременно к древнейшим временам и самым отдаленным уголкам Востока нет никаких оснований.
{Рис. 1 на стр. 17:
Шут}
{Рис. 2 на стр. 17:
Маг}
{Рис. 3 на стр. 17:
Верховная Жрица}
{Рис. 4 на стр. 17:
Солнце}
В состав Таро входят двадцать две карты Старших арканов, которым не находится аналогий в колоде игральных карт. Я выбрал из них четыре образца, воспроизводящиеся здесь непосредственно с рисунков и в гораздо более крупном формате, чем соответствующие карты из полноцветной колоды, которая скоро увидит свет. Рассмотрим высокий план символики этих четырех образцов. Первое или, если угодно, последнее место во всем ряду Старших арканов занимает карта, пронумерованная Нулем и носящая название «Шут». Вопреки распространенному мнению, она никоим образом не является прообразом человека как слепого раба материи, хотя в бытовых гаданиях может обозначать — и зачастую действительно означает — сумасбродство и даже энтузиазм, доходящий до глупости, как намекает на то ее имя. Элифас Леви говорит, что она символизирует жизнь вечную; это карта радости жизни, еще не омраченной опытом пребывания на материальном плане. На духовном плане это душа, также еще только начинающая путь обретения опыта, стремящаяся к высшему, но еще его не достигшая. Старший аркан под номером 1, именуемый «Магом», — это тот, на кого снизошла «искра с небес», кто черпает свыше и движется оттуда вниз. Леви говорит, что это Бог как Единство и человек как отражение Бога; другие описывают эту карту как Божественный Мир и Абсолют. Это карта прозрения; так выглядит Шут, узревший Бога. Под номером 2 следует «Верховная Жрица», изображенная здесь очень красиво и со всеми своими символическими атрибутами. На груди ее — солнечный крест, а на голове — полумесяц луны. Ее называют домом Божьим, Святилищем и даже Каббалой, то есть тайной традицией. Она — истинная Великая Мать и Тайная Церковь. Последний из представленных здесь Старших арканов, девятнадцатый в ряду, именуется «Солнцем» как символ света и откровения. Это сияние, озаряющее все миры. Нагой ребенок верхом на огромном коне — противоположность и дополнение тринадцатого аркана, «Смерти», также изображенной в виде всадника.
{Рис. 1 на стр. 18:
Король Жезлов}
{Рис. 2 на стр. 18:
Королева Чаш}
{Рис. 3 на стр. 18:
Рыцарь Мечей}
{Рис. 4 на стр. 18:
Паж Пантаклей }
{Рис. 1 на стр. 19:
Шестерка Жезлов}
{Рис. 2 на стр. 18:
Пятерка Чаш }
{Рис. 3 на стр. 19:
Восьмерка Мечей}
{Рис. 4 на стр. 19:
Девятка Мечей}
Остальные восемь рисунков служат иллюстрациями Младших арканов в моей колоде. Рассмотрим их прорицательные значения. Король Жезлов — пылкий, справедливый и благородный — символизирует доброту, окрашенную суровостью. Королева Чаш олицетворяет любовь и преданность, образы которых она созерцает, как видения, в своем сосуде. Рыцарь Мечей подобен Галахаду в походе за Граалем, обращающему в бегство его врагов. Паж Пантаклей — юноша, взирающий на талисман, который парит над его подставленными ладонями, — на самом деле олицетворяет ученого, хотя может означать и носителя новостей. Об оставшихся рисунках — образцах числовых карт — скажу только вкратце. Это Шестерка Жезлов, увенчанная надеждой и доверием; Пятерка Чаш — карта упущенного наследия и жизни, из которой ушла всякая радость; Восьмерка Мечей, указывающая на беспокойство, конфликт, кризис, а иногда и смерть от несчастного случая; и Девятка Мечей, сопоставимая с предыдущей картой, — она означает разочарование, как непосредственно явствует из самого рисунка.
Значения Старших арканов, взятых в отдельности от обычных числовых и придворных карт, зависят от того, к какому миру или сфере сознания они относятся в рамках конкретного толкования. Когда же в целях дивинации их соединяют с Младшими арканами и колода таким образом воспринимается как единая последовательность из семидесяти восьми карт, каждый картомант следует своей интуиции и опыту, почерпнутому из наблюдения за результатами предыдущих прорицаний. Ясновидение — это дар, превосходящий традиционные толкования и прецеденты; но тем, кто не владеет им или еще не развил его в должной мере, желательно пользоваться подборкой общепринятых значений, каковую я и включил в свою небольшую пояснительную работу, прилагающуюся к колоде карт. Вопрос о наличии глубинной связи между Старшими и Младшими арканами остается открытым, равно как и вопрос о том, какую функцию каждая из двух этих групп выполняет в общей системе высшей символики Таро, при условии, что упомянутая связь все же существует. Если же эта связь условна и не имеет под собой реальных оснований, то Младшие арканы в картомантии надлежит отделять от Старших, для работы с которыми потребуется ясновидение иного порядка.
Составитель «Учебника по картомантии» называет Таро высшим путем к судьбе; и если такая интерпретация справедлива (как полагаю и я сам), то в ответ на вопрос о соотношении между Старшими и Младшими арканами я могу лишь повторить для него слова Псалмопевца: «Десница Твоя покажет Тебе дивные дела»[24]. Засим я возвращаюсь к своей апологии, но лишь для того, чтобы заключить, что, в конечном счете, Таро и есть исследование истоков символики; изучение его — это мистический опыт; и несмотря на то, что его использовали, используют и будут использовать впредь для прорицаний, на деле оно принадлежит к сферам иного, более высокого плана и берет свое начало именно там. Те, кто пожелает продвинуться дальше в его постижении, узнают, как это сделать и для чего это нужно, из моей работы «Ключ к Таро», прилагающейся к колоде.
Книга Тайного Слова и Высшего Пути к Судьбе [25]
Grand Orient (А.Э. Уэйт)
Трудно было бы написать достаточно полный учебник по дивинации, предсказанию судьбы и тому подобным удивительным искусствам, не упомянув хотя бы вскользь о так называемой «Книге Тота», каковая, по мнению многих знатоков, предоставляет самое щедрое на возможности и самое действенное из всех дошедших до нас орудий стимуляции пророческого дара. Но поскольку сделать первое, что было бы необходимо для серьезного изложения данной темы, — а именно, познакомить читателя с картами как таковыми, — здесь невозможно, я скажу лишь несколько слов о них самих и о том, как их можно использовать при рассмотрении с некоей новой точки зрения. Прежде всего, следует пояснить, что карты Таро — это предшественники обычных игральных карт и что полная колода состоит из 78 символов, или изображений талисманического и иероглифического характера. Структура ее такова:
А. 22 особые карты Старших арканов, не имеющие аналогов в колодах известных нам «потомков» Таро — игральных карт.
Б. По 5 придворных карт в каждой из четырех мастей: Туз, Король, Королева, Принц (или Рыцарь) и Послушник (Паж или Оруженосец).
В. Числовые карты четырех мастей, пронумерованные от 2 до 10 (по количеству изображенных на каждой из них символов масти). При этом относительно мастей надо иметь в виду, что место червей в колоде Таро занимают Чаши, пикам соответствуют Мечи, бубнам — Жезлы, а трефам — Пантакли.
На всех б