ГУЛЕВИЧ С.
(К двадцатипятилетию этого дня, на основании архивных данных и показаний очевидцев).
Памятный для всей России день 5-го февраля 1880 г., когда Провидению угодно было спасти драгоценную жизнь Обожаемого Монарха, Императора Александра II, от угрожавшей ему и всей Царской Фамилии опасности, особенно памятен русскому воинству: в этот день оно имело счастье выказать непосредственно перед Своим Верховным Вождем и Государем Императором свою беззаветную преданность Престолу и Отечеству, истинную доблесть и твердое и честное исполнение служебного долга. Выразителем этих качеств явился лейб-гвардии Финляндский полк и «событие 5-го февраля 1880 года наглядно показало полное и разумное сознание каждым финляндцем его долга службы и преданности Престолу, убедив в то же время насколько глубоко проникнуты ими все чины полка ».
Теперь, когда к первоначальным материалам прибавились новые данные от участников и очевидцев, избежавших смерти только благодаря особому чуду, событие это может быть восстановлено полностью и полная картина его еще раз подтвердит, как высок дух русского солдата. И в дни войны, и в дни крамолы!
Спокойно начался день 5-го февраля в Зимнем дворце. Царская Семья ожидала прибытия родного брата в Бозе почивающей Государыни Императрицы Марии Александровны, принца Александра Гессенского. Вследствие этого к Высочайшему обеду были приглашены все Особы Императорской Фамилии. И вот к этому-то времени злоумышленник и готовил свой адский замысел: одним ударом динамита предполагал он взорвать Царскую столовую, но расчет не оправдался и волею Божиею Государь Император Александр II и вся Царская Семья остались невредимы.
Поплатились лишь нижние чины старшего караула Зимнего дворца, находившиеся в момент взрыва на разрушенной главной гауптвахте. Разрушение ее было весьма значительно; сила удара распространилась главным образом на нее, так как она приходилась под столовой и над подвальным помещением, откуда и произошел взрыв.
В карауле на главной гауптвахте в этот день стояла 7-я рота л.-гв. Финляндского полка, с добавком людей от 5-й и 11-й рот. Во внутреннем карауле были люди 5-й и других рот, того же полка.
Около 6-ти часов вечера младшие офицеры караула, подпоручик Иванов и прапорщик Чебыкин, по приказанию караульного начальника штабс-капитана Иелиты фон-Вольского, раздавали а помещении нижних чинов гауптвахты караульные деньги; по окончании раздачи первый из них ушел в офицерское помещение; прапорщик же Чебыкин остался осматривать смену, приготовляемую к 7-ми часам; осмотрев ее, он тоже направился в офицерскую комнату и только это его и спасло от смерти. Останься он на минуту-две дольше в караульном помещении, он неминуемо стал бы жертвой взрыва, но Провидение спасло его. Едва успел он пройти площадку, отделявшую помещение нижних чинов караула от офицерского помещения и отворить дверь в него, как раздался страшный взрыв, за которым последовали два удара колокола для вызова караула в ружье. Все офицеры караула, бывшие в момент взрыва в офицерской комнате, бросились на платформу, но там ничего не нашли, кроме часового, крикнувшего: «нас убили!». Направившись в помещение нижних чинов, офицеры с трудом могли приоткрыть дверь, которая долго не поддавалась. Смрад и раздирающие душу крики встретили их.
На вызов «в ружье» могло выйти лишь человек 6 из всего караула; это были уцелевшие от взрыва люди. К довершению всего вследствие взрыва потух газ. Темнота и полное неведение всего окружающего заставили пережить оставшихся в живых финляндцев момент, который ими никогда не забудется. Особенно трудно было офицерам караула: они видели воочию всю опасность, чувствовали что настал момент приложения их силы, что их караулу ежеминутно могут быть предъявлены новые требования и вместе с тем они видели, что вместо караула осталось лишь человек 5-6, что караула собственно почти уже не существовало! Но финляндцы не потерялись: оставшимися людьми они оградили вход во дворец через платформу, со стороны двора. Свет, показавшийся с противоположной стороны от этого входа, - с лестницы Салтыковского подъезда, привлек к себе внимание всех: то сходили в караульное помещение Наследник Цесаревич Александр Александрович и Великий Князь Владимир Александрович, предшествуемые лакеем, несущим лампу. Офицеры караула с тревогой поспешили к Их высочествам навстречу, горя нетерпением узнать о состоянии здоровья Государя Императора, и великой их радостью было услышать от Их Императорских Высочеств, что Государь в момент взрыва изволил идти к обеденному столу, но не успев еще вступить в столовую, услышал под нею выстрел, вследствие чего вернулся во внутренние покои.
Наследник Цесаревич и Великий Князь Владимир Александрович изволили спрашивать у чинов караула о случившемся в карауле и приказали тотчас же заняться спасением людей караула.
При освещении места катастрофы факелами прибывшей пожарной дворцовой команды открылась ужасающая картина: тяжелый гранитный пол гауптвахты, состоящий из массивных плит, подброшенный силой динамита кверху, потом рухнувший вниз, представлял из себя груду разбитых плит, камней, обломков и извести; в одном месте его была глубокая яма, доходившая до подвального этажа; потолок гауптвахты, частью пробитый, тоже рухнул на пол; а под обломками лежали изуродованные финляндцы; трупы, исковеркованные до неузнаваемости, были перемешаны с оторванными руками и ногами погибших жертв; некоторые были еще живы и молили о спасении. Несчастных раненых с трудом освобождали от каменных глыб и обломков и направляли сначала в офицерскую уборную, а потом, по прибытии генерал-адъютанта Гурко, отвозили в вытребованных фургонах в ближайшие лазареты и госпитали.
Вызванные по тревоге Великим Князем Владимиром Александровичем лейб-гвардии Преображенский полк приступил к смене часовых финляндцев; но тут-то и сказалась доблесть этих молодцов: несмотря на ужас и неожиданность всего происшедшего, ни один из них в эти критические минуты не упустил требований службы, оставаясь на высоте своего положения и твердо помня присягу; ни один из них не сдал своего поста вопреки уставу, заявляя, что за смертью разводящего и фельдфебеля сменится только по приказанию своего караульного начальника. Такое правильное отношение к своим обязанностям, понимание духа службы, твердость и хладнокровие финляндцев-часовых нашли себе весьма лестную оценку в приказе по войскам гвардии и округа, от 8-го февраля 1880 г., за №13, где читаем следующее: «Поведение финляндцев в настоящем случае, когда ни один из часовых, несмотря на мороз и замедляющуюся смену, не видя своего разводящего, не решился передать поста часовому от нового караула другого полка, пока не получил личного на то приказания от своего караульного начальника, составляет проявление истинной воинской доблести и заслуживает особой похвалы.
Подобное честное исполнение служебного долга да убедит безумных злоумышленников в том, что попытки их к сближению с войсками, тем менее подпольная угроза жизни и даже самая смерть не в силах поколебать верности войск своему долгу и присяге ».
Такую же доблесть и сознание своего долга выказал и знаменщик караула, старший унтер-офицер 7-й роты Теличкин, раненый в голову и руку и пожелавший, несмотря на страдания от ран, донести знамя во дворец Шефа полка, Великого князя Константина Николаевича, вместе с прибывшим из казарм полка взводом. До относа этого знамени часовым у него стоял той же роты рядовой Абакумов; и на его долю пришлось тоже выказать, что выказали и другие часовые: никто из преображенцев не был допущен им к знамени. «Не уступлю своего знамени другому полку», отвечал Абакумов. Присутствовавший при этом Великий Князь Владимир Александрович и офицеры преображенцы щедро наградили исправность часового, положив кучу денег на подоконник, близ его поста.
Затруднительность положения часовых была велика: разводящие были или ранены или убиты, мороз доходил до 20º, смена затянулась до 3½ ч., от бывших здесь генералов получались приказания о сдаче; все это могло бы сбить с толку, но не таковы были молодцы часовые!
В 10-м часу вечера подпоручик Иванов был послан генерал-адъютантом Гурко по госпиталям и лазаретам для переписи раненых. Таковых оказалось 54, из них 1 (Данило Сепин – Прим. АИО) вскоре умер. Убитых было 10 человек (фельдфебель Кирилл Дмитриев, унтер-офицер Ефим Белонин, горнист Иван Антонов и рядовые: Григорий Журавлев, Ардалион Захаров, Семен Кошелев, Федор Соловьев, Тихон Феоктистов, Борис Елецкий, Владимир Шукшин – Прим. АИО). Они были обезображены, исковерканы; убитого фельдфебеля узнали только по нашивкам.
Другой офицер караула – прапорщик Чебыкин, тоже по приказанию генерала Гурко, отправился доложить о катастрофе, как очевидец, Шефу полка великому Князю Константину Николаевичу.
Около 9-ти часов вечера Император Александр II изволил прибыть в помещение караула и увидав убитых и раненых заплакал. Через 1½ часа Его Величество вторично спустился на гауптвахту. Справляясь о числе жертв, Государь изволил спрашивать и об отсутствовавших младших офицерах караула. Командующий полком флигель-адъютант полковник Теннер доложил, что офицеры были спасены только чудом, на что Государь приказал им кланяться и передать, что Провидение Его так же чудесно спасло как и их, но с той разницей, что они успели лишь выйти, а Его Величество не успел войти.
На другой день 6-го февраля было совершено благодарственное молебствие в церкви Зимнего дворца.
Ему предшествовал Высочайший выход, во время которого Государь Император, остановившись против офицеров Финляндского полка, изволил сказать растроганным голосом: «Благодарю Бога, спасшего Меня от опасности; благодарю вас финляндцы; вы, как всегда, также честно исполнили ваш долг. Сердечно жалею о стольких невинно погибших жертвах. Очень рад, что никто из офицеров не пострадал, Я не забуду оставшихся в живых и пострадавших, обеспечу семейства несчастных жертв ».
7-го февраля, в церкви полка, где высился страшный ряд гробов, на панихиде по убитым изволил присутствовать Государь Император. По окончании панихиды, которую Его Величество прослушал коленопреклоненно, Государь, подойдя к гробам жертв, изволил сказать: «Мне жаль, что эти несчастные из-за Меня пострадали »! Затем последовало представление всех офицеров караула: дежурного по караулам полковника Строева, начальника караула штабс-капитана Иелиты фон-Вольского (ныне генерал-майор, командир 2-й бригады 2-й гвардейской пехотной дивизии), подпоручика Иванова 2-го и прапорщика Чебыкина (ныне полковник, адъютант военного министра и начальник завода военно-врачебных заготовлений). Государь облобызал их всех и осчастливил поданием руки и выражением чувства радости, что они остались живы. Прапорщик Чебыкин в своих записках по этому поводу пишет: «…когда очередь дошла до меня, то Государь подал мне руку и не выпуская мою из своей осчастливил меня следующими словами: «Я счастлив, что ты остался жив. Я глубоко счастлив, что ты жив. Ну, Я очень счастлив»! Я поцеловал ему руку и Он тогда поцеловал меня в лоб ».
По выходе из церкви Государь Император обошел всех раненых, после чего Его Величество изволил уехать.
Похороны жертв катастрофы отличались необычайной торжественностью и происходили в присутствии Августейшего Шефа полка, всех начальствующих и многих высокопоставленных лиц и массы публики; от всех частей гвардии и Петербургского округа были высланы полуроты и эскадроны, которые были выстроены шпалерами по пути шествия процессии; весь полк полностью принимал участие в похоронах, провожая до могилы тела несчастных товарищей. Гробы погибших были несены высокопоставленными лицами, генералами и офицерами полка. Публика добивалась как особой чести, прикоснуться хотя бы к кистям гробов безвинных жертв. Над общей могилой их, на Смоленском кладбище, был воздвигнут прекрасный архитектурный памятник на средства жертвователей, которых было множество: во всех концах Руси великой нашелся отклик бедствию финляндцев. Отовсюду поступали пожертвования, капитал почти дошел до 100 тысяч. Высочайшими распоряжениями и пожертвованиями семьи убитых и раненых были обеспечены. Оставшиеся невредимыми получили щедрые награды.
Что же касается офицеров, то милость Государя коснулась и их. 9-го марта был назначен развод от Финляндского полка, преимущественно от 2-го пострадавшего батальона. Государь спрашивал всех офицеров полка, подходивших с рапортом: «Не ты ли был при взрыве в Зимнем дворце? » и найдя между ними двух офицеров, бывших там в карауле (другие два офицера потерпевшего караула подпоручик Иванов и прапорщик Чебыкин не были наряжены на этот развод) изволил назначить первых из них флигель-адъютантами. То были полковник Строев и штабс-капитан Иелита фон-Вольский.
Воспроизводится по тексту: Гулевич С. Служба чинов л.-гв. Финляндского полка в карауле Зимнего дворца 5-го февраля 1880 года // Русский Инвалид. 1905. №28. С.5-6.