И ко всему прочему Битти оказалась в инвалидном кресле, все еще оправляясь от произошедшего у Хэйверса.
– Пошли, – сказала она. – Пошли к ней.
Они одновременно вышли из машины и сошлись перед капотом «масл-кара», Рейдж приобнял ее за плечи. Когда они подошли к фонтану, Мэри стало грустно при виде осушенной и закрытой на зиму чаши, мерное журчание воды всегда ассоциировалось у нее с домом. Но зима на Севере штата не позволяла круглогодично поддерживать подобную роскошь, даже если трубы были в рабочем состоянии.
Главная дверь в особняк Братства напоминала вход в собор, широкие каменные ступени вели к величественному входу с резными косяками. Рейдж завел ее в вестибюль, а потом они подставили лица под камеру, дожидаясь, пока кто-нибудь – вероятней всего Фритц – пустит их внутрь.
И все это время внутренний голос кричал, что она не может этого сделать, не сможет смотреть в глаза Битти и врать, не может врать и бездействовать, не может…
– Добрый вечер, господин, госпожа, – средневековый дворецкий с улыбкой открыл перед ними тяжелую дверь. – Как поживаете?
Такое ощущение, что мне всадили пулю в грудь, спасибо за беспокойство, Фритц…
Мэри вошла внутрь. Нахмурилась. Оглянулась по сторонам.
Поначалу она не поняла, что слышит. Смех – да. И это был смех Битти… но почему он сопровождался…
Капитошка пролетела мимо лица Мэри, и ей пришлось уклониться, иначе она бы промокла. А потом Битти выбежала из столовой, волосы развевались позади нее, футболка была мокрой, а в руках она держала два шарика с водой – красный и синий.
– Что за хрень здесь творится?! – рявкнул Рейдж, заходя в дом.
– Привет, мам! Привет, пап!
Малышка устремилась в бильярдную. И да, вот неожиданность, Лэсситер не отступал от нее, держа желтый шар высоко над плечом… и он кинул его в девочку, прямо в спину. Было приятно слышать визг… а потом Битти резко обернулась и зарядила Лэсситеру прямо в лицо.
Идеальный прицел.
Бух!
Но дело даже не в этом.
Когда водная бомба лопнула, заливая лицо и светло-черные волосы ангела водой, Рейдж схватил мужчину и, оторвав от пола, спиной швырнул на пол и накрыл второй рукой шею, словно собирался выдавить из бессмертного жизнь.
Или… что-то в этом роде. Не суть.
Мэри бросилась к нему.
– Рейдж….
– Что ты с ней сделал?! Где ее гипсы?!
А потом мама в ней подняла голову.
– Да, что за хрень?! Предполагалось, что она проходит в гипсе не меньше шести недель! Она не должна стоять на ногах!
Лэсситер попытался ответить, но сжатое чужой рукой горло не пропускало воздух. Именно Битти все объяснила.
– Он исцелил мои руки и ноги! Не бей его! Он все исправил… правда! Папа, не бей его!
Рейдж мгновенно отпустил Лэсситера, а потом рухнул на задницу, словно осознал, что проявление насилия могло спровоцировать ужасные воспоминания.
Но, казалось, Битти это не волновало.
– Видите? – она перепрыгнула с ноги на ногу. Повернулась, широко раскинув руки. Весело рассмеялась. – Намного лучше!
Посмотрев на нее и потом переведя взгляд на ангела, Мэри подумала, что на сегодня с нее хватит сюрпризов.
– Что… что ты сделал с ней?
Битти снова заговорила вместе своего приятеля. Который кашлял и хватал ртом воздух:
– Он просто направил солнечные лучи на мои руки и ноги. Он положил руку поверх шин, не касаясь их, я почувствовала тепло… а потом, не знаю, боль прошла. Мы срезали стеклопластик в гараже. Это было самое прикольное.
Так, Мэри почувствовала головокружение…. И ей пришлось сесть на пол.
– Что ты сделал пилой?
Лэсситер наконец поднял голову, его лицо раскраснелось, но больше он не напоминал спасенного утопающего.
– Я не мог смотреть на ее страдания.
– Видите? – заявила Битти. – Поэтому не злитесь на него.
Мэри покачала головой.
– Я не понимаю…
– Тогда какого хрена ты позволил им сломать ее кости? – наезжал Рейдж – Если способен на нечто подобное, какого черта ты стоял в стороне, пока ее пытали в смотровой?
Лэсситер сел, смело встречая взгляд Рейджа своими глазами странного цвета и без зрачков.
– Я не могу влиять на судьбы, не нарушая равновесие, это может обойтись дороже.
Мэри подумала о сделке, которую Рейдж заключил, чтобы спасти ей жизнь, до того, как Дева-Летописеца узнала о бесплодии Мэри. В той сделке она исцелялась от рака, но Рейджу запрещалось встречаться с ней, говорить… несмотря на то, что они любили друг друга.
Равновесие – закон Вселенной.
– Но, – падший ангел понял вверх палец, – это не значит, что я не могу смягчить падение домино. Если вы понимаете меня. Облегчить боль, не меняя ход судьбы? Это я могу.
Битти улыбнулась.
– И я лучше буду бегать уже сейчас, а не через шесть недель. К тому уже, у меня чесалась кожа от гипсов. А еще купание? Фу.
Мэри сморгнула слезы, сжав руку Лэсситера.
– Спасибо.
– Дерьмо, – выдохнул Рейдж. – Прости меня. Черт, я не должен был говорить «дерьмо». Твою мать. В смысле… жесть.
Пока ее хэллрен глотал проклятья, Мэри казалось, что она сейчас разревется… и Битти это почувствовала и наклонилась, обнимая ее.
– Я в порядке. Я знаю, что вы беспокоитесь. – Улыбнувшись, Битти потянула Рейджа наверх, побуждая встать. – Давайте, пойдем на Последнюю трапезу… и перед тем, как вы скажете мне убрать беспорядок, я отвечу, что Фритц не позволит.
И словно по наводке жужжание заполнило фойе.
– Он обожает работать своим пылесосом, – сказал Лэсситер. – Пошловато звучит, не находите?
– Нет, перед моим ребенком – нет, – пробормотал Рейдж.
Все повернулись к дворецкому, который – ну разумеется – притащил пылесос для влажной уборки и сейчас в своей черно-белой форме радостно собирал лужи на мозаичном полу. Он замер, обеспокоенно посмотрев на них.
Выключив пылесос, он спросил:
– Чем я могу вам помочь? Последнюю трапезу накроют через десять минут. Не желаете чего-нибудь выпить?
– Нет, Фритц, спасибо, – сказал Рейдж устало.
Доджен низко поклонился и продолжил засасывать влагу. Да, Лэсситер был прав, жуткая пошлость.
– Пап, пошли, ты, наверное, умираешь с голоду, – Битти потянула Рейджа за руку. – Да, мамуль?
Боже, как же больно. Эти названия… они разбивали ей сердце.
– Да, – медленно ответила она. – Думаю, он сейчас слона готов съесть.
И это не значило, что он действительно был голоден. Но Рейдж не стал разубеждать девочку, и они вдвоем направились в столовую, крошечный эльфенок, вернувший себе подвижность, шел рядом с огромным мужчиной, который был похож на покойника.
Мэри дернулась, когда перед лицом показалась протянутая рука. Лэсситер уже уверенно стоял в своих «найках» и сейчас смотрел на нее с высоты своего роста с мрачным выражением на лице.
Внезапно она осознала, что дворецкий убирает последствия водяной перестрелки пылесосом для влажной уборки, потому что огромное красочное фойе… с колоннами из малахита и красного мрамора, расписным потолком, огромным камином и парадной лестницей… самое неподходящее место для таких забав.
Встречая взгляд ангела, она сказала:
– Ты знал, да?
– Что Фритц с удовольствием займется уборкой?
– Что объявится ее дядя, и мы с Рейджем в полном раздрае вернемся домой. Ты знал, что это поможет отвлечься.
– А, – он сделал небрежный жест «фи» рукой, за которую она собиралась ухватиться. – Я не настолько умен.
– И ты не мог наблюдать за ее страданиями, как и все мы.
Спустя мгновение Лэсситер опустился на корточки рядом с ней. Потянувшись к ней, он коснулся ее правой щеки правой рукой, затем другой щеки – левой.
Потом он сжал руки в кулаки так, что выступили вены на массивных предплечьях. Секунду спустя он расслабил хватку. В центре обеих ладоней лежало по ограненному алмазу, два драгоценных камня отражали радужный свет.
– Слезы матери, – прошептал он. – Такие твердые… такие красивые.
– Я не ее мама, – выдавила Мэри. – О, Боже… на самом деле, я не ее мама.
– Нет, ты ее мама. Я сохраню камни и верну их тебе, когда все кончится.
– Он окажется настоящим. Я чувствую. Ее дядя… настоящий.
– Может и так – Лэсситер снова встал. – Но я все равно сохраню их у себя, на всякий случай.
Он ушел, с волос капала вода, одежда была помята, золотые украшения сияли на нем, как на солнце, хотя они были не на улице.
Мэри посмотрела на арочный проем, в котором скрылись Рейдж и Битти.
Когда она нашла силы, чтобы дойти туда… она встала… и пошла.
Глава 26
Следующим вечером Элиза была в своей ванной, сушила феном волосы, когда ее телефон затрещал на мраморной поверхности.
Она бросилась к нему так быстро, что чуть не уронила «Конэйр»[61] на пол.
Но звонил не Акс.
– Наконец-то, – сказала она, выключая фен.
– И что это за приветствие? – раздался мужской голос из трубки.
– Иного не заслуживаешь, когда заставляешь ждать так долго.
Пэйтон, сын Пэйтона, тихо выругался.
– Прости, был занят. Но сейчас я в твоем распоряжении. Ты как?
Отвернувшись от зеркала, она прислонилась задницей к раковине. В махровом розовом халате было жарковато, но она не станет его снимать: они разговаривали не по видеосвязи, но все равно казалось непристойным общаться с кузеном в полуголом виде.
– Почему ты пытался откупиться от Акса?
Повисла пауза.
– Так речь пойдет о твоем новом телохранителе, да?
– Ты серьезно оскорбил его.
– Позволь задать вопрос. Кто, по-твоему, тебя охраняет? Что ты вообще о нем знаешь?
– Это вопрос с намёком? Если да, то отвечай сам. Я не хочу играть в эти игры.
– Элиза, твоя семья и так потеряла многих…
– Избавь меня от этого. Я живу в этом доме, не забыл? Думаешь, я не знаю, каково им?
– Да, а мне пришлось смотреть в глаза родителям Эллисон, сообщая о ее смерти.
– Мы сейчас состязаемся кто-кому-и-сколько в вопросе смерти моей двоюродной сестры? Серьезно?
– Элиза… – Послышалось бормотанье. – Слушай, я не хочу ругаться с тобой.
– Хорошо, потому что с Аксом я чувствую себя в безопасности. Он ведет себя как истинный джентльмен. И я не одобряю твою попытку дать ему взятку и заставить отказаться от того, к чему ты не имеешь никакого отношения.
– Я имею отношение к тебе.
– Нет, не имеешь. Я твоя троюродная сестра. Не больше. – Повисла пауза, и Элиза ощутила приступ дикого раздражения. – Не стоило мне звонить.
– Наверное. – Пэйтон выругался. – Мне пора. Нужно собираться на занятия… передать твоему мальчику «привет»?
– Почему ты ведешь себя так? И он не «мой мальчик».
– Что ж, удачи с ним. Она тебе пригодится…
– Не смей так поступать. Либо сразу скажи, что тебя так беспокоит, либо признай, что ведешь себя как мудак со своей гиперопекой. Пэйтон, у тебя всего два варианта. Какого варианта у тебя нет? Пудрить мне мозги, а потом обижаться на мое поведение.
Повисла пауза. Потом раздался грустный смешок.
– И поэтому я бы никогда не смог встречаться с тобой. Ну, не считая нашего родства.
– А я об этом и не прошу, тоже, кстати, аргумент.
– Ладно, я переусердствовал с заботой. Безосновательно.
Элиза улыбнулась и расслабленно выдохнула.
– Ты конкретная заноза в заднице, в курсе?
– Постоянно это слышу. – Пэйтон выдохнул. – Слушай, я знаю, что у нас не принято обсуждать подобное, но меня не отпускает Эллисон. Я не могу… не могу выбросить то дерьмо из головы. Да, я понимаю, что стал от этого чересчур нервным. Я просто… плохо сплю. Я… и с головой полная хрень. Все сложно.
– Мне жаль. – Элиза понизила голос до шепота.
– Ты не виновата. Ни в чем.
– Что с ней случилось? Все молчат. Мне сказали лишь то, что она умерла в человеческом мире. Они даже не провели Церемонию ухода в Забвение. В один миг она была с нами… а потом исчезла, будто ее и вовсе не существовало. Моя тетя, тем временем, не выходит из своей спальни, а дядя бесцельно бродит по дому… я бы хотела помочь, просто понять или… наконец, узнать, что же произошло.
Очередная длинная пауза.
– Пэйтон? Ты там? Алло?
– Я видел, что сделали с ней. Видел… как жестоко убили ее.
– О, Боже, Пэйтон…
– Это не я нашел ее. Но именно я обнаружил… что именно сделали с ней.
– Неудивительно, что ты переживаешь из-за этого. – Элиза накрыла рот ладошкой. – Я даже не представляла…
– Ее убил не человек. Это был один из нас.
– Кто? – выдохнула она.
Пэйтон прокашлялся.
– Слушай, не хочу вести себя как придурок и резко обрывать разговор, но мне, правда, нужно поторапливаться. Хочешь, встретимся и поговорим с глазу на глаз?
Она вспомнила о свидании с Аксом.
– Завтра ночью?
– Буду свободен. Я приду к тебе домой.
– Давай лучше я к тебе. Особенно если разговор пойдет об Эллисон. Я не хочу, чтобы нас подслушали.
– Ладно. И… Элиза, прости меня.
– За что?
– Не знаю. До завтра. Приходи, как сможешь. Я буду у себя.
– Тогда до встречи.
Элиза отключилась, и странная дрожь прокатилась по ее телу… сначала она решила, что дело в разговоре с Пэйтоном. Но… нет, не в этом.
Положив телефон, она оглянулась по сторонам, чувствуя себя нелепо. Не мог же кто-то прятаться в темном углу… в ее кристально-белой мраморной ванной с полностью включенным потолочным светом.
Оставив телефон на раковине, она вышла в спальню. Окинула взглядом все углы – освещенные, потому что она включила лампы.
К тому же, она испытывала не страх.
Скорее покалывание, осознание…
– Акс? – она громко позвала его по имени.
Несмотря на розовый банный халат, Элиза вышла в коридор. Следуя за инстинктами, спустилась по главной лестнице. На первом этаже…
Свежий воздух. Кто-то недавно заходил в дом.
И… запах Акса. Это он приходил. Более того, благодаря его крови, которую она пила прошлой ночью, она чувствовала, где он находился в настоящий момент.
Повернув голову влево, она увидела закрытую дверь в кабинет ее отца.
Элиза бесшумно прошла по мрамору к гостиной, располагавшейся за рабочим кабинетом ее отца. Она не обратила внимание на персиково-серебристую красоту обоев и штор, пройдя прямиком к встроенному шкафу с рельефным верхом и херендскими[62] фигурками петухов, водоплавающих и других видов птиц на всех полках.
Рычаг был спрятан справа, на уровне ее плеч, о его расположении ни за что не догадаешься, не зная наверняка… и когда Элиза переключила его, целая полка, встроенная каких-то сто пятьдесят лет назад, отделилась от стены и бесшумно отъехала в сторону.
Заходя внутрь, Элиза потянула старинный металлический шнур с деревянной ручкой на конце… и полки вернулись на место, двигаясь плавно, чтобы не потревожить коллекцию драгоценного фарфора.
В тесном пространстве было сыро, но не холодно, и швы в районе молдингов над головой предоставляли достаточно света, чтобы пройти вперед на пять футов… к набору деревянных ступеней у дальней стены.
Элиза осторожно ступала на деревянные перекладины. Она весила мало, но боялась, что ее выдаст скрип. Добравшись до верхней ступени, Элиза потянулась к задвижке, располагавшейся почти на уровне ее глаз.
Она сдвинула ее в сторону и увидела кабинет отца, камин, стол, фигуру отца… и Акса, который сидел напротив отца, перед столом.
Да, она смотрела «глазами» портрета. Совсем как в кино.
Мама собственноручно вырезала дыры в картине… и отца чуть удар не хватил. Но ее мамэн всегда сходили с рук такие вольности.
Он прощал такое ей одной.
Если Элиза будет дышать не так тяжело и сможет абстрагироваться от шума вентиляции и тихого свиста ветра под крышей, то сможет расслышать их разговор.
Ее отец как раз садился за стол: очевидно, она ощутила появление Акса, как только он пересек порог ее дома.
И, по той же логике, Акс очень скоро почувствует ее присутствие…
И да, он нахмурился и посмотрел прямо на нее. На его лице царило раздраженное выражение, словно он не мог понять, почему его внимание привлек двухсотлетний портрет какого-то древнего вампира в парадной форме.
– Благодарю за твой визит, – сказал ее отец, поправив манжеты рубашки под рукавами темно-синего пиджака. – Как я вижу, первый вечер с моей дочерью прошел удовлетворительно.
И тут она вспомнила, как обнаженная лежала перед камином у Акса дома, его губы и руки…
Так, ей срочно нужно успокоиться.
Акс перевел взгляд на ее отца. Снова посмотрел на портрет. Заставил себя сфокусироваться.
– Она вернулась домой в целости и сохранности.
– И я благодарен за это. – Ее отец улыбнулся, казалось, вполне искренне. – Она – мое сердце. Элиза напоминает мне свою мать. Страстная натура, острый интеллект, и ничего не боится. Именно это тревожит меня.
– Поэтому вы наняли меня.
– Воистину. – Феликс прокашлялся. – И на этой ноте… я бы хотел расширить твои обязанности.
– Каким образом?
– Я никогда не подвергну ее отстранению. Она с этим не смирится. И я понимаю, что время от времени ей нужно покидать дом не только ради учебы. На различные празднества и женские посиделки.
О, да… ведь это так интересно – встречаться с Барби, одержимыми идеей замужества, и красить вместе ногти.
Она лучше сэкономит время и деньги, сама займется маникюром и лишний раз прочитает свою диссертацию.
– Я хотел бы подобрать для нее мужчину.
Элиза нахмурилась.
О, черт, только не это.
– У вас есть кандидаты? – спросил Акс.
– Есть несколько достойных мужчин, чьи семьи желают брака. Она достигла положенного возраста. Пришло время, но, боюсь, если я подниму вопрос об этом, Элиза взбунтуется. Я попал в крайне сложную ситуацию.
– Как вы собираетесь поступить?
– Я знаю, что она покидала дом прошлой ночью. Где она была, мне неизвестно. Она не договорилась с тобой, чтобы ты сопровождал ее на занятия… иначе ты отправил бы мне информацию об отработанных часах, как мы условились, и как ты сделал это две ночи назад.
– Вы хотите, чтобы я следовал за ней. Повсюду, не только в университет.
– И сообщал мне о ее передвижениях. За дополнительную плату, разумеется.
Акс заерзал в кресле и скрестил ноги, положив лодыжку на колено. Снова посмотрел на картину. Затем перевел взгляд на отца.
– У меня занятия. Я не могу быть возле нее круглые сутки.
– Я установил маячок на ее телефон. Мой дворецкий более подкован в вопросах техники. Он может отслеживать ее передвижения и сообщать тебе координаты.
– Повторюсь: если я буду на занятиях?
– Ты можешь следить за ней после занятий. В свободное время.
– Давайте определимся на берегу. Вы не хотите подвергать ее отстранению, но желаете знать о каждом ее шаге, и если я лично не смогу ходить за ней по пятам, то должен поиграть в сыщика и любым способом выяснить, с кем она и чем занимается?
– Да. – Феликс облегченно выдохнул. – Все верно.
Черт подери, Отец.
И да, конечно же, Акс согласится. Он ясно дал понять, что ему нужна эта работа, а чем больше денег, тем лучше…
Акс поднялся на ноги.
– Простите. Мне это не подходит.
– Как? – воскликнул ее отец.
Как? – удивилась она.
– Послушайте, я не против быть ее телохранителем. Но следить за ней из-за кустов и докладывать, чем она занимается, чтобы вы впоследствии смогли использовать эту информацию против нее… это не по мне. Если вас так беспокоит, что Элиза делает и с кем видится, вам следует просто спросить у нее. Ваша дочь – одна из самых честных женщин, кого я встречал на своем пути. Она расскажет вам. Она будет честна, как бы ни было сложно.
– Но… я вам заплачу. Я удвою оплату.
– Вау. Ну вы даете… – Акс последний раз посмотрел в сторону Элизы. – Мне пора. Через час начинаются занятия, а я еще не ел.
– Надеюсь, вы измените свое решение. – Феликс казался расстроенным. – Мне нужна ваша помощь.
– Не нужна, на самом деле. Что вам нужно – так это поговорить со своей дочерью, а не обращаться с ней как с врагом.
– Я желаю ей самого лучшего.
– И только ей известно, что для нее лучше всего.
Когда Акс вышел из кабинета, Элиза закрыла задвижку и, подхватив полы халата, сбежала по лестнице, устремляясь к потайной двери.
***
В это время в особняке Братства, в их новой ванной, Рейдж проверял свои сороковые, удостоверяясь, что обоймы полные. Потом вложил черные кинжалы в ножны рукоятками вниз и проверил запас патронов.
– С Рождеством, – сказал он своему отражению в зеркале над раковиной.
Забавно, этот человеческий праздник символизировал рождение спасителя, а Рейдж, тем временем, собирался на поле боя, чтобы нести смерть.
И да, он выглядел как убийца, особенно когда натянул черный кожаный плащ и спрятал светлые волосы под черной шапкой в облипку.
С другой стороны, можно вырядиться в розовый банный халат и меховые тапочки, но его все равно выдадут глаза.
Отворачиваясь от своего отражения, Рейдж вышел в спальню. Они два месяца назад переехали на третий этаж и сразу же обжились в этих покоях, ведь с ними была Битти. Но сейчас комната напоминала гостиничный номер, красивые, но временные покои.
Если девочка покинет их, то они оставят эти комнаты.
Более того, он никогда не поднимется на третий этаж.
Выходя из их комнаты, Рейдж подошел к соседней двери и остановился в проеме. Мэри и Битти сидели на кровати малышки, обе в спортивных костюмах, волосы Битти были влажными после душа. Мэри расчесывала длинные локоны, начиная с кончиков и дальше по всей длине, а Битти рассказывала про вечеринку по поводу Рождества, которую Бэт и Бутч организуют в конце дня.
– И этот здоровый толстый парень в красном костюме спустится по трубе? – спросила Битти.
– Да. Он оставит подарки под елкой, а утром все будут дружно открывать их. Ты съешь много вкусного в четыре дня. Посмотришь футбол, потом заснешь. Проснешься в девять вечера. Проголодаешься. Опять поешь. Ляжешь в кровать и вырубишься.
– Ой, папа любит так проводить выходные! Но мы займемся всем на рассвете.
– Приходится подстраиваться под привычный распорядок дня.
Да, они распланировали все на несколько недель вперед, но когда тот мужчина пришел в дом для аудиенций, у домочадцев пропало желание праздновать. Тем не менее, Рейдж и Мэри настояли на обратном.
Может, эта вечеринка позволит им отвлечься также хорошо, как это было с чудом-от-Лэсситера/водяным-обстрелом/внезапным-проявлением-симпатии-к-девочке.
Битти начала задавать вопросы о детстве Мэри, и Мэри отвечала также, как расчесывала ее волосы – медленно, нежно… словно в последний раз.
– Ой, папа! Привет!
Битти повернулась к нему с открытым выражением лица и настолько искренней улыбкой… что Рейдж едва не расклеился. Но смог удержать себя в руках. Он вошел в комнату, как обычно пробормотал что-то, улыбнулся, похлопал Битти по плечу, поцеловал Мэри в губы и попрощался.
Битти казалась обеспокоенной.
Мэри – смирившейся и грустной.
Он хотел остаться с ними. Но ему нужно идти.
Зверь, конечно, остался в клетке прошлой ночью, но это ненадолго, учитывая все напряжение… значит, ему нужно сбросить пар в бою. Это станет его спасением.
– Береги себя, – сказала Битти перед его уходом.
– Всегда, – прошептал он.
Вместо того, чтобы отправиться на оговоренную точку и присоединиться там к Зи и Бутчу, которые должны были наставлять новобранцев, Рейдж направился прямо в переулки на западе финансового квартала Колди, в самую гущу, в массивы из асфальта и теней, в которых он охотился не первый год.
Ночь выдалась такой же холодной, как вчерашняя, но в воздухе чувствовалась влажность, говорившая о грядущем снеге. Людям понравится. Они сочтут такую погоду подходящей к их празднику.
В переулке, с которого он начал охоту, было пусто, ничего примечательного – не считая обгоревшего кузова седана, гниющего дивана и нескольких тощих высохших деревьев на разбитом тротуаре.
В окнах не мерцали рождественские елки. Никаких вам «йо-хо-хо!» от празднующих. Ни веселых песен, бубенцов, северных оленей и подарков.
Делая глубокий вдох, Рейдж почувствовал жжение в центре груди… он словно вернулся в прошлое.
С тех пор, как Мэри пришла в его жизнь, он наслаждался убийством лессеров, ведь он был создан для защиты своей расы – скажем спасибо селекционной программе Девы-Летописецы. Но сейчас его покинуло привычное смирение, вернулась нервозная горечь… это печальное ощущение… что он не принадлежит сам себе, а находится во власти проклятья…
Обернувшись, он снова задрал нос. Еще один вдох.
Рейдж зарычал.
Сейчас лессеров было как никогда мало, и другие члены Братства находили свидетельства о появлении нового врага. Принципиально другого вида.
Они пытались выяснить, кто или что это. Война кардинально меняла свой ход… и редко когда такие перемены являлись хорошими новостями… и они служили очевидным доказательством того, что Омега снова что-то замышляет.
Но запах детской присыпки, щекотавший его ноздри?
Словно исполнилось его заветное желание.
Не то, в котором Битти остается с ними.
Обнажив клыки, Рейдж вышел на охоту.
Глава 27
Встреча с отцом Элизы могла стать хуже только в одном случае – если бы Феликс подозревал свою дочь в том, что она приторговывает наркотиками. Занимается проституцией. Живет двойной жизнью и на досуге отбирает конфеты у детей и обижает щенков.
Просто невероятно, поражался Акс, выходя через огромную красивую дверь, прочь из особняка…
Примерно в двадцати футах слева, на холодном ветру – в розовом банном халате?! – стояла Элиза, похожая на привидение. Но нет, она была живой, невероятно живой, волосы колыхались на ветру, ее запах наполнил его нос, а присутствие согревало ночь так, будто он оказался в тропиках.
– Что ты де…
Ему не дали договорить. Она бросилась к нему, обвивая руки вокруг его шеи, прижимаясь к нему изо всех сил.
– Стой, что случилось? Элиза, тебе нельзя появляться в таком виде.
Или что-то в этом духе.
Оторвав ее от земли, Акс зашел за широкий клен, прячась за стволом.
– Что ты делаешь на улице? – спросил он, опуская ее на ноги. – Ты заработаешь себе пневмонию…
– Я должна была поблагодарить тебя.
– За что… – Акс застыл. – Это была ты. Пряталась за картиной.
– Я почувствовала твое присутствие в доме. Не знаю, как. И я слышала, что ты сказал моему отцу… спасибо за это.
Акс хотел сказать что-то правильное. Или, черт, сказать хоть что-нибудь. Но Элиза смотрела на него своими сияющими глазами, ее чистые волосы благоухали, и он помнил каждый дюйм ее тела, укрытого халатом…
Он обхватил руками ее лицо и потер щеку большим пальцем.
– Ты снилась мне. Весь день.
Элиза улыбнулась еще шире.
– Правда?
– М-м.
– Что же тебе снилось?
– Это.
Опуская голову, он наклонился и поцеловал ее, накрывая ее губы своими, обнимая ее, теснее прижимая к себе. Вокруг них плясал зимний ветер, снежинки кружили в воздухе, а черное бархатное полотно на небе поощряло любовников по всему миру.
Оторвавшись от Элизы, Акс помассировал ее плечи.
– Жду с нетерпением конца ночи.
– Я тоже.
Она положила руки ему на грудь.
– Жаль, что тебе нужно идти.
– Я в любом случае не смог бы здесь остаться.
– Ты мог бы…
– Не хочу втягивать тебя в неприятности.
– Это невозможно.
Боже, он не мог насмотреться на ее лицо, шею, оторвать руки от ее талии. Элиза стала его наркотиком, и в том, что ему хотелось бежать в противоположную сторону, была своя ирония, учитывая его прошлые трепетные чувства к героину с кокаином. К сексу. К насилию.
Но голос, кричавший о том, чтобы он убрался от нее подальше и никогда больше не приближался, утихал под настойчивой необходимостью быть к ней как можно ближе.
Внезапно перед внутренним взором всплыли фигурки, сделанные его отцом.
Акс резко отошел от Элизы. Сразу же разорвал контакт.
Почувствовал, что бардак в голове стал еще безобразней.
– Прости. Мне пора.
– Будь осторожен? – прошептала Элиза, обнимая себя руками.
Кивнув, он бросил на нее последний взгляд… а потом дематериализовался на обусловленное место встречи, на юго-западе от особняка ее отца.
Когда он принял форму, в лицо ударил ветер, обжигающий синусовые пазухи, и Акс сделал глубокий вдох. В своей жизни он с успехом научился запирать чувства глубоко внутри, и сейчас сделал то же самое, отгораживаясь от всех мыслей и эмоций, касавшихся Элизы.
Одно плохо – он все еще помнил ее вкус.
Пэйтон появился следом за ним, и Акс приготовился дать отпор, если говнюк продолжит старую песню.
Но потом материализовались Крэйг и Пэрадайз, становясь между ними.
– Не-а, – заявил Крэйг. – Обойдемся без этого. Пустая трата времени и сил… и чертовски хороший отвлекающий фактор здесь, в реальном мире. Да что с вами не так?
– Ничего, – сказал Акс, не отводя взгляда. – Абсолютное, мать его, ничего.
– И хорошо. – Крэйг не сдвинулся с места. – Пэйтон?
– Вообще никаких проблем.
Пэрадайз подхватила Пэй-Пэя под локоть и развернула к себе.
– Так, расскажешь о той женщине, к которой вернулся вчера в клуб? Она была хороша?