Не прошло и двух лет как группа противников данного субъекта все-таки добилась того, что дело о правомочности его полномочий и о его сомнительных делишках пошло в конституционный суд. Однако как мне удалось выяснить, Ш. сам лично отправился в столицу и уплатил порядка восьми миллионов рублей за то, чтобы в секретариате суда конверт с документами ушел в бумагорезательный аппарат. Мыслимо ли такое в стране, где идет борьба с коррупцией? Мыслимо ли, что его жена, став виновницей ДТП, в которой один пострадавший впал в кому, не понесла никакого наказания? Более того, по документам расследования, она вообще якобы находилась в трехстах километрах от места ДТП у своих родителей, а ее джип оказался на месте ДТП только потому, что его якобы угнали. Хотя все свидетели опознали жену мэра за рулем. Так вот я отвечу. В нашей стране, это, увы, система. Это в порядке вещей. Еще хочу сказать вот что. У нас есть одна частная строительная фирма. Руководит ею бывший офицер Советской армии. В год, когда развалился союз. Он просто бросил службу. Не уволился, а именно бросил. Перестал ходить на службу и выполнять свои обязанности. Никакого наказания он не понес. Но это полбеды. Он практически сразу занялся бизнесом. Откуда у него начальный капитал взялся, вопрос серьезный. На данный момент он имеет двойное гражданство. Одно наше, другое одной из бывших республик, которая сейчас состоит в НАТО. И это полбеды. Но его фирма имеет эксклюзивные права на производства ремонта в воинских частях нашего городка и близлежащих окрестностей. На объектах всех категорий секретности. Причем некоторые его работники – иностранцы. Что можно ждать от этого человека? Помимо установки жучков и прочего шпионского оборудования, замеров радиационного фона и подсчета личного состава, можно просто в стены бомбы замуровывать. И взорвать их, когда нужно. Вы скажете, что это невозможно? Так невозможно это лишь потому, что Вы не хотите в это верить? А нормально, что постоянные визиты в воинские части устраивает так называемый комитет солдатских матерей? Они лезут всюду. Они грозятся санкциями, когда узнают, что у солдат конфискуются мобильные телефоны, хотя в уставе прописано, что магнитофоны, радиоприемники, фотоаппараты и прочее (а к прочему естественно надо отнести мобильные телефоны) должны храниться в сейфе командира и выдаваться только командиром в выходные и праздничные дни. И самое смешное, что председателем нашего областного комитета солдатских матерей является особа, у которой нет сыновей. У нее одна единственная дочь. И та, простите, уже лет семь в Израиле живет. Скажите, это нормально? Более того, она по совместительству покровительствует какой-то религиозной организации, которая не имеет никакого отношения к традиционным религиям, таким как православие, ислам, иудаизм, католицизм или буддизм. Проще говоря – это секта. Это нормально?…
– Нет, – пробормотал Николай и, скомкав письмо, швырнул его в костер. – Что толку теперь. Нормально или нет… Не то донос, не то крик души чей-то…
Васнецов разорвал еще один конверт и бросил его в огонь, оставив в руках бумажку с текстом.
…Здарова Баклан! Пишет тебе, если ты еще не допер, Димка Вандал. Охрененный тебе армейский привет, шкера ты зачуханная! Как сам? Как Толик, Жбан, Валет и Димедрол? Все по подвалам отдупляетесь? А я вам вот что скажу. Харэ повестками задницу подтирать. Идите в армию. Тут клево! На вафла отвечаю!
Кстати, передай Валету, что у нас в армии слово Валет означает, типа тупой лох! Так ему и передай! Никакой дедовщины тут нет. Все это выгон. Главное мужиком быть, а не петушком. Я вот с учебки в часть приехал, захожу в казарму. Там типа перцы на койках лежат в дневное время. Трое. Я громко так говорю – Кто тут основной дед? Встает так лениво лошара один. Подходит, мезицем, падла в зубе ковыряется. Смотрит на меня что на хамно и отвечает – Ну, типа я. А те чо? А ему с ходу в морду. Теперь, говорю, я тут основной. Носки мне постирай высерок!…
– Тьфу ты. Славику бы понравилось это письмо, – Николай отправил и его в костер. – Что там дальше?
…Здравствуйте дорогие родители. Как там у вас дела? К сожалению, мы не сможем приехать к Вам в июле, как обещали. Цены на билеты снова выросли. То, что нам удалось скопить, хватит теперь только в одну сторону…
…Привет сестренка. Очень рад, что ты нашла достойного парня. Увы. На свадьбу приехать мне не судьба. Отпуска зарубили опять. Контрактников даже за пределы гарнизона теперь не выпускают. Расторгнуть контракт пока не получается. Сказали, что неустойку большую платить придется. Хотя все это словоблудие о престижности службы запарило капитально. Платят более чем в два раза меньше, чем обещали. Многие хотят расторгнуть контракт. Несколько ребят из батальона вообще уехали в отпуск и не вернулись. Забили на службу. На них дело уголовное завели. Платили бы нормально, так и не было бы такого. Прости сестренка. Не смогу на твоей свадьбе погулять…
…Лизка! Никита мне все про тебя написал! И про тебя и про Семена. Я не думал что ты такая лживая тварь. Дембельнусь, приеду, отрежу вам обоим бошки на…
…Здравствуй мама! Я попал в очень хорошую часть. Нас тут всего человек тридцать срочников. Никто не обижает. Кормят хорошо. Я после учебки три кило веса набрал! А еще у нас очень хороший старшина. С ним всегда можно поговорить о чем угодно. Такое ощущение, что он знает все. Приносит постоянно на дежурство камеру и фотоаппарат. Снимает наш быт. Службу. Приколы всякие. Обещал каждому записать все на диски. Хороший он, в общем, человек. Он нам как старший брат. Только помешанный он немного на войне. Говорит, что скоро будет большая война. Иногда страшно от его слов становится. Хотя, может у него просто работа такая, морально нас готовить…
…Здарова братан! Прости за неровный почерк! Пишу из горящего танка на сапоге убитого товарища! Нога у него еще дергается! Гы-Гы-Гы!!! Это шутка такая!…
…Знала бы ты, какая тут великолепная природа! И поскольку места эти совсем не тронуты человеческой деятельностью, то даже сотовая связь тут не работает. Вот и пишу тебе по старинке. Уже сделал более двух сотен фотографий. Печатать и выслать возможности нет. Пока закидываю на диски. Хорошо, что ноутбук прихватить с собой догадался. Как приеду, покажу…
…Здравствуй любимый. Ты говорил мне по телефону, что поучить письмо, которое можно держать в руках, ощущая исходящий от него запах возлюбленной, писавшей его, великое счастье. И вот я решила тебе написать…
– Письма… – это был голос Юрия.
Николай повернулся. Алексеев смотрел на ворох конвертов, что был свален рядом с ним.
– Странно. В эпоху интернета, мобильных телефонов и СМСок еще кто-то писал письма. – Устало проговорил он.
– Юра. Как ты? – участливо спросил Васнецов.
– Как я? Разве ты не чувствуешь запах сыра? Такой режущий и навязчивый запах. Да ты конечно не знаешь как пахнет сыр. Сколько тебе было, когда все началось? А потом… Никакого сыра. Никакого молока. Они несли в себе столько радионуклидов… Так пахнет смерть, Коля. Теперь так пахнет смерть. Это гангрена.
– Может все еще… – Николай отчего-то не знал, как лучше докончить фразу.
– Знаешь, я когда совсем был маленький, крепко запал мне в память один фильм. В то время был еще СССР. И мир тогда был очень близок к мировой войне. И вышел на экраны такой фильм. «Письма мертвого человека». Я хорошо помню, как затаив дыхание смотрел его на экране старенького черно-белого «Рекорда». Мне было страшно. Но я смотрел как завороженный. Ведь это был фильм о последствиях ядерной катастрофы. А самым большим моим страхом тогда была – ядерная война. Причем я больше всего боялся, что она случится, когда родителей не будет дома. Где мне их тогда искать? Куда идти? Я отчего-то был уверен, что останусь жить. Ведь человек до конца не верит в смерть, пока она не придет за ним. Как за мной сейчас. Хотя. Все мы мертвы уже давно. И он был таким. Главный персонаж, старый профессор. Он мысленно писал письма своему пропавшему сыну. И в одном из них он говорил о своих детских страхах. Этим страхом был поезд. Приближающийся поезд. Многие дети во сне видят похожие кошмары, как что-то огромное на них надвигается. Тот самый поезд. А знаешь что это? Это символ. Квинтессенция всего рукотворного. Технический прогресс. Все что сотворил человек, обрушилось на него огромным поездом, сметающим все на своем пути. Весь наш прогресс обрушился на нас, как тот поезд. И вот смотрю на эти письма сейчас. Как символично. Мой оживший детский страх. Письма мертвого человека. И я понимаю, что вся наша жизнь, но не только детство. Это шаткое здание на фундаменте страха. Мы всегда и всего боимся. Мы маленькие, боимся темноты. Войны. Поезда. Отцовского гнева. Боимся злых собак. Подрастаем. Узнаем о смерти. Боимся, что она унесет кого-то из близких. Нет. Своей смерти так до конца и не осознаем. Но смерти близких боимся. Боимся в школе остаться на второй год. Влюбляемся. Боимся, что не полюбят нас. Нас любят. Боимся, что разлюбят. Женимся. Боимся потерять семью. Боимся дефолта. Боимся террористов, землетрясения, СПИДа, туберкулеза, импотенции, пожара, наводнения, цунами. Боимся, что на дом упадет самолет. Покупаем машину и боимся, что ее угонят. Сами делаем новое оружие а потом хором его боимся. Боимся, что после нашей смерти кто-то продаст участок с нашими могилами под строительство офисов. Боимся гнева божьего и происков дьявола. Боимся потерять веру и, веря, боимся своих страхов. Боимся потерять работу. Боимся хулиганов. Боимся что иссякнет нефть. Боимся холода и голода. Боимся ХАРПа и морлоков. Фашинов и духов. Боимся что все что вокруг – правда. Боимся, что эта еда ядовита. Боимся сами себя, своего я или подсознания. Боимся того, на что способен человек… боимся жизни. Мы же все боимся жизни. Но никогда наша смерть не может стать полноценным страхом. Ибо когда она приходит, уже не страшно. А воину, страшно лишь стать не воином, но обузой. И заживо гнить, пожираемым гангреной. Умирать не страшно, Коля. Страшно жить…
Раздался щелчок. Правая рука космонавта, до этого спокойно лежавшая под одеялом, которым был укрыт Юрий, приставила к собственному рту ствол пистолета.
– ЮРА НЕТ!!! – завопил Васнецов, вскочив на ноги.
– Простите… – раздался выстрел. Он словно хотел что-то еще сказать, но уже нажал на курок. Пуля прошла через голову и разворотила затылок, разбрызгивая части скальпа, кровь и мозг.
– Господи… – Васнецов смотрел на мертвого Алексеева и тряс перед собой руками, – Господи… Ну зачем… Зачем… Зачем!!! Зачем ты!!!
В вагон ворвались Варяг, Людоед и Сквернослов.
– Что случилось?! – крикнул Яхонтов.
– Юра… Юра застрелился… – бормотал Васнецов, все еще не веря в произошедшее. Это было совсем не досягаемо для разума. Ведь вот он только что говорил. Вспоминал что-то. Живым был. Но теперь его голова буквально вывернута на изнанку и он больше не издаст ни единого звука. Никогда. Был Юра Алексеев, и нет его…
– Откуда у него пистолет? – Вздохнул Крест.
– Черт… Юра… Твою же мать! – Сокрушался Варяг, – А ты куда смотрел?! – Рявкнул он на Васнецова.
– Но я… Я же…
– Что! Что я же?! Ты хоть понимаешь, что значит присматривать?! Тебе было велено присматривать за ним, а он застрелился у тебя на глазах! Как ты вообще мог допустить такое?!
– Осади, Яхонтов, – Крест встал между ним и Васнецовым. – Выхватить пистолет и всадить в себя пулю, дело двух секунд.
– Да откуда у него вообще пистолет взялся?! – не унимался Варяг.
– Он же в луноходе несколько раз приходил в себя. А рядом его рюкзак с вещами. Он мог достать оттуда свой пистолет и спрятать под одеждой. И никто из нас на это не обратил внимания. Так что пацана не надо крайним делать. И вообще. Надо похоронить Юру. И чем скорее, тем лучше. Убираться из этого места надо.
Николай исподлобья смотрел на Варяга. Он еще не отошел от того, как Яхонтов набросился на него в Котельниче. Теперь, он и без того съедаемый чувством вины за гибель Алексеева, ощущал сильнейшую душевную боль подкрепляемую обвинениями Варяга. Сам Николай еще, наверное, и не подозревал, что думал он сейчас о том, что Варяга он не простит за это никогда…
* * *
Хоронить было решено на холме. Ведь если когда-нибудь на этой планете наступит весна, то могилу в низине неминуемо размоет. Рыть могилу в окоченевшей от вечного холода земле было трудно. Но у них уже был печальный. Когда они хоронили Андрея Макарова. И если капать они начали после рассвета, то уже темнело. Очередной день прошел, как его и не было.
Людоед смастерил из каких-то железных труб, что взял в разбитом локомотиве, могильный крест и установил его у изголовья погребального холма. Варяг не забыл положить в могилу гильзу, в которой хранилась записка с именем и званием космонавта. Они стояли втроем и смотрели на могилу своего товарища. Снизу к ним медленно двигался ведомый Вячеславом луноход.
– Ну, что говорят, когда хоронят самоубийц? – вздохнул Яхонтов.
– Да какая разница, – Людоед пожал плечами. – Человечество само по себе самоубийца. – Он снял с плеча автомат. – Может, салютуем? Офицер все-таки. Положено воинские почести отдать.
– А Макарову не отдали, – покачал головой Варяг, – Да и не те времена сейчас, чтобы пули в воздух выпускать. Мы им потом салютуем. Обоим. Когда на Аляску приедем. Такой салют в их честь устроим…
– Мужики, – Николай вытянул руку в направлении уральского хребта, – Смотрите.
Далеко на пригорке стоял едва различимый в сумерках снегоход. Два человека на нем пристально смотрели в сторону путешественников. Похоже они переговаривались. И вроде у одного был бинокль. Звука снегохода они не услышали из-за начавшегося порывистого ветра, гнавшего снежную пыль низко над белым настом. Двое уселись на свою машину и двинулись в их сторону.
– Кто это такие интересно? – нахмурился Варяг.
– Сейчас узнаем, – Людоед щелкнул затвором автомата. – Вам обоим тоже не мешало бы оружие приготовить.
Снегоход неторопливо двигался в их сторону. Уже было слышно жужжание мотора. Отремонтированный луноход, наконец, достиг вершины холма, где похоронили Юрия и остановился возле путников.
– Ну что, поехали? – спросил Сквернослов, приоткрыв свою дверь.
В этот момент с двумя незнакомцы на снегоходе произошла резкая метаморфоза. Как только в поле их зрения попал луноход, водитель резко вывернул руль и, прибавив скорости, стал экстренно разворачиваться. Его пассажир, даже едва не слетел с кресла. Он захлопал рукой водителя по спине и что-то сильно кричал. Возможно он подгонял своего напарника, так как тот, казалось, выжал из своей машины все что мог. Ревя двигателем, снегоход уносился прочь.
– Что сие значит? – хмыкнул Илья.
Варяг взглянул на Людоеда, затем на луноход.
– Странно. Нас они, значит, не испугались. А вот машину нашу… Ломанулись как черт от ладана. Странно все это.
– Твоя, правда, Варяг. Странно. Очень… Но значит впереди есть какое-то поселение. Эх… Если бы Юра потерпел…
– Не надо уже, – махнул рукой Яхонтов. – Юры уже нет. Поехали.
ВАВИЛОН
– Ну, что там? – Варяг повернулся из передней кабины и уставился на Людоеда. Тот смотрел в перископ и крутил рукоятку зума.
– Сейчас. Погоди.
Луноход стоял в низине, скрытый большим снежным барханом. И только показавшиеся в темноте далекие огни на горизонте заставили путников остановиться, спрятавшись, и вести скрытное наблюдение. Ночная тьма не позволяла прийти к каким-нибудь внятным выводам и наблюдения продолжились, когда уже рассвело. Пока было ясно, что они находятся у самого подножия уральской гряды.
– Ого! – Воскликнул, наконец, Илья.
– Ну, что? – нетерпеливо повторил Варяг.
– Да там целый замок какой-то. Не иначе. Комплекс отгрохали, наподобие той людоедской артели, что я взорвал. Только раз в десять больше. И в несколько этажей. Пять ветряков у них. Нет… Вру. Семь. Электричества, наверное, в полном достатке. Вокруг несколько хижин еще. Вроде тоже обитаемые. Трубы коптят. Серьезная контора. Опа… Танк!
– Танк? – Яхонтов нахмурился.
– Ага. Мешками обложенный. Видимо там главные ворота. Что за танк не пойму. Весь шкурами обшит. Хотя пушка вот. Нет, это не из последних наших танков. Судя по кончику ствола, хотя отсюда трудно судить, это вроде ИС какой-нибудь. Или Т-10. Тяжелый. Хотя может самоходка. Типа «Акации» или «Гвоздики». Но уж больно башня низкая. Как блин. Нет. Скорее всего, не самоходка, а старый танк.
– Откуда они могли взять ИС или Т-10? – скептически вопрошал Варяг.
– Да я тебя умоляю, – усмехнулся Крест, – Этого добра у нас на консервации за Уралом тысячами было. Даже тридцатьчетверки. Это потом, в девяностые годы все это резать стали, да металл за бугор, коммерсанты хреновы, увозить. А иногда и некоторые генералы мордатые, танки эти целиком гнали. Эшелонами. И, кстати, бывало, что по накладной это списанные Т-10, на платформах в реале Т-72 новенькие. А ты говоришь…
– Да ладно с танком этим. Что там еще видно?
– Следы вижу. Вокруг там просто весь снег следами разными перепахан. А вот от нашей стороны вижу только следы того снегохода. Видимо мужички туда подались. А комплекс этот… Вроде его собирали из здоровенных бетонных блоков и железнодорожных вагонов. Блин, как они их друг на друга ставили? Это какой кран надо было?
– А пирамиды египетские как строили? – Усмехнулся Сквернослов. – Тогда и кранов не было.
– Ну, вот этого мы точно уже никогда не узнаем, – Ответил Людоед. – Стоп… Флаг вижу. Точно. Вот сейчас ветер подул, и он теперь развивается.
– Чей флаг? – Яхонтов насторожился. Оно и понятно. По флагу можно было многое узнать о тамошних обитателях.
– Погоди… Сейчас… Американский.
На лице Варяга застыло не то недоумение, не то злость, не то сильное разочарование. Сквернослов присвистнул. Николай откинулся на сидении и, стукнув затылком по стенке, вздохнул:
– Неужели они все-таки нас оккупировали?
Людоед на секунду оторвался от перископа и, посмотрев на реакцию товарищей, улыбнулся:
– Что, коллеги. Испугались? – засмеялся он.
– Я не понял, Крест, ты пошутил что ли? – разозлился искатель.
– Да нет. Конфедератский флаг это.
– Какой?
– Ну, знаешь, война у них в штатах была. Гражданская. Севера и юга. У северян звездно-полосатый флаг был. У конфедерации южных штатов такой… Красный с синим крестом типа Андреевского и белые звезды по всему кресту. Этот флаг еще байкеры на своих харлеях рисовали и косухи свои кожаные изнутри обшивали им. Вспомнил?
– Вспомнил, – проворчал Яхонтов, – так и сказал бы сразу.
– Ну, что делать-то будем теперь?
– Предлагаю объехать, – заявил Сквернослов.
– Оно конечно можно, но как разузнать об обстановке? Что в горах происходит? Что за хребтом? Какие опасности? – Яхонтов покачал головой. – Нет. Думаю надо посетить это место. Разведать. Пообщаться с местными.
– На луноходе поедем? – вздохнул Николай, – Вспомни реакцию тех на снегоходе. Чего они так машину нашу испугались? Вот поедем, а они в нас из гранатомета. Тут уж броня наша не спасет.
– Блаженный дело говорит, – Кивнул Людоед. – Пешком надо к ним идти. Да ты, Варяг, сам вспомни что космонавты, мир их праху, про свое путешествие рассказывали. Они постоянно прятали луноход и разведывали дорогу впереди пешком.
Яхонтов вздохнул и покачал головой, соглашаясь.
– А если те двое тут, в поселении, они нас узнать могут и так.
– Не факт, – махнул рукой крест, – Во-первых, мы в намордниках были. С такого расстояния они даже в бинокль никаких примет наших запомнить не могли. Да и таких как ты, бородатых да волосатых а-ля русский витязь или викинг скандинавский, нынче пруд пруди.
– А шинель твоя флотская и берет? – усмехнулся Варяг, – я таких прикидов больше не встречал.
– Так переоденусь. Какие проблемы?
– Ну, положим, мы спрячем машину. Кто охранять останется? – Он оглядел всех испытующим взглядом.
– Я не останусь, – поморщился Сквернослов. – Хватит уже. Все я да я.
– Ну и Кольку оставлять нельзя. Опять заклинит его и попрется черти-куда и неизвестно за чем. – Яхонтов с каким-то укором посмотрел на Васнецова.
– Да пойдем все вместе. Вон, глянь на небо. Снег скоро повалит нам в подмогу, да еще кажись с метелью. Спрячем машину. Подождем, пока следы снегом заметет и пойдем. – Заявил Людоед, – Я тут пару растяжек хитрых вокруг машины поставлю. Только прятать надо в том леске справа.
– Может, тебя караулить оставим? – Яхонтов лукаво посмотрел на Людоеда.
– Ну, ты ведь это не серьезно? – засмеялся Крест, – Ты не хуже меня знаешь, что без такого бойца никуда. Да я один взвода стою, и ты не раз в том убедиться имел возможность.
– И что? Опять там все взорвешь?
– А вот это уж зависит от того, как они себя там вести будут, – продолжал смеяться Людоед.
– Ладно, – Кивнул Варяг, – Решено. Но только я тебя, Илья, по-человечески, как морлока прошу. Давай там без лишних фокусов.
– Какие фокусы, брат. Я же не Коперфилд какой-нибудь…
* * *
Поднявшаяся буря нещадно хлестала в лицо. Четверым путникам на лыжах пришлось низко склонить головы, лишь иногда поднимая их и оглядываясь, чтобы убедиться, что они все еще вместе и идут в правильном направлении. Двигаться пришлось по наклонной вверх, что в купе с встречным ветром создавало трудности. После теплого уюта и постоянного сидения или лежания в луноходе, эти считанные сотни метров давались очень трудно. Николаю стало не по себе от мысли, что если вдруг что-то случится с луноходом и им придется двигаться вот так, на лыжах, это станет концом. Не только для четверых путников, но и для всего оставшегося мира. Он снова поднял глаза, чтобы сквозь бьющиеся в стекло защитных очков острые снежинки разглядеть то, к чему они приближались. Это было колоссальное сооружение, построенное из всего, что попало под руку его строителям. Оно высилось над белизной окружающего мира, выделяясь преимущественно бурыми и серыми цветами тронутого ржавчиной металла и сырого бетона. Где-то в стороне послышался гул. Васнецов повернул голову и увидел неторопливо движущийся к комплексу гусеничный вездеход.
– МТЛБ, да еще на ходу, неплохо совсем, – послышался голос Варяга.
– В Москве этого добра навалом. У одних сталкеров с Лужников штук пять ходовых. – Ответил ему сквозь ветер Людоед.
– Гляньте! Дед мороз! – Сквернослов указал в другую сторону палкой.
С соседнего склона спускалась повозка, которую тянул усталый олень с огромными рогами. В повозке виднелся укутавшийся в тулуп человек.
– Чем он оленя своего кормит в наше лихое время интересно? – пробормотал Крест.
– Да какие проблемы. Под снегом соломы завались. И мухоморы полярные, наверное, так и растут, как и раньше. – Пояснил Варяг.
И повозка и МТЛБ остановились у торчащего из своего укрытия танка. Из комплекса через небольшую дверь вышла группа людей. Он что-то долго смотрели и в санях и в машине, пока, наконец, не открылись большие ворота, поднявшиеся вверх. Визитеры заехали внутрь и ворота снова опустились.
Над воротами красовалась огромная надпись: – «ВАВИЛОН». Очевидно, ее сняли с какого-нибудь довоенного строения. Ибо буквы были исполнены не грубо и вручную, как в артели «Три свиньи», а весьма приличным образом.
– Варяг, я же говорил, что это ИС! Точно! ИС-3! – Воскликнул Людоед, указывая на танк.
– Я рад за тебя, – пробормотал Яхонтов.
Они остановились перед огромным строением. Стена перед ними была около двухсот метров в длину и в высоту была с пятиэтажный дом. Собирали этот колосс из контейнеров и грузовых вагонов. Бетонных плит и массивных древесных стволов. Из крыши торчали мачты ветряной электростанции. Лопасти быстро вращались. У самой крыши, из огромных труб были сооружены еще и дополнительные турбины. В трубах были лопасти поменьше и видимо тоже играли роль ветряных генераторов. Они были направлены в разные стороны и ловили ветер в расширяющиеся широкими парусами из листового железа раструбами. Во многих местах в стене зияли небольшие окошки, бывшие видимо бойницами. Рядом с некоторыми бойницами были лючки, в которых видимо, скрывались прожектора. Даже сквозь завывающий ветер и гудение лопастей было слышно, что внутри кипит жизнь, доносящаяся различными шумами, стуками и иногда даже музыкой.
Людоед задрал голову и смотрел на ветряки. Марлевая повязка для согрева лица сползла, и было видно его ухмылку.
– Надо было сильно ужалить человека, чтобы он, наконец, перешел на экологически чистый источник энергии. – Заметил он.
– А чему ты так ухмыляешься? – спросил Варяг.
– Радуюсь за человека. Что он получил урок. Получил по заслугам.
– А ты сам?
– А что я сам? Я всем доволен. Меня нынешние времена устраивают. Людей мало. Нет потребительства. Только выживание. Нет индивидуализма, ибо это смерть. Даже такие одинокие волки как мы с тобой всегда в какой-нибудь связке. Нет этого проклятого телевидения с лживыми новостями, псевдодокументалистами, опостылевшими мордами элиты, растлевающими молодежь передачами и прочей херней. Нет говеного гламура и лирических соплей. Эволюция стряхнула с себя весь этот шлак. Нынче времена сильных. Опытных. Таких как мы с тобой, Варяг. Если кто-то плохо себя ведет, ты не ждешь, что власти на это отреагируют. Не зовешь милицию, которой не очень хочется возиться с твоими проблемами. Не сетуешь на несправедливость в разговорах на кухне за чаркой водки и не жалуешься в европейский суд по правам, мать его, человека. Берешь автомат и валишь тех, кто не прав. Правосудие в его первозданном, незамутненном коростой цивилизации виде.
– А если кто-то решит, что ты не прав? Что тогда?
– Так ведь нынче времена равных возможностей. Пусть берет оружие и придет ко мне. – Людоед недобро засмеялся, – Знаешь, сколько таких было? Не сосчитать. Да только где они? А я вот жив еще. Значит я кругом прав.
– Сомнительная логика.
– Да. Но она ведь работает. – Крест оскалился. – Еще как работает.
– Сплюнь…
– Да хорош трындеть, старперы! Пошли уже! – поморщился Сквернослов и двинулся к двери в массивных воротах.
Варяг и Людоед посмотрели ему в след.
– Слышь, Яхонтов, ты не сильно обидишься, если я его замочу? – спросил Крест смеясь.
– Я, пожалуй, еще раньше его замочу, – хихикнул в ответ Варяг.
Не успел Вячеслав стукнуть кулаком по железу, как дверь открылась.
– Заходим быстро! Заходим! Тепло вылетает! – послышалось изнутри.
Путники вошли в дверь. Это было что-то вроде огромного и хорошо освещенного холла. Внутренний простор поражал воображение. Справа была стоянка, где находились различные машины и телеги. Тут был и тот МТЛБ, что они видели совсем недавно. Еще две подобные машины. Пара гражданских гусеничных вездеходов. БТР с обмотанными железными цепями колесами. Танковое шасси без башни. Вместо нее был установлен утепленный кунг. Дюжина различных снегоходов. За вездеходами виднелось стойло с парой оленей и загон где отдыхали собаки из упряжек. Слева была будка с большими внутренними окнами, где находились вооруженные и тепло одетые люди. Видимо пост охраны. Доносившиеся оттуда характерные стуки, позволяли судить, что охранники играли в нарды. Человек, впустивший их, был уже стариком. Одет он был теплый комбинезон и меховую шапку. Лицо скрыто густой и седой бородой начинавшейся уже от скул. На плече висел АКСУ с приделанным к цевью фонариком. Из будки вышла пара бойцов помоложе, одетых и вооруженных подобным образом.
– Здрасьте вам. Откуда, куда? – произнес деловито старик, потирая рукой красный нос.
– Да мы тут думали, что в этом месте перекантоваться денек можно. Ошиблись? – ответил ему Варяг.
– Да нет вообще-то, – старик снова почесал нос. – Вавилон самое то место. А чего у парня с головой? – он указал на перебинтованного Николая.
– Так это, он с горки на лыжах спускался и головой в дерево, – засмеялся Сквернослов.
– Ага. Понятно. Только чего тут смешного, не пойму. Вы, кстати, что, впервые тут?
– Ну да, – Яхонтов кивнул.
– А откуда вы?
– Из под Калуги.
– Чего? – скептически прищурился охранник. – Откуда, откуда? Это вы что же, из самой Калуги на лыжах шли?
– Да нет, конечно. Подвезли нас. Санями шли. А километрах в пятнадцати отсюда пути дорожки разошлись. Дальше на лыжах.
– А… Понятно. И куда путь держите?
– Мы думали в Киров заглянуть. А там чертовщина какая-то… Решили идти дальше на восток.
– Ух… – Старик повесил голову и вздохнул. – В Киров, значит, говоришь… Понятно. Родня там была?
– Да. – Кивнул Варяг.
– Соболезную. Крепко там врезали. А потом земля провалилась. Там ад настоящий. Ну ладно. Коли впервые у нас… Я вам сейчас правила объясню…
Его речь прервал какой-то шум и крики. В проходе между машинами показалась группа людей. Один пожилой мужчина. Он плакал и о чем-то умолял. Его толкали ружьями двое крепких парней лет тридцати.
– Топай на выход, чмо! Живее мать твою!
– Ребята! Ну, я же!… Ну пьяный был!… Ну с кем не бывает!… – причитал мужчина. Все лицо его было залито слезами и кровью, сочащейся из ожога на лбу. Ожог был в виде латинской буквы «W».
– Рот закрой! Правила для всех! Вали отсюда! – Затем один из них крикнул старику из охраны, – Шум! Отдай ему его барахло! Пусть проваливает!
– Это какой номер? – спросил Шум.
– Сорок первый!
– Ага. Пацаны! Сорок первый!
Из будки спустя минуту вышел еще один охранник и бросил плачущему мужчине вещмешок и охотничье ружье с обледенелым стволом.