Когда она приступила к делу, при виде серебряных ножниц, блестящих в свете камина, член дернулся так, словно выполнял приседания.
Она принялась разрезать больничную сорочку прямо по центру, и когда ножницы прошлись близко к эрекции, Акс чуть не кончил. А потом она оказалась в непосредственной близости.
Элиза провела ножницами прямо по всей длине ствола.
Вцепившись в покрывала, Акс сжал руки в кулаки и запрокинул голову, стиснув зубы, простонал:
– Я сейчас кончу… о, черт…
Разрядка была мощнее той, что он получал в секс-клубе, ощущения чистые и незамутненные, словно лезвия этих ножниц, пронзали его тело.
Но он переживал, что Элиза подумает о нем. Он не хотел заходить так далеко, чересчур быстро…
Нет, ему не следовало беспокоиться. Элиза была в восторге, прикусила нижнюю губу белыми клыками, словно сама пыталась сдержать стоны наслаждения, ее взгляд не отрывался от содроганий его члена, казалось, она хотела забраться на него сверху.
Но потом, когда все кончилось, она просто продолжила срезать ткань, а головка члена отчаянно выплясывала, пока острие скользило по его прессу. Выше, к груди. И вплоть до самой шеи.
Акс даже при всем желании не смог бы пошевелиться. Особенно когда Элиза закончила с сорочкой, убирая ткань прочь, и села.
– Я хочу прикоснуться к тебе, – сказала она с восхищением, от которого Акс покраснел.
– Касайся, чего хочешь. – Боже, его голос стал таким хриплым. – Черт, делай со мной все, что пожелаешь.
Сначала она поцеловала его, и, срань Господня, ему нравилось подчиняться ей, ее власти. Он был обнажен, уязвим из-за ранений и настолько сильно, черт возьми, желал ее, что Элиза могла измываться над ним всеми возможными способами, а он все равно молил бы… больше, жестче, еще, еще, о да, пожалуйста, Элиза, возьми меня снова …
Ее руки подобно воде ласкали его тело, а язык, тем временем, лизнул его губы и скользнул внутрь, она брала его и отдавала всю себя. А потом она целовала его горло.
– Что означают татуировки? – спросила она, потираясь губами о яремную вену. Ключицу. – Почему только с одной стороны? Сережки и пирсинги тоже.
– Две половины, – пробормотал Акс, прогибаясь в пояснице, чувствуя тяжелую и горячую эрекцию на животе.
– Тебя?
Он кивнул и попытался ответить:
– Кто я есть… и кем хотел быть.
Она помедлила.
– Кем ты хотел бы быть?
На короткое мгновение атмосфера начала меняться, в жаре и похоти появились трещины. Но он не позволит им рассыпаться. Было слишком хорошо, как никогда…
– Акс?
– Я хочу быть хорошим. Правда. – Черт, он говорил как ребенок. – Я хочу быть хорошим сыном, а не отморозком.
– Я думаю, что ты хороший.
– Ты просто меня не знаешь, – подумал он, испытывая внезапный страх.
Что, если Элиза узнает, какая он грязная шлюха на самом деле… бывший наркоман, который подвел отца в тот момент, когда он больше всего нуждался в своем сыне?
И печально, но какой бы ложной ни была ее вера, Акс нуждался в ней: ее уверенность в нем казалась своего рода прощением, которого он отчаянно искал, но не ожидал найти.
Но ему не дали углубиться в самокопание… Элиза продолжила свои ласки, ее губы скользили по его торсу и затем опустились на головку. О, черт, она посмотрела на него, а потом вытянула язык и скользнула по кончику. Акс громко и смачно выругался, когда она вобрала его в рот…
Он подскочил, почувствовав вспышку боли там, где боль обычно не приветствовалась.
– Ауч! – прошипел он сквозь зубы, когда Элиза снова зацепила его клыками. – Нет, нет… не останавливайся…
– Прости! – Элиза в панике села, не выпуская из руки его член. – Я никогда не делала ничего подобного… забыла про клыки…
– Продолжай…
– Я не хочу причинить тебе боль…
– Мне нравится…
Внезапно они осознали всю абсурдность происходящего, и Акс не понял, кто рассмеялся первым, но вскоре они оба покатились со смеху.
Было приятно освободиться от боли и ощущения пустоты, чувствовать только удовольствие и… счастье.
Очень давно он не испытывал ощущения счастья.
С тех самых пор, как ушла мать, раз и навсегда.
Глава 33
Элиза поверить не могла, что ведет себя как какая-нибудь соблазнительница… когда в реальности занималась сексом лишь раз, все прошло не ахти, и уж точно она не пыталась сделать кому-нибудь… ну, вы поняли.
Боже, она была такой зашуганной, что не могла произнести слово даже мысленно.
Оральные. Ласки.
– Да. Прошу…
Услышав мольбу Акса, она поняла, что сказала это вслух.
– О, черт… кажется, я совсем неуклюжая?
Протянув руку, он погладил ее по щеке.
– Ты… изумительная. Ты заставляешь меня чувствовать то, что я никогда прежде не испытывал. Ты идеальная в своей уникальности и том, как именно ты это делаешь.
– Но я только что укусила тебя за…
П.С., Срань Господня, она не могла поверить, что сидела с его членом в руке так, словно это какая-нибудь телефонная трубка.
– Скажи это, – приказал Акс.
– Э-э…
– Стержень любви. Нефритовый стержень, дружок, член, ствол…
Они снова рассмеялись, улыбаясь друг другу… а потом ей захотелось вернуться к начатому.
– Пожелания? – спросила она хрипло. – Что тебе нравится?
Он поерзал бедрами, и Элиза внезапно обратила внимание на плотную белую повязку на его ноге и ту, что была на ребрах. Но потом в его глазах вспыхнул огонек, дыхание участилось, а голос упал на октаву… и она могла думать лишь об одном – о его вкусе.
– Проведи языком… по стволу… и вокруг головки…
Не отрывая взгляда от его глаз, она вытянула язык… и наклонилась, следуя инструкциям.
– Элиза …
Да, она без уточнений знала, что на этот раз делала все правильно, его член подрагивал в ее руке, бедра устремились вверх, а на его лице царила смесь похоти и восхищения.
– Ты такая красивая… – выдохнул мужчина, не сводя с нее глаз.
Лаская языком головку его члена, Элиза широко раскрыла рот, пытаясь не зацепить его клыками… и, похоже, она преуспела в этом, потому что, несмотря на напряженность во всем теле, Акс не вскрикнул. Он прогнулся в спине и двигался в подобранном ритме: вверх-вниз, а она – посасывая, лаская ладонью. Быстрее… быстрее…
– Я сейчас кончу… – Он застонал и весь задеревенел… пытаясь, при этом, оттолкнуть ее.
Нет, она хочет все видеть.
Когда он выругался, Элиза приняла весь его оргазм в себя, отчего Акс, казалось, совсем обезумел от страсти, содрогания его тела и его члена у нее во рту были самым эротичным опытом, какой только можно представить.
Когда все кончилось, мужчина обмяк… так, что буквально расплылся по полу.
– Мне нравится твой вкус, – сказала Элиза, облизывая губы.
И от этих слов эрекция снова дернулась в ее руке.
– Заберись на меня, – сказал Акс хрипло. – Я хочу в тебя… залезь на меня.
Короткое мгновение Элиза сомневалась, действительно ли стоит это делать.
Ее пугали его раны. Такое могло случиться в любую ночь, когда он уходит на сражения, каждый раз… пока в какой-то момент он и вовсе не вернется домой?
Руководствуясь такой логикой, ей следовало сделать это, ведь она может потерять его в любое мгновенье.
А потом Элиза подумала о себе, о долгих годах, что провела на периферии жизни, действуя в соответствии с навязанными ей ценностями, а не теми, в которые она действительно верила.
Прямо сейчас? Перед ней был красивый мужчина, добрый и понимающий… поддерживающий ее в проблемах с отцом… который хотел быть с ней. Она – свободная женщина, ее влекло к нему, и вокруг никого.
Было совсем нелогично отказывать. Особенно потому, что она отчаянно хотела Акса.
Элиза сняла флисовую кофту и футболку с длинными рукавами, надетую под низ. Стянула бюстгальтер и поднялась на ноги.
И она двигалась медленно, потому что Акс пристально наблюдал за ней, очевидно запоминая каждый дюйм ее тела. Она спустила брюки для йоги с бедер, вниз по коленям, потом отбросила их в сторону… и встала над ним в простых белых трусиках.
– Повернись для меня? – Акс сказал практически умоляющим голосом.
Приподнявшись на носочках, она покрутилась перед ним, показывая спину. И тогда же она подцепила большими пальцами резинку трусиков и спустила их на пол, согнувшись, но при этом не раздвигая ног, показывая ему именно то, что он так хотел увидеть.
Он не сказал ни одного одобрительного слова. Протяжное урчанье и пламя в глазах сообщили ей все, что нужно.
Элиза перешагнула через него и оседлала бедра. На ее коже плясал свет от камина, она ощущала потяжелевшие груди и нужду между ног, чувствовала себя всемогущей и властной… и она была рада, что все происходит именно таким образом.
Секс будет невероятным.
Потому что они с Аксом сделают все для этого.
Сев на колени, она уперлась руками по обе стороны от его головы и поцеловала Акса, еще и еще, чувствуя, как раскрылось ее лоно напротив его члена, насколько она была готова, как идеально все ощущалось. Они продолжали целоваться, и ей передалось тепло его тела, он скользнул ладонями по ее бедрам, талии, обхватил груди. Когда она не могла вытерпеть больше ни секунды, она приподняла его член, контролируя происходящее, и, лаская себя, провела головкой по своему лону.
Они оба выругались.
И потом она осторожно направила его под нужным углом и опустилась, принимая в себя. Он безболезненно наполнил ее, растягивая… и Элиза порадовалась, что давно избавилась от девственности, и сейчас дискомфорт не мешал ей насладиться происходящим.
Трение.
Координируя движения поясницы и бедер, она начала двигаться на нем, и Акс помогал ей, подаваясь вверх. Ее груди покачивались в такт, дыхание перехватывало в горле, а благодаря свету от камина все словно замедлилось… а, может, виноват ее мозг.
Подступающая разрядка напоминала поезд, мчащийся внутри нее, набирающий скорость, удовольствие нарастало, распространяясь от ее лона по всему телу. И они не переставали целоваться, не разрывали зрительного контакта и…
Ее оргазм был первым и неожиданным, внутри нее словно лопнула натянутая резинка, не причиняя боли, а волнами распространяя наслаждение, в котором ей хотелось потеряться навечно. А потом Акс резко подался вверх, с силой входя в нее еще глубже, и его член начал содрогаться так же, как у нее во рту.
А после? Когда они закончили?
Он начал все заново.
***
Это был лучший секс в его жизни.
Крышесносный, решил Акс позже, намного позже, когда Элиза, наконец, вытянулась у него на груди, их тела, удовлетворившие потребность в сексе, расслабились, по крайней мере, на следующий час точно.
Скользя пальцами по ее позвоночнику, Акс наслаждался ощущением ее бархатной кожи, весом ее тела, запахом ее возбуждения. Он хотел остаться здесь до конца своей жалкой жизни.
Но он чувствовал, что близится рассвет.
– Элиза? Ты не спишь?
– Ммммм.
Он погладил ее волосы.
– Меня убивает это, но сейчас, должно быть, почти шесть. Тебе стоит отправиться домой.
Она оторвала голову от его груди. Ее глаза в свете затухающего камина казались сонными, губы припухли от поцелуев, а щеки все еще пылали.
– Я хочу остаться здесь, – сказала она.
– Я тоже этого хочу. Но это вряд ли поможет в твоей ситуации? Тебе решать.
Элиза нахмурилась и какое-то время молчала.
– Кстати, прости, что пришла раньше времени.
– Не намного раньше. К тому же, ты можешь приходить, когда пожелаешь. Я никогда не запираю дверь. Заходи и все.
– Я приехала сюда до полуночи.
– Почему? – он провел ладонью по его плечу. – И, повторюсь, мне все равно. Переезжай ко мне, если хочешь.
Срань Господня, он действительно это ляпнул?!
– Я была расстроена. И мне было некуда пойти.
Внезапно в нем завопили инстинкты защитника, клыки удлинились, а тело напряглось, несмотря на полученные раны.
– Что стряслось? Кого мне убить?
Ну, о последнем он шутил лишь отчасти.
По крайней мере, она улыбнулась. Но улыбка быстро угасла.
– Я… эм… я же рассказывала, что убили мою двоюродную сестру? Помнишь?
– Да. Конечно.
– Так вот, я зашла в ее комнату. После твоего ухода. Я не планировала, просто… так вышло. Я зашла в ее шкаф… убралась. Там царил такой беспорядок. Повсюду разбросана одежда… обувь…
Когда она больше ничего не сказала, Акс погладил ее по плечу.
– Элиза, поговори со мной. И я знаю, что все, что ты скажешь, не должно покинуть этой комнаты.
– Я доверяю тебе. Просто… это мерзко.
– О, я с мерзостью «на ты». Я не боюсь этого.
Она судорожно выдохнула.
– Моя кузина, Эллисон, и я… мы были совсем не похожи. В смысле… если выражаться вежливо, то ее можно назвать распущенной. Она носила другую одежду. Думала иначе. Вела себя, не так как я… и она наслаждалась своей безудержной жизнью. Она была красивой и необузданной, и мне всегда казалось, что ей нравилось доводить родителей.
– Я прошел по этой дорожке, – сказал он отстраненно. – Ничего хорошего это не приносит.
– Может, если бы у нее было больше времени? Не знаю. Может, она бы изменилась. – Элиза резко выдохнула. – Так или иначе, я была в ее гардеробной… убирала беспорядок. Пришла моя тетя, чем удивила меня… я не видела ее с той ночи, когда Пэйтон сообщил им о смерти Эллисон. Она выглядела… плохо. Болезненно. Ужасно. Казалось, она постарела на тысячу лет, ее словно не кормили и избивали.
Акс поменял позу, перекатившись на бок и оказавшись лицом к лицу с ней.
– Она была благодарна тебе за уборку?
– Нет. Вовсе нет. – Взгляд Элизы стал отстраненным. – Она говорила… ужасные вещи о своей дочери. Об имидже и положении семьи в Глимере. Она была зла и огорчена тем фактом, что ее опозорили. Расстроена, что ее перестали приглашать… на вечеринки. Я никогда не встречала такого проявления эгоизма… и, развивая мысль, да, Эллисон вела себя неподобающим образом. Но с такой-то мамэн?
Акс стиснул зубы от гнева.
– Нет ничего хуже эгоистичных матерей. Это дерьмо травмирует детей.
Вот вам пример: женщина, которая бросила своего хеллрена с ребенком ради денег Глимеры. Ага. Читал книгу, смотрел фильм, купил футболку, кофейную кружку и блю-рей[70]. И повесил плакат над кроватью.
Но Акс промолчал об этом. Они разговаривали об Элизе, и, чтоб его, он действительно хотел выслушать ее.
Элиза покачала головой.
– Я так расстроилась, что выскочила оттуда, сбежала по лестнице и прочь из дома… и меня вырвало на лужайке. А потом я пошла вперед, по газону, вышла на дорогу.
Акс представил, как она бредет в ночи, с болью на сердце от того, что ее семья не понимала ее и не беспокоилась о ней.
– Я рад, что ты пришла сюда. Жаль, я не знал.
– Спасибо, что не злишься.
– Как я могу?
– Я попросила Пэйтона рассказать мне, что произошло с Эллисон. Я встречаюсь с ним завтра.
Аксу пришлось сдержать тревожное чувство. Потому что этому ублюдку лучше оставить при себе свое мнение относительно качеств, необходимых для работы телохранителя.
– Я должна выяснить правду. – Элиза отвела взгляд. – Должна узнать, хоть и не понимаю, почему это так важно. Невозможно обратить смерть, мое знание ничего не изменит. Но мой мозг не может отпустить ситуацию, и я не стану бороться с этим.
– Может, ты зацепилась за произошедшее, потому что не можешь получить ответы на вопросы, которые по-настоящему волнуют тебя?
– В смысле?
– Ну… – Акс прокашлялся. – Например, ты не можешь спросить у своего отца, как он на самом деле отнесся к потере. Другие вещи, которые ты хочешь знать о нем. Что он думает о смерти твоей матери. Что тревожит его из ночи в ночь. Может, дело в его закрытости. – Акс вспомнил, как его собственный отец запирался в подвале, наедине с досками и деревянными брусками. – Может, ты хочешь знать, что он на самом деле испытывает по отношению к тебе. Но ты понимаешь, что никогда не получишь ответы на эти вопросы. Вы никогда не будете достаточно близки. Он всегда будет сосредоточен на чем-то постороннем. И, самое дерьмовое в том… что осознавая все это, ты ничего не можешь поделать с желанием узнать. Остается только жить с этим, жить, пока не поедет крыша. – Акс отвел взгляд… но потом снова сосредоточился на Элизе и пожал плечами. – Поэтому ты пытаешься выяснить факты, чтобы таким образом сблизиться с ним. Люди всегда так поступают: обращаются в неправильное место за тем, что не могут получить в правильном.
Элиза просто смотрела на него, и Акс почувствовал себя капитальным идиотом.
Она собиралась получить степень доктора психологии, ради всего святого. Что он в этом соображал?
– Или нет… – пробормотал он. – Я не знаю, о чем говорю…
Элиза оборвала его поцелуем.
– Боже… ты такой умный!
– Я?! Эээ… ну да, я – Эйнштейн. Вылитый.
Элиза рассмеялась.
– Нет, правда, ты попал в яблочко. Я не рассматривала это под таким углом.
Долгое мгновение Акс просто смотрел на нее. Так, что она спросила:
– Почему ты так смотришь на меня?
Акс поцеловал ее, потом отстранился.
– Наверное, тебе пора.
– Думаю, ты прав. Если я собираюсь провести с тобой ночь, то хочу, чтобы все было честно. А это невозможно, если придется звонить и врать отцу… и не потому, что я оставила свой телефон с GPS-маячком дома.
– Если он выгонит тебя, то живи у меня. И в этой шутке большая доля правды.
– Ты такой милый.
Он так некрасиво хмыкнул, словно пытался сдержаться, но не смог. И да, она посмеялась над ним… поэтому он не стал стесняться этого странного звука.
Но потом Элиза села и, вот трагедия, начала одеваться. Приведя себя в порядок, она села на колени и накинула покрывало на его наготу.
– Уверен, что можешь остаться здесь один? Я беспокоюсь.
– Если меня не убило то, чем мы только что занимались, то гарантирую, что доживу до заката.
– Я серьезно.
– Ничего со мной не случится.
Она поцеловала его, а потом подошла к камину, подбросила дров для Акса.
– Не стоило, – сказал он.
– Поздно. – Она улыбнулась ему через плечо, растолкав кочергой новые поленья. – Ты знаешь, что я сейчас делаю?
– Выглядишь горячее, чем огонь в камине?
– Пытаюсь спросить, когда мы увидимся снова.
– У меня есть простой ответ. Завтра в четыре утра.
– Это свидание?
– Будь уверена. – Он подоткнул старую диванную подушку под голову. – Позвонишь мне, когда в безопасности доберешься домой?
– Обязательно. Где твой телефон?
– О… черт. Без понятия. Наверное, остался в учебном центре вместе с одеждой. А стационарного здесь нет.
– Что ж… со мной все будет хорошо. Я могу позаботиться о себе.
Повисла долгая пауза.
– Иди, – сказал он ей. – Я должен знать, что ты доберешься домой до рассвета.
Элиза кивнула, а потом ушла, тихо закрыв за собой переднюю дверь.
После ее ухода Акс подумал, что… Боже, дом казался таким пустым.
Глава 34
Следующим вечером Элиза, одеваясь для встречи с Пэйтоном, думала об Аксе, а не о своем кузене. Она переживала, как он в одиночестве провел день. Как заживали его раны. Позволил ли он камину затухнуть, после чего сам превратился в ледышку.
Ему нужно починить систему отопления в коттедже. Перед потеплением ожидаются сильные заморозки. А тепло можно ждать только в мае.
Проблема в том, что она боялась показаться прилипчивой, заявившись в его дом с вопросом «Привет! Я просто хотела убедиться, что ты все еще дышишь!». К тому же посреди их сексуального марафона он упомянул, что ему нужно снять швы в клинике, и если он там не появится, то кто-нибудь обязательно приедет за ним.
Ведь так?
– Черт, – выдохнула она, выходя из комнаты… с телефоном и работающим GPS.
Она пропустила Первую трапезу. Элиза не представляла, как сидеть между отцом и дядей и вести непринужденную беседу, не только из-за того, что делала с Аксом, но и в свете всего, что узнала о своей тете прошлой ночью: даже с ее будущей профессией и степенью самореализации, она не могла скрыть такие эмоции.
Может, скрывая чувства, она была истинной дочерью своего отца.
Спустившись на первый этаж, Элиза постучала по закрытой двери в кабинет отца. Получив разрешение войти, она открыла дверь и зашла внутрь. Он сидел за столом в одном из своих костюмов, напоминая модель из рекламы «Данхилл»[71].
В журнале «Жизнь», издание 1942 года.
– Отец, добрый вечер.
Он поднял взгляд от бумажной работы.
– О, милая, добрый вечер.
– Я собираюсь к Пэйтону, сыну Пейтона. Его отец и мамэн будут дома. Мы хотим обсудить вечеринку по случаю дня рождения Пэрадайз. Время летит быстро, и мы планируем устроить у Пэйтона дома небольшой праздник в ее честь.
Впервые за долгое время Феликс искренне улыбнулся. Искренне и открыто. Так, что ему пришлось поставить золотую ручку в блоттер.
– О, дорогая, думаю, это чудесная идея. Превосходная.
– Я знала, что тебе понравится. – Элиза с усилием скрыла осуждение в своем голосе. – Не знаю, насколько задержусь.
– Не торопись. Увидимся на рассвете.
– Да, Отец.
Коротко поклонившись, она вышла, чувствуя боль в груди от того, что ей хотелось бы получить такую же реакцию на успехи в учебе и работе, на ее настоящие планы на жизнь. Но нет, отец радовался тому, что она устраивает вечеринку.
Она сказала себе, что таков он и его поколение, иного он не знает.
Но все равно больно, когда тебя ни во что не ставят.
Выйдя на улицу, Элиза поняла, что забыла пальто, но возвращаться не стала. Закрывая глаза, она покинула поместье, с облегчением переносясь по воздуху.
Фамильный особняк Пэйтона располагался не так далеко и был таким же огромным, как и ее, но построен в ином, тюдоровском стиле, с всевозможными куполами, углами и кучей крутых комнат внутри… хотя она была плохо знакома с этим домом.
Элиза подошла к парадной двери, и ее открыл дворецкий в той же униформе, что носил главный доджен ее дома.
– Добро пожаловать, госпожа. Господин Пэйтон в своей комнате. Он просил подождать его в библиотеке.
– Конечно, – сказала она, проходя в огромную комнату, заставленную томами в кожаных переплетах, тяжелой средневековой мебелью и с огромными медными люстрами на потолке.
Со всеми гобеленами и масляными картинами, а также благодаря серому каменному полу, порождающему эхо при ходьбе, место напоминало декорации из «Гарри Поттера», только без сов и волшебных палочек.
Неужели можно чувствовать себя здесь как дома? Впрочем, Глимеру в первую очередь волновало произведенное впечатление и уже в последнюю – комфорт. А декор был впечатляющим.
– Желаете что-нибудь выпить? – спросил у нее дворецкий.
– Нет, благодарю.
– Буду рад оказаться полезным. – Дворецкий поклонился и попятился к выходу. – Господин скоро спустится.
Не успела Элиза присесть, как зазвонил ее телефон, и она, нахмурившись, ответила с первого звонка:
– Пэйтон? Я на первом этаже. Э-э… да, нет, не вопрос. Мне все равно… конечно. Куда..? Ладно, хорошо.
Завершив звонок, Элиза подошла ко второму набору дубовых дверей и выскользнула из библиотеки. Пройдя узкими коридорами к задней части дома, она нашла кладовку, взяла пачку «Доритос», которые попросил ее кузен, и поспешила подняться на второй этаж по лестнице для персонала. Она быстро пересекла прачечную, потом бегом преодолела…
Пэйтон торчал в дверях в свою спальню, одной рукой упершись в косяк, другой он махал ей.
– Эй, красотка!
Он был без футболки, в атласных пижамных штанах и с умственным состоянием на уровне микроволновки, судя по поведению.
Чудесно. Только этого ей не хватало.
– Пэйтон, – пробормотала она. – Сколько ты выпил?
– Много. Дохрена. И подожди… кажется, пару часов назад я даже принял кокаина, но эффект уже прошел.
– Ну, вот твой источник натрия. – Она протянула пачку чипсов и зло посмотрела на парня. – А я возвращаюсь домой.
– Ну уж нет. Мы поговорим.
– Очень интересно, каким образом? У тебя язык заплетается, ты как будто говоришь по-французски. Или это итальянский?
– Я более сговорчивый, когда пьяный.
– Сейчас ты способен только опрокидывать бокалы.
– Элиза, да брось. Не будь так строга со мной. Думаешь, мне легко говорить об этом?
Покачав головой, она скрестила руки на груди. Потом выругалась и обошла его, заходя в комнату.
– Обязательно напиваться, чтобы поговорить о чем-то?
– Алкоголь и пачка чипсов завяжут язык[72].
– И как это прикажешь понимать?
– Не знаю, – пробормотал парень, закрывая дверь.
Его комната, казалось, была размером с футбольное поле, с зоной для отдыха, заставленной диванами и креслами, как в гостиной, и с ТВ-экраном, которому самое место в кинотеатре. Круглая кровать королевских размеров. Декором занимался «Грей Гуз»… то есть все было завалено бутылками водки. Пустыми… а, нет, возле открытой ванной стояло восемь свежих, непочатых бутылок.
И, конечно, можно попивать водку, сидя в джакузи, подумала она, окинув взглядом мраморное помещение. Такое ощущение, что джакузи был размером с олимпийский бассейн.
– Сделай мне одолжение, надень футболку, – попросила она, поворачиваясь к Пэйтону.
Пэйтон вытянулся на кровати, скрестив ноги в лодыжках, глаза были прикрыты… от такого взгляда у любой женщины сердце пустилось бы вскачь… если до этого она не повстречала бы Акса на своем пути.
Не была с Аксом.
И вскоре снова окажется в его постели.
Никто не сравнится с этим татуированным мужчиной.
– Не присоединишься ко мне? – протянул Пэйтон, поглаживая рукой покрывало, украшенное монограммами. Подушки тоже были с монограммами, как и огромные полотна ткани, спускавшиеся с потолка, заменяя балдахин.
Однако эта роскошь была к месту. Пэйтон был своего рода принцем, высокородный сын из Семьи Основателей, наследник огромного богатства, один из самых завидных холостяков расы.
И мог похвастаться шикарной внешностью, со светлыми волосами и голубыми глазами он был объектом фантазий.
– Хочешь сказать «нет»? – спросил Пэйтон. – Я не привык к отказам.
– Могу поверить.
Повисла пауза.
– Так что, твой телохранитель уже позвонил тебе, чтобы похвастаться тем, что сделал прошлой ночью?
– Нет, он не… и я сделаю тебе одолжение и скажу сразу: не смей говорить о нем. Если тебе больше нечего сказать, это я выслушивать не собираюсь.
– Он ничего не сказал? Как-то не верится.
Элиза нахмурилась. Она не хотела играть в угадайку с пьяницей, но что он говорил об Аксе?
– Так что он сделал?
– Спас жизнь Брата.
– Что?!
– В одиночку. – Пэйтон перевел взгляд на ТВ-экран напротив, на котором показывали футбольный матч. – Совершил геройский поступок. Брат Рейдж, в буквальном смысле, не пережил бы эту ночь, если бы не Акс, который, схлопотав пулю, умудрился поставить собственное тело на пути ножа… пока его мутузил стальной цепью лессер, повисший на его спине.
Мир закружился, и Элиза выбросила руку, пытаясь ухватиться за что-нибудь. За неимением других вариантов, она с трудом добралась до изножья огромной кровати и села.
– Это было невероятно, – продолжил Пэйтон с отстраненным взглядом. – Я сам все видел. Нас распределили по разным улицам, но внезапно отовсюду посыпали лессеры. Я следовал за своим вплоть до переулка, где сражался Акс… в тот момент в него как раз воткнули нож. Я подумал… знаешь, я правда решил, что Акс умер.
– Он ничего не сказал, – прошептала Элиза.
Пэйтон протянул руку и взял стакан со льдом и чем-то газированным. Он сделал большой глоток, выпив напиток на четверть.
– Я никогда не делал ничего подобного. – Пэйтон сделал еще один глоток. – Знаешь, может, он действительно подходит для твоей охраны?
– Он вел себя… – Элиза прокашлялась. – Очень профессионально. Ты тоже был ранен прошлой ночью?
– Нет. Больше никого серьезно не зацепило. Это Акс собрал на себя ранения за всех нас.
Пэйтон замолчал, она тоже… а напротив них на экране шел футбольный матч, показывали болельщиков на трибунах в сине-оранжевой и красно-белой формах.
– Что это? на экране? – спросила она безразлично.
– «Железный кубок»[73] тринадцатого года. Обернский универ[74] против Алабамского[75]. Оберн выиграет с пробегом на сто девять ярдов. Борись, чертов орел!
– Что это значит?
– Без понятия. Это обернский командный гимн. Наш ветеринар, который человек, кажется, учился там? Так я и стал болеть за них двадцать лет назад. Привычка и все такое.
Пэйтон допил свой напиток и добавил:
– Не верю, что Акс не похвастался перед тобой.
– Акс не красуется, он выше этого.
Пэйтон рассмеялся.
– Ага, ему вообще на многое плевать. – Внезапно мужчина помрачнел. – Так, ты хочешь узнать об Эллисон, да?
– Да, хочу.
– Ну ладно. Я расскажу, – ответил он спустя долгое молчание.
***
Это действительно нехитрое дело.
Наклонившись к зеркалу в своей ванной, Акс предплечьем стер с поверхности пар, образовавшийся от включенного душа, а потом взял маникюрные ножницы, которые нашел в шкафчике. Повернувшись, он расположил грудь напротив зеркала под нужным углом и приступил к делу.