Когда же началось?
— А кто придумал водку?
— Говорят, алхимики.
— На золото у них ума не хватило, а вот на дурь...
Когда же люди начали пить? Если пиво, то более шести тысяч лет назад. Некоторые исследователи полагают, что именно с него все и началось; правда, еще до пива, когда не было никакой цивилизации, дикари жевали листья и корни дурманящих растений.
Пиво же пили еще в Древнем Вавилоне и Египте. Процесс его варки описан на глиняных клинописных табличках. У древних шумеров была философская пословица: «Не знать пива — не знать радости». Их уважение к этому напитку даже нашло отражение в известном кодексе вавилонского царя Хаммурапи: тот хозяин, который доливал воду в бочку с пивом, пожизненно заточался в эту самую бочку. Кстати, в Германии до сих пор действует закон, изданный в 1516 году: «Пиво должно вариться только из ячменя, хмеля и воды».
Поразительно: исчезли города, страны и народы, забылись языки, производственные секреты, и, говорят, климат переменился — а как варить пиво, человечество помнит. Помнит оно и рецепты вин, да и как забыть, коли процесс приготовления вина изображен и описан на гробнице египетского фараона Птаххотепа, жившего более четырех тысяч лет назад. Кстати, рабам, строившим пирамиды, выдавалось в день два кувшина пива, два хлебца и головка лука — пиво шло и за воду, и за чай, и за суп...
А вино? По-моему, оно появилось вместе с виноградом, а семена винограда найдены на стоянке людей каменного века. Короче, люди пили всегда — пили индусы и китайцы, греки и римляне, арабы и европейцы... Средневековая Европа потребляла 120 литров вина на человека в год. Этих примеров и цифр можно привести множество. Но я пишу не экономический очерк, поэтому сошлюсь лишь на один веселый факт: говорят, что Ганнибал вином поил своих лошадей.
Человечество не только пило вино — оно его воспевало.
«Для пиршества — снедь, для попойки — напитки стояли...»
Индия, «Рамаяна», сложенная задолго до нашей эры.
«Кубки златые на браном столе перед ними поставил; начал глашатай смотреть, чтоб вином наполнялися чаще».
«Одиссея» Гомера.
«Не путай кровь с вином, пей лишь вино без страха...» Это Фирдоуси.
Разных друзей я имел —
Что собирались на круг,
Пели, кутили всю ночь
И расходились к утру.
А это Лю Юн, китайский поэт Сунской эпохи, 980 год.
Впрочем, я ступил на неподъемный путь, ибо о вине в разные времена и разными поэтами написаны стихи, монологи, поэмы, стансы, песни, рубаи, афоризмы, газели... Что там поэты, о вине говорят и древний источник — Библия и другие священные книги.
Святой апостол Павел дает совет Тимофею: «Мало вина приемли, стомаха ради и частых недуг». Говоря проще, Павел советует лечиться вином, ибо стомаха — это желудок.
Есть икона, которую я определил бы как тематическую. Она называется «Каким святым от каких болезней молиться и когда память их». Так вот, святые Вонифатий и Моисей Мурин якобы избавляли от запоя. И кто меня удивил, так это святые Флор и Лавр, которые, оказывается, покровительствуют пьяницам. Кстати, и лошадям. Но крестьяне относились к Флору и Лавру иронично, ибо серьезный святой с пьяницами не свяжется. А уж коли связались, то к ним приблизились и, видать, тоже попивают. Даже пословица была сложена: «Флор не туда забрел»— мол, выпил и плутает по чужим дворам.
О связи религии с пьянством можно говорить много, хотя бы о том, как Христос превратил воду в вино — не в молоко ведь и не в какой-нибудь древний лимонад. Но я упомянул религию лишь в доказательство того, что тысячелетнее питье оказало влияние на религию, а она уже коснулась норм человеческой морали. Примет этого влияния много — от причастия с вином до свадебного обряда, когда выходящих из церкви молодоженов посыпают зерном и хмелем. Чтобы жили в достатке и веселье.
Итак, пили и воспевали алкоголь всегда. А как холили виноградную лозу, как лелеяли вино!
Труд виноградаря тяжел и скрупулезен. Виноград чувствителен и к солнцу, и к дождю, и к ветру, и к почве, даже к росе, даже к постороннему запаху. Говорят, что один из герцогов Бургундии специальным указом запретил складывать навоз возле виноградников, ибо лоза впитывает запах. Думаете, герцог заботился о вкусовых качествах винограда? Нет, прежде всего о букете вина. В Германии переспелые ягоды отбирают вручную и перерабатывают отдельно. Думаете, хотят их сохранить или не мешать с хорошими? Нет, из них готовят отборные сорта вин. В Грузии всеми поколениями выведено 500 сортов винограда. Думаете, все для еды?..
Однажды я подумал, что можно показать историю какого-нибудь металла, изделия, злака или сооружения — и тем самым написать историю человечества. Разве судьба золота, колеса, пшеницы или домов не нанижет на себя вроде бусинок судьбы людей? Но, к прискорбию человечества, лучше всех злаков и металлов это сделает история вина. Я даже не предполагал, насколько могут быть интересны похождения какого-нибудь сорта алкогольного напитка. Поэтому от нескольких кратких историй не удержусь.
Казалось бы, что интересного в известном коньячном напитке «Нежинская рябина»? А ведь история...
Во Владимирской губернии вывели сорт рябины, названной по имени села Невежина — невежинской. Рябина отменная, в ней было 9% сахара. Ягодой заинтересовался известный русский виноторговец Смирнов («смирновская водка»). После некоторых опытов он стал производить коньячную настойку с крепостью коньяка и с букетом рябины. Однако Смирнов опасался конкурентов и, чтобы запутать их, назвал напиток «Нежинская рябина». Якобы по украинскому городу Нежину. Впрочем, у меня есть своя версия этой истории: «Невежинская рябина» звучит, как «невежа».
А история самого коньяка? Во Франции есть порт Коньяк. В XVII веке во время Тридцатилетней войны город оказался блокированным. На берегу под солнцем несколько лет пролежали дубовые бочки с виноградным спиртом. Когда одну раскупорили, то в ней оказался крепкий золотистый напиток со своеобразным запахом и вкусом. Так появился на свет коньяк. Разумеется, производить его оказалось сложнее: тепловой режим, количество лет, сорта винограда... И дуб нужен особый; например, выросший на жирных землях и в сырой местности не годится.
Интересны приключения мадеры. С острова Мадейра возили в Индию вино в дубовых бочках. Оно лежало на верхней палубе под солнцем и от этого портилось, приобретая резкий вкус и неприятный запах. Его не покупали. Приходилось увозить вино обратно и продавать по дешевке. Но как-то заметили, что стоит этим вернувшимся бочкам постоять в подвалах, как вино становится приятным и оригинальным. Тогда эту процедуру — катанье бочек под солнцем на кораблях — стали делать нарочно. И получать хорошее вино, пока не смекнули просто выдерживать бочки под солнцем, а потом и просто нагревать. Теперь мадеру высшего качества выдерживают несколько лет при 45° тепла, а затем опускают в подвалы и там вновь выдерживают.
Кстати, после долгих работ и поисков в Белоруссии было получено из яблок вино «Свитязь», приготовленное по типу мадеры.
А херес? Ему более двух тысяч лет. Эпиграмма древнеримского поэта Марциала начинается словами: «Пусть Непос угощает нас хересом...» Сколько бились в России, чтобы его получить... За период с 1870 по 1920 год в нашей стране о хересе опубликовано более двухсот научных статей. И освоили его только в 1945 году, потому что это вино чрезвычайно капризно. Например, при изготовлении испанского хереса, считающегося лучшим, виноград, до того как попадет в пресс, пересыпается местной землей, в которой очень много гипса. Кстати, в той же Испании, в Мадриде, владелец одного бара собрал коллекцию вин из 162 стран, 20 тысяч бутылок; у него есть бутылка хереса 1494 года, которую, говорят, преподнесли Колумбу после возвращения из открытой им Америки.
Уж коли зашла речь о коллекциях вин, то знаете ли вы слово «энотека»? Это и есть собрание вин. Если хотите, винная библиотека. Тут нельзя не упомянуть нашу отечественную энотеку — массандровское хранилище...
Подземные галереи, заложенные еще князем Львом Голицыным, основателем русского виноделия. Сотни бочек, 375 тысяч замшелых бутылок... Вина разнообразнейших сортов и невероятных времен. Есть, например, испанский «херес де ля Фронтера» урожая 1775 года. Вино стоит более двух столетий! Португальская мадера «Рибейро Секко» урожая 1837 года. «Церковное», «Опорто», «Кавалергардское», «Седьмое небо»... Всем этим винам за сотню лет, и закладываются новые. В 1900 году русское виноделие неожиданно для Запада заявило о себе — на Всемирной выставке в Париже оно получило высшие награды.
А какой высоты достигла дегустация?! Французские виноделы обнаружили, что вкус вина зависит от цвета бутылочного стекла, даже не от цвета, а от оттенка. Они брали 49 бутылок разных оттенков и установили, что вино лучше в том стекле, которое меньше пропускает ультрафиолетовых лучей.
Пожалуй, об искусстве дегустации лучше всего говорит один исторический анекдот... Князь Голицын вместе с приезжим виноделом дегустировали новую бочку. И заспорили... Голицын считал, что в букете есть привкус металла, а иностранец чувствовал запах кожи. Когда же бочку опорожнили, то на дне увидели ключик на кожаной тесемке.
Искусство виноделия, энотеки, дегустация... Но ведь прежде всего существует мощнейшая винодельческая промышленность. Тресты, научно-производственные объединения, фирмы, конструкторские бюро, совхозы-гиганты. Упомяну лишь, что творческий коллектив объединения «Самтрест» получил 180 авторских свидетельств, главным образом за виноделие. Например, они предложили новый процесс непрерывной шампанизации вина, лицензии на который купили Италия, Греция и Финляндия.
А наука? Она тоже вносит свою емкую долю в процесс утонченной алкоголизации общества. Научно-исследовательские институты, диссертации, книги, специальные журналы... Вот наши институты, которые только знаю я: Всесоюзный НИИ виноделия и виноградарства «Магарач», Молдавский НИИ садоводства и виноградарства, Украинский НИИ виноделия и виноградарства, Анапская станция виноградарства и виноделия... (правда, теперь их, возможно, как-то преобразовали). Кстати, уж коли зашла речь о науке, что бы могла значить такая формула: Д=7,23+1,34А490+0,017Е280? Ею определяют объективные качества ординарных портвейнов.
И вот думаю... Лучшие земли отводили под виноградники, выводили новые сорта винограда, выращивали его в поте лица... Умные люди ломали головы в институтах и лабораториях... Работали заводы и тресты, томились в подвалах бочки... И все это ради чего? Чтобы человечество могло одурманиваться.
«Неправда!— воскликнут многие.— А букет, а приятность, а вкус, а всякие там сахара с дубильными веществами?»
Я предлагаю провести опыт — попросить специалистов изготовить напиток, в котором были бы винный букет, приятность, вкус, сахара с дубильными веществами, но не было бы градусов. Думаю, такой напиток нам придумали бы через какой-то месяц. Стали бы его пить с такой же страстью, как вино? То-то.
Впрочем, я забыл про один напиток, который в XV веке получили алхимики. Он не имел ни букета, ни приятности, ни цвета, ни сахара с дубильными веществами, но его стали пить еще с большим успехом. Да, я говорю про этиловый спирт, речь о котором впереди.
А что же человечество? Неужели смирилось с пьянством? Ни в коем случае! Люди начали бороться с ним с того момента, как на свет появился первый кувшин вина. Даже первый кувшин пива.
Вот что сказано в одном из древнеегипетских памятников —«Книге мудрости писца Анихо»: «Если ты невоздержан и за раз выпиваешь целый кувшин пива, то непотребные слова выходят из твоих уст... и никто тебе руки не подаст, и сотрапезники твои скажут: прочь от нас, пьяница!»
Людская тревога отразилась в пословицах, песнях и легендах. Поэты, воспевавшие кубки и чаши, как бы спохватились:
Чтоб чаши дно не превращалось в бедствие,
Ты пей вино и думай про последствия.
Фирдоуси
Чтобы румяным стать,
Не надо пить вино;
Все пьющие опять
Бледнеют все равно.
Саади
Мне очень нравится изящество и мудрость восточных пословиц. «Когда вино в человеке, то разум его в бутылке». А как хороша эта арабская легенда! (Кстати, слово «алкоголь» происходит от арабского «аль кеголь»— одурманивающий.)
...Для изготовления вина аллах смешал 100 граммов крови орла, 300— барана, 500— свиньи. Отсюда и поведение пьяного: сперва он орел, потом баран, а уж затем...
Боролся с пьянством и античный мир. В Древнем Риме мужчинам до тридцати лет вообще запрещалось пить, а пьяниц обращали в рабов. В Спарте в воспитательных целях пьяных рабов показывали молодежи. В Древней Греции пьяному мужу запрещалось приближаться к жене. Говорят, что Гермес был хром, ибо был зачат нетрезвым Зевсом. А фракийский царь Ликург даже уничтожил все виноградники. Правда, утверждают, что в наказание бог Дионис привязал его к виноградной лозе и обрек на ослепление и другие муки, ибо вино с виноградниками были в ведении Диониса. Ликург заплакал. Куда падали его слезы, там вырастала капуста. Видимо, поэтому римляне считали ее антиалкогольным средством и на пирушках жевали капустные листья.
По-моему, этой легендой люди выразили сомнения в деяних Диониса и в выращивании винограда на вино. Кстати, после утверждения ислама в странах Востока было истреблено много виноградников, ибо мусульманину пить не положено.
Какие только меры не применялись, какие только законы не принимались... В Китае пьяниц казнили. В Индии пьющим служителям культа вливали в горло кипящее вино. В Англии водили по улицам с ярмом на шее.
В Голландии пьяных женщин связывали и окунали в воду. Франциск I закоренелым пьяницам отрезал уши. Карл Великий пытал их на площадях...
Ближе к XIX веку ширится борьба законодательная. Винные монополии, акцизы, высокий государственный налог, лимитная система, полное запрещение спиртного... Штрафы, аресты, лишение свободы, физические наказания...
И наконец, заговорила общественность. Первыми забили тревогу английские врачи. Известный в Европе доктор медицины Гуфеланд (у него лечились Гёте и Шиллер) написал свою знаменитую работу «О чуме пьянства».
Общественное движение набирало силу. Стали даже возникать антиалкогольные бунты. Известен женский крестовый поход против пьянства, когда слабый пол громил кабаки и выливал вино из бочек на землю. Появились общества трезвости —«Орден добрых храмовников», «Орден синей ленты», «Голубой крест»... В 1936 году в США возникло общество «Анонимных алкоголиков», перенятое другими странами...
Кажется, я подошел уже к нашим дням. Что же мне удалось сказать этой вступительной главкой? Что пили всегда и боролись с пьянством всегда.
Пила ли Россия?
— Моя фамилия — Пьяных.
— Пьяных-то я встречал, а вот Трезвых ни одного не знаю...
Передо мной майский номер журнала «Смена» за 1985 год со статьей академика Углова под названием «Правда и ложь об алкоголе». Название знаменательное, ибо без гласности и правды никакое социальное зло не одолеешь. В статье много интересного и правильного...
Но меня поразили утверждения, что якобы раньше в России пили немного и значительно меньше других народов, что Россия всегда находилась в кольце врагов, поэтому было не до пьянства... Подобные мысли я потом встречал у некоторых лекторов и в разговорах: раньше, до Петра I, на Руси не пили; никогда так в России не пили, как пьют теперь; в войну не пили, было не до водки; пить мы стали после войны, с 60-х годов, последние двадцать лет...
Так и хочется взорваться: коли Россия не пила, то в чем проблема, почему мы всполошились, зачем бьем в набат и принимаем постановления? Ведь если не пили, то нет ни корней, ни традиций, ни привычек, ни наследственности...
Было время, когда мы легко валили все на прошлое, на пережитки и как бы не замечали настоящего. Теперь иной крен, когда видят настоящее, скрадывая прошлое каким-то туманом небрежения. Такой подход недиалектичен, ибо прошлое с настоящим повязаны крепко, поскольку речь идет не о сиюминутном явлении. И прошлое мы чувствуем, и настоящее с нами. Как можно говорить о безобидности прошлого, когда ученые указуют на генетическую предрасположенность к алкоголизму? А генетический код формировался веками, если не тысячелетиями, и за год-два его не сломаешь.
Меня так и подмывает начать пресловутыми словами князя: «Веселие Руси есть питие, не может без этого жити». Но академик Углов убежден, что князь пошутил и никакого пития не было. Я не знаю, насколько было развито чувство юмора у древних князей, но можно кратко пробежаться по истории и глянуть, пила ли Россия.
Седые века... И глас оттуда: «Ни се мертв, ни се жив, опухл, аки болван, валяется осквернився...» Образней не скажешь. А былины?
Киевская Русь. Вот просит Илья Муромец посвистеть плененного Соловья-разбойника. Что же отвечает разбойник?
А велитко князю ты Владимиру Налить чару мни да зелени вина...
Иначе посвист не выходил. Пришлось князю Владимиру идти в горенку:
Наливал он чару зелена вина,
Да не малу он стопу — да полтора ведра...
А это из «Повести временных лет», где описывается месть княгини Ольги древлянам: «После того сели древляне пить... И когда опьянели древляне, велела отрокам своим пить за их честь».
Поморье. «Крепкие сделались от хмеля дряблы, храбрые от хмеля оплошались, дом опустошили, добытки теряют, в долгах тонут, семью по миру пускают, ум свой губят, красоту свою коптят...»
Древний Новгород. Былинный богатырь Садко говорит новгородским купцам, своим гостям:
А у меня как вси вы на честном пиру,
А вси вы у меня как пьяны, как веселы,
А как вси на пиру напивалисе...
Еще в Новгородской летописи сообщается, что меду варено мало, а дружина большая; «...мед и пиво, испиваху до пьяна без меры». А в летописи 1470 года говорится, что Новгород «колыхается словно пьяный». Новгородский владыка жалуется царю: «В корчмах беспрестанно души погибают без покаяния и причастия...»
Это был период кормчества и пиров. Пиво и брагу варили всем миром, миром и пили. Сварить с кем-либо пива значило сдружиться. Виноградное вино на Руси было известно с X века. В Софийской летописи 1476 года говорится: «...а явили от обеих улиц бочка вина красного». А с XVI века пришла водка.
Обратимся к очевидцам, посетившим Россию в разные эпохи...
1462 год, об Иване III: «Во время обеда он по большей части до такой степени предавался опьянению, что его одолевал сон...»
1587 год, царь Федор Иванович выдал послу Горсею «...40 галлонов водки, 100 галлонов меду, 200 галлонов пива...»
1600 год (примерно), о пире Бориса Годунова: «...приносят на все столы водку в серебряных сосудах...»
1634 год, при царе Михаиле Федоровиче: «Для питья у простонародья служит квас... а также пиво, мед и водка. У самых знатных лиц, наравне с хорошим пивом, подаются за столом также испанское, ренское и французское вино, разных родов меды и двойная водка». (Между прочим, меды крепили водкой.)
1689 год, Петр I присылает обед послу: «...и трех огромных бутылей с водкой, вином и медом...»; «Пожары чаще всего происходили от пьянства и неосторожного обращения с огнем...»
Кормчество постепенно искореняется. Стоглавый Собор 1551 года уже приказывает: «...а корчм без десятников не держати». Корчмы начали закрывать. Ради царской и сословной выгоды частное винокурение подавлялось жесточайше: «...а будут крестьяне учнут вино курить и продавать, то у тех крестьян сечь руки и ссылать в Сибирь».
К началу XVIII века прочно утвердились кабаки, которые отдавались на откуп целовальникам и кабацким головам. Говорят, что Иван IV первым построил особый дом опричникам для питья, назвав его татарским словом «кабак» (у татар же кабаком звался постоялый двор, где поили и кормили). В России начался «кабацкий период»— изнурительный период борьбы царя с народом, крестьян с кабатчиками, помещиков с церковью, трезвых с пьяными... Выходили указы, менялись формы продажи, вводились запреты и льготы... Но главное было незыблемо — водкой торговали всегда.
Крестьянам разрешалось варить лишь пиво, иногда брагу, но с уплатой налога. А хочешь выпить — иди в царев кабак.
Почему все цари так благоволили к кабакам? Из-за выгоды. Деньги в кабаках выбивались любой ценой. Планы спускались, как мы теперь бы сказали, «от достигнутого» — прибыль должна расти ежегодно. Целовальники старались, доносили царю, что они «питухов не отгоняют», что «в твоих, государь, царских кабаках питухов мало». Старательных целовальников и кабацких голов жаловали царскими подарками, чаще всего серебряными ковшами с надписями.
Но кабаки с планами не справлялись, недоимки росли от года к году. При Бироне кабацкие недоимки достигли нескольких миллионов. Как с этим боролись? За недоимки, за своевольное винокурение, за содержание тайных корчм и шинков виновных лиц — крестьян, конечно,— ставили на правёж. Правёж — это ежедневное, вернее, ежеутреннее битье батогами по ногам и голому телу. Пока не выплатят долги.
О царской выгоде тех времен говорят такие цифры: при Елизавете от кабаков получали 700 тысяч рублей, а при Екатерине II — уже до 10 миллионов.
От кабаков наживалась не только царская казна. Иван IV ввел правило жаловать дворян кабаками. Имущие классы постоянно боролись за право винокурения. Хлопотала разрешение на питейные дома и церковь, воюя с помещиками и крестьянскими общинами. Если церковь в собственном винокурении иногда и ограничивали, то разрешали пользоваться вином привозным.
Так, в 1681 году Сибирскому архиепискому Киприану велено выдавать из верхнетуринского кабака 100 ведер вина ежегодно. А Троице-Сергиевой лавре разрешили вывозить беспошлинно с Украины 3000 ведер вина в год.
Указ 1756 года точно определил, кто и сколько мог готовить себе вина (сословия были поделены на 14 классов): чин 1-го класса—1000 ведер в год, 2-го класса — 800 ведер, 3-го класса —600 и так далее до 14-го класса, которому разрешалось изготовить лишь 30 ведер в год.
В конце концов слово «кабак» покрыло себя таким позором, что в 1746 году было велено впредь именовать их питейными казенными домами. Но дело не в названиях. К примеру, в 1864 году в Кременчуге не было ни одного кабака, но было 16 штофных лавок, 9 ренсковых (видимо, от рейнвейна), 7 русских погребов, 13 трактиров, 1 портерная, 107 питейных выставок и 180 питейных домов.
По России гуляла «чара зелена вина». Да какая там чара — пили ведрами. Вообще, ужас пьянства определяется не только гектолитрами выпитого, а и тем, как пьют. А пили у нас дико.
Запорожье. Привозят бочку водки. Подходит казак. У него висит на шнурке постоянная цилиндрическая склянка, волочок, специально для питья водки. Он опускает волочок в бочку, черпает, пьет сам и поит всех. Торговец должен молчать, иначе ему не поздоровится. Кончив пить, казак смотрит, сколько в бочке убыло. И платит щедро.
В 40-х годах прошлого века полтавские помещики образовали общество пьянства под названием «Общество мочемордия». Были титулы — мочемордия, высокомо-чемордия, пьянейшества и высокопьянейшества. И награды: бокал на шею и большой штоф через плечо.
Верно сказал русский психиатр Сикорский: «Раньше было пьянство, а с XIX века начался алкоголизм...» (Кстати, это он назвал питейные доходы внутренним займом за счет национального развития.) От водки болели, умирали, гибли, и ввиду худо поставленной статистики никто спившихся не считал. Впрочем, вот интересная цифра: в 1863 году в Москве было подобрано 21 794 пьяных.
Предреволюционную эпоху можно заключить работой Всероссийского съезда практических деятелей по борьбе с алкоголизмом, заседавшего в 1912 году. Делегаты говорили, что Россия гибнет от пьянства, в жилах русских вместо крови течет водка, православный народ спивается, нравы падают, пьянство опаснее наполеоновских войн, рождается больное потомство, алкоголиков надо лечить... Говорилось о развившемся детском и женском пьянстве, хотя наши современники почему-то считают, что оно появилось лишь теперь. К концу XIX века в Петербурге на 80—90 алкоголиков было 10 алкоголичек...
Я привожу факты, ссылаясь на источники... А ведь для того, чтобы увидеть российское пьянство, достаточно обратиться к русской классике — свидетельнице безупречной, рассказавшей о беде без обращения к процентам и литрам на душу населения.
Мне сразу вспоминаются «Живой труп» Л. Толстого, «Неточка Незванова» Ф. Достоевского, рассказы А. П. Чехова и И. Бунина, повести А. Куприна, известная трилогия М. Горького...
Но русские литераторы не только писали рассказы и повести, а и шли к людям со страстным обличительным словом.
Какая нравственная сила в статьях о пьянстве Л. Толстого «К молодым людям», «Праздник просвещения 12-го января», «Пора опомниться», «Богу или Маммоне», «Для чего люди одурманиваются?»!.. Сколько в них боли и понимания сути пьянства! Эти статьи хочется все прекратить в цитаты — до того они современны...
Заразная болезнь захватывает все больше и больше людей: пьют уже женщины, девушки, дети»; «И пусть не принимают это за шутку или за преувеличение: безобразие и, главное, бессмысленность нашей жизни происходит преимущественно от постоянного состояния опьянения, в которое приводит себя большинство людей». Это сказано в 1886—1890 годах.
Всем известны слова Ф. Достоевского о том, что вино с котинит и зверит человека. Я же хочу привести другое его высказывание, рисующее положение в России: «Матери пьют, дети пьют, церкви пустеют, отцы разбойничают...»
Чехов поехал на Сахалин и пишет из Томска Суворину: «Не помню ни одного сибирского интеллигента, который, придя ко мне, не попросил бы водки». Кстати, один из пациентов в знак благодарности преподнес Чехову рюмку с надписью: «Его же и монаси приемлют».
Добролюбов написал стихотворение под названием «Мысли помощника винного пристава», где есть такие строки про откуп на водку:
В нем для публики всей разорение,
В нем великий ущерб для казны,
В нем и нравов народных растление,
В нем позор и погибель страны.
А известный русский юрист А. Ф. Кони назвал пьянство «вторым рабством»...
Эти мысли и высказывания можно приводить бесконечно, ибо все передовые русские умы так или иначе выступали против пьянства...
Но это высказывания просвещенных людей... А была ли иная борьба против водки? Разумеется. Даже со стороны царей, испугавшихся всеобщей пьянки.
Я знаю Спас на крови, Спас на Пропастех, Спас на Нередице... Но вот в Москве в 60-х годах прошлого века еще стоял Спас на Наливках, или просто поселок Наливки, Наливайки, Налей... Это результат борьбы с пьянством Ивана III, который запретил пить в Москве, а разрешил пить только своим слугам да иностранцам, для чего и построил эти самые Наливайки.
Иван IV после захвата Казани тоже запретил продавать водку в Москве — пили только опричники.
В 1523 году Альберт Кампенезе пишет про пьянство: «...эта народная слабость принудила государя их запретить навсегда, под опасением строжайшего взыскания, употребление пива и другого рода хмельных напитков, исключая одних только праздничных дней».
В 1623 году верхнетуринский воевода сообщает царю, что кабак надо порушить, ибо люди спились и работать некому. И ссылается на Тобольск, где по этим причинам кабак убрали. Царь же возражает, что Тобольск не пример, ибо у вас, мол, много приезжего люду — пить есть кому.
В 1652 году в Москве даже состоялся Собор о кабаках, после чего царь указал в грамоте: «Продавать вино по одной чарке одному человеку, а больше той указанной чарки одному человеку не продавать».
Но все эти указы или отменялись, или не выполнялись, ибо денежные интересы были сильнее здравого смысла.
Вот что писал кабинет-министр Волынский (при Анне Иоанновне): «...на всякую чарку придет по целому хлеба, по такому, что человек тем хлебом в пищу себе доволен будет четыре дня. Сколько же пьяниц-тунеядцев таких хлебов в один день такими чарками, вином проглотят и у скольких человек на тот день пищи отнимут...» Впоследствии за вольные мысли и тайные сборища Волынский был казнен.
А народ? К его чести, он не раз поднимался против пьянства. Осознав алкогольные тяготы, крестьяне выносили винным лавкам так называемые приговоры, то есть решения их закрыть. И частенько добивались успеха. А не добившись, начинали громить кабаки и винные лавки. Таких алкогольных бунтов в России было множество. Нет нужды их перечислять, достаточно одной лишь цифры — в 1858 году по «питейному делу» было посажено 111 тысяч крестьян.
Было бы несправедливо умолчать о борьбе с пьянством русской православной церкви.
Сама логика жизни толкнула церковь в борцы. Во-первых, интеллигенции недоставало, а священнослужители жили везде — по городам и весям. Во-вторых, пьянство народа задевало идеологические постулаты церкви: пьянство — душевная болезнь, а душу лечит церковь; утешение не в водке — утешение в боге...
Речь идет лишь о части просвещенных священнослужителей. Еще в 1410 году Кирилл Белозерский писал можайскому князю Андрею Дмитриевичу: «...чтобы корчмы в твоей отчине не было, занеже, господине, то велика пагуба душам, крестьяне ся, господине, пропивают, а души гибнут».
В Воронеже в 1765 году был день празднования Ярили на улицах стояли бочки, народ пил и валялся пьяным. Епископ Тихон сказал на площади антиалкогольную проповедь, да такую страстную, что люди разбили нос бочки и праздник Ярилы отменили. Епископу это даром не прошло — его отстранили от дел.
Инициатором создания обществ трезвости стал Священный синод, разославший об этом циркулярные послании На преподавателей закона божьего возложили обязанность внушать ребятам трезвость. Священники начали читать антиалкогольные проповеди.
Приведу пример одной, сказанной в 1880 году: «Что Гни вы сказали, если бы увидели путника, томимого жаждой, и рядом с ним два источника — один прозрачный и чистый, другой же мутный и загрязненный, и вдруг путник для утоления жажды пренебрегает чистым источником и утоляет свою жажду из мутного? Вы бы назвали его неразумным! Но не то же ли самое делаете и вы, когда в праздничный отдых свой, вместо того чтобы идти к чистому источнику церковной службы, душеспасительного чтения, отправляетесь в кабак и там напиваетесь?..»
Священники организовали общества трезвости, разумеется, на свой, церковный лад. Вот пример из Симбирской губернии...
Батюшка рассказал: «Помолился я и открыл у себя общество трезвости...» Собралось человек сто, которые поклялись не пить — дали обет (о психологии этих обетов я поговорю позже). Все это в торжественной обстановке: в церкви, под звон колоколов, при свечах, со специальным богослужением. Даже была икона преподобного Сергия, защитника трезвенников.
Умные священники понимали пользу борьбы врачей с алкоголем — уже хотя бы потому, что у людей нужда во врачах была насущнее. Правда, на втором антиалкогольном съезде один батюшка упрекнул врача: его прихожанин допился до болезни желудка, дал обет больше не пить и был послан священником к доктору. Последний же прописал больному рюмку водки перед обедом.
Проповеди, общества трезвости. Но масса крестьянского люда даже не шали, что водка есть яд. Кому же вести просветительскую работу? Интеллигенции. Легко сказать. Это теперь у нас каждым второй да каждый третий... Интеллигенция и старой России была малочисленна и жила главным образом в городах. А для лечения тех же алкоголиков нужны врачи. Где их взять? Можно было проехать сотни верст и не встретить больницы.
И все-таки передовые русские медики боролись с-пьянством. Известный психиатр Бехтерев добился от Министерства финансов 100 тысяч рублей на строительство клиники для лечения алкоголиков внушением. Но не было места, где строить. Тогда Бехтерев выделил участок земли, которую его институту лично подарил государь император.
О борьбе врачей с алкоголизмом можно писать много, но я лишь упомяну работу под названием «О запое и лечении оного», вышедшую в 1819 году — раньше, чем всполошились медики на Западе.
Русские общественные деятели организовали два съезда: Всероссийский противоалкогольный съезд и противоалкогольную выставку в 1909 году и Всероссийский съезд практических деятелей по борьбе с алкоголизмом в 1912 году. Читаешь материалы этих съездов и видишь — знакомые слова, знакомые проблемы...
Но борьба с пьянством началась не с этих съездов. Например, первое общество трезвости возникло в России в 1874 году, а к 1914 году их было уже четыреста. К концу XIX века они оживились и повели весьма разнообразную работу. Расскажу хотя бы про одно, про майкопское...
Около кабаков ставили щиты, разъясняя вред алкоголя, а кабатчиков призывали бросить заниматься их гнусным делом. Организовали при обществе хор — чтобы пели, а не пили. За трезвую свадьбу давали 25 рублей премии или подарки: швейную машинку, самовар, венские стулья... Проделывали такую, по-моему, очень полезную акцию: фотографировали пьяницу, потом принимались за него с такой энергией, что пить он переставал. Его вновь фотографировали, и обе фотографии для наглядности выставляли на обозрение — каким был и каким стал! И еще майкопское общество трезвости платило 3 рубля тому, кто донесет о тайной продаже вина.
Съезды, общества трезвости... А эффект? Да мог ли он быть?
4 апреля 1861 года в Комитете министров слушалось прошение двух откупщиков, которые просили предоставить им льготы в связи с тем, что в районе Курской губернии еще не начато строительство железной дороги, посему продажа вина идет неудовлетворительно и прибыль маловата. В 1912 году правительство, по официальным данным, выручило от водки 750 миллионов рублей, а по неофициальным данным — и весь миллиард.
Два факта, отставшие друг от друга на полвека, а смысл один — выгода от пьянства. Я прочел все материалы антиалкогольных съездов и не нашел осуждения откупов и монополек; наоборот, многие ораторы как бы входили в положение правительства и признавали необходимость продажи водки. У антиалкогольного движения не было ни социальной, ни психологической, ни экономической основы.
Врачи убеждали не пить. Человек, допустим, давал на год зарок не пить. А потом? Мы знаем, как алкоголик легко возвращается к первоначальному состоянию.
Могла ли церковь стать реальной силой? Во-первых, многие батюшки сами попивали. Во-вторых, не каждый священник брался за тяжкий антиалкогольный труд уж хотя бы потому, что терял на этом от 70 до 100 рублей ежегодно. Кроме того, энергичная борьба частенько вызывала противодействие начальства. Наслушавшись проповедей, крестьяне выносили лавкам «приговор», а кабатчик жаловался вплоть до Синода. Вот пример.
Духовенство северо-западных областей имело успех — крестьяне выносили приговоры, закрывали кабаки и прекращали курение вина. Испуганные откупщики обратились с жалобой к министру финансов, а тот к обер-прокурору Священного синода. И Синод — тот самый, который ратовал за общества трезвости,— антиалкогольные проповеди запретил. Была запрещена и упомянутая выше проповедь о двух источниках.
Чем же кончилась эта иссушающая борьба народа с водкой и водки с народом? В 1914 году вступил в силу «сухой закон». И мне придется сделать некоторое отступление, потому что, во-первых, много сторонников «сухого закона» и, во-вторых, многие указывают на период, начавшийся с четырнадцатого года, как на трезвый и благостный. Но сперва, может быть, надо поинтересоваться историей «сухого закона»?
Жорж Сименон сказал: «Убежден, что, не будь производство и торговля вином и спиртными напитками так доходны, их давно бы уже запретили».
С ними, со спиртными напитками, чего только не делали... Винные монополии, акцизы, высокий государственный налог, продажа лишь акционерными обществами, право местного запрещения продажи, лимитная система продажи по карточкам... И наконец, крайняя мера — полный запрет, «сухой закон». Помогло?
Запретили или существенно ограничили спиртное в Исландии, Норвегии и Финляндии. Что-то серьезных успехов не видно — мы это знаем по нашему соседу Финляндии.
В 1886 году в Швейцарии была введена государственная монополия с ограничением крепких напитков. Результат? Пить вдруг стали больше.
16 января 1920 года в США всту