Вторая половина 17 века и 18 век — это период, к которому относятся формирование и выдающиеся успехи национальной английской художественной школы. Уже к концу 17 столетия к значительным достижениям приходит английская архитектура; 18 век отмечен ярким расцветом английской живописи.
Интенсивное развитие в эти полтора столетия английской культуры в целом, со всеми ее особенностями, обусловлено, в конечном счете, событиями английской буржуазной революции 1640—1660 гг. и ее итогами.
Движущей силой английской революции были городские плебейские слои и крестьянские массы, восставшие против притеснений и жестокостей «огораживания» — захвата лендлордами крестьянских наделов. Народным движением воспользовались буржуазия и новое дворянство; их союз составляет отличительную особенность английской революции 17 века. Эти классы и присвоили себе ее плоды, что ясно проявилось уже тогда, когда республика, провозглашенная после казни Карла I Стюарта (1649), сменилась в 1653 г. протекторатом, то есть военной диктатурой Кромвеля.
После периода феодальной реакции (реставрация Стюартов, 1660—1688) блок буржуазии и крупных землевладельцев окончательно закрепил за собой господство с помощью государственного переворота 1688 года, именуемого в английской историографии «Славной революцией». Этот переворот заключался в установлении буржуазно-конституционной монархии с ограниченной властью короля и верховенством парламента.
Экспроприация крестьянства, несмотря на революцию, не получившего земли, и завоевание все новых колоний — Ирландии, захваченной еще войсками Кромвеля, значительной территории в Северной Америке, а в 18 в. Индии — повлекли за собой приток свободных рабочих рук и огромных средств в промышленность Англии. Все это обеспечило бурный рост ее производительных сил.
Ко всем завоеваниям, связанным с победой буржуазной революции, Англия пришла на столетие раньше, чем Франция, и, в то время как французская буржуазия еще только готовилась к штурму абсолютизма, Англия стояла уже перед таким следствием интенсивного развития буржуазно-капиталистических отношений, как промышленный переворот.
Культура Англии конца 17—18 столетия, отражавшая проникновение буржуазно-капиталистических отношений во все сферы общественной жизни,— английская материалистическая философия (Гоббс, Локк), успехи точных наук (Ньютон), изобретательства и политической экономии в период промышленного переворота, наконец, английская литература и искусство,— все это представляло собой как бы пролог к последующему развитию культуры в других странах, готовившихся вступить на путь капитализма.
Вместе с тем союз английской буржуазии с дворянством, которое сумело сохранить за собой ряд прежних привилегий, не мог не отразиться на английской культуре рассматриваемого периода: на многие явления этот компромисс наложил определенный отпечаток. Так, политическое учение Локка представляло собой обоснование буржуазного по существу и монархического по форме государства.
В английской литературе 18 в. очень характерна в этом смысле фигура такого поборника буржуазной этики и морали, как Сэмюэль Ричардсон, отнюдь не отличавшегося воинственностью по отношению к дворянству (и совершенно не похожего в этом отношении на идеологов французской буржуазии). Именно в первую очередь к дворянству обращался он с проповедью буржуазных добродетелей, с призывом следовать этим добродетелям в своих популярных в свое время нравоучительных романах «Памела», «Кларисса Гарло», «Грандисон».
В области живописи отметим, например, развитие в Англии на протяжении всего 18 в. картин особого рода, представляющих собой небольшие групповые портреты, где фигуры изображаются в интерьере или на фоне пейзажа и в которые введен определенный сюжетный мотив — занятия музыкой, танцами, охота, прогулка, а чаще всего семейные беседы (почему, вероятно, их и называют «conversation pieces», то есть «разговорные сцены»). В этих своеобразных композициях, отражающих специфические особенности быта высших слоев английского общества того времени, совмещаются черты, свойственные буржуазному бытовому жанру голландцев, а с другой стороны — галантным сценам французского рококо.
Во второй половине 18 в. много примеров такого сближения дворянских и буржуазных вкусов дают архитектура и декоративно-прикладное искусство.
Однако процесс умеренной демократизации социальных концепций и эстетических вкусов высших классов далеко не исчерпывал ни всех сложных и острых противоречий эпохи, ни всех ее достижений. Смелые порывы творческой мысли в Англии той поры объективно связаны с народными чаяниями, с попытками лучших умов разобраться в конкретно-исторических итогах революции 17 столетия для судеб народных, понять, что несет с собой массам промышленный переворот.
В годы революции в среде самого народа родилась высокая мечта. Это был утопический коммунизм Уинстенли — руководителя представителей наиболее радикального течения в английской революции — диггеров. Величие народной борьбы ощутил поэт и публицист революции Мильтон; в период торжества реакции после возвращения Стюартов он имел мужество воспеть эту борьбу в библейских образах грандиозной поэмы «Потерянный рай». Уродство нравов и политические противоречия Англии после 1689 г. отразила горькая сатира Джонатана Свифта — его памфлеты и бессмертная книга «Путешествия Гулливера».
Под впечатлением пауперизации крестьянина и ремесленника, сопровождавшей утверждение в Англии принципов буржуазной собственности, некоторые из деятелей английского просвещения, твердо верившие в то, что эти принципы разумны, задумываются над тем, как должно их использовать, чтобы найти путь к благосостоянию и культуре для человека труда. Мы видим такие попытки у Даниэля Дефо и у замечательного художника первой половины 18 в. Уильяма Хогарта. Правдиво изображая современный быт, они невольно выявляют не только отвратительные пережитки феодального прошлого, но и темные стороны буржуазного уклада жизни. Генри Фильдинг, крупнейший мастер реалистического романа, талантливо и убежденно связывал задачи просвещения, воспитания общества с защитой прав и достоинства простолюдина.
Как только с началом промышленного переворота стала обнаруживаться оборотная, антигуманистическая сторона буржуазного прогресса, многие деятели английской культуры начали настоящую войну против таких кумиров, как «расчет» и «польза».
Зачинатели идейного и литературного течения, получившего название сентиментализма, утверждали необходимость согласия разума с человеческим чувством и даже провозглашали первенствующее значение последнего, подчеркивали ценность личности. В отрицании справедливости законов купли-продажи заключается правота Стерна, Гольдсмита, Шеридана в их романах и комедиях.
Представления о значительном и прекрасном, воплощенные Рейнольдсом в его лучших портретах или Гейнсборо в его полных лиризма портретных и пейзажных полотнах, в сущности, также идут вразрез и с ограниченным буржуазным здравым смыслом, мещанской моралью и с кастовыми аристократическими предрассудками.
Так в 18 в. в самых ярких явлениях английской литературы и искусства наметились две передовые художественные концепции, которые разовьются в 19 в. в искусстве многих стран,— критический реализм и прогрессивный романтизм.
Архитектура
А.И.Венедиктов
Наиболее крупные явления английской архитектуры рассматриваемого периода относятся к последнему тридцатилетию 17 века. Продолжателем классика английского зодчества Иниго Джонса явился Кристофер Рен (1632—1723), остававшийся ведущим мастером английской архитектуры также на протяжении первой четверти 18 века.
Рен получил очень широкое образование: до того как он всецело обратился к архитектуре, он занимался математикой и астрономией. Совершив в 1665 г. поездку во Францию, он познакомился с Жюлем Ардуэном-Мансаром и другими французскими зодчими и с их работами, а также с Бернини, привезшим в Париж проект Лувра.
После «Великого пожара» 1666 г., уничтожившего большую часть Лондона, Рен создает проект коренной перепланировки города, отвергнутый, однако, реакционно настроенными властями. В то же время Рен получил крупнейший заказ на строительство нового собора св. Павла и на составление проектов ста сгоревших приходских церквей, из которых он выстроил более пятидесяти.
Собор св. Павла в Лондоне, строившийся Реном на протяжении тридцати шести лет (1675— 1710), стал величайшим культовым сооружением протестантского мира (длиной он превосходит Кельнский собор, высотой купольной части — флорентийский собор Санга Мария дель Фьоре). Римскому католическому собору св. Петра, строившемуся многими архитекторами на протяжении полутора веков с лишним, как бы намеренно был противопоставлен лондонский протестантский собор, сооруженный одним мастером в один строительный период, всего за три с половиной десятилетия. Первый составленный Реном проект с центрическим планом в форме равностороннего креста с притвором был отвергнут консервативным духовенством. Второй, осуществленный проект имел более традиционную вытянутую форму с разделенным столбами и арками на три нефа главным помещением и с просторным подкупольным пространством на пересечении нефов с трансептом.
Математические познания Рена пригодились ему в трудной задаче возведения купола, решенной им блестяще, с расчетом тонким и глубоким. Конструкция опирающегося на восемь столбов тройного купола сложна и необычна: над внутренней кирпичной оболочкой полусферической формы расположен кирпичный же усеченный конус, который несет венчающие собор фонарь и крест, а также третью, деревянную, крытую свинцом наружную оболочку купола.
Кристофер Рен. Собор св. Павла в Лондоне. Поперечный разрез.
Кристофер Рен. Собор св. Павла в Лондоне. 1675-1710 гг. Общий вид с юго-востока.
Эффектен внешний вид собора. Два марша широких ступеней подводят с запада к шести парам коринфских колонн входного портика, над которыми расположены еще четыре пары колонн с композитными капителями, несущие фронтон со скульптурной группой в тимпане. Более скромные полукруглые портики поставлены по обоим концам трансепта. По сторонам главного фасада воздвигнуты стройные башни (одна для колоколов, другая для часов), за ними, над средокрестием собора, высится огромный величественный купол. Окруженный колоннами барабан купола кажется особенно мощным потому, что каждый четвертый интерколумний колоннады (так называемой Каменной галлереи) заложен камнем. Над полусферой самого купола вторая, так называемая Золотая галлерея образует обход вокруг фонаря с крестом. Возвышающаяся над Лондоном группа купола и башен — несомненно, самая удачная часть собора, основной массив которого было трудно воспринять целиком, так как он оставался скрытым беспорядочной городской застройкой (сильно разрушенной бомбардировками во время второй мировой войны).
Кристофер Рен. Церковь Сент Стивен в Лондоне. 1672-1679 гг. Внутренний вид.
Творческая индивидуальность Рена обнаруживается не менее ярко и в таких его. работах, как, например, лондонские приходские церкви. Изумляет разнообразие и остроумие квадратных, прямоугольных, овальных планов этих построек, обычно небольших размеров, сама конфигурация которых часто объяснялась мастерским использованием тесных, неудобных участков, отводимых для их строительства. Исключительно разнообразна архитектура самих церквей и их колоколен, то близких по формам к готике, то строго классических. Достаточно назвать оригинальную по композиции внутреннего пространства купольную церковь Сент Стивен (1672—1679) или же церковь Сент Мэри ле Боу (1671—1680) с ее замечательной по красоте силуэта стройной колокольней.
Кристофер Рен. Парковый фасад дворца Хемптон-корт в Лондоне. 1689- 1694 гг.
Из гражданских сооружений Рена одно из самых блестящих — новые части дворца Хэмптон-корт. В 1689—1694 гг. им были выстроены корпуса вокруг так называемого двора с фонтаном и фасад, выходящий в парк. В этой оригинальной по замыслу работе архитектор показал высокое мастерство, строгий вкус и умение эффективно использовать материалы — кирпич и белый портландский камень.
Кристофер Рен. Церковь Сент Мэри ле Боу в Лондоне. План.
Ансамбль Гринвичского госпиталя в Лондоне. 1664-1729 гг. Архитекторы Иниго Джонс, Кристофер Рен, Джон Ванбру, Николас Xоксмур. Общий вид со стороны Темзы.
Плодовитый мастер, Рен строил не только дворцы и церкви. Им был окончательно разработан план Гринвичского госпиталя (первоначальный замысел которого принадлежит, по-видимому, Иниго Джонсу), а также сооружен другой госпиталь в Челси. Он обстраивал район Темпл в Лондоне, выстроил ратушу в Виндзоре. В Кембридже ему принадлежит здание библиотеки Колледжа Троицы (Тринити-кол-ледж), прототипом которой послужила библиотека св. Марка в Венеции. В Оксфорде, где Рен преподавал в молодости астрономию, им выстроен так называемый Шелдоновский театр — большое круглое помещение для лекций и докладов, в котором использованы мотивы архитектуры древнеримского театра Марцелла; там же он выстроил библиотеку в Куинс-колледже и обстроил внутренний двор в Тринити-колледже. Использованные в этих постройках мотивы венецианского и римского зодчества получили у Рена оригинальное истолкование и вошли в историю английской архитектуры как создания национального гения.
В жилых загородных и городских домах в это время создается тип кирпичной постройки с отделкой из белого камня, ставший образцом для позднейшего английского строительства. Примерами могут служить приписываемые Рену поместья Грумбридж-Плейс в Кенте и «Дом с лебедями» (Суон-хауз) в Чичестере.
В отличие от Иниго Джонса Рену на протяжении его долгой и плодотворной деятельности удалось осуществить почти все свои замыслы. Как истинный гуманист, Рен работал для просвещения и народа, он строил не только церкви, но и госпитали, библиотеки, не только дворцы, но и скромные жилые дома. Рен пошел по пути, предуказанному Джонсом, но, в отличие от Джонса, впитавшего в Италии дух эпохи Возрождения, в классицизме Рена, пережившего эпоху пуританства, более явственно выражено рассудочное начало.
Джон Вуд Младший. Застройка площади Роял-Кресент в Бате. 1767- 1775 гг.
Бат. Центральная часть города. Круглая площадь (Сёркус), построена в 1754-1764 гг. архитекторами Джоном Вудом Старшим и Джоном Вудом Младшим. Аэрофотосъемка.
В английской архитектуре 18 в. большое значение имело вновь пробудившееся увлечение творчеством Палладио. К 1742 г. вышли уже три издания архитектурного трактата Палладио. С середины века начинается публикация самостоятельных исследований по античной архитектуре. Роберт Вуд в 1753—1757 гг. издал увраж, посвященный развалинам Пальмиры и Баальбека, Роберт Адам опубликовал в 1764 г. зарисовки и обмеры дворца Диоклетиана в Сплите в Далмации. Все эти издания способствовали развитию теории архитектуры и воздействовали на архитектурную практику того времени. Новые идеи нашли свое отражение в крупных градостроительных мероприятиях, например в планировке и застройке города Бата (1725—1780), площади которого представляют собой наиболее законченные классицистические ансамбли Англии. Архитекторы 18 в.— это уже в большинстве случаев профессионалы и теоретики.
Джон Ванбру (1664—1726) занимает промежуточное положение между разносторонне одаренными и образованными мастерами 17 столетия и узкими специалистами 18 века. Блестящий офицер, придворный остроумец, модный драматург, он и в архитектуре оставался одаренным дилетантом.
Главные и самые крупные его работы — это выстроенные в первые годы 18 в. дворцы Хоуард (1699—1712) и Бленхейм (1705—1724).
Джон Ванбру. Дворец Бленхейм в Оксфордшире. 1705-1724 гг. Центральная часть главного фасада.
Уже в первом из них он, пытаясь сочетать версальский размах с английским комфортом, поразил современников прежде всего размерами своей постройки, протяженность которой равнялась 200 м, глубина — почти 130 м, высота центрального купола превышала 70 м. В еще более грандиозном по размерам Бленхеймском дворце, выстроенном для знаменитого полководца герцога Мальборо (259 X 155 м), архитектор попытался улучшить несколько неуклюжий план первой постройки. Соблюдая строгую симметрию, он расположил по обе стороны огромного курдонера еще два двора, которые соединены с главным корпусом галлереями, украшенными колоннадой. В наружной архитектуре дворца Бленхейм ни тяжелый портик главного входа, ни триумфальная арка паркового фасада, ни угловые будто надстроенные башни не радуют глаза: формы здесь тяжелы и грубы. Внутренние помещения дворца неудобны и неуютны. Свойственное классицизму стремление к строгой парадности довольно механически сочетается у Ванбру с восходящей к барокко поверхностной пышностью. В его архитектуре, по выражению одного из современников, «тяжелой по форме и легковесной по существу», нетрудно обнаружить явные признаки эклектизма.
Николас Хоксмур (1661—1736) был более скромным, но более достойным продолжателем Рена. Он вел строительство лондонских церквей, из которых наиболее интересна церковь Сент Мэри Вулнос (1716—1719) с фасадом, украшенным рустом, и окруженной колоннами прямоугольной в плане колокольней, завершенной двумя башенками с балюстрадой. Хоксмур работал после своего учителя в Оксфорде, где выстроил новый корпус Куинс-колледжа с монументальным дворовым фасадом и своеобразным входом (1710—1719). Наконец, еще при жизни Рена и после его смерти Хоксмур в 1705—1715 гг. продолжал строительство Гринвичского госпиталя. Расположенный на берегу Темзы, этот один из самых значительных и по размерам и по художественным достоинствам памятников английской архитектуры принял при Хоксмуре окончательный вид.
Большой комплекс госпиталя, где теперь расположено военно-морское училище, состоит из четырех корпусов, образующих прямоугольные дворы с просторной площадью между передними корпусами, обращенными к реке портиками фасадов. Широкие ступени, по обе стороны которых расположены величественные купольные постройки, ведут на вторую площадь между второй парой дворов. Хоксмур достойно завершил сооружение, начатое Джонсом и продолженное Реном.
Уильям Кент (1684—1748) был виднейшим английским палладианцем первой половины 18 века. Вместе с лордом Берлингтоном, мнившим себя архитектором, он спроектировал и выстроил виллу в Чизвике (1729,) наиболее удачную из многочисленных английских вариантов палладиевской виллы Ротонда. Более свободно чувствовал себя Кент при строительстве замка Холкхэм-холл (1734), где органично связанные с центральным корпусом четыре флигеля (с часовней, библиотекой, кухней и комнатами для гостей) выходят в окружающий их парк. Особенно велики заслуги Кента в садово-парковом искусстве, где он известен как «отец современного сада».
Самая зрелая работа архитектора — скупой по формам безордерный фасад казарм конногвардейского полка (Хорз-Гардс, 1742—1751) в Лондоне.
Джеймс Гиббс. Библиотека Редклиффа в Оксфорде. 1737-1749 гг.
Архитектор и теоретик архитектуры Джеймс Гиббс (1682—1765) — наиболее яркая индивидуальность в английской архитектуре первой половины 18 века. Пройдя школу у Филиппе Ювары в Турине, он также усвоил ордерную и пропорциональную систему Палладио. Наиболее значительная из его построек и по масштабу и по художественным достоинствам — так называемая Редклиффовская библиотека в Оксфорде (1737—1749), исключительное по своеобразию центрическое сооружение, состоящее из шестнадцатигранного цоколя, цилиндрической основной части и купола. Массивный рустованный цоколь прорезан большими арочными дверными и оконными проемами; круглая часть расчленена парными трехчетвертными колоннами на шестнадцать простенков с двумя ярусами чередующихся окон и ниш. Над балюстрадой, завершающей основной цилиндрический объем, вздымается увенчанный фонарем купол. Вполне выражающая свое назначение, строгая и монументальная университетская библиотека занимает, бесспорно, одно из первых мест среди лучших памятников английской архитектуры.
Своеобразны и лондонские церкви Гиббса, строительство которых он продолжал вслед за Реном и Хоксмуром,— двухэтажная церковь Сент Мэри ле Стрэнд (1714—1717) с полукруглым портиком входа и стройной колокольней и церковь Сент Мартин ин-де Филдс (1721—1726) с импозантным коринфским портиком.
Уильям Чемберс (1723—1796) был последовательным представителем палладианства в Англии во второй половине 18 в., когда менее значительные английские архитекторы уже отказались от безуспешных попыток приспособить планы вилл Палладио к условиям английского климата и требованиям английского комфорта.
Уильям Чемберс. Сомерсет-хауз в Лондоне. 1776-1786 гг. Общий вид со стороны Темзы.
Пройденному этапу английской архитектуры Чемберс подвел итоги в своем архитектурном трактате и крупнейшей своей постройке, известной под названием Сомерсет-хауз в Лондоне (1776—1786). Это монументальное здание, сооруженное на аркадах субструкций, выходит своими рустованными фасадами на Стрэнд и на набережную Темзы (обращенный к реке фасад достроен позже, в 19 столетии). В помещениях Сомерсет-хауза в 1780 г. разместилась Королевская Академия.
Роберт Адам. Жилой дом в Лондоне. План.
Последний палладианец, Чемберс был первым представителем академического направления в английской архитектуре.
Но Сомерсет-хауз, в особенности фасад с трехарочным въездом со Стрэнда и величественный двор здания, достойно завершает большую и блестящую эпоху в истории английской архитектуры.
Неоспоримы заслуги Чемберса и в области садово-парковой архитектуры, где он пропагандировал английский ландшафтный парк. После Кента он работал в парке Кью, где кроме классических павильонов выстроил китайскую пагоду как дань европейской моде на «китайщину» и как воспоминание о совершенном им в юности путешествии на Дальний Восток.
Джеймс Пейн. Замок Уордор в Уилтшире. 1768-1776 гг. Вестибюль.
Роберт Адам (1728—1792), другой виднейший английский архитектор второй половины 18 в., часто противопоставляется Чемберсу. В то время как консерватор Чемберс был строгим блюстителем палладианских традиций в архитектуре, Адам, проповедник «новых вкусов», был до известной степени новатором в английском искусстве. Воспринимая по-новому античность, уделяя при этом особое внимание декоративным мотивам, он, по его собственному выражению, «революционизировал орнамент». Возглавляемые им передовые английские зодчие этого времени много сделали для того, чтобы проводимые им новые художественные тенденции распространились с отделки интерьеров (их образцом может служить созданный архитектором Джеймсом Пейном вестибюль замка Уордор в Уилтшире, см.илл.) на мебель, ткани, фарфор.
Характерный образец творчества Адама — замок Кедлстон-холл (1765—1770), выстроенный и отделанный им внутри по составленному другими архитекторами палладианскому плану (с полукруглыми крыльями, примыкающими к центральному зданию). Но расположенные по главной оси самые большие парадные помещений замка принадлежат, несомненно, Адаму. Замысел большого холла, где за несущими лепной потолок коринфскими колоннами из искусственного мрамора стоят в нишах стен античные статуи, и перекрытого куполом салона, стены которого расчленены нишами и табернаклями, навеян, вероятно, античными памятниками, с которыми Адам ознакомился во время поездки в Далмацию, где он изучал дворец Диоклетиана в Сплите. В еще большей степени отвечали новым изысканным вкусам приемы отделки других, меньших по размерам помещений — лепнина потолков и стен, украшения каминов. Изящный фасад клуба Будль в Лондоне (1765) дает представление о том, как Адам решал внешний облик здания.
Роберт Адам. Жилые дома квартала Адельфи в Лондоне. 1768-1772 гг.
Архитектурная деятельность Роберта Адама была исключительно широкой. Вместе с братьями Джеймсом, Джоном и Уильямом, своими постоянными сотрудниками, он обстраивал целые улицы, площади, кварталы Лондона. Преодолев прежнюю палладианскую замкнутость, изолированность архитектурного объема, братья Адам выработали приемы формирования целостных городских кварталов (главным образом жилой застройки) на основе единого архитектурного ансамбля. Таковы площадь Фицрой-сквер, квартал Адельфи, названный так в честь самих братьев Адам («адельфос»—по-гречески «брат»). В результате более поздних перепланировок и перестроек города (а также после воздушных бомбардировок во время второй мировой войны) от обширной строительной деятельности братьев Адам уцелело немногое. Но традиции их искусства долго сохраняли свое значение в английской архитектуре. Уже сильно эллинизированный стиль братьев Адам нашел отое продолжение в так называемом «греческом возрождении», начало которого относится к концу 18 в.,— направлении недостаточно творчески оригинальном и в большой степени эклектичном. Своего полного развития это направление достигло в английской архитектуре первых десятилетий следующего, 19 века.
Живопись
Героика английской буржуазной революции не получила сколько-нибудь значительного отражения в изобразительном искусстве. На это были свои причины. Революция осуществлялась в религиозной форме, и крайние протестанты-пуритане, не признававшие никакой пышности культа, отрицательно относились к живописи.
Они с тем большей враждебностью смотрели на это искусство, что его поощрял король. Эти обстоятельства, а также тот факт, что в предшествующее время — в эпоху Возрождения — не сложилось собственно английской традиции в живописи на библейские и мифологическе сюжеты, помешали появлению картин, отражающих события 1640—1660 гг. в той торжественной иносказательной форме, в тех библейских одеждах, в каких показал эти события поэт английской революции Мильтон. Но время революции наложило определенный отпечаток на искусство портрета.
При дворе Карла I Стюарта работал в течение ряда лет блестящий фламандец Ван Дейк. У английских портретистов того поколения, которое формировалось при Ван Дейке, поражает то, как быстро, отказавшись от присущей прежде английскому портрету плоскостности, узорчатости, перенимают они систему приемов станковой живописи, сложившуюся к тому времени в крупнейших художественных школах Европы, осваивают моделировку формы светотенью, учатся передавать материальность предметов. Конечно, в этом сказалось влияние Ван Дейка, но, помимо того, в самой английской живописи, видимо, назрела потребность в новых средствах выражения.
Своеобразными чертами отличается творчество рано умершего Уильяма Добсона (1611—1646). Его портретам свойственны нервная экспрессия и драматизм; художник как бы окружает изображаемых людей той напряженной атмосферой, в какой жило английское общество накануне революционных событий.
Укажем на одно из интереснейших произведений Добсона — двойной портрет «Стоун Старший и его сын» (собрание герцога Нортамберлендского) и на портрет Абрагама ван дер Дорта, хранителя картин и редкостей Карла I (ок. 1640; Ленинград, Эрмитаж).
Если Добсон был связан с двором Карла I, то Роберт Уокер (1607—1657) известен как портретист Оливера Кромвеля. На маленьком портрете Кромвеля из Эрмитажа в постановке фигуры, в плавном жесте руки видно, что Уокер кое в чем еще следует схеме парадного портрета. Но небольшие масштабы изображения, скупая гамма свинцово-серых тонов, почти мелочная точность каждой детали, выбор костюма — боевые латы, простой полотняный воротник — все говорит о том, что художник пытался вложить в портрет пуританский идеал скромности и стойкости.
Обновление портретной миниатюры — искусства, очень распространенного в Англии той поры,— оказалось особенно плодотворным. Об этом свидетельствует творчество талантливейшего Сэмюэля Купера.
Сэмюэль Купер (1609 —1672) обучался у своего дяди, миниатюриста Джона Хоскинса Старшего. Предполагают, что до 1642 г. Купер ряд лет провел на континенте, во Франции и Голландии. Но это не помешало ему остаться глубоко английским художником.
В своих маленьких портретах Купер, в отличие от его предшественников, с необычайной силой передавал пластику лиц. Современники свидетельствуют, что он любил рисовать с натуры при свечах, когда тени резче моделируют форму, и что с его портретов чеканили портретные медали. В его портретах, особенно в тех, которые художник сохранял у себя для работы над повторными изображениями той же модели, лица переданы с удивительной жизненной полнотой, аксессуары же и фон только подсказаны выразительными свободными ударами кисти. Купер работал на картоне или плотной бумаге, писал, как и многие другие миниатюристы, гуашью, но, в отличие от них, применял и прозрачные краски.
Творческое кредо Купера представляется отнюдь не столь узким, как у Уокера: время бурных исторических потрясений, в какое жили они оба, внушило Куперу глубокий интерес к проявлениям человеческого характера.
Точные, конкретные характеристики и вместе с тем образы суровой мужественной силы создал Купер в своих портретах Кромвеля (ок. 1750; лучший — в собрании Бокклю) и его сподвижников («Генерал Монк» в Виндзоре и другие). Стройную гармонию составляют в миниатюрах Купера живые тона карнации, блеск доспехов и фон, иногда — дымчато-серый, чаще — синий, издавна любимый английскими миниатюристами и воспринимаемый нами у Купера как прозрачная синева неба.
Продолжая работать в годы Реставрации, Купер в это время особенно часто писал молодых женщин и юношей, томных, изящных и все же полных чувства, характера,— портреты королевы Катерины Браганца, леди Каслмен или обаятельный образ подростка — герцога Монмаута (все — в Виндзоре).
Способность Купера выявлять в человеке активно личное начало и сохранять вокруг него как бы самую атмосферу, в которой жило общество, можно считать важнейшим реалистическим достижением всей английской портретной живописи 17 века.
В период Реставрации законодателем художественной моды в Лондоне становится живописец иностранного происхождения, сын выходца из Голландии, Питер ван дер Фас, прозванный Лели (1618—1680). В творчестве Лели снова возродился парадный, притом поверхностно подражательный портрет. Лели оставил обширный цикл портретов придворных красавиц (так называемые «Виндзорские красавицы»; 1662—1665). Написанные гладко и тщательно, они выдают благоговение живописца перед роскошными драпировками, мехами, жемчугом, свидетельствуют об определенных навыках в передаче телесности обнаженных плеч, рук и в то же время о полном равнодушии художника к внутреннему миру тех, кого он пишет («Леди Байрон», «Графиня де Гремон», «Мисс Джейн Килуэй» и другие портреты во дворце Хэмптон-корт). Правда, в серии портретов адмиралов в Гринвиче (1665—1667) характеристики становятся у Лели серьезнее, но цикл «Виндзорские красавицы», пользовавшийся шумным успехом, более типичен для него.
Как среди последователей Ван Дейка, так и среди английских живописцев, работавших одновременно с Лели, есть портретисты, обладающие чертами оригинальности. Таков Джон Райли (1646—1691), отличавшийся трезвым реализмом взгляда на человека, писавший портреты, свободные от какой-либо лести. Полны достоинства на его полотнах две пожилые женщины — королевская кормилица («Миссис Элиот»; Кенсингтонский дворец) и придворная горничная («Бриджит Холмс», 1686; Виндзор), а портрет любимца Карла II графа Лаудердейла (Мидлсекс, Сайон-хауз)— это почти разоблачение чванливого ничтожества.
После Лели самым популярным портретистом стал его младший современник, тоже иностранец Годфри Неллер из Любека (1646/49—1723).
Неллер оставил целый ряд трафаретно решенных парадных портретов («Герцогиня Портсмут», 1684, и др.). Однако в его искусстве ощутимы и новые веяния: едва наметившийся у Лели в портретах адмиралов интерес к практическим занятиям, роду деятельности изображенного лица в творчестве Неллера проявился гораздо яснее и составил основной пафос лучших его портретов. Это «Доктор Бёрнет» (1693), серия портретов членов Кит-кэт клуба (1702—1717) и некоторые другие. Таковы и оба имеющиеся у нас в Эрмитаже полотна Неллера: портрет скульптора Гиббонса за работой (ок. 1690) и портрет философа Джона Локка. Глуховатые краски лишены блеска, но по-своему выразительны; мазок у него уверенный, довольно свободный.
В начале 18 в. в Англии в области портрета еще продолжал работать Неллер; кроме него пользовался известностью ученик Райли Джонатан Ричардсон (1665— 1745), не сумевший, однако, развить достоинства Райли,— портреты Ричардсона отличались статичностью и неуклюжей торжественностью. Пейзажи, главным образом морские баталии, писали тогда по заказам двора голландские маринисты. Развивается также топографический пейзаж (панорамы Лондона и других городов); они приобретают подчас художественные достоинства. Некоторое применение получила декоративная барочная живопись, носившая, однако, подражательный характер; таковы даже лучшие ее образцы — росписи Джеймса Торнхилла (1676 — 1734) в Чезуорте и Гринвиче, его плафон в соборе св. Павла в Лондоне.
Казалось, для английской живописи снова начался длительный период ученичества у мастеров континента. Но уже к 1730-м гг. в Англии появляется самобытный и удивительнейший художник — Уильям Хогарт.
Хогарт принадлежит времени, когда новые буржуазные законы, нормы поведения и морали укоренялись, сталкиваясь с привилегиями и предрассудками, унаследованными от феодального прошлого. Торжествовало при этом самое хищное стяжательство, не брезгавшее ни старыми, ни новыми способами обогащения. С удивительной быстротой скапливались ценности в руках паразитической верхушки общества, а с другой стороны, шло обнищание народных масс.
Стремление осмыслить современную английскую действительность вплоть до самых основных ее противоречий привело Хогарта к замечательным реалистическим завоеваниям, сблизило английскую живопись в его лице с передовой английской литературой и театром первой половины 18 века.
Уильям Хогарт (1697—1764) родился в семье перебравшегося в Лондон сельского учителя. Первоначально Хогарт учился у гравера по серебру. Вскоре он переходит к самостоятельной работе: исполняет гравюры для книготорговцев и книжные иллюстрации, среди них — гравюры к «Гудибрасу» Батлера (1726). Тогда же урывками Хогарт посещает школу художников Вандербэнка и Шерона и затем Торнхилла, на дочери которого он женится, романтически похитив ее, в 1729 г. Около этого времени (1728—1729) он пишет первую картину на сюжет «Оперы нищих» Гэя, а несколькими годами позже, в 1731 г., Хогарт создает под общим названием «Карьера проститутки» серию из шести картин, явившуюся важной вехой в его творческом формировании. Содержание этой серии перекликается с романом Дефо «Молль Флендерс». Но это не иллюстрации — это история, взятая художником непосредственно из жизни. Деревенская девушка, некая Мэри Хэкабаут, приезжает в Лондон, попадает в руки старой сводни тетки Нидхем, становится содержанкой и оканчивает свою жизнь среди обитателей лондонского «дна».
Каждое из полотен изображает определенный узловой момент этой типичной в самой своей ординарности истории: приезд Мэри в Лондон и встречу со сводней, Мэри в доме ее «покровителя», арест Мэри как девицы легкого поведения и так далее, вплоть до печального конца ее жизни.
Создавая из каждой сцены самостоятельное целое,