Наступил 1920 год. Многое изменилось за это время и в Советской России, и здесь, на Кавказе. Окончательно были разбиты Колчак, Юденич, Деникин. Зарубежным оккупантам пришлось уйти из России. Был отдан приказ покинуть иностранным войскам и Кавказ. Ушли оккупанты, но власть в Закавказье по‑прежнему оставалась в руках у грузинских меньшевиков, мусаватистов и дашнаков.
Борьба за Советский Кавказ продолжалась.
27 апреля 1920 года в Баку вспыхнуло вооружённое восстание против власти мусаватистов. На помощь восставшим с севера из города Дербента были брошены части Красной Армии. Расстояние от Дербента до Баку – двести километров. Дербент и Баку соединены железной дорогой. Она и сыграла главную роль в предстоящих боях. Вперёд были брошены бронепоезда. Сразу четыре. Целый отряд.
Двинулись бронированные поезда. Обрушились неожиданно на врага. Первая полоса неприятельских укреплений шла по реке Самур. Железнодорожный мост повис над рекой. Мост важный. Он под большой охраной. Вышли вперёд бойцы‑десантники, сбили охрану. Захвачен мост через реку Самур.
Операция началась.
Следующий крупный опорный пункт у врага – станция Ялома. Как облегчить её захват? Проникли на территорию врага красные связисты, перерезали телефонные провода.
Спокойно на станции Ялома. Молчит телефон. Не поступает никаких тревожных сигналов.
И вдруг! Что такое? Как? Почему? Откуда?!
Подлетают к станции Ялома бронепоезда. Не удержались враги. Отступили. Бросили военную технику.
Двинулись дальше бронепоезда на станцию Худат.
Спокойно на станции Худат. Не поступает и сюда по телефону никаких тревожных сигналов.
Это и здесь, на перегоне между станциями Ялома и Худат, побывали красные связисты. И тут провода перерезали.
Ворвались бронепоезда красных на станцию Худат. Враги не приняли бой. В панике разбежались.
Набирают бронепоезда скорость, идут на помощь восставшему Баку бойцы Красной Армии.
Всего лишь один день понадобился красным бронепоездам, чтобы прорваться через заслоны врагов, чтобы достичь Баку.
В 2 часа ночи с 27 на 28 апреля 1920 года вооружённое восстание в Баку победило. А в 4 часа ночи сюда уже прибыли красные бронепоезда. Вслед за бронепоездами подошли и другие советские части. Помогли они укрепиться в Азербайджане Советской власти. Азербайджан был провозглашён Советской республикой.
ЭРИВАНСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ
В мае 1920 года, вслед за победоносным восстанием в Баку, вооружённые выступления произошли и в Армении. Однако буржуазное армянское правительство расправилось с участниками этих выступлений. Ещё полгода дашнаки продержались у власти.
В ноябре армянский народ снова взялся за оружие. И вот победа. 2 декабря 1920 года правительство дашнаков было свергнуто и в Эривани провозглашена Советская власть.
По просьбе Советской Армении в эти дни к Эривани подходили полки Красной Армии.
Жил в Эривани мальчик Микаэл Хадзанян. В декабре у мальчика день рождения. Исполнится десять лет. Хоть и ждал Микаэл этот день с нетерпением. Однако нет у мальчика радости.
Отец Микаэла Амазасп Хадзанян принимал участие в майском восстании против дашнаков. Разгромили дашнаки тогда непокорных. Не вернулся домой Амазасп Хадзанян.
Горе поселилось в доме у Микаэла. Мать каждый день в тревоге, места себе не находит, всё думает об отце: погиб, арестован, от пыток скончался, в тюрьме расстрелян?
Сестры Микаэла – Сильва, Гоар, Натанаэла сразу притихли, ни смеха, ни громкого слова в доме.
Горе в семье Хадзанянов. Не только так у одного Микаэла. Много в те дни в Эривани и в других городах и местах Армении было таких семей.
Приближается у Микаэла день рождения. Мечтает Микаэл: «Вот если б вернулся домой отец – вот это был бы так день рождения…»
Наступил этот день – 4 декабря. Как раз в этот день вступили полки Красной Армии в Эривань.
Навсегда останется у Микаэла в памяти этот день. На улицах Эривани встречать красных бойцов собрались тысячи людей. Радостные горожане приветствовали красноармейцев из окон домов, с балконов. Многие забрались на крыши домов. Вот и Микаэл на крыше.
Раздались голоса:
– Идут, идут!
Появились красные бойцы. Смотрит Микаэл, в стройном ряду идут красные воины. Шеренга идёт за шеренгой, за рядом ступает ряд.
Смотрит Микаэл на фигуры, на лица красноармейцев. И вдруг. Кто‑то идёт знакомый. Расширились у Микаэла глаза до неба. Так это ж отец шагает!
Из частей Красной Армии первым в Эривань входил Армянский повстанческий полк. Он был составлен из участников майских вооружённых выступлений в Армении. Так вот где, оказывается, все эти месяцы находился отец Микаэла!
– Отец! Отец! – закричал Микаэл.
Вдвойне счастлив сейчас Микаэл. И Советская власть, и отец вернулся. Вот так подарок ко дню рождения.
МАМИСОНСКИЙ ПЕРЕВАЛ
Величавы Кавказские горы. Более чем на тысячу километров пролегли с запада на восток. За облака потянулись ввысь.
Часть соединений Красной Армии шла на помощь грузинским повстанцам через Керченский пролив из Крыма. Часть – с востока, со стороны Баку. Были и такие, которым пришлось преодолеть грозные Кавказские горы.
Через горы шла 98‑я стрелковая бригада.
Перед самым началом похода явились в бригаду конники. Целый кавалерийский эскадрон:
– И мы с вами.
Явился отряд красных партизан:
– И мы с вами.
Высоко в Кавказских горах находится Мамисонский перевал. Здесь проходит один из путей, ведущих из России в Грузию. Через Мамисонский перевал и предстояло перейти красным воинам.
Был среди красноармейцев‑конников боец Ефим Гикало. Говорил про горы, о переходе:
– Подумаешь – горы. Раз – и там!
– На коне он въедет, верхом на коне, – посмеивались другие.
Тронулись в путь бойцы. Вот речка бежит Ардон. Идут вдоль Ардона полки и роты. Втянулись в ущелье. Всё выше, всё выше идёт ущелье. Всё круче подъёмы, отвеснее скалы, всё мрачнее зловещие пропасти.
Ехал Гикало верхом на коне. Пришлось спуститься бойцу с коня.
Идут красноармейцы. Вместе со всеми шагают Бадула Гагиев, командир одного из полков бригады, Иван Золотов, командир другого полка бригады, идёт военный комиссар бригады Шалва Джапаридзе. Впереди же всех – красный партизан Доментий Хугаев. Он проводник бригады.
Зима. Суровы в это время Кавказские горы. Снег укрыл вершины, ущелья и перевалы. Сквозь снежные завалы, сквозь ледяные глыбы продвигаются смельчаки. Пробивают тоннели в покрове белом.
Петляет, змеёй извивается тропа к перевалу. Идут, идут неостановочно люди.
Шутят красноармейцы:
– Шагаем в небо.
С трудом передвигает Ефим Гикало ноги. Коня за собой ведёт. Да и другим не легче.
– Веселей, веселей, – подбадривает бойцов комиссар Шалва Джапаридзе.
– Далеко ещё? – спрашивают бойцы у проводника Хугаева.
– Рядом, братцы. Рядом уже совсем, – отвечает Хугаев.
Говорит, рядом, а прошли красноармейцы, если сказать по правде, всего лишь начальную часть пути.
Шагают, шагают, идут бойцы. Скользят, спотыкаются, падают, поднимаются. Снова идут. И вот достигли воины перевала. Вдруг кто‑то спохватился: а где же Ефим Гикало? Нет ни коня, ни Гикало.
– Гикало! – кричат. – Гикало!
Не откликается боец. Отстал, видимо, где‑то в пути Гикало. Отстал, а может, и вовсе сорвался в пропасть…
И вдруг:
– Тут я! Тут я!
Жив, невредим Гикало.
Нелёгким был переход, и всё же осилили красные воины Мамисонский перевал. Устремились неудержимым потоком вниз.
ЛЕНИНСКИЙ МОСТ
Красная Армия подходила к Тифлису. Один из главных её отрядов двигался со стороны Азербайджана вдоль бакинской железной дороги. Шли стрелковые части. Шли бронированные поезда.
На пути у красных войск находилась станция Пойли и Пойлинский железнодорожный мост через реку Куру. Взять Пойлинский мост – значит обеспечить успех наступления.
Начали красные атаку. Бросились вперёд стрелки:
– Ура!
– Ура!
Бегут красноармейцы. Бегут. Минута. Ещё минута. Вот, вот и мост будет в наших руках.
И вдруг грянул страшный взрыв. Взорвали враги Пойлинский мост. Обрушился мост в Куру.
Рухнул Пойлинский мост. И всё же небольшая группа бойцов из 78‑го стрелкового полка успела перебежать на тот берег Куры. Перебежала и закрепилась. Образовался очень важный для красных плацдарм.
Мост надо было восстановить.
Приехали железнодорожные инженеры‑мостостроители, осмотрели мост, сказали:
– Необходимо семь суток.
Спрашивают красные командиры:
– Может быть – пять?
– Нет.
– Может быть – шесть?
– Нет. Не менее семи суток, – говорят инженеры.
Утвердили недельный срок.
Началось восстановление моста. Все захотели быть в числе его строителей. Сами железнодорожники, красноармейцы, крестьяне из близлежащих сёл, даже рабочие из Баку прибыли.
Трудятся железнодорожники.
Трудятся красноармейцы.
Трудятся грузинские крестьяне.
Трудятся рабочие из Баку.
Дружно идёт работа. Три с половиной дня – и построен мост.
Наступление Красной Армии на Тифлис продолжалось. Перешли стрелковые части и красные бронепоезда через Куру, двинулись быстро вперёд. И с других направлений стали к Тифлису подходить красные части. С разных сторон войска начали окружать город.
Не удержались враги. Бежали.
На рассвете 25 февраля 1921 года Красная Армия вступила в Тифлис.
В те радостные дни строители Пойлинского моста обратились с письмом к Владимиру Ильичу Ленину. Они писали, что приветствуют Ленина как «вождя Международного Братства и Мировой Революции». Писали, что восстанавливали мост грузины, азербайджанцы, русские. И что сам мост стал символом братства между народами. В конце сообщали Владимиру Ильичу, что решили назвать восстановленный Пойлинский мост Ленинским мостом.
Он и сейчас стоит, этот мост. Как раз на границе Грузии и Азербайджана, на границе двух братских кавказских союзных республик. Мост дружбы – Ленинский мост.
ГРУЗЫОТ ЛЕНИНА
Шагает 600 верблюдов. Ступает 600 лошадей. Караван по пустыне движется.
Шла гражданская война в Средней Азии. Туркестаном называли в те годы эти места. Советский Туркестан находился в кольце врагов, связь его с Советской Россией оказалась временно прерванной.
Казах‑большевик Алиби Джангильдин получил задание пробраться через фронт в Москву, рассказать в Москве о том, что происходит в осаждённом со всех сторон Туркестане.
Тяжёлое было положение в Средней Азии. Особенно трудно с оружием, с боеприпасами.
Узнал о трудностях туркестанцев Владимир Ильич Ленин. Послал в Ташкент специальную телеграмму. Советскому Туркестану было выделено 68 миллионов рублей, оружие и боеприпасы.
Всё это и должен был в Туркестан доставить Алиби Джангильдин, Но как это сделать, если Туркестан окружён со всех сторон врагами.
Путь был один: на Астрахань, а оттуда Каспийским морем.
Добрался Алиби Джангильдин до города Царицына. Здесь получил военные грузы. А как же доставить их в Астрахань?
Обратился Алиби Джангильдин к царицынским рабочим. Рассказал о положении в Туркестане, рассказал о военном грузе. Произнёс:
– Подарок от Ленина.
Заулыбались рабочие:
– От Ленина!
Помогли царицынские рабочие Алиби Джангильдину довезти оружие в Астрахань.
Вот оно, Каспийское море. Но как же переправить грузы через море на противоположный берег?
Обратился Алиби Джангильдин к астраханским рыбакам. Рассказал о положении в Туркестане, рассказал про оружие. Проговорил:
– Подарок от Ленина.
Заулыбались рыбаки:
– От Ленина!
Помогли Алиби Джангильдину астраханцы. Пригнали рыболовецкие шхуны, переправили грузы через Каспийское море.
Здесь началась земля Туркестана. Однако до цели Алиби Джангильдину надо было с грузом пройти ещё сотни и сотни вёрст. Через пустыни, через безводные степи. Как же доставить оружие через степи‑пустыни?
Жили в этих местах казахи. Обратился Алиби Джангильдин к местным жителям. Рассказал о положении на Туркестанских фронтах, рассказал о бесценном грузе:
– Подарок от Ленина.
Переглянулись казахи:
– От Ленина!
Посовещались. И вот готово у них решение:
– На верблюдах поедешь. На лошадях.
Собрали местные жители 600 верблюдов, 600 лошадей.
Отправился в путь Алиби Джангильдин.
Шагает 600 верблюдов. Ступает 600 лошадей. Караван по пустыне движется.
Два с половиной месяца шёл караван. Прибыли грузы по назначению. Двадцать тысяч винтовок, два миллиона патронов, десять тысяч гранат, много другого вооружения доставил Алиби Джангильдин.
Попало оружие на фронт, и как раз к нужному времени. В Туркестане начался прорыв вражеского кольца.
«КАРАУЛ!»
Шли тяжёлые бои с белыми на севере Туркестана. При взрыве белогвардейского снаряда красноармеец Серафим Тапочка был тяжело контужен. Принесли его в санитарную палатку без сознания. Лишь на третий день пришёл в себя Тапочка.
Как раз в этот день отправляли раненых на дальнейшее лечение в тыловой госпиталь. Поместили Тапочку вместе с другими в поезд. Дал паровоз гудок. Тронулись вагоны.
Лежал, лежал Тапочка и вдруг почувствовал, что везут его не в ту сторону.
Насторожился. Присмотрелся. Конечно, не в ту. Ещё раз присмотрелся – и вдруг:
– Караул!
Закричал с такой силой, что все вздрогнули. Многие даже соскочили со своих полок.
– Караул! – опять вопит Тапочка. И тут же следом: – Не туда везут. Не в ту сторону!
– Как не в ту сторону? – насторожились другие раненые.
– Не туда. Не туда, – твердит Тапочка, – Измена!
Смотрят другие на Тапочку с удивлением.
А произошло вот что. Пока лежал Тапочка без сознания в санитарной палатке, на фронте развернулись стремительные события. Стоял сентябрь 1919 года. С севера, со стороны города Актюбинска (здесь проходила железная дорога из России в Среднюю Азию), пути в Туркестан блокировала одна из армий адмирала Колчака.
Создалось такое положение: на севере находилась Советская Россия, на юге – Советский Туркестан. Между ними лежала территория, захваченная белыми.
Решили красные командиры с севера и с юга нанести удар по белогвардейским войскам, разбить их и снять блокаду Советского Туркестана.
Осуществили они свой план. Разбили белых. Открыли дорогу с севера на юг и с юга на север.
В числе освобождённых от белых городов был и город Актюбинск. Именно сюда, в Актюбинск, из Туркестана и решили направить поезд с ранеными красными бойцами, в котором находился и Серафим Тапочка.
Заметил Тапочка, что поезд пошёл на север, то есть туда, где ещё несколько дней тому назад находились враги, решил, что произошла измена, что их хотят увезти к белым, вот и стал кричать «караул!».
Прибежали санитары. Доктор явился:
– Что с раненым?
Отвечают санитары:
– Кричит «караул!».
Узнал доктор, в чём дело. Долго смеялся. И другие смеялись. Известно уже всем, что Актюбинск наш, что путь от Советского Туркестана в Советскую Россию открыт, что красные войска, действовавшие с севера и с юга, соединились. Все уже об этом знают. Это только один Тапочка из‑за своего ранения оказался таким неосведомлённым.
Объяснили Тапочке, в чём дело. Перестал он теперь кричать «караул!». Посмотрел на всех вначале с недоверием, затем торжествующим взглядом и вдруг закричал:
– Ура!
НЕ ПРОМАХНУЛИСЬ
Белогвардейскому поручику Поперёк‑Измайлову приснился отвратительный сон.
Служил Поперёк‑Измайлов в казачьей кавалерийской бригаде, которой командовал полковник Богданов. После очередного боя с красными крепко заснул поручик. Тут и начался этот сон. Лихо мчал в атаку во сне поручик. Рубил налево, рубил направо. Шашка блесной играла.
Всё ладилось у Поперёк‑Измайлова. Да вдруг споткнулся в азарте конь. Вылетел поручик из седла. И тут же был схвачен красными.
Повели его красноармейцы на допрос к своему командиру. Посмотрел Поперёк‑Измайлов на красного начальника. А это, представьте, командир их бригады полковник Богданов.
«Попался!» – строго проговорил полковник Богданов.
Похолодело всё у поручика.
«В расход!» – произнёс полковник. То есть отдал приказ расстрелять Поперёк‑Измайлова.
Подбежали к поручику красноармейцы. Схватили за руки.
«А‑а‑а!» – закричал Поперёк‑Измайлов. И тут проснулся.
Лежит. Весь в поту. Не двинется.
Наконец шевельнулся. Понял, что сон привиделся. Испортил сон настроение поручику. Весь день в какой‑то ходил тревоге.
Рассказал Поперёк‑Измайлов про сон подпоручику Чернозёмову.
– Да‑а‑а! – протянул Чернозёмов.
Рассказал капитану Дуле.
– Не к добру, не к добру, – отозвался Дуля.
А дело всё в том, что всё хуже и хуже дела у белых. Кавалерийская бригада полковника Богданова сражалась недалеко от Актюбинска. Как раз в эти дни прорывали здесь красные белогвардейский фронт. Многим понятно: сочтены на севере Туркестана часы для белых. Вот и полковник Богданов понял. Сдал он бригаду без боя красным. Признали полковник Богданов и солдаты его бригады Советскую власть. Честно на стороне красных потом сражались.
А поручик Поперёк‑Измайлов, подпоручик Чернозёмов и капитан Дуля были упорными врагами Советской власти. Бежали они из бригады. Недалеко от этих мест находилась артиллерийская батарея белых. Сюда и явились белогвардейские офицеры.
Стали они из кавалеристов артиллеристами. Да только недолго на батарее пробыли. Прошёл день, прекратили и артиллеристы сражаться с красными.
Пришлось поручику Поперёк‑Измайлову, подпоручику Чернозёмову и капитану Дуле снова бежать. Добрались они до станции Саксаульской. Здесь пока ещё держались белые. Оборонял Саксаульскую пехотный полк.
– Ладно, пусть будет пехота, – согласились кавалерийские офицеры. Пристали они к полку. Были кавалеристами, были артиллеристами, стали теперь пехотинцами. Вспомнил Поперёк‑Измайлов свой зловещий сон, дал клятву за всё отомстить и полковнику Богданову, и всем другим.
Однако не получилось с клятвой.
Недолго пробыли кавалерийские офицеры в пехотном полку. Прибыли к вечеру. А утром полк взбунтовался. Не захотели солдаты быть больше белыми. Перебили своих офицеров. Перешли и здесь всем полком на сторону красных.
Пытались кавалеристы опять бежать. Да не промахнулись солдатские пули. Нет Поперёк‑Измайлова, нет Чернозёмова, нет капитана Дули.
«АРЕСТОВАТЬ!»
Война с белыми шла в Средней Азии сразу на шести фронтах. На севере проходил Актюбинский, или Северный, фронт, на юге – Бухарский, на юго‑востоке и востоке – Ферганский и Семиреченский, на юге и юго‑западе – Хивинский и Закаспийский фронты.
Произошло это на станции Айдын, в полосе Закаспийского фронта. Находилась станция в глубоком тылу у белых. 150 километров до линии фронта.
Спокойны в Айдыне белые. Однако на всякий случай высылают в окрестности станции разведчиков.
Были как‑то в разведке солдаты Кондрат Семикоз и Афанасий Плошкин. На конях ходили они в разведку. Не торопясь, потихоньку едут. Надоела война солдатам. Ведут разговор солдаты.
– Э‑эй, – произнёс Кондрат Семикоз. – Сколько же можно биться?!
Вздохнул тяжело Афанасий Плошкин:
– Э‑эх, снова кровушке нашей литься.
Помолчали они. Потрепали коней по холкам.
– Им бы к плугу, – показав на коней, произнёс Кондрат Семикоз.
– Пора б замириться, – промолвил Плошкин.
Едут они, увлеклись разговором. Спокойны солдаты. Айдын глубоко в тылу. И вдруг нос к носу столкнулись с красными.
– Назад! – закричал Семикоз.
Рванули солдаты коней, чудом ушли от красных. Были красные тоже на лошадях. Несколько человек. Семикоз одного хорошо приметил. Рослый. Кудрявый. Нос с горбинкой.
Примчались в Айдын солдаты:
– Красные! Красные!
– Где?!
– Верстах в четырёх от станции.
Посмотрели недоверчиво все на разведчиков. Какие же красные здесь, у Айдына? В глубоком тылу Айдын.
Решили с перепугу солдаты: видать, привиделось. Доложили офицеры о донесении разведчиков командиру дивизии генералу Литвинову.
– Страхи. Страхи, – заявил генерал. – Чтобы красные здесь в четырёх верстах от Айдына? Исключено! – Постучал генерал пальцами по столу, сказал про разведчиков: – Паникёры! На гауптвахту! Арестовать!
Посадили разведчиков под арест.
Зря не поверили белые своим разведчикам. Под Айдыном действительно были красные. Осенью 1919 года после победы под Актюбинском Красная Армия начала наступление и здесь, на Закаспийском фронте. Главная задача красных – взять город Красноводск и выйти к берегу Каспийского моря. Один из главных своих ударов красные направили на станцию Айдын. Совершили красные конники 150‑километровый марш. Как гроза обрушились на Айдын.
Большие трофеи достались тогда красным. Был пленён неприятельский бронепоезд. Взято много оружия, продовольствия. Был захвачен и сам штаб белых. Досталась красным и гауптвахта – подвал, в котором сидели под арестом солдаты Семикоз и Плошкин. Забыли белые, убегая, про арестантов. Так и находились разведчики под замком.
Подошли красные. Сбили замок. Открыли двери.
– Ну, выходи. За что здесь сидите, милые?
Вышли Семикоз и Плошкин. Рассказали.
Долго хохотали тогда красные. Уж больно забавно было. Смотрят красноармейцы на Семикоза, на Плошкина:
– Выходит, мы вас под замок посадили. Получилось, что мы же и освободили.
Почти два месяца продолжались тогда упорные бои на Закаспийском фронте. В феврале 1920 года взяли наконец красные бойцы город Красноводск и вышли к морю. Вот оно плещет волной, Каспийское славное море.
СОГЛАСНЫ
В Средней Азии, как и в других местах, белым помогали иностранные капиталисты.
Между англичанами и белыми даже был заключён специальный договор.
Вот о чём стороны договаривались.
Просят белые у англичан:
– Поставьте нам оружие.
– Ол райт, – говорят англичане. То есть хорошо.
– Пушки, пулемёты, винтовки, пистолеты, – уточняют белые.
– Ол райт, – говорят англичане.
– В достаточном количестве, – добавляют белые.
– Ол райт, – соглашаются англичане.
Просят англичане:
– Уступите нам Красноводский порт.
– Хорошо, – соглашаются белые.
– Вместе с подъёмными кранами, вместе с погрузочными средствами, вместе с другим оборудованием.
– Хорошо, – соглашаются белые.
– Вместе с рабочей силой.
– Хорошо, – соглашаются белые.
Просят белые у англичан:
– Поставьте нам боеприпасы.
– Ол райт, – соглашаются англичане.
– Снаряды, патроны, гранаты, взрывчатое вещество, – уточняют белые.
– Ол райт, – соглашаются англичане.
– В необходимом количестве, – добавляют белые.
Соглашаются англичане.
Просят англичане:
– Уступите нам Среднеазиатскую железную дорогу.
– Хорошо, – говорят белые.
– С паровозами, с вагонами, с запасом угля, – уточняют англичане.
– Хорошо, – соглашаются белые.
– С персоналом по её обслуживанию.
– Хорошо, – соглашаются белые.
Просят белые:
– Поставьте нам военное снаряжение.
– Ол райт, – соглашаются англичане.
Уточняют белые:
– Повозки, палатки, походные кухни, одежду и обувь военной формы, ремни солдатские, шансовый инструмент.
– Ол райт, ол райт, – соглашаются англичане.
Просят англичане:
– Уступите нам Красноводскую и Кушкинскую радиостанции.
– Согласны.
– Уступите нам весь запас туркменского хлопка.
– Согласны.
– Уступите нам…
– Согласны! Согласны! Согласны!
На всё согласны белогвардейцы. Всё готовы продать, раздать, лишь бы власть удержать в Туркестане.
«КАК ЗДЕСЬ? ОТКУДА? КАКИМ ПУТЁМ?!»
Англичане помогали белым не только оружием и боеприпасами, но и солдатами.
Красные сражались с белыми у станции Душак.
Бой был упорным.
То наступали одни, то наступали другие. Удача то рядом совсем шагала, то отбегала в сторону. Были убитые, были раненые, были и те, что попали в плен.
Схватили красные белого офицера, пленили двух солдат‑пулемётчиков, взяли группу простых солдат. А вот и ещё один. Смотрят красноармейцы: солдат в непонятной какой‑то форме.
– Кто ты?
Молчит солдат.
– Имя?
Молчит солдат.
Кто‑то сказал:
– Видать, не русский.
И верно – не русский. Оказался солдат англичанином.
Окружили пленного красноармейцы:
– Как здесь? Откуда? Каким путём?!
Был среди красных студент из Казани. Знал он немного язык английский. Заговорил с англичанином.
Выяснилось, что красноармейцами был взят в плен солдат 1‑й роты английского Хемпширского полка.
– Здесь вся наша рота, – сказал солдат.
Продолжается бой у станции Душак. То наступают белые, то наступают красные. Снова удача, как маятник, направо, налево клонится. Бой есть бой. Есть и убитые, есть и раненые, есть и солдаты, попавшие в плен.
Попала в плен к красным ещё одна группа белых. Смотрят теперь красноармейцы на лица, на ноги, на одежду пленных. Один из пленных вообще в несуразной какой‑то форме.
– Кто ты?
Молчит солдат.
– Имя?
Молчит солдат.
Ясно красноармейцам: опять не русский. Оказалось, что это был солдат‑индус, рядовой 19‑го Пенджабского батальона. Из Индии прибыл сюда в Туркестан.
Объяснил красноармейцам казанский студент про Индию. Была в те годы Индия под властью англичан. Вот и погнали английские капиталисты индусских солдат в Россию.
Не только 19‑й Пенджабский батальон, не только 1‑я рота Хемпширского полка принимали участие в бою у станции Душак. Здесь сражался целый английский 28‑й лёгкий кавалерийский полк, стреляла английская артиллерия. Взвод 44‑й батареи полевой артиллерии.
Поражались красноармейцы:
– Густо, густо британец прёт – и пехота, и артиллерия, и кавалерия.
О том, что англичане будут помогать белым не только оружием, но и своими войсками, также было записано в том договоре, который заключили между собой английские интервенты и белогвардейцы Туркестана.
ДЖЕНТЛЬМЕН
«Джентльмен» – слово английское. Означает оно – «воспитанный, благородный человек».
– Я – джентльмен. Я – джентльмен, – любил говорить английский генерал Маллесон.
Генералу сэру Вильхоридому Маллесону были подчинены английские войска, которые вторглись на территорию советской Средней Азии.
Это с ведома генерала Маллесона была произведена расправа над 26 бакинскими комиссарами.
Это генерал Маллесон всё время подталкивал местных белогвардейцев к выступлению против Советской власти.
Это он, генерал Маллесон, организовал настоящий грабёж в Средней Азии. Хлопок и другие народные богатства потекли из Средней Азии к английским капиталистам.
Прославился генерал Маллесон и ещё одним. Для расчётов с местным населением выпустил генерал Маллесон специальные денежные обязательства. Были они напечатаны сразу на английском и русском языках. Вот одно из таких обязательств.
«Именем Великобританского правительства я обязуюсь заплатить через три месяца предъявителю сего пятьсот рублей». Далее шла подпись: «Генерал‑майор Маллесон. Великобританская военная миссия».
Бойко пошли дела у генерала Маллесона.
Понравился конь арабский. Вынимает свои расписки.
Приглянулся ковёр персидский. Вынимает свои расписки.
Залюбовался серебряным кувшином. Тянет свои расписки.
– Я – джентльмен. Я – джентльмен, – повторяет генерал Маллесон и всовывает вместо денег листки‑загадки.
Немногие верили бумажкам английского генерала. Обижался Маллесон:
– Я же джентльмен. Человек воспитанный. Верну по‑джентльменски через три месяца.
Прошло три месяца. Затем и ещё три. Затем и вовсе прогнала Красная Армия Маллесона из Средней Азии.
Бежал Маллесон. Остались в памяти о нём денежные расписки.
Смотрят жители на эти расписки. Вспоминают английского генерала:
– Надул!
– Обманул!
– Ну и ну!
– Джентльмен английский!
И тут же:
– Ладно с ними, с расписками. Не жалко денег. Бежали захватчики – это главное.